Л.В.Фесенкова, А.Т.Шаталов

Мировоззренческий и научный статус
валеологии

(к проблеме построения общей теории здоровья)

1. Как построить общую теорию здоровья?

Теоретики валеологии стремятся создать общую теорию здоровья, которая могла бы лечь в основу оздоровительной и просветительной работы и тем самым способствовала улучшению положения населения России. Валеология, с их точки зрения, — это интегральная наука о здоровье, представляющая собой “совокупность научных знаний о закономерностях и механизмах формирования, сохранения, укрепления и воспроизводства здоровья человека. Это научная область и учебная дисциплина, находящаяся на стыке гуманитарных и естественных наук” (1, с. 19). Она “объединяет медицинские, биологические, психологические, педагогические, экологические и философские знания о здоровье человека” (2, с. 139). Причем “фундамент новой системы должны составить знания, включающие в себя весь спектр наук о физическом, психическом, духовной, социальном здоровье человека” (3, с. 173). Валеология предстает, таким образом, как метанаука (4, с. 151), как “новое направление в социологии и философии человека, для обозначения которого Л.Г.Татарникова даже вводит термин “новая валеологическая парадигма” — НВП (5). Особенный акцент делается на системно-интегративном характере валеологических знаний, на необходимости связать в ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ систему основных теоретических блоков, разработанных в других науках, “питающих валеологию, позволяющих завершить, обосновать философско-методологическую, философско-историческую, философско-социальную систему воззрений — новую валеологическую парадигму” (5, с. 14).

Но возможна ли вообще единая общая теория здоровья на нынешнем этапе развития наук о человеке?

Для прояснения этого вопроса рассмотрим, возможно ли объединить традиционные и нетрадиционные концепции медицины и на основе такого объединения создать интегральную теорию здоровья. Возможно ли, например, соединить концепцию “кармической медицины” Лазарева с обычной теорией медицинской науки?

Первая имеет свою философию здоровья, которая основана на идее использования энергии из потустороннего мира. Следовательно, удвоение бытия, признание существования наряду с видимым невидимого мира лежит в основе “кармической медицины”. В этой системе здоровье человека не является главной, безусловной ценностью, оно производно от другого концепта, аксиологически более важного — универсальных законов Космоса.

Иначе обстоит дело в современной медицинской системе взглядов на мир. Она также имеет свою философию, т.е. общее видение мира и человека в мире. Но видение это резко отличается от общих представлений нетрадиционной медицины. Философия здоровья, лежащая в основе традиционной медицины, исходит из общепринятого в научном сообществе понимания фундаментальных законов бытия и представлений о человеке, в котором физическое определяет психическое, а мысль рассматривается как функция мозга. Основа всего — материя, физическая, физиологическая ТЕЛЕСНОСТЬ. Это означает, что основа традиционной медицины — научная картина мира. Основу же нетрадиционной медицины составляет мифологическая (биоэнергетическая) картина мира и человека, который находится в полной зависимости от космических законов. И если традиционная медицина имеет своим мировоззренческим основанием МАТЕРИАЛИЗМ, то медицина нетрадиционная, как правило, ориентирована на ПАНТЕИЗМ.

Попытки объединения этих различных представлений обычно сводятся к включению отдельных концепций (или методик) нетрадиционной медицины в научные представления о здоровье. При этом сама теория здоровья остается европейской, а элементы восточной медицины оказываются вне всякой теоретической основы. Или наоборот, в оккультную систему взглядов включают элементы научных медицинских концепций (что с успехом делает оккультизм, выдавая свои теории целительства за “научно доказанные”). В этом случае основная концепция остается оккультной, сохраняя все ее мировоззренческие характеристики (идею кармы, переселения душ, Космического Разума и т.д.), а не становится синтезом оккультных и научных представлений о здоровье.

А возможна ли интегральная теория здоровья в рамках только научных представлений о мире? Существует ли, например, возможность синтеза представлений о психическом здоровье великих психиатров — Фрейда, Адлера, Юнга? На первый взгляд кажется, что единство объекта и понятийного поля этих концепций должно обеспечить возможность их интеграции в единую систему. Однако это не так. Слишком глубоки различия в базовых установках этих направлений: психоанализ Фрейда построен на глубоко пессимистическом понимании природы человека. Методы Адлера строятся на ином отношении к нему — это жизнеутверждающий, оптимистический подход, имеющий своим основанием образ волевого, борющегося за свое существование и побеждающего человека. Глубинная психология Юнга базируется на мистическом понятии коллективного бессознательного и “индивидуации” как способе достижения психического здоровья. Школы когнитивной и гуманистической психологии имеют другие предпосылочные основы, так же как и школа бихевиоризма, совершенно несовместимая с классическим психоанализом Фрейда. Приходится заключить, что несходство в мировоззренческих постулатах приводит к возникновению различных (и даже альтернативных) школ в психологии. (Как мы отмечали, мистика Юнга и механистический материализм Фрейда обусловливают различное понимание человека и его здоровья). Оказывается, что сегодня затруднительно объединить в единую систему представления даже в такой сравнительно узкой области, как психика человека.

Что же говорить об объединении теоретических представлений о здоровье, бытующих в различных по своему характеру науках, изучающих человека? Общая теория здоровья не может ограничиться синтезом психологических концепций. Она претендует на интеграцию и других областей знания о здоровье человека — социального, морального, духовного. Каждая из них обладает своими собственными теоретическими основаниями, собственной понятийной системой, собственными представлениями о СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА.

Очевидно, что поиск путей построения общей теории здоровья протекает в одном русле со все возрастающим в последние годы стремлением “понять человека во всей целостности его бытия, в единстве его духовного и телесного начал” (6, с. 378). Методологически важно осознать, что проблема создания интегральной теории здоровья связана с этой — труднейшей — проблемой, поставленной философией человека, — поисками единого подхода к нему.

“К целостному изучению человека стремятся философия, культурология, психология, междисциплинарные исследования”, — утверждает В.М.Розин (7, с. 86). Однако каждая из этих дисциплин порождает лишь частичное представление о человеке. П.С.Гуревич убедительно показал, что разные науки о человеке выстраивают разные его образы (8, с. 5–6).Социология ориентирована, например, на иной образ человека, чем медицина и психиатрия. А теологи, политики, биологи, этнологи, экономисты — все подступают к проблеме целостности человека с собственных точек зрения. И потому стремление к синтезу “различных научных подходов обернулось пока разочарованием” — резюмирует этот ученый (8, с. 6).

Как же в такой ситуации выстроить общую интегративную теорию здоровья? Ведь от понимания природы человека зависит и отношение к его здоровью и методика оздоровительных процедур. В самом деле, если биологические, культурологические, социальные, психологические и другие концепции человека не складываются в единую теоретическую систему, то как можно объединить и представления о здоровье, прямо вырастающие из этих несводимых друг к другу концепций человека, возникающих в разных дисциплинах?

Очевидно, что интеграция возможна лишь в случае наличия некоторого ядра изначальных представлений, способного “склеить” знания о человеке и его здоровье, возникшего в разных науках, и задать общую структуру этой методологической операции. Это должно обеспечить концептуальное основание объединяемых теорий и создать единое понятийное поле, способное объединить данные разных наук в единую систему.

Поэтому для построения интегральной теории здоровья необходимы единые мировоззренческие представления о природе мира (материальный он или духовный) и сущности человека, которые должны составлять ее предпосылочную основу. Сама постановка проблемы создания единой целостной системы здоровья должна начинаться с поисков этих единых постулативных оснований. Именно с этого и нужно начинать разработку проблемы создания такой теории.

Об этом убедительно пишет С.А.Нижников. Он утверждает, что вне интеграции мировоззренческих концептов единая теория здоровья невозможна. И потому, с его точки зрения, первоочередной задачей является нахождение общности в таких, казалось бы альтернативных мировоззренческих системах, как христианство и буддизм, индуизм, даосизм. Он полагает, что надо создать цельное мировоззрение, синтезирующее все позитивные достижения человечества, и только на этой основе создавать синтетическую теорию здоровья (9).

Итак, вопрос построения общей теории здоровья концептуально и методологически связан с разработкой проблемы целостной теории человека. Трудности создания последней проясняют всю непомерную сложность задачи, на которую в своей философской невинности замахнулись валеологи.

2. Валеология в построении общей теории здоровья

Как же подходят к решению этих методологических и теоретических вопросов теоретики валеологии?

Как мы видели, они стремятся отразить всю систему факторов, воздействующих на человека, в том числе таких, которые выходят за узкие рамки медицинского подхода. В своем грандиозном замахе на создание целостной науки о здоровье они не могут ограничиться только телесным, медицинским подходом к человеку, но должны включить и внебиологические факторы воздействия на него, обращаясь к понятиям социального и духовного здоровья.

Поэтому центральное для валеологии понятие “здоровье” предельно расширяется. Оно понимается как “СОСТОЯНИЕ ПОЛНОГО ФИЗИЧЕСКОГО, ДУШЕВНОГО, СЕКСУАЛЬНОГО И СОЦИАЛЬНОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ И СПОСОБНОСТЬ ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ К ПОСТОЯННО МЕНЯЮЩИМСЯ УСЛОВИЯМ ВНЕШНЕЙ И ВНУТРЕННЕЙ СРЕДЫ И ЕСТЕСТВЕННОМУ ПРОЦЕССУ СТАРЕНИЯ, А ТАКЖЕ ОТСУТСТВИЕ БОЛЕЗНЕЙ И ФИЗИЧЕСКИХ ДЕФЕКТОВ” (10, с. 3). Это уже не медицинское понятие, которое ограничивается знанием об организме человека. Если в медицинских науках “здоровье” понимается в биологическом и физиологическом смысле — как правильное (нормальное) функционирование организма, а болезнь как нарушение этого функционирования, то валеологическое понятие здоровья включает и другие параметры человека — психологические, социальные, духовные.

Важность духовной составляющей здоровья была аксиомой уже для авторов античной древности и Средневековья. Платон придавал духовным факторам решающее значение. Он видел в нарушении гармонии между добродетелями — нравственными и физическими — источник всех бед, в том числе болезней душевных и телесных. Ф.Бэкон ставил задачу перед психологией 17 века — всесторонне изучать взаимодействие между душой и телом, учитывая не толькокак физическое состояние действует на душу, но и то, “каким образом страсти и восприятия души изменяют тело и влияют на него” (11, с. 256). Многие современные философы видят своеобразие человека не в его биологической организации как таковой, а в его способности надстраивать над природой рукотворный мир (12, с. 263).

В самом деле, человек не только плоть, не только организм, но и социальное и духовное существо. Разрушительное действие на его здоровье производят не только телесные, биологические факторы. Его организм может “давать сбои” от причин, весьма далеких от медицины. Это обстоятельство подчеркивают и сами валеологи, определяя “ориентировочное соотношение различных факторов обеспечения здоровья современного человека, выделив в качестве основных четыре производные: генетические факторы, состояние окружающей среды, медицинское обеспечение, условия и образ жизни людей” (4, с. 152).

Проблема интеграции биологических и небиологических факторов здоровья в единую теорию сталкивается с значительными трудностями, которые должен учитывать валеологический проект. Возьмем конкретный пример: причина инфаркта — физиологическая, но она может быть спровоцирована социальными факторами (так, ею может быть политика цен, вызывающая социальный стресс). Как провести теоретический синтез этих биологических и социальных факторов? Как в этом случае подойти к лечению? Какие оздоровительные рекомендации необходимо выдать человеку, находящемуся в духовном смятении или в состоянии долгосрочного ожидания потери работы в обстановке нарастающей безработицы или в состоянии религиозного экстаза? Какие оздоровительные мероприятия можно предложить в случаях ухудшения общего социопсихологического состояния населения, сопровождающего социальные сдвиги — революции или войны? Предложить лечение антидепрессантами (в таблетках)? Или гипнозом? Но это будет означать лишь реализацию медицинского подхода к человеку, ориентированному только на физиологию его организма, тогда как надо “лечить” экономику (в случае безработицы) или остановить глобальные социальные процессы — отменить войны и революции, или ввести человека в иную религиозно-философскую систему взглядов. Совершенно очевидно, что все это выходит не только за рамки валеологического воздействия, но и возможностей любой науки.

Здесь можно вспомнить трагическую смерть Гоголя, которого против его воли пытались лечить лучшие медицинские светила его времени и последние слова которого были: “Как сладко умирать”. Он не реагировал на настоятельные просьбы своих друзей, священников и духовника принять пищу. Смерть русского гения наступила вследствие сложного переплетения социальных и религиозных причин, определивших его духовное и физическое состояние. Вот пример трудности для сторонников и пропагандистов валеологического воздействия — пример, иллюстрирующий безмерную сложность задачи, которую ставят перед собой валеологи!

Мы постарались наглядно показать, что реально стоит за вопросом об объединении в единую концептуальную систему социальных, психологических, мировоззренческих, религиозных факторов, воздействующих на здоровье человека, и выявить основные методологические вопросы, которые возникают при попытках такого объединения. Это вопросы о том, на какое постулативное основание опирается валеология при создании своей общей теории здоровья? Какой понятийный аппарат имеется у этой интегральной науки, которая, как нас уверяют, рождается на стыке биологии, медицины, культурологии и других наук о человеке? Какие теоретические представления она использует?

Рассмотрим методологию решения этих вопросов. Полистаем труды и учебники по валеологии. Остановимся на учебнике “Основы валеологии” Г.Л.Билич и Л.В.Назаровой. Его открывает глава, в которой декларируется интегративность и новизна этой науки, а также системное понимание человека. Но далее идут главы, посвященные исключительно функционированию организма, вопреки заявлениям о подходе к здоровью как элементу целостного человека. Таким образом, заявка на отношение к человеку как системному существу остается лишь декларацией. Такой же декларацией оказываются и претензии на интегральность валеологии. По этой же схеме построены и другие учебники: как правило, сначала заявляется новизна валеологического подхода к человеку и его интегративный характер, а все остальное рассмотрение посвящается материалу из области медицины, профилактической медицины, гигиены, иногда психологии. Особенное внимание уделяется описанию половых органов и их функций, а также гигиене половой жизни. Такое изложение может сопровождаться вкраплениями поверхностных сведений из других областей знания, например юридических — из семейного права.

Эти включения остаются на уровне случайных компонентов и не увязываются с общим физиологическим и медицинским дискурсом интересов валеологии. И валеология тогда предстает как некая “крыша” для разных наук, ориентированных на исследование человека (разных его аспектов и сторон), как конгломерат из разнородных дисциплин, но ни в коем случае не синтез, поскольку науки, привлекаемые валеологией, остаются изолированными и никак не связаны между собой, каждая со своим собственным понятийным аппаратом и своими различными теоретическими представлениями о человеке. Так что в лучшем случае валеология является бессистемным смешением различных наук о человеке и различных методик его исследования. Однако, как правило, основной корпус валеологических текстов состоит из физиологических и медицинских описаний, соответственно построенных на медицинской системе понятий.

Итак, ясно, что валеологи весьма поверхностно подходят к методологическим проблемам создания целостной концепции здоровья. Как правило, они ничего не знают (и не хотят знать) о возникающих здесь теоретических трудностях, а просто декларируют, что валеология — интегральная наука на стыке всех наук о здоровье человека, не входя в подробности этой декларации и используя на деле лишь медицинский понятийный аппарат. Здесь они идут в русле общей направленности современной научной мысли, тяготеющей к натурализму, который не усматривает принципиального различия между миром природы и миром культуры, не считается с тем, что мир духа имеет свои законы и не учитывает, что их нарушение ведет к болезни. Адепты валеологии принимают натуралистический взгляд на природу человека как само собой разумеющийся и потому центральный методологический вопрос об основаниях синтеза материальных и нематериальных (духовных) факторов здоровья в целостную концепцию решается ими однозначно. Рассмотрение валеологической литературы показывает, что в огромном большинстве случаев они стремятся достичь такого синтеза на основе мировоззренческих установок натурализма (хотя, как правило, без теоретического осмысления своих методологических операций). Например, Ю.А.Лебедев и Л.В.Филиппова пытаются выстроить общую теорию здоровья, распространяя натуралистические понятия (человек = “человеческая особь”) на другие области знания о его здоровье, и переводя понятие “социального” или “духовного” здоровья на медицинский язык (3).

В соответствии с этой установкой предполагается, что человеку важно акцентировать внимание на своем ФИЗИЧЕСКОМ состоянии и научиться в какой-то мере управлять им. Для этого он должен быть ознакомлен с особенностями строения и функционирования своего тела и его органов. Человек должен осознать вред наркотиков, алкоголя, опасности заражения СПИДом. Преодолевать возможность раннего старения, импотенции, хронических заболеваний. И нет ничего удивительного, что для решения этих задач валеология уделяет преобладающее внимание органам человека и их функциям. Она НАЦЕЛЕНА на воспитание УВАЖЕНИЯ К ТЕЛУ, на снятие моральных ограничений при рассмотрении всех подробностей отправлений человеческого организма. В особенности это касается половой сферы. Научить маленьких девочек способам безопасного совокупления, бестрепетно раскрывая им то, что было окутано покровом тайны и находилось под запретом еще так недавно в цивилизованном обществе — это естественная позиция валеологии. Так проясняется реальная сфера интересов валеологов. Это сфера — здоровье, понимаемого в самом обычном (обиходном) медицинском смысле.

Итак, “новая наука”, претендующая на создание интегральной концепции человека и его здоровья, обладая лишь средствами понятийного аппарата медицины, в результате выстраивает натуралистический образ человека. С ее точки зрения человек является исключительно физиологическим существом, носителем болезней и здоровья. Все другие представления о человеке — его образы в культуре, истории, искусстве, т.е. подходы гуманитарных наук, — начисто исключаются, хотя как правило и декларируются. Человек предстает перед нами только как тело, как плоть, как организм.

Такой однобокий, плоскостной образ человека выстраивает и медицина. В основе всех ее направлений лежит представление о человеке как о физиологическом, природном, материальном существе. Медицина подходит к человеку как организму, исследуя законы функционирования его тела. Ориентация на телесность — вот что объединяет все медицинские науки. Именно это обстоятельство обеспечивает единый подход и создает возможность для реального объединения в рамках медицинского отношения к человеку таких дисциплин, как кардиология, эндокринология, гигиена, профилактическая медицина и даже психопатология, ориентированная на натуралистическое понимание психики человека как на функцию его телесности.

Валеология же, используя все тот же медицинский подход, претендует заменить собой и другие подходы к нему, рассматривающие человека с позиций гуманитарных наук, как социальное и духовное существо. Мы упрекаем валеологию не за то, что она использует медицинские понятия, а за то, что она претендует на всеобъемлющий подход к человеку, не имея при этом собственного понятийного аппарата, не умея применять теоретические представления, выработанные в гуманитарных науках, не отдавая себе отчета даже в том, что интегральная концепция здоровья предполагает синтез, а не конгломерат представлений разных наук о человеке. Стремясь заменить собой все, она не дает ничего, кроме медицинского знания, которое она тем самым (хотя, как правило, и не осознавая этого) возводит в абсолют.

Такое знание не может охватить ни социальные, ни культурологические факторы воздействия на здоровье человека. Оно не может отразить ни его реакцию на смену идеалов и ценностей, ни воздействие на него этических, эстетических и других факторов. Поэтому сложнейшие переплетения нравственных устоев, национальных традиций, духовных императивов — все это остается за бортом и исключается из области валеологических интересов. Мало того, валеология не может даже учесть и объяснить в рамках своей теории изменений демографических данных о рождаемости и смертности в том или ином национальном сообществе. Она пропускает, например, различие этих данных в традиционном и вестернезированном обществе. Ее теория, приспособленная к исследованию организма человека и его болезней, не может объяснить, почему люди традиционного общества, живущие в худших условиях, имеют лучшие демографические показатели, чем люди вестернизированного общества.

Ни медицина, ни гигиена, ни другие дисциплины, исследующие профилактику болезней, никогда не претендовали на ЦЕЛОСТНЫЙ подход к здоровью, ограничиваясь своим предметом — телом человека и его функциями, в рамках которого биологический подход оказывался совершенно уместным. Когда же медицинский подход выступает как единственно возможный, то происходит переоценка ценностей: медицинский подход к человеку ЗАМЕНЯЕТ собой все другие подходы, рассматривающие человека как социальное и духовное существо. Тогда отсекается все ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ в человеке и возвеличивается его ЖИВОТНОЕ начало. Такое чисто животное, телесное понимание человека (как человеческой особи) валеология стремиться внести в современный менталитет. Она активно внедряет в наше сознание новый ИДЕАЛ человека.

Какой же идеал несет валеология? Это идеал всесторонне здорового человека. Это культ здоровья. В пропаганде этого культа валеологи видят выход из всех трудностей современного бытия. Они считают, что единственный выход из создавшегося положения для современного человека — обращение к проблеме здоровья каждого индивида.

Культ здоровья ориентирует человека на видение только СВОЕГО СОБСТВЕННОГО организма, на необходимости уважения к его естественным отправлениям. Человек смотрит на себя как на тело. И это тело — самое главное в человеке. Оно и есть человек. Такое видение вытесняет все другое. Мораль, долг, ответственность? Какая может быть ответственность перед больным супругом, когда мои органы требуют своего естественного отправления? Ведь валеология провозглашает, что нормальные отправления моих органов представляют собой наивысшую ценность в жизни. К таким выводам эта “новая наука” приводит самой своей позицией. В процессе валеологического обучения мы узнаем, что мы только плоть и что выход из всех трудностей нашего времени — это знание о том, как беречь эту плоть и лелеять.

Конечно, валеологи не призывают открыто лишь к эгоистическому существованию. Но сама ФИКСАЦИЯ внимания ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НА ТЕЛЕСНЫХ ФУНКЦИЯХ ЧЕЛОВЕКА приводит к мировоззренческой абсолютизации плоти и утверждает в общественном сознании (и прежде всего в сознании молодежи) идеал человека как сознательного эгоиста — идеал сугубо индивидуалистический, рассчитанный на восприятие человека как атомарного, отдельного от всех существа.

3. Мировоззренческий статус валеологии и ее роль
в современном менталитете

Итак, очевидно, что валеология это не просто медицина, задача которой заботиться о здоровье населения. Валеологи претендуют на создание такой науки, которая могла бы обеспечить человека универсальным способом оптимального ЖИЗНЕПРОЖИВАНИЯ в любых условиях (“в условиях изменяющейся внешней среды” — пишут валеологи), и тем самым дают заявку на создание универсального средства спасения. Это означает, что валеология принимает на себя мировоззренческую функцию, диктуя новое отношение человека к самому себе и к окружающим, задавая правила нового образа жизни, новые нормы и идеалы. Именно эти претензии валеологии на статус мировоззрения дают основание представить ее как новую валеологическую парадигму (НВП) и даже как “религию XXI века”.

И если медицина нейтральна по отношению к способу бытия человека, его ценностным установкам, традициям и нормам, то валеология крайне агрессивна. Она стремится сломать привычные, освященные традицией идеалы и устоявшиеся поведенческие стереотипы, изменить самое представление о добре и зле. И более того, в высказываниях наиболее активных адептов валеологической дисциплины провозглашается необходимость создания нового человека и пересоздания всей сферы его сознания и бытия. Татарникова пишет, например, о возникновении нового эволюционно-валеологического сознания (5, с. 13) и о переходе человечества на новый путь развития (5, с. 28). Она считает, что валеологическая парадигма должна проектировать и творить будущее, включая в процесс творения самого человека на основе специальных валеологических знаний, способствующих самопознанию и саморазвитию духовных и нравственных начал (5, с. 28).

Усвоение массами валеологических идеалов рассматривается теоретиками валеологии как путь к спасению нации: “Распространение валеологических знаний спасет Россию от депопуляции”, — утверждает В.Казначеев. Он связывает с валеологией надежду на возрождение многонационального российского суперэтноса. По его мнению, от распространения валеологических идей зависит даже планетарная миссия России. “Я думаю, что миссия России явить миру новый принцип возрождения нашей планеты”, — пишет он. Новый период в формировании человека В.П.Казначеев называет периодом Homo valiens (человека здорового) (13, с. 248). Этот процесс связывается с историческими предпосылками возникновения планетарного человека с новым мышлением, иными ценностными ориентирами, иной деятельностью и иным образованием (5, с. 7).

Итак, валеология рассматривается как средство спасения нации. Предполагается, что эти представления особенно актуальны сейчас, при современном катастрофическом положении России, когда в двери к нам стучится СПИД, когда повсеместно воскресает туберкулез, давно забытый русским народом, когда по всей стране широкой волной расползаются наркомания и алкоголизм. Поэтому неудивительно, что энтузиасты создания “новой науки” стремятся всеми силами навязать программу валеологического просвещения и поставить свой педагогический эксперимент на детях России.

Как же воспринимает население педагогическую деятельность валеологов? Обращение к многочисленным отзывам показывает, что отношение к ней откровенно негативное. Мы сталкиваемся с возмущением матерей, дети которых подвергаются воздействию валеологической педагогики. Печать фиксирует психологические стрессы детей, отказывающихся посещать школу. Поступают даже сведения о судебных процессах, где рассматривается деятельность валеологов по развращению малолетних (14). Видим, наконец, тревогу церковных кругов, обеспокоенных разрушением нравственных императивов народа (15).

В отечественной периодике широко освещаются протесты представителей отечественной интеллигенции против валеологии. Наибольшую известность получило обращение к правительству виднейших ученых, писателей, врачей (академиков РАН Ю.П.Алтухова, Т.М.Энеева, Голицина, Г.С.Покровского — президента РАМН, писателей В.И.Распутина, Розова B.C. и многих других (16, с. 33–37) к министру образования В.М.Филиппову, в котором говорится: “Через внедрение идеологии вседозволенности и распущенности идет процесс уничтожения глубинных основ семьи и государственности, унижение и попрание ценностей национальной культуры, разрушение традиционного нравственного уклада жизни. Нас, ученых, писателей и священнослужителей, не может оставить равнодушным то, что этот процесс, прежде всего, затронул главную силу, которая отвечает за будущий облик нации — школу”. Эти представители российской интеллигенции характеризуют валеологию как лженауку, утверждая, что “валеология сегодня по существу противопоставлена всем понятиям о духовных и нравственных ценностях, которые проверены человечеством на протяжении всей истории мировой цивилизации. В основе этой науки лежит идеология вседозволенности и бездуховности” (16, с. 33).

Многие деятели культуры подчеркивают, что “пвопросов сексуальности в виде так называемой “половой гигиены” будет способствовать (как ныне установлено психиатрами, педагогами, детскими врачами) не повышению уровня здоровья, а наоборот — резкому его снижению” (14, с. 50). А по мнению крупнейшего российского сексопатолога Г.С.Васильченкова, такое просвещение ведет к “...образованию новой популяции — сексуально озабоченных, умственно отсталых биороботов” (17, с. 18).

Итак, оказывается, что идеал СВЕРХЦЕННОСТИ ЗДОРОВЬЯ, внедряясь в массовое сознание, приводит к негативным социальным последствиям. Призывая опрокинуть ханжескую мораль прошлого и свободно выбрать собственный путь к счастью через здоровье, валеология фактически ориентирует на разрушение традиционных связей (клановых, семейных, религиозных) как косных форм, ограничивающих стремление человека к свободному осуществлению своих физиологических функций.

На словах валеологи провозглашают себя адептами спасения России, связывая с валеологическим учением само возрождение российского суперэтноса и представляя свою деятельность как ответ на “новый космопланетарный заказ России” (13, с. 139). Но на деле пропаганда философии индивидуализма объективно способствует распадению общества на отдельных хищных индивидов, что означает расширение процессов его хаотизации и криминализации. Можно сделать вывод, что валеология косвенно своими ценностными ориентациями поддерживает криминализацию нашего общества, поскольку она разрушает аксиологическую базу сопротивления человека преступлениям.

На словах теоретики “новой валеологической парадигмы” провозглашают необходимость перехода “к новому типу исторического развития, альтернативному нашей потребительской цивилизации” (5, с. 5), но на деле они успешно работают на курс мировоззренческой адаптации населения России к рыночным отношениям, разрушая собственную духовную национальную традицию и способствуя утверждению ценностей рынка.

Хорошо известно, что формирование рыночных отношений начинается с повышения статуса материальной собственности и потребления и в СНИЖЕНИИ ЗНАЧИМОСТИ СОЦИАЛЬНОГО И ДУХОВНОГО СТАТУСА, поскольку “все прежде ценимое и значимое — мораль, человеческое достоинство, вера, духовное спасение, человеческие отношения, долг, верность — становятся объектом коммерции. Неизбежным результатом такого положения становятся не только принятие безличных рыночных связей, но и привыкание к поведению, считавшемуся девиантным, а затем имплицитное принятие криминализации во всех сферах жизни” (18, с. 26–27). Валеологическая система ценностей, провозглашающая идеал человека-эгоиста, удивительно точно соответствуют культуре рынка, когда ценности добра, добродетели, истины, преданности, солидарности оказываются ненужными и вредными с точки зрения преуспеяния.

Неудивительно, что введение курсов валеологии в школах часто приводит к бурной отрицательной реакции населения, которое протестует против развращения своих детей валеологическим образованием, видит в нем “программирование на растление” и выступает против того, чтобы Россия вновь (в который уже раз) превратилась в экспериментальную площадку для проведения опытов во имя утопических задач по спасению нации и планеты.

Неудовлетворенность такими идеями, наполняющими наше общественное сознание, вызывает потребность одухотворить образ человека. Желание видеть в его природе высшее начало составляет веяние эпохи, отражая глубинные запросы нашего менталитета. Поэтому настойчивое внедрение валеологического идеала, который сводит высшие ценности к превращенным формам биологических инстинктов, приводит к обратной реакции — к поиску духовной составляющей мира. Это стремление часто реализует себя через приятие оккультизма, который понимается как путь к раскрытию духовного в человеке.

Но, к сожалению, оккультизм ведет отнюдь не к духовности, а к дальнейшему упрощению взглядов на человека, так как не ограничивается биологическим подходом к нему, а продуцирует физикалистский взгляд. Современный оккультизм ориентирован на “энергетическое мировоззрение”, которое сводит природу человека уже не просто к его животным инстинктам, а к закономерностям неорганических объектов — энергетическим (физическим) характеристикам, т.е. наиболее примитивному представлению о человеке, рассматривая все его высшие духовные проявления через “позитивную” и “негативную” энергетику.

Тем не менее, оккультный способ “приобщиться к духовному” все шире распространяется в среде самих валеологов. Так сама Татарникова — авторитетный теоретик “новой валеологической парадигмы” — вписывает представления оккультизма в систему медицинских, психологических, социальных взглядов на человека. Сведения о живой Вселенной, Абсолюте, Космическом Сознании наполняют ее труды. Из учебных программ, разработанных ею, мы с удивлением узнаем, что человек приобрел современный вид шесть миллионов лет назад, а трудиться стал три миллиона лет назад. Узнаем мы и о том, что человек участвует в творении мира: “Когда нас биологически еще не было, мы обнаруживаем себя в начале мира” (5, с. 123). На эту тему она предлагает проводить медитации в школе по особым мистическим медитативным техникам, заставляющих школьников проникнуться оккультными знаниями о том, как “в полноте мига человек получает сжатую, компактную информацию о глубинных свойствах Универсума. В этом миге переживается отождествление с Универсумом” (5, с. 121). Татарникова нимало не беспокоится о том, как такие представления можно соединить с теориями, прочно вошедшими в арсенал науки. Само введение мировоззренческих установок оккультизма в концептуальное поле валеологии в корне меняет сам характер валеологической теории: с МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО на ПАНТЕИСТИЧЕСКИЙ, выстраивает оккультный образ человека и магический образ мира, тем самым уничтожая малейшие претензии на научность такой концепции.

Поразительно, что такое изменение базовых установок валеологии не вызывает возражений со стороны других последователей валеологических программ. Это показатель полного хаоса в теоретических представлениях “новой науки”. Стоит сравнить натуралистические установки В.В.Колбанова, который пишет, что фундаментом валеологии “являются материалистическое мировоззрение, знание физиологии человека, умение находить причинно-следственные связи и качественно-количественные характеристики здоровья при анализе взаимодействия организма с внешней средой” (1, с. 19), с эзотерическими взглядами Татарниковой на человека, якобы состоящего из физического, астрального, эфирного тел (5, 156), чтобы стало ясна вся мировоззренческая неразбериха в основополагающих представлениях “новой науки”.

В самом деле, материалистическое и натуралистическое представление о человеке у Казначеева и у Колбанова никак не совмещается с теософским пониманием человека у Татарниковой и еще менее с заявлением о божественной природе человека авторов известного учебника по валеологии — Г.Л.Билич и Л.В.Назаровой. Отсутствие у валеологов единой базы для синтеза различных теоретических концепций здоровья лишает смысла их претензии на построение интегральной теории здоровья и делает стремление создать новые идеалы, новую систему ценностей и, наконец, нового человека совершенно беспочвенными.

Но подведем итоги. Всем понятно, что социальное здоровье может быть достигнуто лишь в социально здоровом обществе, где соблюдаются права человека не только на свободу слова и выезда за рубеж, но и права на работу, на еду и тепло в доме, на жизнь. И никакая проповедь здоровья и здорового образа жизни не может помочь людям, находящимся в состоянии перманентного социального кризиса, всеобщей разрухи или лишения самых необходимых жизненных факторов. В условиях социально больного общества обращение внимания исключительно на физическое состояние человека — при игнорировании его духовного состояния — особенно опасно. Поэтому можно сделать вывод, что задачи, поставленные “валеологической наукой”, — вывести российский этнос из кризиса и улучшить демографическую ситуацию средствами пропаганды здорового образа жизни — заведомо нереализуемы.

Однако во имя этих утопических целей ведется активная пропаганда валеологических идеалов, дискредитирующих все ценности нашего народа и его традиции, осуществляется насильственное обращение детей России в подопытных “человеческих особей”, необходимых для валеологического эксперимента! Адепты валеологии создают иллюзию возможности спасения людей, находящихся в катастрофической социальной ситуации, сея напрасные надежды на реальность валеологического способа выхода из национального тупика и вводя в заблуждение общественное мнение страны.

Н.А.Демидов в статье с многозначительным названием “Нам предлагают здоровый образ жизни для... вымирающих” пишет, что концепция охраны здоровья населения России выглядит на “фоне бедственного положения большинства семей по меньшей мере кощунственно”. Он утверждает, что остановить “запущенный гибельный механизм демографического кризиса” возможно теперь не пропагандой здорового образа жизни, а конкретной заботой государства об улучшении благосостояния граждан, которая составляет прерогативу государства” (19, с. 3). Очевидно, что только ряд социальных мер, дополненных заботой о духовном состоянии народа, может вывести из кризиса российский этнос, а не занятие беспочвенным теоретизированием на тему создания общей, интегральной теории здоровья, занятие, имеющее отнюдь не созидательный, а напротив — разрушительный характер для населения России.