Дисфункции модернизации

Дисфункции модернизации. В условиях форсированной модернизации возникает искушение просто отбросить старые, отжившие политические структуры и заменить их новыми. В результате новые структуры несут как бы двойную нагрузку осуществляют те функции, к которым они пред- назначены, и те, которые осуществлялись разрушенными структу- рами, но о которых система помнит.

Получается своеобразное явление дедифференциации. Дедифференцированные и недифференцированные политические структуры современности отличаются немалыми чертами сходства. Одна из важнейшмх - предрасположенность к дисфункциям, т.е. разрушительным или по меньшей мере контрпродуктивным проявле- ниям функциональных возможностей соотвествующих структур. Сре- ди дисфункций модернизации наиболее ярко и разрушительно проя- вились тоталитарные тендепнции. Природа тоталитаризма как навязывания политическому режи- му, государству или всей политической системе принудительной гомогенности связана с однозначной трактовкой и тем самым с изврещением функциональности такого процесса, как массовиза- ция. Форсированное создание однородной национальной этни- ческое государство национал-социалистов или социальной про- летарское государство коммунистов массы отрывает тоталитари- зуемое гражданское общество от его корней и истоков, пара- доксальныи образом сближает с ниболее архаичными моделями об- щинной, первобытной гомогенности, провоцирует активизацию протополитических средств организации, прежде всего прямого принудительного насилия.

Таким образом следует различать тоталитаризм как систему навязанной гомогенности, внедренной в ходе форсированной мо- дернизации, и тоталитоидность как изначальную гомогенность протополитических образований эпохи архаики.

Тоталитаризм может быть охарактеризован как явление сов- ременности модерности, непосредственно связанное с отчужде- нием в личностном плане и с омассовлением - в политическом.

Высокая, в идеале предельная степень омассовления общества и отчуждения личности представляют собой его сущностные призна- ки. Тенденции омассовления, нивелирования субкультурных, сословных, корпоративных, региональных, местных и прочих раз- личий вполне определенно проявилась уже в ходе создания на- ций-государств и отвечающих им всеобщих гражданских обществ, когда для обеспечения целостности этих гигантских для своего времени образований потребовались специальные скрепы в виде общенациональных норм языка, культуры, права и т.п а также в виде новой общенациональной общности - массы равноправных граждан, образованной эмансипированными атомами-индивидами.

Надо было быть, конечно, Гоббсом, чтобы разглядеть в событиях английской революции и предшествующих ей десятилетий атомиза- цию индивидов и возникновение Левиафана, важность этих пред- посылок для создания современной поилитческой системы с одной стороны, их разрушительность и угрозу обернуться войной всех против всех с другой стороны.

Отсюда гоббсовскицй императив постоянных и бесконечных усилий по обузданию хаоса, неустанно- го политического благоустройства перед лицом весной угнозы то- талитаризации в измысленной им форме тотальной войны всех против всех. Еще явственней тоталитарные тенденции обозначились в годы Великой французской революции якобинский террор и пострево- люционного бонапартистского режима массовизация, создание мо- билизованного общества и т.п Вполне отчетливо некоторые то- талитарные тенденции проявились в бисмарковской Германии.

Од- нако наиболее яркое выражение эти тенденции нашли в нынешнем столетии, когда массовое общество и массовые общественные дви- жения, массовые митинги и средства массовой информации, серий- ное производство и стандартизированное потребление, всеобщее образование и массовая культура формируют одномерного челове- ка и столь же однозначные стереотипы поведения. В отличие от тоталитаризма первобытная тоталитиодность связана прежде всего с протополитическими образованиями типа племени, соседской общины или квазигосударственных автократи- ческих самодержавных структур, формально воспроизводящих об- щинные отношения в державных масштабах при безусловном подчи- нении и деспота-самодержца, и последнего представителя само- державного народа-войска единому родовому этосу.

Яркие примеры такого тоталитоидного самодержавия - евразийское войско-община Чингиз-хана или героическая экспансия раннего ислама.

Общей основой и тоталитиаризма, и тоталитоидности явля- ется не только гомогенность, но и крайне ослабленная институ- ционализация. Тоталитиаризм и деинституционализация. Институты не даны как нечто вечное и неизменное. На деле приходится сталкиваться с большей или меньшей выраженностью, проявлением того или иного института. Институты вновь оказыва- ются связаны с процессом, но на этот раз не в масштабной перспективе всей политической системы, а в своей собственной.

Каждый институт, коль скоро он опосредует, обозначает как свое, схватывает то или иное действие, роль, как бы втягива- ется в череду действий. Обычно опосредованные институтами действия далеко не в равной, а тем более не в полной мере про- являют свою институциональную сущность. Далеко не каждое, нап- ример, действие отдельного депутата в неком парламенте, а тем более за его пределами, в достаточной мере отвечает комплексу принципов и норм парламентаризма. Напротив, очевидно, что мно- жество его действий лишь в очень малой степени институциональ- но опосредованы.

Уровень такой опосредованности может на- растать или уменьшаться. Институт как бы растворяется в про- цессе институционализации как нарастающем закреплении действий и ролей или в процессе деинституционализации как уменьшеющемся закреплени функций и ролей. Скажем, некий президент начинает действиями, вполне отвечаюшими институту президентства, но постепенно начинает придавать им характер самовольного хозяй- ничанья в своей лавке и кончает прямым самодурством.

Это уже явная деинституционализация президентства, своего рода полити- ческое самоубийство, самоимпичмент. Разрушение посредующих форм ведет к деинституционализа- ции, преобладанию непосредственных, спонтанных действий, допо- литических отношений. Социетальное приятельство оказывается важнее формальной политической упорядоченности, влияние - весомее власти. В приведенном примере президента, ставшего диктаром-самодуром, институционализированные политические действия все больше и больше вытесняются непосредственными и спонтанными порывами, отражаюшими стихийнцую волю к господству данного человека и его группы сверстников простейшей социе- тальной общности.

За скобками, это уже другая проблема и учебная тема, остается вопрос, кому и почему в данном случае выгодно использовать и усугублять деинституционализацию прези- дентства. Важно отметить только, что институционализация и де- институционализация при всем их жизненном значении для не- посредственно вовлеченного политического актора имеют и общее системное значение для всего политического целого.

Широкая и углубляющаяся деинституционализация вызывает аномию, т.е. такое состояние большинства политических акторов, когда они последовательно или непроизвольно уклоняются от вы- полнения известных им институционализированных правил и норм. Аномия фактически равнозначна эрозии политической систе- мы, подрыву политических начал и отношений, возобладанию допо- литических, чисто социетальных императивов поведения.

Полити- ческое сообщество все больше деградирует в некую аморфную общ- ность, в лучшем случае гигантский аналог группы сверстников или малой группы, а в худшем - подобие зоны или даже гоббсовской войны всех против всех. С другой стороны дополитические по природе непосредствен- ные узкосоциетальные действия и отношения являются необходимой предпосылкой образования собственно политических действий и отноений, а значит и институтов.

Ключевое значение в этом слу- чае приобретает социализация, включение индивидов в круг 3своих социетальное сообщество. Социализация, однако, происходит уже в самых простых общностях. Она распространяется, конечно, и на более сложные общности, наприер, на политические сооб- щества. В этом случае природа социализации существенно изменя- ется. Речь идет уже не просто об интеграции в некую общность, но и об определении своего места в ней, об отношении не только к целому, но и к отдельным институтам.

В этом случае следует говорить о политической социализации как о соврешенно своеоб- разном феномене, существенно отличном от простой социализации. Предложенные доводы не означают, что нижним, дополити- ческим слоем можно было бы пренебречь. Это было бы наивной и непростительной ошибкой. Дополитическая стихия не только не отбрасывается, но полностью сохраняется, проникая во все поры политической системы. Она, конечно, несколько трансформиру- ется, рационализуется и цивилизуется при этом. Более того - социетальная стихия существенно воздействует на целостность политической системы.

Конкретные примеры вскрыты в описании Карлом Шмиттом значения оппозиции 3свойчужой 0в политике, хотя эта оппозиция обладает несомненной дополитической природой. Неврозы в политике бегство от свободы Боязнь аномии с одной стороны и давление слишком высоких требований к политической личности с другой порождают различ- ные неврозы в политике, наиболее типичным среди которых явля- ется бегство от свободыЭ.Фромм. Фашизм и другие формы то- талитаризма дают немало примеров подобного бегства от свободы.

Процесс излечения от подобных политических неврозов связан с развитием личностного начала в политике. С друной стороны развтие современной личности невозможно без использования потенциала политического участия. Никакая экономическая изо- щренность или культурная утонченность не в состоянии сегодня компенсировать недостаток способности свободно оперировать по- литическими нормами и ролями, эффективно использовать полити- ческие права и свободы.

Эти способности являются неприменной принадлежностью современного человека. Партия-государство попытка преодоления антитезы государствогражданское общество. И в силу унаследованной традиции, и в силу своих сущност- ных свойств государство и гражданское общество с самого начала эпохи модерна резко обозначили противоположность своих устрем- лений, между ними проявлялось открытое и явное противоречие. Уже больше двух столений политическая мысль бьется над пробле- мой разрешения этого противоречия.

Предлагались окончательные и бескомпромиссные способы ее решения огосударствление об- щества этатизм, государственный социализм или, напротив, обобществление государства крайний эгалитаризм, анархизм, марксистское отмирание государства. При полной противопо- ложности своих идейных традиций и нравственных устремлений обе эти тенденции сходились в отказе от признания рациональности разъединения-единства государства и гражданского общества.

В конечном счете обе крайности, обе тенденции сошлись в утверж- дении всевозможных версий тоталитаризма. 4Гораздо более логичным и перспективным представляется 4признание естестенности и рациональности разъелинения-единства 4государства и гражданского общества. С этой точки зрения 4проблема заключается не в том, чтобы разрешить противоречие 4путем уничтожения одной из его сторон типичный для 4примитивной, силовой политики образ мышления, а в том, чтобы 4регулировать это противоречие, использовать его как 4политический инструмент.

Для этого предлагались и 4использовались различные 0 4п 0ути введение посредничаюших институтов, в частности, промежуточных государственно-общественных систем возрожденные на 4 0новой основе корпорации, профсоюзы, местные общины, партийные 4 0системы и т.п 4Возможен, конечно, и третий подход форсированное 4превращение гегемонии в абсолютное господство. Это делается, 4например, путем отождествления интересов рабочего класса с 4национальными интересами, или путем конструирования некого 4фантомного национального интереса и его партии 4нацонал-социализм и прочие версии фашизма. Так возникает о 0д- нопартийная система как чистая 4и безусловная 0гегемо- ния 4-господство.