Локальные цивилизации и плюрально-циклический взгляд на историю. Изучение локальных цивилизаций В XIX веке европейские историки, получив первые сведения о восточных обществах, пришли к выводу, что между обществами, находящимися на стадии цивилизации, могут существовать качественные различия, что позволило им говорить не об одной цивилизации, а о нескольких цивилизациях.
Впрочем представления о культурных различиях между европейской и не европейскими культурами появились ещё раньше: к примеру, российский исследователь И. Н. Ионов трактует заявления итальянского философа Джамбаттисты Вико (1668—1744) о том, что «император китайский в высшей степени культурен», как зародыш представлений о существовании особой китайской цивилизации, а значит и о вероятной множественности цивилизаций.
Тем не менее, ни в его работах, ни в сочинениях Вольтера и Иоганна Готфрида Гердера, выражавших идеи, родственные идеям Вико, понятие цивилизация не было главенствующим, а понятие локальная цивилизация не употреблялось вообще. [11] Впервые слово цивилизация было использовано в двух значениях в книге французского писателя и историка Пьера Симона Балланша (en) «Старик и юноша» (1820). Позже такое же его употребление встречается в книге востоковедов Эжена Бюрнуфа (en) и Кристиана Лассена (en) «Очерк о пали» (1826), в работах известного путешественника и исследователя Александра фон Гумбольдта и ряда других мыслителей[12]. Использованию второго значения слова цивилизация поспособствовал французский историк Франсуа Гизо, который неоднократно использовал термин в множественном числе, но тем не менее оставался верен линейно-стадиальной схеме исторического развития[11][12]. Жозеф Гобино Впервые термин локальная цивилизация появился в работе французского философа Шарля Ренувье «Руководство к древней философии» (1844). Спустя несколько лет свет увидела книга французского писателя и историка Жозефа Гобино «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853—1855), в которой автор выделил 10 цивилизаций, каждая из которых проходит свой собственный путь развития.
Возникнув, каждая из них рано или поздно погибает, и западная цивилизация не является исключением.
Однако мыслителя совершенно не интересовали культурные, социальные, экономические различия между цивилизациями: его волновало лишь то общее, что было в истории цивилизаций, — возвышение и падение аристократии.
Поэтому его историософская концепция имеет косвенное отношение к теории локальных цивилизаций и прямое — к идеологии консерватизма.
Идеи, созвучные работам Гобино, излагал и немецкий историк Генрих Рюккерт, который пришёл к выводу, что история человечества — это не единый процесс, а сумма параллельно протекающих процессов культурно-исторических организмов, которые невозможно расположить на одной линии.
Немецкий исследователь впервые обратил внимание на проблему границ цивилизаций, их взаимовлияния, структурных отношений внутри них. Вместе с тем Рюккерт продолжал рассматривать весь мир как объект воздействия Европы, что обусловило наличие в его концепции реликтов иерархического подхода к цивилизациям, отрицание их равноценности и самодостаточности.[11] Н. Я. Данилевский Первым на цивилизационные отношения взглянуть через призму не европоцентрического самосознания удалось русскому социологу Николаю Яковлевичу Данилевскому, который в своей книге «Россия и Европа» (1869) противопоставил стареющей европейской цивилизации молодую славянскую.
Русский идеолог панславизма указывал, что ни один культурно-исторический тип[прим. 2] не может претендовать на то, чтобы считаться более развитым, более высоким, чем остальные. Западная Европа в этом отношении не представляет исключения.
Хотя эту мысль философ не выдерживает до конца, порой указывая на превосходство славянских народов над своими западными соседями.
Освальд Шпенглер Следующим значительным событием в становлении теории локальных цивилизаций стала работа немецкого философа и культуролога Освальда Шпенглера «Закат Европы» (1918). Неизвестно доподлинно, был ли знаком Шпенглер с работой русского мыслителя, но тем не менее основные концептуальные положения этих ученых сходны во всех важнейших пунктах[13]. Как и Данилевский, решительно отвергая общепринятую условную периодизацию истории на «Древний мир — Средние века — Новое время», Шпенглер выступил сторонником другого взгляда на мировую историю — как на ряд независимых друг от друга культур[прим. 3], проживающих, подобно живым организмам, периоды зарождения, становления и умирания. Как и Данилевский, он выступает с критикой европоцентризма и исходит не из нужд исторического исследования, а из необходимости найти ответы на вопросы, поставленные современным обществом: в теории локальных культур немецкий мыслитель находит объяснение кризису западного общества, которое переживает такой же упадок, который постиг египетскую, античную и другие древние культуры.[14] Книга Шпенглера содержала не так уж много теоретических новаций в сравнении с опубликованными ранее работами Рюккерта и Данилевского, однако она имела шумный успех, поскольку была написана ярким языком, изобиловала фактами и рассуждениями и была опубликована после завершения Первой мировой войны, вызвавшей полное разочарование в западной цивилизации и усилившей кризис европоцентризма[15]. Арнольд Тойнби Гораздо более весомый вклад в изучение локальных цивилизаций внёс английский историк Арнольд Тойнби.
В своём 12-томном труде «Постижение истории» (1934—1961 гг.) британский учёный подразделил историю человечества на ряд локальных цивилизаций, имеющие одинаковую внутреннюю схему развития.
Появление становление и упадок цивилизаций характеризовался такими факторами, как внешний Божественный толчок и энергия, вызов и ответ и уход и возвращение.
Во взглядах Шпенглера и Тойнби есть много общих черт. Главное же различие состоит в том, что у Шпенглера культуры совершенно обособлены друг от друга. У Тойнби же эти отношения хотя и имеют внешний характер, но составляют часть жизни самих цивилизаций.
Для него чрезвычайно важно, что некоторые общества присоединяясь к другим, обеспечивают тем самым непрерывность исторического процесса.[16] Концепции Данилевского, Шпенглера и Тойнби были неоднозначно встречены научным сообществом.
Хотя их труды и считаются фундаментальными работами в области изучения истории цивилизаций, их теоретические разработки встретили серьёзную критику.
Одним из наиболее последовательных критиков цивилизационной теории выступил русско-американский социолог Питирим Сорокин, который указал, что «самая серьезная ошибка этих теорий состоит в смешении культурных систем с социальными системами (группами), в том, что название „цивилизация“ дается существенно различным социальным группам и их общим культурам — то этническим, то религиозным, то государственным, то территориальным, то различным многофакторным группам, а то даже конгломерату различных обществ с присущими им совокупными культурами»[17], в результате чего ни Тойнби, ни его предшественники не смогли назвать главные критерии вычленения цивилизаций, ровно как и их точное количество.
Критерии выделения цивилизаций, их количество Вместе с тем некоторым исследователям удалось назвать критерии вычленения цивилизаций.
Так российской историк Э. Д. Фролов среди оных назвал общность геополитических условий, исконное языковое родство, единство или близость экономического и политического строя, культуры (включая религию) и менталитета.
Вслед за Шпенглером и Тойнби учёный признавал, что «оригинальное качество цивилизации обусловлено оригинальным свойством каждого из структурообразующих элементов и их неповторимым единством».[18]