Б. Категории обусловленности

 

Блок категорий, обеспечивающих возможность уяснить механизм обусловленности наблюдаемого явления, открывается категориями «причина и следствие».

Ставя вопрос, почему наблюдаемое явление именно таково, как оно есть, в силу каких обстоятельств оно развивается, мы делаем первый шаг к расшифровке его обусловленности.

Все в мире взаимосвязано и взаимообусловлено. Свидетельством обусловленности является тот факт, что одно явление, как правило, порождает другое явление. Образуется цепь явлений, в которой каждое предыдущее звено обусловливает последующее, вызывает его. Эта цепь явлений отражает закономерный характер развития бытия на всех уровнях его организации.

Явление обусловленности рассматривается уже мыслителями античности. Под причиной (лат. causa) они понимали явление, действие которого вызывает, определяет, изменяет, производит или влечет за собой другое явление следствие.

Представители материалистической направленности понятие причины употребляли в двух смыслах: как материю, из которой возникают все вещи, и как движение, преобразующее материю в вещи или вещи в материю. И та и другая причина определялись как первопричины, а сама философия рассматривалась как учение о первоначалах и причинах.

Представители идеалистической направленности в развитии философии в качестве первопричины рассматривали идею. По Платону, мир идей является причиной существования мира вещей, а не наоборот.

С критикой своих предшественников выступил Аристотель. Кроме материи и движения он указал еще на два вида причин, а именно: на активность формы и на цель, ради которой создается то или иное явление. В своем учении о причине Аристотель исходит из анализа практической деятельности человека.

Первопричина заложена в самой сущности бытия; вторая причина кроется в его субстрате (материи); третья — в движении и четвертая — в действии. Первые три причины обусловливают возможные состояния, а четвертая характеризует действительную реальность.

Абсолютизация целевой причины, вытекающей из деятельности человека, и перенос ее на объяснение явлений, выходящих за пределы человеческой деятельности, привели к тому, что учение о целевой причине было подхвачено идеализмом и религией.

Представители субъективного идеализма приходят к выводу, что понятие причины имеет чисто субъективный характер и отражает привычку человека мыслить восприятие в определенном порядке и последовательности. Так, Давид Юм отмечал: «Все явления, по-видимому, совершенно отделены и изолированы друг от друга; одно явление следует за другим, но мы никогда не можем заметить между ними связи; они, по-видимому, соединены, но никогда не бывают связаны друг с другом». (Юм Д. Соч. Т. 2. М., 1966. С. 76).

Если Д. Юм выразил сомнение в объективности причины, то И. Кант рассматривает причину как принадлежность априорного опыта субъекта. Нечто похожее излагали и представители эмпириокритицизма. Так, Э. Мах отмечал: «…Причина и следствие суть создания нашего мышления…». (Мах Э. Механика. СПб., 1909. С. 406).

В действительности причина и следствие, как и все категории философии, обладают объективным содержанием, что доказывается теоретически и практически. В процессе своей жизнедеятельности человек убеждается, что независимо от него существуют объективные причины и следствия, с которыми он вынужден считаться, принимать их во внимание в рамках своей деятельности.

Изучая взаимосвязь и взаимообусловленность в мире, «мы находим не только то, что за известным движением следует другое движение, мы находим также, что мы в состоянии вызвать определенное движение, создав те условия, при которых оно происходит в природе; мы находим даже, что мы в состоянии вызвать такие движения, которые вовсе не встречаются в природе (промышленность), — по крайней мере, не встречаются в таком виде, — и что мы можем придать этим движениям определенные заранее направления и размеры. Благодаря деятельности человека и обосновывается представление о причинности, представление о том, что одно движение есть причина другого». (Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 544–545).

Объективность причинности и ее всеобщность доказываются всем ходом развития естественных и общественных наук, которые, подобно философии, вынуждены вести борьбу по двум направлениям: изгонять из природы и общества привнесенную туда идеализмом и религией «беспричинность», а также доказывать, что все явления мира имеют свою причину.

Объективность и всеобщность — две стороны закона причинности. Кто признает объективность причинности, вынужден признавать и ее всеобщность. Если мы допускаем явления, лишенные своей причины, то вынуждены допускать для них сверхъестественную причину. Закон причинности не знает исключений.

Если причина возникновения каждого отдельного явления лежит вне его, то причина существования данного явления находится в нем. По отношению к следствию причина есть нечто самостоятельное, тогда как следствие всегда есть нечто производное, зависимое.

Что касается характеристики причин и следствий, связанных с взаимодействием отдельных явлений, то она связана с решением вопроса о соотношении причины и действия.

Еще Гегель отметил особый характер взаимосвязи причины и действия, которые тождественны и различны. При сопоставлении причины и действия выявляются их различия, ибо причина может выступать в трех ипостасях: генетической, структурной и целевой, а действие может быть только внешним или внутренним. Что касается отношения к следствию, то причина всегда есть действие, а действие есть причина. Другими словами, по отношению к следствию причина выступает как действующая причина, и если исследователь фиксирует действующую причину, то, стало быть, ему следует искать и следствие.

Что касается соотношения причины и следствия, то его обычно рассматривают в интервале временной последовательности, ибо сам термин «следствие» означает состояние, идущее вслед. Однако положение о том, что причина предшествует следствию, не является абсолютным, ибо причина может в отдельных случаях выступать как причина лишь одновременно со своим следствием. Пока нет следствия, причина не является действительной причиной.

Таким образом, следствие выступает «визитной карточкой» причины. Следствие удостоверяет причину. Не только художник создает картины, но и они создают художника. Нельзя назвать писателем человека, который не написал ни одного художественного произведения.

Из вышеизложенного следует вывод о том, что причина существует и раньше следствия, и одновременно с ним.

Порождая следствие, причина в какой-то мере сама становится следствием. Но если посмотреть на этот процесс перехода через гегелевскую диалектику опредмечивания и распредмечивания, то нужно сделать вывод о том, что в следствии действительно есть то, что ранее было в причине, но есть и то новое, что возникло в результате взаимосвязи причины и действия, внутреннего и внешнего факторов.

Чтобы разобраться в этом механизме взаимодействия и уяснить необратимый характер развития в цепи «причина-следствие-причина», необходимо рассмотреть этот процесс через призму категорий «необходимости и случайности».

Эта пара категорий своими истоками уходит в обыденное сознание, которое постоянно задумывается над вопросами необходимого и случайного.

Случайно или необходимо возникла жизнь на Земле? Случайно или закономерно была открыта Америка? Случайно или необходимо появление Наполеона, Петра во главе своих государств? Эти и другие вопросы можно задавать до бесконечности. А ответы на них выстраиваются в диапазоне от «чему быть, того не миновать» до «все в мире — дело случая», где крайняя необходимость обретает статус крайней случайности. Так возникает ложная альтернатива: в мире все происходит по необходимости или в мире бал правит случайность.

В действительности необходимость и случайность — соотносительные категории, которые конкретизируют представление о характере зависимости данного явления, выражают различные типы его связей и различную степень его обусловленности.

Если необходимость демонстрирует закономерный тип связи явлений, определяемых их внутренним содержанием, то случайность — это такой тип связи явлений с окружающим миром, который обусловлен внешними, привходящими причинами. Кто однажды родился, тот когда-нибудь умрет. Смерть выступает как закономерный тип связи единичного. Поскольку оно имеет начало, оно необходимо имеет и свой конец. Но наступление конца, форма смерти — это уже дело случая, как проявление внешнего типа связи конкретного явления с окружающим миром.

Необходимое прокладывает себе дорогу через случайное. В закономерно протекающие процессы необходимости случайность как бы вносит свою долю неопределенности, задает тип вероятной связи.

Необходимость может реализовываться только через случайность, ибо случайность соотносима с единичностью данного явления, обусловленного как своей природой, так и природой своего осуществления.

Случайность может ускорять процесс осуществления необходимого, а может его тормозить. В этом смысле случайность выступает как форма проявления необходимости. Но соотнесенность необходимости и случайности иная, чем соотнесенность формы и содержания. Случайность в ходе развития может превратиться в необходимость. Случайное воздействие на организм вызывает мутацию. Новые наследственные признаки, однажды возникнув, закрепляются, усиливаются и приводят к изменению вида. Для единичных особей, составляющих вид, эта случайность становится необходимостью.

Таким образом, демаркационная линия между необходимостью я случайностью не является абсолютной. Но следует иметь в виду, что в соотнесенности необходимости и случайности приоритет принадлежит необходимости. Она выступает определяющим фактором.

То, что была открыта Америка, то, что Франция или Россия нуждались в личностях типа Наполеона или Петра, является следствием необходимости, закономерного типа связей, внутренней логики развития Старого Света, Франции, России. Но то, что Америку открыл Колумб, а Францию, Россию возглавили Наполеон, Петр, — это чистой воды случайность, как ответ на осуществление необходимости.

Необходимое (закономерное) и случайное в истории и в индивидуальных поступках людей содержат в себе мудрость и глупость, хаос и космос в разных пропорциях. Субъективный фактор деятельности людей обусловлен состоянием необходимости в объективном факторе общественного развития. Но, будучи детерминированным необходимостью объективного, субъективный фактор на определенном этапе развития может стать и становится решающим. И тогда последнее слово остается за случайностью, ибо субъективный фактор представлен людьми. Их деятельность побуждается потребностями, интересами; сопровождается волей, разумом и эмоциями. Логика общественного развития выступает как результат деятельности людей, их жизнедеятельности. Й эту логику Гегель назвал «хитростью исторического разума», имея в виду его непредсказуемость, случайные формы его проявления.

Если бы история развития людей лишена была этой случайности, от нее бы веяло мистической, фатальной предопределенностью. Но сие не означает, что в истории бал правит случай и произвол неограниченной свободы воли.

Представители фатализма смешивают предопределенность с детерминированностью, а представители волюнтаризма путают волю людей с волей отдельно взятого человека. Закономерность общественного развития осуществляется не вне, а через деятельность людей, через реализацию их потребностей, через усилия их воли, интеллекта и чувств.

Но воля человека имеет свою степень свободы, и это следует иметь в виду, диагностируя детерминированность общественного развития. Человек может быть лишен свободы, быть абсолютным исполнителем чужой воли. И в этом случае он выступает рабом своего господина. Хотя даже отношения раба и господина не столь однозначны, как это кажется в первом приближении. (См.: Гегель Г. Феноменология духа).

В целом же свобода воли — это избирательная способность человека принимать и совершать поступки в соответствии со своими потребностями и интересами, оценками и идеалами. Эта избирательная способность имеет свой порог, границами которого выступают желание и возможность. Свобода человека заключается не в произволе и воображаемой независимости от объективных законов развития, необходимость которого прокладывает свою дорогу через различные формы случайного, а в способности познавать эти законы и делать сознательный выбор своего поведения как еще одной формы случайного, через которую необходимость заявит о себе своим осуществлением.

Выбирая свою дорогу реализации своей воли, человек берет на себя ответственность за этот выбор. Ответственность предполагает, с одной стороны, сознание должного, а с другой — возможность выбора путей его реализации. Из этого следует, что свобода не есть некое абстрактное состояние, адекватное произволу. Свобода

исторически всегда конкретна и относительна. Чтобы уяснить ее конкретность и относительность, следует посмотреть на нее через призму соотнесенных категорий необходимости и случайности конкретного исторического этапа развития конкретного общества и конкретного индивида. Только так можно понять свободу как способ человеческого бытия.

Мера свободы является устойчивой характеристикой в системе отношений «природа-общество-человек», где мера свободы человека определяет степень свободы общества и форму его отношения к природе. Там, где есть подливная свобода, там нет уродливых форм отчуждения. Там, где есть отчуждение человека от всего, от всех и от самого себя, там нет реальной свободы, а есть произвол и царство жестокой необходимости. (См.: Кальной И. И. Отчуждение: истоки и современность. Симферополь, 1990).

Для полного выявления соотнесенности закономерного и случайного, свободного и необходимого нужно воспользоваться еще одной парой философских категорий. Это категории «возможности и действительности».

С одной стороны, они конкретизируют процесс превращения необходимости и случайности из возможного состояния в состояние реальной действительности усилиями человека, который осуществляет свою свободу воли в меру своих возможностей.

С другой стороны, «возможность и действительность», как философские категории, являются последними ступеньками познания обусловленности исследуемого явления.

Категория «действительности» употребляется в широком и узком смысле. В самом широком смысле, — действительность — это реальность бытия мира, в менее широком смысле — это реальность структурно организованного бытия в мире. И наконец, в узком смысле слова, — действительность — это наличная реальность единичного бытия, в отличие от тех возможностей, которые оно таит в себе потенциально.

Действительность имеет свое становление. Первоначально она заявляет о себе как возможность, как тенденция в развитии явления, из которого она появляется.

Что касается самой возможности, то эта категория отражает объективную закономерность развития явления, способную при определенных условиях сменить статус тенденции на статус действительности. В этом смысле действительность есть реализовавшаяся возможность, а сама возможность есть будущее в настоящем. Это то, чего нет в конкретной качественной определенности, но что может возникнуть и стать действительностью при определенных условиях.

Возможность и действительность выступают соотносительными категориями, выражающими непрерывность процесса развития познаваемого объекта.

Чтобы возможность стала действительностью, нужны два фактора: действие определенного закона, как выражение необходимости, и наличие определенных условий, как проявление случайностей.

Как и все в мире, возможность пребывает в состоянии потенциального бытия. Существенной характеристикой возможности является мера ее перспективности. Взяв за основание меру перспективности, можно выделить абстрактную или реальную возможность.

Реальная возможность — это закономерная тенденция развития познаваемого объекта, истоки которой коренятся в активной необходимости.

Абстрактная, или формальная, возможность является скорее невозможностью, ибо демонстрирует отсутствие условий, при которых потенциальное бытие становится действительным бытием, хотя эта возможность мыслится в согласии с законами формальной логики. Например, любой христианин может стать Папой Римским. Иванов — мужчина, христианин. Стало быть, Иванов может стать Папой Римским. Но это, скорее, из области богатой фантазии, чем реальности бытия.

Отличие реальной возможности от формальной заключается в том, что первая замыкается на необходимость, а вторая на случайность, демонстрируя уровни как необходимого, так и случайного.

Количественная мера реализации (осуществления) возможности называется вероятностью. Если невозможность обозначить через нуль, а действительность через единицу, то все промежуточные значения от нуля до единицы будут характеризовать степень вероятности как меры осуществления данного события при определенных условиях.

Вероятность характеризует основание возможности, меру ее осуществления, силу положительных и отрицательных факторов ее осуществления. Например, 10 минут — это реальная возможность деления бактерий. Просчитав соотношение противоборствующих начал, можно вычислить вероятный объем массы бактерий за определенное время в конкретных условиях.

Поскольку деятельность человека ориентирована на выбор из ряда возможностей самой необходимой и перспективной, то исследователь должен учитывать следующие обстоятельства:

1) надо знать те условия, которые необходимы и достаточны для возникновения желаемой определенности;

2) эти условия должны составлять не просто случайный набор факторов, а должны составить систему взаимодействующих факторов как основание инверсии реальной возможности в действительность;

3) поскольку развитие потенциального бытия может реализовать одну из наличных возможностей, то следует предварительно оценить вероятность осуществления всех возможностей при определенных условиях, чтобы выбрать самую перспективную. Так, с помощью категорий «действительности и возможности» осуществляется проникновение в глубинные пласты сущности права, вскрываются внутренние, устойчивые, закономерные связи конкретной правовой системы, выясняется ее прошлое, осмысливается настоящее и прогнозируется ее перспектива через выявление ее потенциальных возможностей.

Методологическое значение означенных категорий позволяет более точно диагностировать природу действительности права и его осуществления. Общеизвестно, что право, как определенная система норм конкретного общества, является объективной реальностью. Но не все существующие правовые нормы реализуются. Чтобы выявить действительно правовые, нужно отличать существование правовых норм от их действия. Только такой подход позволяет выявить истинную природу конкретной системы права, объективные условия и факторы ее развития, подлинную роль в жизни общества, вскрыть действительный механизм правового регламента.

Методологическое значение категорий «возможность и действительность» позволяет исследовать природу правовой возможности и констатировать, что она, будучи предпосылкой права и его реализации, является продуктом развивающейся социальной действительности.

Правовая возможность имеет довольно сложную структуру. С одной стороны, она характеризует существующую систему права, а с другой — связь данной системы с условиями ее осуществления. Это обстоятельство свидетельствует, что правовая возможность развивается вместе с развитием общества. Последнее не только демонстрирует действительность, но и вероятные ее, не только разные, но подчас и противоположные, возможности, что требует исключительного внимания к ним, дотошного анализа. Ибо даже формальная возможность обладает определенной долей реальности, равно как и реальная возможность может быть невостребованной и обрести статус формальной возможности.

Таким образом, развитие действительности превращает одну из возможностей в реальную, а та по мере своего осуществления изменяет наличную действительность.