Модели единства мира

Наиболее детально данная проблематика была проработана в философии диалектического материализма. Западным философским школам, будь то феноменология, экзистенциализм и даже неопозитивизм, сознательно ограничившим себя преимущественно методологическими вопросами, не удалось добиться такого результата в построении философии природы.Именно то самое историческое объединение материализма и систематического гегелевского идеализма позволило дать наиболее адекватную философию природы, успешно сопрягающуюся с современной наукой1. Неожиданно для многих оппонентов выяснилось, что вызовы, которые все жестче бросает философии — и в первую очередь онтологии — современная научная мысль, может достойно принять именно эта философская традиция.

Она заготавливала свои схемы и логические ходы мысли как бы впрок, которые сегодня, к примеру, буквально вынуждена повторять (часто воспроизводя элементарные ошибки типа последовательного редукционизма) современная англо-американская аналитическая традиция. Одной из центральных проблем «философии природы», и сегодня отнюдь не утратившей своей актуальности, выступает проблема единства мира. Более того, в свете «гипертрофированной плюрализации философского дискурса», свойственной постмодернистским философским игрищам, она более чем современна.

Начнем с небольшого исторического экскурса.Размышления человека над сущностью мира и принципами его устройства характерны не только для развитой философии и науки, но и для архаичного сознания. Это позволяет реконструировать особую модель мира, которую вслед за В.Н. Топоровым можно обозначить как «мифопоэтическую модель», т.е. совокупность представлений человека о мире, характерную для эпохи, которая предшествовала возникновению цивилизаций Ближнего Востока, Средиземноморья, Индии и Китая. «Основным способом осмысления мира и разрешения противоречий в этот период, — считает Топоров, — является миф, мифология, понимаемая не только как система мифов но и, главное, как особый тип мышления, хронологически и по существу противостоящий историческому и естественнонаучному типам мышления». Эта модель связана с интуитивным пониманием человеком единства мира, Космоса и поисками первичных основ этого мира, которые (при отсутствии научного познания) формулируются в неявном и метафорическом виде, закрепляясь в мифологических системах.

Такое Возможно, некоторым из «подготовленньк» читателей не понравился здесь отчетливый «диаматовский» привкус в наших рассуждениях.

Однако на то есть и объективные, и субъективные причины.

К субъективным можно отнести то, что авторы сформировались в рамках господствовавшей в стране марксистской парадигмы и несут на себе печать этого влияния. В частности, они благодарны марксистской школе за хорошую метафизическую выучку и привитый вкус к систематическому мышлению. Но есть и вполне объективная причина того, что авторы сознательно и целенаправленно отталкиваются здесь и далее от «диаматовского» наследия.Дело в том, что мало какая философская школа XX в. может продемонстрировать столь же фундаментально проработанную философию природы.

Понимание нельзя игнорировать, ибо оно лежит в основе человеческого восприятия бытия, которое позже реализуется в том числе и в вариантах научных моделей мира, в вариантах дальнейших философских размышлений над тайнами мироздания.При отсутствии возможности конкретного познания именно целостность восприятия позволяла выдвигать догадки и объяснения, которые позже неожиданно становились научно обоснованными.

Для нас модель такого понимания представляет собой вторичный, удаленный от реальности уровень.Мы можем лишь реконструировать, т.е. системно воспроизвести на сегодняшнем уровне человеческого сознания, те представления о мире, которые были характерны для архаичного сознания, достигая этого путем его обратной перекодировки, через анализ мифологических текстов, совмещенных с современными данными науки. В результате перед нами предстает универсальная картина мира, построенная совершенно на иных основаниях, чем картина, построенная на абстрактно-понятийном восприятии, характерном для современного мышления.

В центре ее лежит целостное понятие мира — как единства человека и среды его обитания. «В этом смысле мир есть результат переработки информации о среде и самом человеке, причем «человеческие» структуры и схемы часто экстраполируют на среду, которая описывается на языке антропоцентрических понятий». Объективности в современном смысле здесь не могло быть, и реальность носила субъективированный, вторичный характер.

Это была фактически сконструированная реальность. Миф как оформление указанного подхода к миру представлял собой не просто некий рассказ о нем (о реальных событиях), а некую идеальную модель, интерпретирующую эти события через систему героев и персонажей.Поэтому реальностью становились именно последние, а не мир как таковой. Не имея возможности подробно касаться этой проблемы, отметим лишь основные черты данной мифопоэтической модели мира, которые, естественно, представляют собой лишь особого рода реконструкцию.

Указанная универсальность и целостность представлений о мире в мифологическом сознании была обусловлена слабой разделенностью субъектно-объектных отношений.В результате мир представлялся абсолютно единым, а человек и природа были неотделимы друг от друга. Это порождало тотальное представление о мире как о живом организме (органицизм). В сознании архаичного человека господствует принцип отождествления всего со всем, прежде всего полная тождественность природы и человека, что позволяет связать воедино внешне далеко отстоящие друг от друга вещи, явления и предметы, части человеческого тела и т.п. Для данной модели характерно понимание единства пространственно-временных отношений, которые выступают в качестве особого упорядочивающего начала Космоса.

Мир упорядочивается пространственно, через сакральные, узловые точки пространства (священные места) и во временном отношении, путем выделения сакральных точек времени (священные дни и праздники). Узловые точки пространства и времени (святые места и святые дни) задают особую причинную детерминацию всех событий, опять же связывая воедино системы природных и, например, этических норм, вырабатывая в каждой из них особую космическую меру, которой должен следовать человек.

Космос понимается одновременно как качественная и количественная определенность.Количественная определенность описывается посредством особых числовых характеристик, через систему сакральных чисел, «космологизирующих наиболее важные части Вселенной и наиболее ответственные (ключевые) моменты жизни (три, семь, десять, двенадцать, тридцать три и т.п.), и неблагоприятных чисел как образов хаоса, безблагодатности, зла (например тринадцать)». Качественная определенность, проявляется в виде системы персонажей мифической картины мира, которые противопоставляются друг другу.

Данная модель мира основана на собственной логике бриколажа, т.е. достижения поставленной цели окольными путями, через преодоление некоторых особых жизненно важных противоположностей, «имеющих соответственно положительное и отрицательное значения» (небо—земля, день—ночь, белый—черный, предки—потомки, чет—нечет, старший—младший, жизнь—смерть и т.п.). Таким образом, мир изначально трактуется диалектично и достичь какой-либо цели напрямую (напролом) нельзя (чтобы войти в избушку Бабы Яги, мы не обходим дом, что логично было в нашей реальности, а просим сам дом развернуться «к нам передом, к лесу задом»). Диалектика противоположных начал, противостоящих действий и явлений позволяет создать целую систему классификации мира (некий аналог философской системы категорий), которая в миофопоэтической модели и выступает средством упорядочивания бытия. «Внутри же космически организованного пространства, — пишет Топоров, — все связано друг с другом (сам акт мысли о такой связи есть для первобьпного сознания уже объективация этой связи: мысль => вещь); здесь господствует глобальный и интегральный детерминизм». Все эти представления при определенной интерпретации, как мы увидим ниже, переходят позже и в зарождающуюся философию, что особенно заметно при создании различного рода классификационных рядов мира и систем противостоящих начал (ряд элементов, лежащих в основе мира, борьба противоположностей как движущая сила развития и т.д.). Можно указать и на возникшие впоследствии «модели единства мира», которые имели место в философии и науке.

Термин, используемый, например СТ. Мелюхиным, представляется нам достаточно эффективным, так как указывает на определенную «равноправность» вариантов различных картин мира. Даже если этих моделей не было бы в истории философии, мы вполне могли бы их логически сконструировать.

Остановимся на некоторых, наиболее важных, из этих моделей.

Вещественно-субстратная модель усматривает единство мира в единстве физико-химического субстрата и свойств.

Данные современной науки показывают, что объекты неживой природы во всей Вселенной состоят из одинаковых химических элементов. Раскрытие внутренней структуры атома и открытие все новых элементарных частиц позволяют ставить вопрос о создании единой теории элементарных частиц, описывающей субстратное единство элементов.

В биологии генетические исследования показывают, что в основе всех живых организмов лежит генетический код, состоящий из четырех аминокислот.Устанавливается тождественность физико-химического состава живой и неживой материи и т.д. Наконец, установлено, что все вещества и элементы мира взаимосвязаны между собой посредством электромагнитных, гравитационных и иных полей.

В функциональной (или помологической) модели единство мира объясняется наличием и функционированием единых законов, существованием некой универсальной связи. Так, Пифагор признавал божественные математические законы гармонии, обеспечивающие мировой порядок.Лейбниц, исходя из идеи единых божественных математических законов, считал, что можно их свести в систему уравнений и на основе этого объяснять любые явления.

Лаплас, исходя из признания универсальных законов, интеграции знания, утверждал возможность абсолютного познания мира. Эта концепция получила впоследствии название «лапласовский детерминизм». Согласно этой концепции, если бы удалось связать в единое целое все знания о мире, все параметры тел и зафиксировать их в единых уравнениях, то можно было бы создать единую формулу, которая охватила бы все проявления и все разнообразие мира. В изложенных выше моделях частные законы отдельных сфер бытия механически распространяются на понимание мира в целом.

В результате Вселенная представляется абсолютно однородным образованием, что приводит к выводам о возможности полного и окончательного ее познания.Однако это противоречит и духу философии, как вечному стремлению к мудрости, и имеющимся на сегодняшний день научным фактам. В частности, оказывается, что универсальная связь реально ограничена скоростью распространения взаимодействий (принцип близкодействия), конечностью времени существования объектов и конечностью энергии объекта.

В принципе же поиск единых и всеобщих законов мироздания — своеобразных Единых Вселенских Правил Игры — совершенно естественен, и в этом направлении всегда будет работать мысль человека.В каком-то смысле именно на это претендуют и системный подход, и синергетическая парадигма, и современные астрофизические и космологические искания, да и собственно онтологические искания в области философии природы, Другое дело, что здесь нужно, во-первых, ясно понимать принципиальную историческую неполноту и ограниченность всех подобных попыток; во-вторых, учитывать неисчерпаемое многообразие проявлений этих всеобщих законов, которое никогда и никому полностью не удастся обозреть, разве что Господу Богу, если только он существует; в-третьих, ориентироваться на диалогические отношения между наукой и философией, когда натурфилософские научные построения опираются на хотя бы минимальное знание философской традиции, а профессиональная философия природы основана на знании современных научных фактов и теоретических моделей.

Вполне возможно, что мы вступили в эпоху построения синтетической научно-философской картины миры, где жесткие грани между наукой и философией будут все более утрачивать смысл.

Другая модель единства мира, становящаяся ныне весьма популярной и получающая сильное научное подтверждение, носит название генетической.

Здесь утверждается, что мир есть целостность, эволюционирующая по единым законам на основе общего исходного субстрата и во вполне определенном едином направлении. В каком-то смысле здесь происходит диалектическое снятие и субстратной, и помологической модели единства мира. Мощный импульс этот подход получает со стороны синергетики, вскрывающей универсальные закономерности самоорганизации систем во Вселенной.Еще более серьезным подтверждением этой модели является антропный космологический принцип.

В настоящее время в различных формулировках его принимает подавляющее большинство космологов и астрофизиков. В своей сильной версии антропный принцип гласит, что Вселенная устроена таким образом, чтобы на определенном этапе ее эволюции появился, наблюдатель.Иными словами, базовые структуры и константы мегамира таковы, что с необходимостью приводят к появлению мыслящего существа, способного осуществлять рациональную реконструкцию его истории и выступать в роли его фундаментального сознательного эволюционного фактора.

Отсюда вытекает и вся современная доктрина так называемого глобального эволюционизма, где наличие братьев по разуму, намного превосходящих современного человека по своему интеллектуальному и духовному уровню, уже не кажется бреднями фантастов и религиозной утопией.И наконец, помимо вышеперечисленных остаются многочисленные классические субстанциальные модели единства мира, о которых неоднократно упоминалось выше. Учитывая систематический и шлифовавшийся в течение многих столетий характер ключевых ходов онтологической мысли, думается, эти модели рано списывать со счетов в связи и с несомненным ренессансом интереса к вопросам философии природы, и с определенной ограниченностью неклассических онтологии, о чем мы порассуждаем в следующей главе.

Литература 1. Алексеев П.В Панин А.В. Философия. М 1997. 2. Богданов А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука.Кн. 1, 2 М 1989. 3. Князева Е.Н Курдюмов СП. Антропный принцип в синергетике// Вопросы философии. 1997. № 3. 4. Кузьмин В. П. Проблема системности в теории и методологии К. Маркса М„ 1974. 5. МелюхинС. Т. Материя в ее единстве, бесконечности и развитии.

М 1966. 6. Оруджев З.М. Диалектика как система. М 1973. 7. Садовский В.Н. Системный подход и общая теория систем: статус, основные проблемы и перспективы развития // Системные исследования. Методологические проблемы: Ежегодник.М 1979. 8. Топоров В.Н. Модель мира//Мифы народов мира: В 2 т. Т 2. М 1994.