Современные проблемы философии истории

Современные проблемы философии истории. В философии истории можно выделить три направления: - обобщение исторического процесса, сведение отдельных «историй» в единую всемирную историю; - отыскание смысла истории; - методология исторического познания.

В настоящее время очень остро стоит вопрос о единстве планетарного исторического процесса.

Со времени принятия христианства этот вопрос был решен положительно: в духе версии общечеловеческого спасения, независимо от этнических и расовых различий. Эпоха Просвещения выстроила перспективу перехода от варварства к единой планетарной цивилизации, причем образцом для всего человечества при этом была объявлена Европа, в чем проявилось высокомерие европоцентризма. Последнее время именно от Запада исходят такие версии, как «конфликт цивилизаций», «золотой миллиард человечества» и прочие.

Концепция «золотого миллиарда», например, гласит, что в изобильное постиндустриальное общество суждено войти не всему человечеству, а лишь его избранному, «золотому» меньшинству. Версия «конфликта цивилизаций» связана с тем, что человечество воспринимается как «биполушарное»- то есть разделенное на Восток и Запад. Различие Запада и Востока, возможно, имеет для человечества то же значение, что и различие левого и правого полушарий человеческого мозга. Разве может быть случайностью тот факт, что все великие мировые религии зародились не на Западе, а на Востоке? Вестернизировать мир, сделать его однополярным — то же самое, что и сделать наш мозг однополушарным, лишенным его правой, образно-интуитивной структуры.

Совсем не случайно над современной западной цивилизацией нависло проклятие «одномерного» человека, утрачивающего духовное измерение. Не случайно нынешнее чрезмерное усиление Запада в ущерб Востоку сопровождается примитивизацией мышления самого Запада.

Поэтому-то во всей мировой истории действует некий механизм западно-восточного цикла: фаза западного наступления рано или поздно истощается и сменяется инверсионной фазой восточного вызова, и наоборот. Механизм такого цикла, вероятно, препятствует окончательному угасанию социокультурной динамики человечества. Современная техническая цивилизация одержала победу над традиционной метафизикой, обращенной вечным смыслам человеческого существования. Целью современной технической цивилизации стало потребительное общество.

Классики европеизма проповедовали практицизм и утилитаризм, но при этом полагали, что конечным источником и подтекстом разнообразных практик является все же морально-религиозная мотивация. Производительное усердие классического буржуа — это превращенная форма морально-религиозной аскетики и понимание, что в основе капитала лежат не вещные, а человеческие факторы. То есть, факт, что подлинной основой общественного благосостояния является не машинообразная работа люмпенов, безразличных к своему труду, а ценностно-мотивированная деятельность- чистый профессионализм не заменит этику, питающуюся из глубинных религиозных источников.

В наше время в экономике, лишенной надэкономических, морально-религиозных источников, наметился неведомый классике разрыв между производством товаров и производством прибыли. Во всем мире предпринимательскому усердию и инвестиционной активности бросает вызов «виртуальная» экономика, связанная с деятельностью фиктивного капитала.

Финансовая активность подменяет традиционную, предпринимательскую, банки вытесняют предприятия. Особый драматизм положения бывших социалистических стран состоит в том, что волна вестернизации накрыла их как раз в тот момент, когда сторонники рыночной экономики обнаружили, что значительно выгоднее не производить товары, а «крутить» деньги. Возникла новая форма эксплуатации, о которой не помышлял Маркс: эксплуатация народов интернациональным фиктивным капиталом, полностью оторванным от сферы производства. Такой капитал принципиально не довольствуется традиционной прибылью 5—7%, он претендует на прибыль 1000% и более.

Такую прибыль в принципе нельзя получить в рамках производительной экономики. Поэтому осуществляется ее всемерная дискредитация: смелые и энергичные покидают ее как презренное дело отживающих изгоев. Обществу грозит переворот, возвращающий в рабовладельческую эпоху, причем в наихудшем варианте. Производители финансовых фикций вкупе с дельцами теневой экономики, получающие прибыль, в тысячу раз превышающую традиционную, предпринимательскую, чувствуют себя господами мира сего — новой рабовладельческой аристократией.

Они быстро подчиняют себе тех, кто еще связан с различными формами производящей экономики, влачащими жалкое существование. Теневая и фиктивная экономики растят «расу господ», получающих в ходе мошеннических инициатив в сотни раз больше, чем нормальные производители за долгие годы. На глазах меняется и рынок.

Он теряет свой массово-демократический характер, становясь монополией богатых и сверхбогатых. Непрерывно усиливается тенденция перехода от рыночной экономики, обслуживающей массового потребителя, к экономике для немногих, весьма немногих. Уделом остальных становятся натуральное хозяйство и другие формы дорыночной архаики. Эта параллельная экономика действует развращающе, она подрывает цивилизованные формы поведения и цивилизованную инфраструктуру как таковую. «Экономический человек», у которого полностью иссякли морально-религиозные источники активности, нашел в сфере фиктивного капитала адекватный себе мир: прибыль вне производства, богатство вне прилежания и усердия.

Таким образом, совпали и переплелись две формы тотального кризиса: технический человек обрел способность тотального разрушения природной среды. Наблюдая сокрушительные успехи нуворишей постпроизводительного типа, новые поколения молодежи начинают сомневаться в «рентабельности» образования, целесообразности соблюдения норм трудовой, гражданской, семейной этики.

Речь идет не больше не меньше как о тотальном обесценивании и обессмысливании всех известных человеческих мотиваций, кроме экономической. Все выше сказанное заставляет заново пересмотреть наработки теории всеобщего духовного производства. Созданная в рамках этой теории концепция постиндустриального общества экономически реабилитировала науку, культуру и образование посредством выкладок, показывающих, что инвестиции в эти сферы в конечном счете более перспективны, чем вложения в промышленность, и что основой общественного богатства сегодня является не столько труд непосредственно занятых в производстве, сколько творческая инновационная деятельность создателей принципиально новых технологий, материалов, организационно-управленческих схем деятельности.

Эта философия светского постиндустриализма, оперирующая понятными для предпринимательской среды эгоистическими критериями Н. Бердяев в своей критике теории прогресса утверждал, что вся она основана на движении к заранее заданной точке.

Когда-то это выражало предельную историческую самоуверенность, сегодня — скорее, страх перед неопределенностью исторического процесса. Если предположить, что каждая из земных цивилизаций обладает собственным типом времени и соответствующей исторической программой, то исторический процесс чрезвычайно усложняется, очередная встреча цивилизаций, их напряженный диалог ведут к резкому усложнению траектории развития человечества.

Классическая формационность описывала историю как процесс развития на основе созревания и разрешения внутренних противоречий. Если признать различные цивилизации равноправными субъектами, то исторический процесс предстанет как переплетение внутренних и внешних факторов, причем роль последних непрерывно усиливается. 5. Заключение. Наука история и философия истории – две очень разные дисциплины, и нужно сразу же подчеркнуть принципиальные различия исторического и философского подходов к реальной истории.

Историк стремится заниматься прошлым и только прошлым. Он не делает прогнозов и не заглядывает в будущее. Он рассматривает только имевший место ход событий и неодобрительно относится к мысленному эксперименту в истории, к анализу, наряду с реальным, также возможных вариантов хода событий. Точка зрения философии истории, исследующей те общие схемы и те идеи, которые лежат в основе исторического мышления, независимо от его предмета и периода, является более широкой, чем точка зрения истории.

Выявляя определенные линии развития событий в прошлом, философия истории стремится продолжить их в будущее. Представления не только о настоящем, но и о будущем важным образом определяют общие рамки философско-исторического рассуждения. Философия истории рассматривает также являвшиеся возможными, но не осуществившиеся варианты исторического развития. Философия истории, связывающая прошлое с будущим через настоящее, учит современного человека самим фактом установления такой связи. 6.