Льюис Мэмфорд миф машины

Льюис Мэмфорд миф машины. Мэмфорд стал заниматься философией как неспециалист.

При этом он избрал гуманитарные науки и стал непримиримым критиком техники в американской традиции приземленного романтизма.

Эта традиция приземлена, она связана с нашей жизнью здесь на Земле тем, что соотносится с экологией окружающей среды, с гармонией городской жизни, сохранением девственной природы и положительной чувствительностью к феноменам и формам органической природы. Эта американская традиция романтична, она утверждает, что материальная природа не может быть основой исчерпывающего объяснения органической деятельности, по крайней мере в ее человеческой форме.

Основой человеческих действий является человеческий дух и человеческое вдохновение, направленное на творческую самореализацию. Изданная Мэмфордом в 1934 году книга Technics and Civilization Техника и цивилизация свидетельствует о глубоком знании автором Юра, Чиммера Веблена и Дессауера. В ней он сначала описывает психологические и культурные истоки техники а затем материальные и практические причины техники.

Также дается широкая картина исторического прогресса машинной техники, разбитая на три соприкасающиеся и взаимопроникающие фазы интуитивной техники, использующей воду и ветер примерно до 1750 г, эмпирической техники угля и железа от 1750 г до 1900 г, основанной на науке техники электричества, и металлических сплавов с 1900 г до наших дней. Вместе с тем в заключительной трети своей книги автор предпринимает попытку дать аналитическую оценку современным социальным и культурным реакциям на технику.

Он призывает рассматривать технику в аспекте ее психологического, как и практического, происхождения и оценивать в эстетических терминах в такой же мере, как и в технических. Через три десятилетия после Техники и цивилизации Мэмфорд выпускает труд The Myth of the Machine Миф о машине, дающий новые формулировки его основных идей. В этой работе Мэмфорд доказывает, что, хотя человек действительно тесно связан с земной, практической деятельностью, его не следует воспринимать лишь как homo faber, но рассматривать как homo sapiens соответственно человек-мастер и человек знающий, понимающий, разумный.

Человек не делающее, а мыслящее существо, потому его отличает не делание, а мышление, не орудие, а дух, являющийся основой самой человечности человека. Как неоднократно указывает Мэмфорд, и не в одной этой работе, сущность человека - не делание, не материальная созидательность, а открытие и интерпретация.

Он пишет То, что мы знаем о мире, мы добыли главным образом с помощью интерпретации, но не с помощью непосредственного опыта и эксперимента, и подлинным средством самой интерпретации является то, что в свою очередь должно быть объяснено. Речь идет о человеческих органах и физиологических склонностях, о чувствах, любознательности и чувственности человека, о его организованных социальных отношениях и о созданном им средстве передачи коммуникации и усовершенствования созданного человеком этого уникального средства интерпретации языке.

Если бы внезапно исчезли все механические технические изобретения последних пяти тысячелетий, это было бы катастрофической потерей для жизни. И все же человек остался бы человеческим существом. Но если бы у человека была отнята способность интерпретации, то все что мы имеем на белом свете, угасло бы и исчезло быстрее, чем в фантазии Просперо, и человек очутился бы в более беспомощном и диком состоянии, чем любое другое животное он был бы близок к параличу 3, стр. 32. Мэмфорд утверждает, что техника в том узком смысле, в каком она выступает как изготовление орудий и их применение, не была главной движущей силой развития человечества и даже развития самой техники. Все технические достижения человека меньше всего имеют своей целью увеличение количества продуктов питания или контроль над природой они скорее направлены на использование неизмеримых внутренних органических ресурсов человека, на более адекватную реализацию его внеорганических потребностей и стремлений.

Создание, например, символической культуры посредством языка было несравнимо более важным для дальнейшего развития человечества, чем обтесывание целой горы ручных топоров. Для Мэмфорда человек есть прежде всего само себя созидающее, само себя преодолевающее, само себя проектирующее животное существо.

На основе такой антропологии Мэмфорд устанавливает различие между основными типами техники политехникой и монотехникой.

Политехника, или биотехника, это первоначальная форма делания. Это тот вид техники, который находится в гармонии с многообразными потребностями и устремлениями жизни и функционирует как бы в демократической манере при реализации самых разнообразных человеческих потенций. В противоположность этому виду, монотехника, или авторитарная техника, базируется на научную интеллигенцию и квантифицированное производство и ориентирована главным образом на экономическую экспансию, материальное насыщение и военное превосходство, короче говоря власть.

Ее корни восходят к пятитысячелетней древности, к тому времени, когда человек открыл то, что Мэмфорд называет мегамашиной, т.е. строгую иерархическую социальную организацию. Стандартными примерами мегамашин являются крупные армии, объединения работников в группы, такие, как, например, те, которые строили египетские пирамиды или Великую Китайскую стену. Мегамашины часто приводят к поразительному увеличению количества материальных благ, ценою, однако, ограничения возможностей и сфер человеческой деятельности и стремлений, что ведет к дегуманизации.

Результатом этого оказывается миф о машине или представление о том, что мегатехника неустранима из нашей жизни и в высшей степени благостна. Это миф, а не реальность, ибо мегатехника может быть устранена, ей вполне можно противодействовать, и, в конце концов, она вовсе не благостна. В целом все научное творчество Мэмфорда является попыткой демифологизации и раскрытия сути мегатехники с тем, чтобы положить начало фундаментальной реориентации духовных установок общества, что, по его мнению, должно привести к преобразованию монотехнической цивилизации.

И, как он сам говорил в одной из ранних работ, для спасения самой техники мы должны ставить границы ее бездумной экспансии. Мэмфорд, разумеется, не является сторонником простого отвержения техники. Он ставит перед собой цель провести разумное разграничение между двумя видами техники, один из которых находится в гармонии и согласии с человеческой природой, а другой нет. Технику поэтому следует поощрять лишь в том случае, если она способствует усилению того аспекта человеческого бытия, который Мэмфорд называет личным, но не ограничивает и не сужает человеческую жизнь рамками власти и силы.