Постмодернистская деконструкция классического логоцентризма

Постмодернистская деконструкция классического логоцентризма. Согласно определениям, постмодернизм - это всегда протест, отрицание всего старого, догматичного, любых законов.

Главным аргументом постмодернистов является несовершенство нашего знания вследствие неразвитости "передаточного механизма" - языка.

Именно к анализу этого предмета и обращаются многие апологеты постмодернизма. В.С.Данилова приводит три основных тезиса постмодернизма: люди не имеют доступа к реальности, и, следовательно, не существует средств для постижения истины; реальность недоступна, потому что мы являемся пленниками языка, который придает форму нашим мыслям прежде, чем мы можем помыслить, и поэтому мы не можем выразить то, о чем мы думаем; мы создаем реальность посредством языка, и поэтому природа реальности определяется теми, кто имеет власть формировать язык(9, 137). Согласно Ж.Деррида, "чистая мысль - вопреки претензии философов на противоположное - никогда не свободна от способа ее выражения "(22). Поэтому постмодернисты выступают против любых догматических способов выражения мысли, считая, что они в любом случае необъективны.

В этой ситуации выходом является такая специфическая форма передачи мыслей и выражения действительности, как нарратив. "…любой научный анализ начинает оформляться по законам художественного творчества, как "нарратив", то есть рассказ со всеми свойствами и признаками беллетризированного повествования" (21). Часто говорят о возрождении нарратива (этот процесс начался в западной науке еще в 1980-х гг). Применительно к исторической науке это направление, отрицающее статистические и математические методы "новой научной истории" школы Анналов.

Как и общее течение постмодернизма, нарратив отрицает засилье строгих методов и форм выражения исторической действительности.

Используются такие средства, как романтическое повествование, комедия, трагедия, сатира и т. д. (21) Что такое классический логоцентризм? Это основа классической системы познания мира. Он предполагал исключительную роль слова как абстрактного выразителя мыслей и обозначения объектов.

В.А.Кутырев раскрывает генезис логоцентризма и становление современной научной картины мира с позиций модернизма (15). "Длительный путь от мифа и магии к науке и технике принято считать, и в этом трудно сомневаться, путем обретения людьми власти над природой, возможностей ее преобразования в соответствии со своими потребностями. Это был путь прогресса как движения к расцвету деятельности и могущества человека на Земле" пишет автор. "То, что во многих мифах кажется наивным и примитивным объяснением отмечал Ф.Х.Кессиди отнюдь не является таковым на деле, ибо миф - не первоначальная форма философии и науки, а особый вид мироощущения, специфическое, образное, чувственное, синкретическое представление о явлениях природы и общественной жизни". Познавательное отношение к реальности формируется по мере того, как человек отделяет себя от нее не только физически, но и духовно, признавая существующей самостоятельно и независимо от него - как Объект." Происходит формирование абстрактных понятий, "на их основе возникает logos, знание, существующее без непосредственной связи с единичными вещами, обобщенное и абстрактное, то есть рациональное (умозрительное). Его носитель, отличая себя от преобразуемого мира, становится Субъектом.

Миф трансформируется в метафизику как философию и первоначальную науку(15). Далее В.А.Кутырев переходит к анализу античной философии. «Платон нанес роковой удар по единству мира. Бытие возгоняется в трансцендентное, сверхчувственное состояние.

Видимая, слышимая, осязаемая и т. д. реальность предстает препятствием для познания тем, что надо преодолевать, в стремлении к подлинному благу.

Образ платоновской пещеры (чувственно существующее отождествляется с тенями на ее стене) стал базовым для последующего философствования на 2 тыс. лет».Противоположная платонизму "линия Демокрита" также развивалась в борьбе с феноменологичностью. И идеализм, и материализм, являются полюсами одного целого - метафизики, как подхода, отделившего, в отличие от мифа, знание от бытия"(15). «Античность не дала гносеологии, как собственно теоретического (рационального) отношения к миру считает В.А.Кутырев В оторвавшемся от мифов logos-е сохраняются все ипостаси духа, больше того, Истина занимает подчиненное положение к Благу и Красоте»(15). «Средневековая культура тоже не преодолевает синкретизм и мифопоэтическое видение мира». «Это сделал Научный Разум. Именно благодаря отказу от эстетико-этического, любовно-верящего отношения к земному и небесному миру, культивировавшегося мифологией и религией». Для этого, по мнению автора, нужно было составить картину мира, "обоснованную чистой мыслью, которая является разумом науки".Решающий удар по наивному реализму как "естественной установке" человеческого сознания нанесло распространение гелиоцентрической теории Коперника, фундаментальным образом подорвавшей доверие к нашим чувствам". "Сенсуализм вообще остался за пределами гносеологии, ориентированной на науку". " Научное познание, приближаясь к своему идеалу, становится сциентизмом: никаких чувств, мифов и ценностей"(15). Но научное знание, философия и культура зашли в тупик к концу Х1Х, и особенно в ХХ веке. Выход был предложен в обратном процессе: максимальном включении Субъекта в процесс познания. "Поворот к человеку справедливо связывают с Кантом". "Считается, что после Канта внимание философов переключилось с онтологии на гносеологию" . Но, по автору, это две стороны одной медали - метафизического воззрения на мир, возникшего вследствие противополагания познаваемого и познающего в виде объекта и субъекта.

Кант смертельно ранил всю метафизику".С этого момента движение пошло по двум направлениям: "старому", объектному, интерналистскому, хотя уже постметафизическому, вначале наиболее авторитетному и мощному с многочисленными ответвлениями - логический позитивизм, семантический анализ, вообще " подлинная" научная философия, а в сущности, философия науки, и новому, субъектно-интерналистскому, отказавшемуся от знания как репрезентации вещей - в русле социальности и творчества: деятельность, методология, проектирование, технологизм.

Во втором случае в картину мира, при создании которой веками главной заботой теоретиков было преодоление идолов антропоморфности, вводится наблюдатель, а потом "участник", "автор". В замене отражения творчеством, гносеологии методологией заключается философский смысл новой неклассической рациональности, ставшей общетеоретической базой революции в естествознании ХХ столетия и приведшей его к кризису как традиционного "знания естества" с последующей трансформацией в деятельность по созданию искусственного". "Отношения между двумя течениями сопровождались драматической борьбой". «В рамках классической философии решающий вклад в формирование деятельностной парадигмы вслед за Кантом внесли Фихте, Гегель и особенно, по реальным социальным последствиям, К.Маркс с его знаменитым одиннадцатым тезисом "Философы лишь различным образом объясняли мир, и дело заключается в том, чтобы изменить его". Позитивизм, феноменология "как строгая наука" отказывали философии в праве на действительное знание о мире из-за сохранения в ней антропоморфных элементов". Советский марксизм был самым стойким защитником классики. "В конце концов, однако, позитивизм на Западе и наивный реализм в советской системе начали размываться". Ленин высказался так: "сознание не только отражает объективный мир, но и творит его". По мнению автора, установилось равновесие: "сознание есть отражение и творчество". Но где-то в 80-е годы об отражении если и вспоминали, то в качестве "момента творчества" - пластинка перевернулась. "Наиболее полное выражение эти тенденции нашли в философии прагматизма.

Но … прагматизм стоял как бы в стороне от развития основной линии рационализма". В восточно-марксистской ветви европейской мысли победа творческого начала происходила через развитие принципа деятельности". "Деятельность - аналог творчества, но не буквально.

С одной стороны она шире его - кроме процессов создания нового охватывает любые изменения, а в другом отношении уже - не включает в себя "иррациональные компоненты"(15, 71-78). Таким образом, мы пришли к противопоставлению различных типов познания действительности – если мифическое и религиозно-теологическое утвердили разрыв между идеальным и реальным посредством абстрактных понятий- логосов, то модернистское миропонимание направлено на активное преобразование действительности, на связь идеального с материальным.

Если философия Просвещения стремилась убежать от Субъекта познающего ради достижения «объективного» знания, то модернизм, начиная с гуманизма Канта, начинает возвращаться к человеку, ибо «Разум, полагал Кант, может познавать только то, что сам создал». «Для современной философии все более насущным и значимым становится стремление соотнести абстракции, категории, систему рассуждений и обоснований с самим человеком - чувствующим, мыслящим, познающим, действующим - в целостности всех его ипостасей и проявлений»(19). «Возникновение и распространение «неклассических представлений и стремление вернуться к целостному познающему и одновременно действующему человеку становится все более заметным во второй половине Х1Х в. и явно выражено в ХХ столетии»(19). Но философия второй половины ХХ века – постмодернизм – «исходит из того, что традиционный гуманизм себя дискредитировал, и от него нужно отказаться». Сторонники постмодернизма считают, что нужно «отказаться и от идеи личности вообще» (18). Говорится об идее «смерти человека». Почему снова вдруг происходит отход от познающего Субъекта? Вот как объясняется это у основоположников постмодернизма."Свобода согласно Ж.Бодрийяру свобода владеть вещами". Он считает, что быть свободным в обществе потребления, на самом деле, означает лишь "свободно проецировать желания на произведенные товары и впадать в «успокоительную регрессию в вещи». Нет индивидуальных желаний и потребностей, есть машины производства желаний, заставляющие наслаждаться, эксплуатирующие наши центры наслаждения"(22). Эту опасность предвидели Хоркхаймер и Адорно(30). Сообразно этому понимается и "засилье" старых форм коммуникации, которые уже не отвечают новому мироустройству, где "идеи и ценности (прогресса, богатства, демократии и пр.) утрачивают свой смысл, но их воспроизводство продолжается и становится все более совершенным". В результате на смену слову приходит "симулякр"- то, что заменяет слово, делая субъект и объект постижения "непристойно" близкими.

При этом Бодрийяр постоянно соотносит свои идеи с социально-историческими явлениями современности. "Мы погрязли в этой либерализации, которая есть ни что иное, как постоянное разрастание непристойности" (22). Морис Бланшо отошел от классических представлений о человеке: "Человек, с точки зрения Бланшо, не может трактоваться в качестве микрокосма, презентирующего собой макрокосм.

Человек являет собой всего лишь аббревиатуру значимой совокупности фрагментарных знаков, выступающих при этом в качестве «онтологически полных»(22). Знак по Бланшо это символ власти.

Власть выражается как власть "достаточности" (знаний, желаний и т. п.). Освободившись от знака, мы освобождаем человека от власти над ним. Но поскольку признается несвобода от материальной жизни современного человека, его чрезмерная зависимость от мира вещей (о чем предупреждали Хоркхаймер и Адорно) постольку гносеологическая деятельность такого субъекта не может быть объективной по определению.

Постмодернисты предлагают «умереть» человеку, тем самым освободившись от этого материального мира. При этом изменяются такие неотъемлемые институты человеческого бытия, как язык. Постмодернизм оперирует не языком, а текстом.

В этом тоже видится печать смерти: для опосредования между материей и идеей предлагается использовать не живой язык, а «симулякр»(по Батай - то есть «некое информативное пространство, имеющее некий скрытый от обычного восприятия и интерпретации смысл». "По формулировке Клоссовски, «там, где язык уступает безмолвию, — там же понятие уступает симулякру», «мы вынуждены раскрыть понятия по ту сторону их самих»)"(22). Вместе с тем предлагается освободиться и от Бога: Фуко фиксирует три знаменующих собой современную культуру и взаимосвязанных тенденции: новый язык, "смерть Бога" и сексуальность.

Формирование нового языка (равно как и нового отношения к языку), связано с радикальным отказом от однозначной сопряженности языковой реальности с определенным и стабильным тезаурусом культурной традиции, задающей языковым феноменам внеязыковую размерность.

Современная культура может быть выражена, по мнению Фуко, только в ином языке, не связанном с традицией (и не связанным традицией) (22) . Деконструкция логоцентризма в классической философии означает отказ от языка как средства передачи смысловой составляющей явлений и процессов.

Постмодернисты предлагают заменить язык знаком – более объективным символом, чем слово.

Слово теперь понимается не имманентно – как обозначение принятого обществом предмета, а трансцендентно – то есть, выходя за пределы обычного понимания.

Но слово выступает не само по себе, а совместно с другими – образуя тексты. «Игра слов», в соответствии с принципом И.Хассана, должна привести нас к истинному смыслу вещи или идеи, приблизить идеальное к материальному.

То есть "любому интенциональному когнитивному действию сознания, превращающему восприятие в предмет очевидности истин сознания, открывающих вещь как "нечто" и личность как идентичность Я, предшествует участие субъекта в трансцендентальной языковой игре, то есть в процессе, который обусловливает возможность понимания (структурирования действительности) как такового"(24, 144). 3. Постмодернизм и иррациональные формы познания бытия Рассмотрим теперь, в чем же конкретно проявляется иррациональность постмодернизма. Иррационализм (лат. irrationalis — бессознательное, неразумное) — это философские течения, провозглашающие примат неразумного начала и делающие его основной характеристикой как самого мира, так и его миро-понимания.

Как отмечают, «сам термин «иррациональный» возник только в ХУП веке, был вначале связан с изучением иррациональных величин в алгебре и геометрии», то есть, применялся, как это ни странно, в области одной из самых рациональных форм познания – математике (29, 53). У Гегеля, рассматривавшего, как известно, раздельно разум и рассудок, мы также наблюдаем подобную «превратную терминологию»: «то, что мы называем рациональным, принадлежит на самом деле области рассудка, а то, что мы называем иррациональным, есть скорее начало и следствие разумности» (29, 53). Постмодернизм характеризуется согласно гибридизации, расширением прошлого в настоящем.

Это выражается в обращении к иррациональным формам познания, бытовавшим на заре цивилизации - мифу. Постмодернизм являет собой "возврат к синкретизму, но на более высоком мировоззренческом уровне постмодернизм лишен стремления к исследованию глубинных проблем и процессов бытия, он стремится к простоте и ясности, к совмещению культурных эпох. Поверхностное, но синтетическое отражение мира суть человеческого сознания.

Мир нужно не понимать, а принимать"(14). По К.Ясперсу, "Обращение к прошлому приобщает нас к тайне человеческого бытия». Деконструкция логоцентризма исключает использование языка в привычном понимании.

Место языка теперь занимает «симулякр». Иррациональность "симулякра" роднит его с восточными практиками (такими как созерцание коана в дзен-буддизме, или мандалы в хатха-йоге в индуизме) и проявляется в его фундаментальном свойстве "принципиальной несоотнесенности и несоотносимости с какой бы то ни было реальностью" (13) . Интересен сравнительно-исторический анализ С.Корнева, который показал общие черты постмодернизма и дзен-буддизма. "В дзэне, который был синтезом буддизма и даосизма, эта практика как раз и сыграла роль "восточного постмодернизма", стала орудием природной южно-китайской духовности, взломавшим застарелое догматическое учение, принесенное из Индии. Используя внутренние ресурсы самого же буддийского учения, дзэнские наставники эпохи Тан потешались над угрюмой серьезностью буддистов старой формации, которые истинную духовную практику пытались заменить комментаторством и исполнением обрядов.

Дзэнский коан, закрепляющий эту духовную практику в форме текста, внешне выглядит как игра, как чистой воды дурашество и, однако, оказывается, что это единственный способ указать на действительно серьезное.

Логика коана - это логика абсурда, которая взламывает привычные нормы здравого смысла, застарелый лед "нормальной рациональности", а затем, балансируя на этих обломках, ведет к просветлению. " Когда вначале ученик пытается решить коан при помощи интеллекта, его сосредоточение возрастает.

Однако эти первоначальные усилия не приносят успеха, потому что рационально решить коан невозможно.

В сущности, он представляет собой своего рода насмешку над человеческим интеллектом.

Сосредоточенность наряду с иррациональностью и создают особую психологическую ситуацию, в которой происходит борьба ученика с коаном"(13). Вторая тенденция Фуко, «привязанность к смерти Бога», означает, что «смерть Бога обращает нас не к ограниченному и позитивному миру, она обращает нас к тому миру, что распускает себя в опыте предела, делает себя и разделывается с собой в акте эксцесса, излишества, злоупотребления, преодолевающих этот предел, проступающих через него, нарушающих его — в акте трансгрессии» (22) . Под трансгрессией понимается "одно из ключевых понятий постмодернизма, фиксирующее феномен перехода непроходимой границы, и, прежде всего, — границы между возможным и невозможным". Таким образом, божественный Логос также убирается.

Но отрицает ли постмодернизм саму возможность существования религии (в качестве примера возьмем христианство)? Ведь и гуманизм и метафизика средневековья суть продукты христианской религии.

Отрицание же всего предшествующего опыта познания действительности должно, соответственно, отрицать и идеи христианства как атрибут европейской культуры.

В.А.Лекторский, следуя идее «христианского реализма» С.Л.Франка, приходит к идее частичного воплощения идеалов христианства (полное соблюдение невозможно, так как это утопия, порождающая конфликты), и постмодернизм может включить эти идеи в свою культурную парадигму.

Без этих идеалов была бы «невозможна европейская культура и современный человек» (17). Таким образом, происходит неполный отказ от идеи Логоса.

К тому же, тексту Нового Завета можно, на наш взгляд, дать постмодернистскую трактовку. Следует заметить, что полное запрещение чего-либо вообще (в нашем случае Логоса) уже ведет к метафизичности и тоталитарности (пример - идеи атеизма в СССР), в принципе неприемлемой философией постмодернизма. С точки зрения православного миропонимания (и не только - см.:2; 16; 26) культура постмодернизма носит негативный характер для формирования духовной жизни человека.

Т.М.Горичева на основе психологического анализа личности в условиях постмодернизма находит в современном мире черты наступающего Апокалипсиса. Перенасыщение информацией, подчас бесполезной, нарциссизм - психологическая защита от мира, проявляющаяся в постоянной спешке, беспрерывной коммуникации - действиях, не имеющих четко выраженной цели, скука современного человека, безразличие к окружающим вот явления постмодернистского состояния. "В постмодернистском пространстве люди не рождаются и не умирают: полумертвые и полуживые, они не переживают события, не вписаны в историю, не поражаются друг другом, не удивляются встречному.

Сегодня люди не смотрят друг на друга" Так оценивает его автор (8, 19). Человечество утрачивает смысл жизни: "Высшая ценность - Бог, перестав существовать, лишила опоры весь остальной космос ценностей"(16, 9). Почему же постмодернизм, возникнув как реакция на ценности западного общества и массовую культуру, выдвигая императивы "устойчивого общества", экологический и нравственный ("то, что было допустимо в прошлом, уже не допустимо сегодня"(9, 143)) не выполняет своей задачи? Более того, он даже усугубил кризисное состояние культуры. Тонкие души творческих личностей видели эту опасность потери смысла в пространстве постмодернизма: "Рильке открывает угрозу приближающейся катастрофы: умирание немотствующего бытия, "души вещей", отчужденной от человека горой словесного мусора"(1, 182). В постмодернизме "находит свое завершение начавшийся в модернизме отказ от природы как естественной среды обитания человека и замены ее новой, искусственной"(1, 32). Слово потеряло первоначальный смысл, и, согласно постмодернизму, следует вернуться к истокам, к начальным формам абстрактного человеческого разума, чтобы вновь его обрести. "Все, что может быть сказано, может быть сказано ясно, а о том, что высказыванию не подлежит, следует молчать" сказал Л.Витгенштейн.

Таким образом, кажущаяся иррациональность критики логоцентризма является в современных условиях кризиса культуры попыткой нетрадиционным (часто вненаучным, эзотерическим) путем решить проблемы ее дальнейшего развития.

Но эта попытка пока не принесла заметных плодов.

Представляется, причины этого лучше рассматривать в ретроспективе и перспективе постмодернизма.