Попытки преодоления кризиса: атомизм, софистика

Возникновение диалектики: Сократ[49]

 

Один из путей разрешения вопросов, поставленных Зеноном, был предложен Демокритом (ок. 460 – 370 г. до Р.Х.). Диоген Лаэртский сообщает, что первыми учителями Демокрита были халдеи и персидские маги. Затем Демокрит слушал греческих философов элейской школы, основателем которой, как уже говорилось, был Ксенофан Колофонский, а главными представителями – Парменид и Зенон Элейский, и пифагорейцев. Учителем Демокрита стал основоположник атомистики Левкипп. Демокрит путешествовал с познавательными целями в Египет, Вавилонию, Иран, Аравию, Индию и Эфиопию. В Афинах слушал пифагорейца Филолая, знал Анаксагора. В конце жизни Демокрит сблизился с Гиппократом. Демокрит попытался обойти парадоксы, возникающие при попытке помыслить движение, ввести иную, нежели у элеатов, предпосылку: не только бытие, но и небытие существует; при этом он мыслил бытие как атомы, а небытие как пустоту. Если элеаты рассматривали проблемы множественности и движения отвлеченно-теоретически, умо-зрительно, то теория Демокрита с самого начала была ориентирована на объяснение явлений эмпирического, оче-видного мира. Таким образом, атомизм возник отнюдь не в результате эмпирических наблюдений (например, над движением мельчайших пылинок в солнечном луче), а в результате развития определенных теоретических понятий. Эмпирические наблюдения привлекались уже потом, в целях демонстрации, и играют роль наглядных моделей атомистической теории.

Атом, согласно Демокриту, не содержит в себе пустоты, а потому он неизменяем по своей природе, но нельзя ни разрезать, ни уплотнить, ни «разрыхлить», он вечен и неизменен, - а, стало быть, имеет почти все атрибуты, которыми Парменид наделил бытие. Почти - потому что, помимо бытия, атомисты допускают существование небытия; небытию, как и бытию, они дают физическую интерпретацию: небытие - это пустота; она разграничивает бытие, а потому она предстает как множественное, - атомов много. И благодаря наличию небытия бытие приобретает атрибут, который за ним отрицал Парменид, - движение. Этим -то движением и объясняются те свойства чувственного мира, которые элеаты объявляли пустотой видимостью: изменчивость всех предметов и явлений чувственного мира. Для того. чтобы объяснить все многообразие эмпирического мира, Демокрит вводит дополнительную характеристику атомов: между собою они различаются формой и величиной. Все явления чувственного мира - это лишь агрегаты, скопление атомов, которые лишь кажутся нашему субъективному восприятию целостями (вещами), обладающими определенного рода свойствами[50].

Учение атомистов об атоме-индивидууме и индивидуальной множественности, а также вытекающее отсюда учение о разделении мира на субъективный и объективный было первым шагом назревавшего процесса переключения внимания с природы на человека, с проблем «физики» - натурфилософии и космологии - на проблемы теории познания. Эту работу продолжили софисты, развившие и углубившие ту критику, которая была начата Зеноном, хотя уже направленность их критики была иной: если Зенон, доказывая невозможность без противоречия мыслить множественность и движение, вовсе не делал отсюда вывода, что всякое познание носит субъективный характер, как это делали софисты (скажем, Горгий). Раскрывая субъективный характер всякого знания, софисты тем самым способствовали обращению философской мысли к рассмотрению природы самого сознания, к исследованию процессов формирования понятий и методов, к их глубокому логическому обоснованию. Софисты впервые сделали предметом анализа сам язык как орудие воздействия на сознание; их внимание сосредотачивается на проблемах грамматики и логики.

Т.о., софистика знаменует собою осознание обособления сознания от природы, выделение его как специфической реальности. Одновременно с этим процессом индивидуализации сознания происходит усвоение этим субъективным сознанием того знания, носителем и обладателем которого прежде являлся лишь род (сословие) в целом. Если раньше индивид чувствовал себя просто членом своего «цеха», своего рода, и принимал все предлагавшееся ему родом на веру, то теперь, став само-стоятельной личностью, он оказался способным подвергнуть прежде некритически принимавшееся рассудочной критике. Релитивизируя все то, что прежде выступало в качестве традиционных истин, софисты волей-неволей прокладывали путь к новой форме всеобщности - к обретению такого знания, которое хотя и было бы опосредовано субъективностью индивида, но все-таки не сводилось бы к ней. Именно эту цель и ставил перед собою Сократ.

Критика софистов положила конец непосредственному знанию; она требовала опосредования, проверки всякого утверждения, требовала выносить на суд критического разумавсякоенепосредственное наблюдение, бессознательно приобретенное убеждение или дорефлективно сложившееся мнение. Софистика истребляла все непосредственное, восставала против всего того, что жило в сознании людей без удостоверения его законности. Отныне право на жительство в сознании имело только то, что было в сознание допущено самим же этим сознанием.

Но что это за инстанция - мое сознание? Что значит - «Я»? Если понимать «Я» как отдельный, обособленный индивид, наделенный известной чувствительной организацией и его определяемый, то рационализм софистов оборачивается в теории познания релятивизмом и скептицизмом, а в сфере нравственности, практического действия - произволом индивидуума, руководствующегося чувственными склонностями и не знающего иного верховного начала, кроме частного интереса.

В отличие от софистов, Сократ обнаруживает в сознании разные слои, состоящие с индивидом, носителем сознания, в весьма сложных отношениях, иногда даже вступающие с ним в неразрешимую, коллизию, которая кончается трагически. Только на первый взгляд кажется, что сознание принадлежит индивиду; при более глубоком рассмотрении оказывается, что, скорее, сам индивид принадлежит сознанию. Субъектом «поверхностного» слоя сознания, действительно, является чувственный индивид - это хорошо показали софисты, и против них Сократу нечего возразить. Но кто является субъектом другого «глубинного» слоя сознания, - того, над которым индивид не властен, а который, напротив сам властен над индивидом. Опосредуемый языком, логосом анализ сознания, как содержащего в себе оба эти слоя - это и есть, в сущности, диалектика Сократа.

 

[1] Греч. ejpohchv – “значительный момент”, “задержка”, “при-остановка в счете времени”, а также - “воздержание от окончательного суждения”.

[2] Напомним, что греч. kovsmoÇ – “украшение”, “наряд”, “порядок”, происходит от глагола kosmevw – “украшать”, “приводить в порядок”, “расставлять войско”.

[3] Шичалин Ю. А. Статус науки в орфико-пифагорейских кругах. - В. кн.: Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с. 27.

[4] Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» (противостояние и встреча двух творческих принципов) - В кн.: Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996, с. 17.

[5] Как отмечает М. Хайдеггер, изначально глагол katagoruvein означал: «на агоре (ajgorav) в открытом судебном разбирательстве не на жизнь, а на смерть, кому-то сказать , что он есть тот, который ...». Отсюда и более широкое значение слова kathgoriva - что-то на-зывать, по-именовывать как то-то и то-то, становясь при этом на открытое для всех место (см.: Хайдеггер М. О существе и понятии fusis: Аристотель, «Физика» b-1. М., 1995, с. 44-45).

[6] Напомним, что по-гречески корень oid/ eid / id - означает и “видеть” и “ведать”, отсюда - и eidoÇ и i?deva, - “образ” и “идея”.

[7] См.: Шичалин Ю. А. Статус науки в орфико-пифагорейских кругах. - В. кн.: Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с. 12-43.

[8] Шичалин Ю. А. Статус науки в орфико-пифагорейских кругах. - В. кн.: Философско-религиозные истоки науки. М., 1997, с.42.

[9] Подробнее см.: Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980, с. 16-56.

[10] Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. М., 1994, с. 464-465.

[11] Бенвенист Э. Понятие “ритм” в его языковом выражении. – В кн.: Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974, с. 378-383.

[12] См. Ахутин А. В. История принципов физ.эксперимента от античности до XVII в. М., 1976, с. 32-33.

[13] Ахутин А. В. История принципов физ.эксперимента от античности до XVII в. М., 1976, с. 33.

[14] Напомним, что греч. qewriva восходит к глаголу qewrei~n , который М. Хайдеггер производит от сращения двух корневых слов: qeav - “зрелище”, “взгляд”, “облик”, и oJravw - ­”видеть”, “смотреть”, “обращать внимание”. Таким образом, “теоретизировать” - qewrei~n - это qvevan oJra~n - «видеть явленный лик присутствующего и зряче пребывать при нем благодаря такому видению» (Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993, с. 243). Этот явленный лик, под которым присутствующее вы-являет себя, называется eidoÇ’ом. У-вид-еть этот вид, значит про-вед-ать, по-знать.

[15] Собственно, пара-докс - это то, что подводит нас к пределам (parav) обыденной оче-видности (dovxa),

[16] Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980, с. 22.

[17] «Начала» Евклида. Пер. Д. Д. Мордухай-Болтовского. М., 1949, кн. VII-Х, с. 9.

[18] Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980, с. 16-41.

[19] В позднеантичной науке о музыке часто передавалась легенда о том, как Пифагор обнаружил числовые выражения интервалов. Судя по всему, она идет из далекой древности. Легенда эта пережила античность и существовала в течение всего средневековья не только на Западе, но и в поздней Византии. Вот как описывает обстоятельства этого удивительного открытия Анций Манлий Торкват Северин Боэций (Boethius) (ок. 480-524) в своем трактате «О музыкальном установлении»: «Однажды, когда по некому божественному повелению, он <Пифагор>, проходя мимо мастерских ремесленников, услышал удары молотов, [способных] неким образом из разных звуков создавать единое согласование, он [обнаружил] то, что долго искал. Пораженный, он подошел к работающим и, долго соображая, решил, что различие, звуков создается силами ударяющихся [молотов], и чтобы это установить точнее, он приказал [кузнецам] поменять между собой молоты. Но [оказалось, что] своеобразие звучаний заключалось не в мышцах людей, а было связано с изменяющимися молотами. Когда он узнает это, он измеряет вес молотов, которые согласовывались друг с другом в консонансе октавы, [и] они оказались в двойном весе. Тот же [молот], который был удвоен [но сравнению] с другим, содержал ³/₄ третьего [молота], с которым он звучал, разумеется, в кварте. А относительно некоторого другого [молота], который соединялся с ним же в консонансе квинты, [Пифагор] открыл, что тот же [молот] по отношению к предыдущему удвоенному [по весу молоту] имеет ³/₂. А те два [молота], к которым предыдущий удвоенный был признан в отношениях ³/₄ и ³/_2, взвешенные, имели друг к другу отношение ⁹/₈. Пятый же [молот], несозвучный со всеми [другими], был отброшен.

Поэтому до Пифагора музыкальные консонансы именовались [просто]: некоторые октава, некоторые — квинта, некоторые — кварта, которая является наименьшим консонансом. Пифагор же первым установил, какой пропорцией определяется это согласованное созвучие звуков. И чтобы было яснее то, что сказано, пусть вéсы четырех молотов будут такими, которые содержатся, например, в ниже записанных числах: 12, 9, 8, 6. Значит, молоты, которые весом соотносились [между собой] как 12 к 6, звучали в удвоенном отношении — в консонансе октавы. Молот же в 12 вéсов с молотом в 9 [вéсов], а также молот в 8 вéсов с молотом в 6 [вéсов] сочетались в консонансе кварты, согласно эмпирической пропорции. [Молоты] в 9 вéсов к 6 [вéсам] и 12 с 8 сочетались в консонансе квинты, а [молоты] в 9 [вéсов] с 8 звучали в соотношении 9:8, [соответствующем] тону.

Итак, вернувшись домой, он различным взвешиванием определил, заключалась ли в этих пропорциях вся причина симфоний. Сразу же, прикладывая одинаковые тяжести к струнам и различая слухом их созвучия, он, возобновляя [сопоставления] с длиной трубок при двойной и половинной величине, и, сравнивая другие пропорции, различными опытами получил самую достоверную истину.

Аналогичным образом, многократно наполняя для веса чашами [с водой] сосуды разных объемов, а также многократно ударяя палочкой (медной или железной) сами чаши, наполненные различными весами, он был обрадован, что ничего иного [по сравнению с уже известным] не открыл для себя» (Герцман Е. В. Музыкальная Боэциана. СПб., 1995, с. 310-311).

Легенда утверждает, что если к струнам подвесить грузы, которые будут находиться между собой в пропорциях созвучных интервалов, то звучания струн также будут соответствовать звукам тех же интервалов Однако на самом деле это не так В действительности звучания струн и грузы, привязанные к ним, находятся в иных отношениях Если, например, требуется получить на одинаковых по размерам струнах звучание кварты (4 : 3) и квинты (3 : 2), то грузы должны быть в отношении 16 : 9 : 4. Иначе говоря, в таком случае высота звучания струн пропорциональна квадратному корню веса грузов, способствующих их натяжению Глубокая вера во всесилие интервальных пропорций в их наиболее распространенной форме, выражающейся отношениями длин струн, была механически перенесена и на другие случаи.

[20] Пифагоров строю соответствует следующий набор интервальных коэффициентов:

 

1 9/8 81/64 4/3 3/2 27/16 243/128 2

до ре ми фа соль ля си до₁

 

[21] См.: Плутарх. Моралии. Об “Е” в Дельфах – «Вестник древней истории», 1978, № 1, с. 235-252. Отметим, что анализируя семантику четверичности В. Н. Топоров делает вывод о существовании особой сферы, в которой число “4” существует как некая панхроническая универсалия. Такой сферой являются представление о человеке как о микрокосме, со-ответствующем макрокосму. В основе этих взглядов лежит понимание тетрады как особо выделенного символа множества силы, изобилия. В отличие от числа 3, служащего архетипической моделью любого динамического процесса и реализующегося, в частности, в вертикальной структуре Вселенной, число 4 символизирует статическую целостность, устойчивую структуру, реализующуюся в горизонтальном плане (4 стороны света, 4 времени гда, 4 первоэлемента и т. д.) (Топоров В. Н. К семантике четверичности (анатолийское *meu- и др.). – Этимология, 1981. М., 1983, с. 108-130).

[22] Сегодня мы, быть может, сказали бы: есть четыре измерения мира, - три пространственных и одно временное.

[23] Сегодня мы, возможно, сказали бы: есть четыре фундаментальных взаимодействия – гравитационное, электромагнитное, сильное и слабое.

[24] Цит. по: Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель, 1988, с. 657-658. Заметим, что эта четверодейственность Господа с особой наглядностью открывается в иконографии Спаса в Силах, где Господь Вседержитель изображается на престоле, окруженном изображениями херувимов. Эта же четверодейственность свидетельствуется и литургически: на Царских вратах, открывающих вход в Небесное Царствие (которое в Евангелии пришло «в силе» (Мк. 9, 1)), изображаются четыре евангелиста с четырьмя осеняющими их херувимами.

[25] У иудеев даже всякое таинственное богословие именовалось hb*K*r=m – merkabah – “колесница”, по названию первой главы книги пророка Иезекииля (см.: Скабалланович М. Первая глава книги пророка Иезекииля. Опыт изъяснения. Мариуполь, 1904, с. 5).

[26] Скабалланович М. Первая глава книги пророка Иезекииля. Опыт изъяснения. Мариуполь, 1904, с. 1-5.

[27] См.: А. В. Подосинов Символы четырех евангелистов: Их происхождение и значение. М., 2000, 176 с.

[28] Система мира Пифагора состояла из трех сфер - Луны, Солнца и звезд вместе с планетами, вращавшимися вокруг Земли. Чем дальше находилась сфера от Земли, тем больше была ее линейная скорость и тем выше издаваемый ею тон. Пифагор предполагал, что все эти сферы звучат совершенными консонансами, т. е. если издаваемый Землей тон принять за тонику (1), то сфера Луны звучала в тон кварты (4/3), сфера Солнца - квинты (3/2), а сфера звезд и планет - октавы (2). Таким образом, получался космический аккорд совершенных консонансов: до-фа-соль-до₁.

[29] См.: Герцман Е. В. Музыка Древней Греции и Рима. СПб., 1995, с. 290.

[30] Греч. ajna-logiva - “со-ответстве”, “со-размерность”.

[31] Греч. armoniva - “связь”, “строй”, “со-глас-(ован)ность”.

[32] См.: Тимей, 35b-36c

[33] Лосев А. Ф. История античной эстетики. Ранняя классика. М., 1994, с. 264.

[34] См.: Герцман Е. В. Музыка Древней Греции и Рима. СПб., 1995, с. 290-292.

[35] См.: Герцман Е. В. Музыка Древней Греции и Рима. СПб., 1995, с. 291. Легко видеть, что приведенные последовательности «зеркальны» (если, конечно, опустить добавленный позднее «небесный свод»): в одном случае нижнему звуку соответствует Луна, а верхнему - Сатурн, а в другом - наоборот. Представляется, что точка отсчета для планет здесь не играла никакой роли. При создании параллельных систем важно было лишь сохранить тот порядок, в котором располагались планеты согласно тогдашней астрономической теории. Поэтому было безразлично, сопоставлять ли Луну, ближайшую к Земле планету, с самым низким звуком или с самым высоким. Вспомним, как Платон («Тимей» 62 с - 63 е) убеждает своих читателей в том, что земные представления о «верхе» и «низе» в космосе неприемлимы. Поэтому главным условием правдоподобности было лишь сохранение порядка небесных тел: от Луны к Сатурну и обратно.

[36] Здесь можно упомянуть и еще об одном, помимо Пифагора, исключении. В 20^е годы нашего века в Москве жил замечательный музыкант Константин Сараджев, обладавший исключительным слухом: в каждой ноте он различал 243 звучания, - центральная и в обе стороны от нее по 121 бемолю и 121 диезу; в октаве, таким образом, он насчитывал 1701 звук (см.: Цветаева А. И., Сараджев Н. К. Мастер волшебного звона. М., 1988, с. 15). Но помимо исключительного музыкального слуха Сараджев обладал даром слышания гармонии мироздания. «Кроме абсолютного слуха существует – выше его – истинный слух, - говыорил он. - Это способность слышать всем своим существом – звук, издаваемый не только предметом колеблющимся, но вообще всякой вещью. Звук кристаллов, камней, металлов. Пифагор, по словам учеников, обладал истинным слухом и владел звуковым ключом к раскрытию тайн живой природы. Каждый драгоценный камень имеет, напримиер, свою индивидуальную тональность и имеет как раз такой цвет, какой соответствует данному строю. Да, каждая вещь, каждое живое существо Земли и Космоса звучит и имеет определенный, свой собственный тон. … Может быть, через сто лет, через тысячу у людей будет, у всех, абсолютный слух, а у многих – такой, как мой, и эти люди услышат все то, что слышу теперь я один…» (см.: Цветаева А. И., Сараджев Н. К. Мастер волшебного звона. М., 1988, с . 74, 24-25).

[37] См.: Герцман Е. В. Музыка Древней Греции и Рима. СПб., 1995, с. 292.

[38] Согласно традиции музы подразделялись “по специальностям” следующим образом: Каллиопа (“прекраснозвучная”)- муза эпоса, Эвтерпа (“очаровательная”) - муза лирики; Мельпомена (“поющая”) - муза трагедии; Талия (“цветущая”) - муза комедии; Эрато (“прелестная”) - муза эротических песен; Полигимния (“многогимническая”) - муза священных гимнов, Терпсихора (“любящая хоровод”) - муза танцев, Клио (“прославляющая”) - муза истории, Урания(“небесная”) - муза астрономии.

[39] См.: Герцман Е. В. Музыка Древней Греции и Рима. СПб., 1995, с. 18-20.

[40] Плутарх. О суевериях, 5; см.: Герцман Е. В. Античная музыкальная педагогика. СПб., 1996, с. 15.

[41] Цит. по: Владимирский Ф. С. Космологические воззрения христианских писателей. – В кн.: Владимирский Ф. С. Антропология и космология Немезия Эмесского. М., 1998, с. 204-205.

[42] Цит. по: Бычков В. В. Малая история византийской эстетики. Киев, 1991, с. 131. Примечательно, что когда уже в ХХ веке Дж. Р. Р. Толкин начинает создавать “вторичные мифы” для того, чтобы обобщив инедоевропейскую мифологию на основе двухтысячелетней христианской традиции, воссоздать с ее помощью «Книгу Утраченных Сказаний» (так первоначально назывался его «Сильмариллион») и тем самым выразить христианские вероучительные истины на языке дохристианской мифологии, свое повествование о творении мира он называет «Айнулиндалэ» - «Музыка Айнуров» (см.: Толкин Дж. Р. Р. Сильмариллион. Эпос нолдоров. М., 1992, с. 3-4, 6, 9-10). Друг и собрат Толкина по перу, К. С. Льюис, передает библейский рассказ о творении в форме сказочной притчи. В первой из «Сказок Нарнии!»- «Племянник чародея» - он описывает сотворение волшебной страны Нарнии. Лев (одно из библейских имен Мессии, см.: Быт. 49, 9; От. 5, 5) творит мир своей песней (см.: Льюис К. С. Племянник чародея. – В: Льюис К. С. Собрание сочинений в 8 тт., т. 6. М., 2000, с. 172-178).

[43] Подробнее см.: Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980, с. 57-73.

[44] Ахутин А. В. История принципов физ.эксперимента от античности до XVII в. М., 1976, с. 35.

[45] Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980, с. 72.

[46] Койре А. Заметки о парадоксах Зенона. – В кн.: Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985, с. 27. См. также: Богомолов С. А. Актуальная бесконечность (Зенон Элейский, И. Ньютон, Г. Кантор). Л.-М., 1934.

[47] Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980, с. 72-73.

[48] Койре А. Заметки о парадоксах Зенона. – В кн.: Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985, с. 37.

[49] Подробнее см.: Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980, с. 74-134.

[50] Подчеркнем, что разделенность мира на субъективный и объективный, - характерная черта любой формы атомизма; именно отсюда в XVII-XVIII вв. возникло учение о первичных и вторичных качествах.