История и нравственный выбор человека

История и нравственный выбор человека. Нравственная проблематика в работах Бердяева тесно переплетается с вопросами истории, ее направленности и смысла.

Тезис об объективности исторического процесса, независимости его от человека, сформулированный К.Марксом в его формационной концепции истории, был очень популярен, и именно против абсолютизации теории Маркса выступает в своих философских произведениях Бердяев. Рассматривая историю человечества исходя из своей концепции свободы, Бердяев видит грехопадение человека, приведшее к отпадению человека от Бога, как проявление достоинства и силы человека, его творчества и величия.

В свою очередь, смысл истории состоит в обратном сближении человека и Бога, история есть история движения человека к Богу и Бога к человеку, есть преодоление разорванности между этими двумя полюсами. Когда человек отделился от Бога, то свобода – Ungrund – преобразовалась в пространственно-временной мир природы и общества с его разорванностью и отчуждением. Таким образом, история есть процесс преодоления этого отчуждения. В этом процессе можно выделить несколько периодов.

В период античности человек характеризуется погруженностью в природу, в ее законы. Этому соответствует язычество, мифология, олицетворение сил природы в виде богов. С возникновением христианства природа освобождается от мифических сил, вырабатывается взгляд на природу как на нечто чисто стихийное, действующее по своим собственным безличным законам. Природа в христианстве предоставлена самой себе. Этот взгляд на природу подготовил возможность научного мировоззрения. Поэтому только у христианских, европейских народов оказалось возможным появление науки как особой отрасли знания.

Другая идея христианства – идея самоценности человеческой личности как образа и подобия Бога. Христос заявил: «Не человек  для субботы, а суббота  для человека». Таким образом, человеческая личность выше всяких формальных законов и правил. Кроме того, фундаментальной идеей христианства является идея единого человечества. Для христианства нет ни иудея, ни эллина, все равны перед Богом. И главное, с точки зрения христианства история есть движение к некоторой цели – Второму пришествию Христа, который будет судить всех. Отсюда впервые появляется взгляд на историю как на линейный, направленный процесс. Нехристианские же народы не имеют в этом смысле истории, но лишь набор различных фактов и событий.

У этих народов есть лишь повтор одного и того же в течение столетий и тысячелетий. Для эпохи Возрождения наиболее характерным является положение о самодостаточности и самоценности человека как такового.

Разум человека в принципе способен все познать и объяснить. Появляется уверенность в возможности перестроить общество на разумных началах. Таким образом, вырабатываются утопические учения, где описываются общества, в которых все счастливы. Правда, в этих обществах за людей и в их же интересах все определяет начальство в лице ученых – питание, брачные правила, какие работы и в какой последовательности должны выполняться членами общества.

Этот третий период длится до конца XVIII века. В XIX-XX веках начинается господство человека над природой при помощи машин, что очень скоро оборачивается господством машин над человеком. Возникают, в том числе, особые социальные машины – государственные учреждения, партии, различные объединения, создаваемые вроде бы для человека, но сразу же начинающие господствовать над самим человеком. Именно в ХХ веке появляются тоталитарные режимы. И кто-то все же должен взять верх: машина или человек.

Бердяев в 40-х годах рисует три возможных выхода из этой ситуации: 1) фатальный исход, гибель человечества в атомной войне, в столкновении двух лагерей: капиталистического и социалистического; 2) насильственное введение всеобщего порядка через создание единого тоталитарного режима, господство государственной и партийных машин над человечеством. Этот вариант в литературной форме был описан Дж. Оруэллом в романе «1984»; 3) подлинный выход, на который надеется Бердяев. Он состоит во внутреннем духовном преображении человека, победе духа над техникой, в изменении отношения к природе не как объекту эксплуатации и использования, но как к одной из высших ценностей, и в изменении отношения к человеку, причем к любому человеку, как к высшей ценности.

Это будет означать победу культуры над цивилизацией. Таким образом, историю Бердяев трактует, в противоположность Марксу, не как постоянное наращивание материально-технического потенциала, в котором видит, прежде всего, подавление человеческого духа, подмену нравственных ценностей.

История для Бердяева  это путь человека от слепой, иррациональной свободы к свободе божественной. Достижима такая свобода лишь неуклонным совершенствованием, культурным ростом каждой человеческой личности. Культура для Бердяева «не есть осуществление новой жизни, нового бытия, она есть  осуществление новых ценностей» . Культура – это опора человеческой нравственности, культура – просвет иного бытия. В то же время у культуры есть негативный, или отрицательный, аспект.

Продукты культуры – новые идеи и ценности, попадая в мир объективированного бытия, в мир пространства и времени, частных интересов людей и классов, государств и партий, начинают подчиняться законам этого мира и могут становиться новой, мнимой реальностью, господствующей над человеком. Так, открытия физиков о строении атомов и о новых источниках энергии обернулись для человечества атомной гонкой вооружений, созданием химического оружия.

Новые открытия в психологии могут обернуться более утонченными способами манипулирования людьми. Необходимо признавать в человеке присутствие божественной тайны, чтобы в человеке видеть человека, а не совокупность биологических свойств и социальных ролей. Человеческая индивидуальность жива, когда в ней усматривают связь с сверхличными ценностями, несводимыми к биологическому и социальному в человеке. Отказ от сверхличных ценностей приводит к потере внутреннего духовного центра в человеке, и тогда на первый план выступает не главное в человеке, а его периферийные функции.

Потеря сверхличных ценностей, сведение человеческого бытия просто к жизни, к биологии и социальности, означает переход от культуры к цивилизации. Культура есть стремление достроить природу и социальную жизнь до духовности, она духовна и символична. Цивилизация – сама жизнь как она есть, реальность, за которой ничего не стоит. В культуре главное – духовные ценности. В цивилизации духовность сводится либо к экономическому базису (К.Маркс), либо к инстинкту (Ф.Ницше, З.Фрейд). Культура по истокам и целям религиозна, цивилизация атеистична.

Культура аристократична и иерархична, она есть порождение гениев. В ней неизбежно неравенство умов, талантов и индивидуальностей. Цивилизация же механистична, демократична, в ней господствуют массы, большинство, арифметическое голосование, равенство выступает в качестве идеала. Цивилизация подозрительна к таланту. Рассматривая роль личности человека в истории, и вообще нравственную проблематику исторической предопределенности личностных характеристик, Бердяев формулирует идею объективации.

Рассмотрим эту идею через сравнение с взглядом на мир, привычным для обычных людей или для так называемого здравого смысла. Привычно и понятно, что мир вокруг нас есть нечто нам предзаданное. И он существовал таким, каким он сейчас перед нами находится, даже если бы нас всех не было. Вот эти горы и леса, моря и звезды, галактики – все это вместе есть объективный, независимый от нашего сознания и нашей воли мир. Мир как независимая от нас данность.

И история тоже есть независимая от нас данность. Есть законы истории – капитализма или феодализма, они неумолимы, как законы природы. Итак, есть данный нам мир. И он определяет, в большой степени, наши ценности, убеждения, даже повседневные поступки. Теперь точка зрения Бердяева: «Я не верю в твердость и прочность так называемого «объективного» мира, мира природы и истории. Объективной реальности не существует, это лишь иллюзия сознания, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа. Объективированный мир не есть подлинный реальный мир, это есть лишь состояние подлинного реального мира, которое может быть изменено.

Объект есть порождение субъекта» . Таким образом, то, что принято считать объективной реальностью, включающей природу и общество, есть некоторое лишь особое, порожденное нашим духом состояние подлинного реального мира. Это состояние может быть изменено.

Первичен субъект, а не объект, который в действительности порожден субъектом. Бердяев подчеркивает, что было бы ошибкой считать его взгляд на мир субъективным идеализмом. Он называет свой взгляд идеализмом свободы. Исходной реальностью для Бердяева является то, что он сам называет перво-жизнью. «Перво-жизнь есть творческий акт, свобода, носительницей перво-жизни является личность, субъект, дух, а не «природа» и не объект» . В то же время фактически природа и общественные отношения выступают, все же, как что-то независимое от личности, принудительное по отношению к ней, то есть происходит то, что Бердяев называет объективацией.

Откуда же возникают эти независимость и принуждение? Дело в том, что реально субъекты разобщены и обособлены друг от друга, поэтому результаты их совокупной деятельности выступают по отношению к ним как нечто независимое от них. «Объектность, – пишет Бердяев, – есть порождение разорванности, разобщенности и вражды субъектов, личностей, духов-существ». В результате «человек познает как извне данную ему реальность то, что порождено им самим, порабощенностью субъекта» . Попробуем теорию объективации на примере.

В романе А.С.Пушкина «Евгений Онегин» Ленский уговаривает Онегина приехать на именины Татьяны: там будут все свои, все будет по-семейному. Онегин соглашается приехать. И потом видит у Лариных гостей-помещиков, от которых ему нестерпимо скучно. Чтобы позлить Ленского, он танцует весь вечер с его невестой Ольгой.

Ленский в бешенстве уезжает, посылает Онегину вызов на дуэль. И ясно, что выспавшийся перед дуэлью Онегин должен был убить Ленского, всю ночь писавшего стихи. Весь это процесс выглядит запрограммированным объективными различиями темпераментов Онегина и Ленского; социальными обычаями – дворянским ритуалом дуэли в случае обиды; тем, что Онегин выспался, а Ленский нет, и т.д. Но рассмотрим ситуацию с точки зрения идеализма свободы Бердяева. Онегин дал себя уговорить Ленскому поехать на именины к Татьяне, а мог бы все-таки не поехать.

Здесь нет никакой неумолимости природных и общественных законов, но есть свободно принятое решение. И у Лариных мог бы не поддаться своей хандре и чувству мщения Ленскому, а отнестись с юмором к ситуации. И все сложилось бы по-другому. Или, как пишет Бердяев, состояние мира могло быть изменено. И даже когда Онегин получил вызов на дуэль от Ленского, то и здесь не было объективной предопределенности последующих событий.

Пушкин показывает размышления Онегина о том, что Ленский, конечно, поступил, как мальчишка, но ясно, что в действительности во всем виноват сам Евгений как более взрослый человек, и лучше было бы отправиться к Ленскому, извиниться, распить бутылку бургундского, и дело с концом. Но Онегин испугался « хохота глупцов». То есть он знал, как правильно поступить, но испугался. А мог бы не испугаться, а извиниться перед Ленским и вызвать на дуэль того, кто заподозрит его в трусости. Таким образом, нет неумолимой цепи событий, законы психологии, общественные правила и обычаи не неизбежно предопределяют цепь событий.

Это мы свободно принимаем решение, тем самым выбираем тот или иной ход событий и творим реальность. Реальность есть не что иное, как объективация нашего свободного выбора и порождение «известной направленностью духа». Поэтому реальность всегда не однозначна, но многовариантна. Другое дело, что в результате сделанного нами выбора цепь событий начинает складываться вот так, а не иначе, и далее все труднее ее повернуть в другую сторону.

Появляется все большая необратимость и независимость от нашей воли и желания. Но это происходит все-таки как результат ранее сделанного нами выбора и нашей свободы. Так и объективных, предзаданных законов истории, по Бердяеву, не существует. Народы сами выбирают свою историю, а потом несут за свой выбор ответственность. Русский народ в 1917 году выбрал лозунг большевиков «грабь награбленное» и получил гражданскую войну, коллективизацию, бесконечные войны и восстановления.

Но сначала был свободный выбор, и вот решили, что если у кого-то отнять землю и собственность, то будешь счастлив. С одной стороны, существует наша свобода и наше творчество, которые определяют, какой должна быть реальность и какой вариант реальности осуществляется и становится так называемой объективной действительностью. Но, с другой стороны, субъекты разобщены и отчуждены друг от друга и исходят, прежде всего, из своих собственных интересов и своеволия.

В результате из суммы их свободных поступков и выборов складывается то, что никто сознательно не планировал. Все и каждый делают свободный выбор, но в результате нашей же свободы осуществляется то, что предстает затем как нечто независимое от всех и каждого. И этот процесс превращения нашей свободы и наших выборов в некий независимый от нас мир, который никто сознательно не хотел и не планировал, Бердяев называет объективацией. Действительность есть результат нашей собственной свободы, но и в то же время она есть результат нашей разобщенности и отчуждения друг от друга.

Поэтому, по Бердяеву, история есть всегда великая неудача: например, задумывается революция, чтобы сделать людей счастливыми, а реально получается новая форма отчуждения. И в новом обществе приходят к власти худшие, а не лучшие, хотя революцию задумывали именно лучшие. Выражением разорванности и отчуждения реальности является тот факт, что материя существует в формах пространства и времени, которые разделяют и противопоставляют каждую часть материи другой. Здесь можно провести параллель с Вл. Соловьевым, у которого пространство и время тоже есть выражение распада материи, которая лишь потенциально, т.е. в возможности, находится во всеединстве.

Поэтому, в частности, человек познает в виде научного знания не подлинную реальность как таковую, но реальность, порожденную им самим, как чуждую ему самому, как нечто независимое от него самого. Но объективирование происходит только в сфере познания; сперва оно происходит в самой реальности. Оно совершается субъектом не только как познающим, но и как живым существом.

Вступление в объективный мир происходит в самой первичной жизни. Но в результате этого мы считаем реальным только то, что является вторичным, рационализированным, объективированным и ставим под сомнение реальность первичного, не объективированного, не рационализированного. Природа как система отношений между объектами имеет следующие характерные черты: 1) объект чужд субъекту; 2) личное, специфическое и особенное поглощено общим, безлично-всеобщим; 3) преобладает необходимость, определенность извне, свобода подавляется и не проявляется; 4) жизнь приспосабливается к массовым движениям в мире и в истории и к среднему человеку; человек и его взгляды приобретают общественный характер, но это разрушает оригинальность.

В этом мире объектов жизнь протекает во времени, которое подразделяется на прошлое и будущее, а это ведет к смерти.

Вместо существования как единственной, индивидуальной творческой деятельности духа мы находим в природе простое бытие, определяемое законами. Использование общих идей об этом однообразно повторяющемся бытии служит средством связи между изолированными личностями, которые создают общественные учреждения; но в этой общественности, подчиненной условным правилам, субъект остается в одиночестве. Такая трактовка исторического процесса и индивидуальной судьбы человека, одинокого в обществе и истории, роднит философию Бердяева с более поздними представителями экзистенциализма – Сартром и Камю (философию самого Бердяева также часто причисляют к экзистенциальным направлениям в современной философии). Однако, в отличие от французских философов, Бердяев видит возможность преодоления одиночества человеческого существования. К счастью, в своих существующих недрах человек все же сохраняет общение с духовным миром и целым космосом.

Человек двойственное существо, живущее как в мире феноменов, так и в мире ноуменов (непознаваемого, вещей-в-себе, по Канту). Поэтому ноумен может проникнуть в феномен, мир невидимый в мир видимый, мир свободы в мир необходимости. Эта победа духа над природой достигается посредством симпатии и любви, преодолевающих изоляцию путем общения я и ты в непосредственном духовном опыте, который по своей природе является интуицией, а не объективированием. «Это познание есть брачный союз личностей, основанный на истинной любви» . Не может быть тесного единения между универсалиями, между объектами: тесное единение возможно только в отношении я и ты. Духовное познание это единение между двумя субъектами в мистическом опыте, в котором всё во мне и я во всем. Бердяев обозначает такое непосредственное духовное общение термином общительность.

Оно создает единство на основе любви. Любовь  это свободное проявление духа. Поэтому она общительна и является соборным единством (соборность – термин, широко используемый Хомяковым). Свободный дух общителен и не является индивидуалистически изолированным.

Общество, нация, государство не является личностями; человек как личность имеет большую ценность, чем они. Поэтому-то право человека и его долг защищать свою духовную свободу против государства и общества. В жизни государства, нации и общества мы часто обнаруживаем темную, демоническую силу, стремящуюся подчинить личность человека и превратить его просто в орудие для своих собственных целей.

В общественной жизни процесс объективизации и условные правила извращают совесть человека.

Чистая, подлинная совесть может проявиться только в личности и через нее; все должно быть подчинено юрисдикции этой экзистенциальной совести, не испорченной объективированием. При анализе общепринятой этики и канонического христианства Бердяев показывает, что они приспособлены к требованиям общественной повседневной жизни и поэтому полны условностей и ведут к лицемерию и деспотизму. Он предлагает оценивать правила этой обычной нравственности с точки зрения чистой совести, а не с точки зрения временных нужд человека.

Он хочет создать «Критику чистой совести», подобно «Критике чистого разума Канта» . Бердяев использует открытия Фрейда, чтобы разоблачить садистские элементы в законности и нечистые подсознательные источники строгих требований, выдвигаемых многими поборниками добра; например, он прослеживает всякий фанатизм, всякое попечение о дальнем за счет ближнего своего, указывает на отсутствие истинной любви, а именно любви к конкретной отдельной личности, и на подмену ее любовью к абстрактным теориям, программам и прочему, поддерживаемой гордостью их авторов и сторонников. Революциям, считает Бердяев, предшествует процесс распада, падение веры, утрата людьми объединяющего духовного центра жизни.

В результате этого народ теряет свою духовную свободу, становится добычей дьявола. Руководящую роль среди народа играют крайние элементы якобинцы, большевики, люди, которые воображают себя свободными творцами нового будущего, но в действительности являются пассивными проводниками бесформенных элементов; на самом деле они обращаются не к будущему, а к прошлому, ибо они рабы прошлого, прикованные к нему злобой, завистью и местью. Поэтому революции ничего не могут создавать; они только разрушают; они никогда не бывают творческими.

Творчество начинается только в период реакции, которая наступает после революции; тогда появляются новые формы жизни, к которым люди были подготовлены всем их прошлым.

Но даже в творческие эпохи истории люди никогда не достигали тех целей, которые они ставили перед собой. Ни один проект, разработанный в недрах исторического процесса, не был когда-либо успешным. Так, например, усилия по осуществлению социализма преобразуют его в нечто совершенно отличающееся от социалистического идеала. Социализм вскроет новые разногласия в человеческой жизни – так считает Бердяев, и история подтвердила его правоту. Социализм никогда не достигнет освобождения человеческого труда, которое Маркс стремился осуществить путем принуждения к нему; социализм никогда не даст человеку богатства и никогда не установит равенства, но только приведет к новой вражде между людьми, новой разъединенности и новым, неслыханным формам угнетения Бердяев отнюдь не предлагает отменить этику закона или легальные формы общественной жизни.

Он просто требует терпимости в борьбе со злом и указывает на более высокую стадию нравственной сознательности, чем этика закона.

Эта более высокая стадия находит свое выражение в этике искупления и любви к Богу; она основана на появлении Богочеловека в мире и приятии им страдания из любви к грешникам. Таким образом, Бердяев не признает предопределенности поступков человека ни божьей волей, ни исторической закономерностью. Человек свободен, но вместе с этой свободой он получает колоссальную ответственность, которую больше не может разделить ни с Богом, ни с историей. Никакие революции, никакие социальные преобразования не дадут человеку счастья, а лишь – возможно  некоторое материальное довольство.

Только постоянный духовный труд, стремление к нравственным идеалам может дать человеку истинное счастье. Таков идеал человека, созданный Бердяевым и только для таких людей возможно гармоничное и счастливое будущее.