Критика А.Тренделенбургом позиций формальной логики и оценка ее роли в познании

Вообще говоря, этот параграф должен был бы предварять исследование Тренделенбургом кантовского учения, поскольку трансцендентальная логика создавалась Кантом с учетом ограниченности формальной логики. Но перестановка тем в нашем случае оправдана, поскольку для Тренделенбурга главным и наиболее важным моментом является противопоставление формальной логики — диалектической логике Гегеля.

С чего начинает Тренделенбург критику Гегеля? С того, о чем писал Кант, говоря, что общая (формальная) логика отвлекается от всякого содержания мысли и что при создании иной логики речь должна, прежде всего, идти о созерцании мышлением собственного мыслительного содержания (предметности), которое хотя и дается извне, но, если можно так сказать, только наполовину (а вторая половина созидается синтезирующим мышлением).

Отдавая должное Канту, Тренделенбург замечает по этому поводу, что формальная логика “стоит и падает вместе с Кантом”[219]. Во-первых, она “хочет понять формы мышления сами по себе, не касаясь проявляющегося в них содержания. Она хочет уразуметь понятие, суждение и умозаключение из одной чистой деятельности мышления, по отношению к себе самой”[220].

И далее немецкий исследователь критикует формальную логику по всем основным пунктам ее программы — в том, что касается понятия, суждения и умозаключения, стремясь продемонстрировать ее неспособность разрешить трудности познания, а также ответить на вопрос о суверенности бытия.

С самого начала, как отмечает Тренделенбург, формальная логика предполагает понятие как нечто уже готовое, данное, исходя из него, а не показывая, каким образом оно возникает (например, у Канта в его новой логике понятие конструируется вместе с конструированием предмета этого понятия). “Если бы здесь (в формальной логике — Т.Д.) разумелось понятие в полном его значении, как представление вещи, содержащее в себе и ее основу, то этим, собственно говоря, предполагалось бы уже все”[221], т.е. объяснялось бы, как образуется понятие (на основе которого строятся затем суждения и умозаключения); формальная же логика просто берет готовое понятие.

Правда, замечает автор, адепты формальной логики делают вид, что они формируют понятие путем выделения неких общих для предметов данного класса признаков, путем так называемого обобщения, опираясь также на законы тождества, достаточного основания и противоречия. Но ни один из этих приемов не выдерживает критики. Так если считать понятие совокупностью общих признаков, то непонятно, как возникает то общее знание, следуя которому объединяется различное. Для этого ведь уже заранее требуется иметь понятие целого, т.е. предмета-содержания, от чего формальная логика отвлекается. Вследствие этого остается непонятным, какие признаки относятся к существенным, а какие — нет, какие обобщать, а какие — нет. Поэтому все попытки Луллия и Лейбница построить “математические машины” остались неудачными, думает Тренделенбург.

Спустя полтора века мы можем оценить его критику по данному вопросу как не вполне правильную: в 60-х годах по принципам формальной логики были созданы ЭВМ, а затем — компьютеры, доказавшие свою огромную эффективность и перспективность. Но в чем Тренделенбург был прав — так это в том, что формальная логика не касается содержания знания.

Важно и то, что Тренделенбург подчеркивает: содержание относится к самой реальности, к самому бытию[222]: “Одно лишь познание самой вещи (курсив мой — Т.Д.) способно решить здесь вопрос…”[223]. По этой причине, как бы ни заставляли действовать мышление — складывать, умножать, вычитать, делить, — оно не добьется успеха, не беря за основу реальное содержание.

Тренделенбург останавливается и на других ограниченностях формальной логики — она сама признается в том, что категории лежат вне сферы ее исследования; особенно это касается категории модальности, т.к. посредством нее наше познание относится к самой действительности (реальному ее существованию) или возможности ее. Формальная логика, далее, рассматривает объем и содержание знания в обратной пропорции, вследствие чего расширение знания должно привести к его фактическому обеднению. Да и законы тождества и противоречия ничего не дают, т.к. тождество это “пустое равенство” предмета с самим собой и не говорит ни о чем, а противоположности встречаются в реальной действительности, вопреки заверениям формальной логики, что отметил уже Кант, противопоставляя логические основания реальным.

Конечно, Тренделенбург вновь немного “перехлестывает” своей критикой: формальная логика необходима в обыденной жизни при описании “бытовых”, налично существующих и не развивающихся предметов. Другое дело, что, действительно, не относясь к содержанию, она сама должна черпать его из какой-то другой, содержательной логики. Тренделенбург в связи с этим совершенно правильно, как нам кажется, говорит о том, что апелляция формальной логики к Аристотелю была неправомочной — Аристотель всегда вначале искал содержание знания.

Вывод Тренделенбурга таков: невозможно оставаться в границах формальной логики. Кант поставил на ее место трансцендентальную логику; что из этого вышло, как считает Тренделенбург, он показал достаточно ясно. Гегель предлагает другую, диалектическую логику. Что следует из нее? Можно ли, действительно, признать ее логикой содержательной? Относительно этого немецкий критик обещает нам также дать подробный анализ.

Начинает он при этом с того же, с чего начинает и сам Гегель — с понятия “чистого бытия”.