. * Мф. 18, 12— 14; ЛК. 15, 4—7; Иоан. 10, 1—16. 7 Мф. 12, 29; Мк. 3, 27; Лк. 11, 21—22. » Св. А ф а н а с и и, там же, гл. 30 (Р. G., t. 25 col. 148). 9 Св. Иоанн Дамаскин, «Третье слово об иконах», § 9 (Р. G., |t. 94, col. 1332 D). Образ Христа—врача человеческой природы, пораженной грехом, часто связывается с притчей о добром самарянине, котораябыла'истолкована в этом значении в первый раз Оригеном. См. его 34-е поучение на Евангелие от Луки и Толкование па Евангелие от Иоанна, 20, 28 (Р. G. t. 13, col. 1886—1888 et t. 14. col. 656 A).
расстраивающей козни диавола 10, и т. д. Наконец, образ, встречающийся чаще всего и заимствованный апостолом Павлом из Ветхого Завета, относится к области юридических отношений". Взятое в этом частном значении Искупление яв-1 ляется юридическим образом подвига Христова, наряду со многими другими возможными образами. Употребляя слово «искупление» та'к, как мы делаем сейчас, в значении общего термина, обозначающего спасительный подвиг Христа во всей его широте, мы не должны забывать, что это юридическое выражение имеет образный характер: Христос в такой же мере Искупитель, в какой Он Воин, торжествующий над смертью, истинный Первосвященник12 и т. д.
Заблуждение Ансельма заключалось не столько в том, что он развил юридическую теорию Искупления, сколько в том, что он пожелал увидеть в юридических отношениях, содержащихся в термине «искупление», адекватное выражение тайны нашего спасения, совершенного Христом. Отбрасывая другие выражения этой тайны как неадекватные образы («quasi quaedam picturae»), он думал найти в юридическом образе— образе искупления—само содержание метины, ее «рациональную основу» (veritatis rationabilis soliditas), доказательство необходимости того, что Бог должен был умереть ради нашего спасения 13.
Невозможность рационально выразить необходимость искупительного подвига, используя юридическое содержание термина «искупление», была показана св. Григорием Богословом путем приведения к величайшему абсурду: «Остается иссле-1 довать вопрос и догмат, — говорит он, — оставляемый без внимания многими, но для меня весьма требующий исследования. Кому и для чего пролита сия излиянная за нас кровь— кровь великая и преславная Бога и Архиерея '" и Жертвы? Мы были во власти лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена искупления
10 Св. Григорий И и с с к и и. Большое огласнтельное слово, гл. 22— 24 (Р. G., t. 45, col. 60—65).
" Рим. 3, 24; 8, 2,3; 1 Кор. 1, 30; Еф. 1, 7; 14, 30; Кол. I, 14; Евр. 9, 15; 11, 35- со значением освобождения. 1 Тим. 2, 6; 1 Кор. 6, 20; 7, 22;
ГаЛ. 3, 13—со значением уплаченного выкупа.
12 Жертвоприносительный или священнический образ подвига Христова у апостола Павла в сущности тождествен юридическому образу, образу выкупа или собственного искупления, но он его дополняет и углубляет. Действительно, идея умилостивления кровью (Рим. 3, 26) связывает воедино оба образа—юридический и жертвоприносительный в понятии искупительной смерти праведника, понятии, присущем мессианским пророчествам (Ис. 53).
13 Cur Desu homo, 1, 4 (P. L, t. 158, col. 365).
* В оригинале: Sacrificateur, что по-русски буквально означает: Жер-твоприноситель или Первосвященник Прим. пере».
дается не иному кому, как содержащему во власти; спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то как сие оскорбительно! Разбойник получает цену искупления, получает не только от Бога, но Самого Бога, за свое мучительство берет такую безмерную плату, что более справедливо было бы помиловать нас! А если Отцу, то, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А, во-1 вторых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы, дав овна? Не очевидно ли, что Отец приемлет жертву, не потому, что требовал или имел нужду, но по домостроительству: человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя Своей силой, и возвел нас к Себе чрез Сына, посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому оказывается Он во всем покорствующим? Таковы дела Христовы; а большее да почтено будет молчанием»14. Из приведенного нами текста с очевидностью вытекает, что у св. Григория Богослова понятие искупления отнюдь не содержит в себе необходимости, обусловленной какой-то карающей справедливостью, а представляется как выражение Домостроительства, тайна которого не может быть адекватно изъяснена в рассудочных понятиях. «Мы возымели нужду в Боге воплотившемся и умерщвленном, чтобы нам ожить»,—говорит он далее (§ 28). «Но ни одно из них (чудес) не уподобляется чуду моего спасения. Немногие капли крови воссози-i дают целый мир» (§ 29).
После узких горизонтов исключительно юридического богословия мы находим у отцов чрезвычайно богатое понятие искупления, обнимающее победу над смертью, иачаток всеобщего воскресения, освобождение природы, плененной диаволом/»:;
не только оправдание, но и восстановление твари во Христе. Здесь Страдания неотделимы от Воскресения, прославленное тело Христа, сидящего одесную Отца, — от жизни христиан на земле. Однако если Искупление представляется как центральный момент Воплощения, т. е. Домостроительство Сына по отношению к падшему миру, то оно является также и мо-' ментом более обширного Домостроительства Пресвятой Троицы по отношению к твари, созданной из ничего и призванной свободно осуществить обожение, соединение с Богом, дабы Бог стал «вся во всех». Мысль отцов никогда не закрывает этой конечной перспективы. Поскольку Искупление имело непосредственной целью наше спасение, это спасение явится,—