Слишком долго человек думал о Боге, как о себе подобном. Бог не завидует, не завидовал и никогда не будет завидовать человеку или любому другому существу вселенной вселенных. Зная, что по замыслу Сына-Создателя человек должен был стать шедевром планетарного творения, властелином всей земли, вид человека, находящегося во власти своих собственных низменных страстей, зрелище того, как он склоняется перед идолами из дерева, камня, золота и тщеславия, – эти отталкивающие сцены вызывают в Боге и его Сынах беспокойство за человека, а не зависть к нему.
Вечный Бог неспособен на гнев и ярость в человеческом смысле и понимании этих эмоций. Эти чувства жалки и презренны; они вряд ли заслуживают названия человеческих, уже не говоря о божественном; и такие отношения полностью чужды совершенной природе и милосердному характеру Всеобщего Отца.
Многие, слишком многие трудности, с которыми смертные Урантии сталкиваются в постижении Бога, объясняются далеко идущими последствиями восстания Люцифера и предательства Калигастии. В мирах, не изолированных грехом, эволюционные расы способны составить намного лучшее представление о Всеобщем Отце; они меньше страдают от путаницы, искажений и извращения понятий.
Бог не сожалеет ни о чем, что он когда-либо совершил, совершает или совершит. Он является премудрым, равно как и всемогущим. Мудрость человека произрастает из испытаний и заблуждений, присущих человеческому опыту; мудрость Бога заключается в безусловном совершенстве его бесконечной вселенской проницательности, и это божественное предвидение успешно направляет его созидательную свободную волю.
Всеобщий Отец никогда не совершает чего-либо, что приводит к последующим страданиям или разочарованиям, однако порой волевые создания, задуманные и сотворенные его Создателями в отдаленных вселенных, своими злополучными решениями вызывают божественную печаль в личностях создавших их родителей. Но хотя Отец никогда не совершает ошибок, не испытывает разочарований или сожалений, он исполнен отеческого чувства, и сердце его несомненно печалится, когда его детям не удается достичь тех духовных уровней, на которые они способны подняться благодаря помощи, столь щедро предоставленной планами духовного развития и целями восхождения смертных созданий вселенных.
Бесконечная добродетель Отца недоступна конечному временному разуму; поэтому для успешной демонстрации всех аспектов относительной добродетели необходима постоянная возможность сравнения с относительным злом (не грехом). Совершенство божественной добродетели можно осмыслить с помощью несовершенной проницательности смертных только благодаря тому, что оно находится в контрастирующем взаимодействии с относительным несовершенством взаимоотношений времени и материи, существующих в движении пространства.
Характер Бога бесконечно сверхчеловечен; поэтому такая божественность должна персонализироваться – например, в божественных Сынах, – прежде чем она может быть постигнута верой конечного человеческого разума.