ИЗЛОЖЕНИЕ ИСТИНЫ О РОЖДЕНИИ ИСКЕНДЕРА

 

Воду жизни, о кравчий, лей в чашу мою!

Искендера благого я счастье пою.

 

Пусть в душе моей крепнет великая вера

В то, что дам сей напиток сынам Искендера!

 

***

 

Тот, кто царственной книгой порадует вас,

Так, свой стих воскрешая, свой начал рассказ:

 

Был властитель румийский. Вседневное счастье

К венценосцу свое проявляло участье.

 

Это был всеми славимый царь Филикус.

Услужал ему Рум и покорствовал Рус.

 

Ионийских земель неустанный хранитель,

В Македонии жил этот славный властитель.

 

Он был правнук Исхака, который рожден

Был Якубом. Края завоевывал он.

 

Чтил все новое, думал о всем справедливом, -

И с овцой дружный волк был в те годы не дивом.

 

Так он злых притеснял, что их рот был закрыт,

Что повернул он Дария в зависть и в стыд.

 

Дарий первенства жаждал, и много преданий

Есть о том, как с царя он потребовал дани,

 

Но румиец, правленья державший бразды,

Предпочел примиренье невзгодам вражды:

 

С тем, которому счастье прислуживать радо,

В пререканье вступать неразумно, не надо.

 

Он послал ему дань, чтоб от гнева отвлечь, -

И отвел от себя злоумышленный меч.

 

Дарий - был ублажен изобилием дара.

Царь - укрыл нежный воск от палящего жара

 

Но когда Искендера година пришла,

По-иному судьба повернула дела.

 

Он ударил копьем, - и, не ждавший напасти,

Дарий тотчас утратил всю мощь своей власти

 

Старцы Рума составили книгу свою

Про отшельницу, жившую в этом краю.

 

В день, когда материнства был час ей назначен

Муж был ею потерян и город утрачен.

 

Подошел разрешиться от бремени срок,

И мученьям ужасным обрек ее рок.

 

И дитя родилось. И, в глуши умирая,

Мать стонала. Тоски ее не было края:

 

"Как с тобой свое горе измерим, о сын?

И каким будешь съеден ты зверем, о сын?"

Но забыла б она о слезах и о стоне,

Если б знала, что сын в божьем выкормится лоне

 

И что сможет он власти безмерной достичь

И, царя, обрести тьму бесценных добыч.

 

И ушла она в мир, непричастный заботам,

А дитяти помог нисходящий к сиротам.

 

Тот ребенок, что был и бессилен и сир,

Победил силой мысли все страны, весь мир.

 

Румский царь на охоте был вмиг опечален,

Увидав бедный прах возле пыльных развалив

 

О беспомощность! К женщине мертвой припав,

Тихий никнет младенец меж высохших трав,

 

Молока не нашедший, сосал он свой палец,

Иль, в тоске по ушедшей, кусал он свой палец..

 

И рабами царя - как о том говорят -

Был свершен над усопшей печальный обряд.

 

А ребенка взял на руки царь, - и высоко

Приподняв, удивлялся жестокости рока.

 

Взял его он с собой, полюбил, воспитал, -

И наследником трона сей найденный стал.

 

Все же в древнем дихкане была еще вера

В то, писал он, что Дарий - отец Искендера.

 

Но сличил эту запись дихкана я с той,

Что составил приверженец веры святой, -

 

И открыл, к должной правде пылая любовью,

Что к пустому склонялись они баснословью.

 

И постиг я, собрав все известное встарь:

Искендера отец - Рума праведный царь.

 

Все напрасное снова отвергнув и снова,

Выбирал я меж слов полновесное слово.

 

Повествует проживший столь множество дней,

Излагая деянья древнейших царей:

 

Во дворце Филикуса, на царственном пире

Появилась невеста всех сладостней в мире.

 

Был красив ее шаг и пленителен стан,

Бровь - натянутый лук, косы - черный арка!

 

Словно встал кипарис посреди луговины.

Кудри девы - фиалки, ланиты - жасмины.

Жарких полдней пылала она горячей...

Под покровом ресниц мрело пламя очей.

 

Ароматом кудрей, с их приманкою властной,

Переполнился пир, словно амброю страстной.

 

Царь свой взор от нее был не в силах отвлечь,

Об одной только дивной была его речь.

 

И в одну из ночей взял ее он в объятья,

И настал в жаркой мгле миг благого зачатья.

 

Словно тучей весенней повеяла мгла

И жемчужину в глуби морской зачала.

 

Девять лун протекло по стезям небосклона,

Плод оставил в свой час материнское лоно.

 

В ночь родин царь велел, чтоб созвал звездочет

Звездочетов, - узнать, как судьба потечет,

 

Чтоб открыл ему тайну, чтоб в звездном теченье

Распознал звездных знаков любое значенье.

 

И пришел предсказателей опытных ряд,

Чтоб вглядеться в тот мир, где созвездья горят.

 

И, держа пред собой чертежи и приборы,

На движенья светил старцы подняли взоры.

 

В высшей точке горело созвездие Льва,

На предельный свой блеск обретая права.

 

Многозвездный Овен, вечно мчащийся к знанью,

Запылав, устремился от знанья к деянью,

 

Близнецы и Меркурий сошлись, и, ясна,

Близ Тельца и Венеры катилась луна.

 

Плыл Юпитер к Стрельцу. Высь была не безбурна.

Колебало Весы приближенье Сатурна.

 

Но воинственный Марс шел и шел на подъем

И вступил в свой шестой, полный славою, дом.

 

Что ж мы скажем на то, что явили созвездья?

Небу - "Слава!" Завистникам - "Ждите возмездья

 

Не дивись же, что звездным велениям в лад

Из ростка распустился невиданный сад.

 

Звездный ход был разгадан по древним примерам,-

И пришедшего в мир царь назвал Искендером.

 

Ясно старцам седым семь вещали планет,

Что возьмет он весь мир, что преград ему нет.

 

Все сказал звездочет обладателю Рума,

Чтоб ушла от владыки тревожная дума.

 

В предвкушении благ, славой сына прельщен

Казначея призвав, сел владыка на трон.

 

В светлом сердце царевом тревоги не стало,

И просящим он роздал сокровищ немало.

 

Славя Месяц душистый, надежд не тая,

Пил он сладкие вина в саду у ручья.