И.А.Гундаров

Закон духовной детерминации здоровья

В теоретической медицине существует более 200 определений здоровья. Что касается врачебной профилактической деятельности среди трудоспособного населения, то наиболее удобной практической формулировкой представляется следующая. Здоровье — это способность а) дожить до необходимого возраста, б) быть достаточно удовлетворенным собой в физическом, душевном и социальном аспектах, в) адекватно соответствовать запросам семьи и общества. Перечисленные характеристики применимы как к отдельному человеку, так и обществу. Каждый из аспектов, находясь с другими в тесном взаимодействии, одновременно обладает собственным диапазоном свойств, законов функционирования и развития. В настоящем исследовании речь идет о динамике первой составляющей — продолжительности жизни населения России за последние 10 лет. Для определения продолжительности жизни на популяционном уровне используются повозрастные показатели смертности. Учитывая, что детская и взрослая смертность управляются разными факторами, в дальнейшем изложении анализируются факторы риска смертности и продолжительности жизни взрослого населения.

С начала 90-х годов, особенно после 1992 г., здоровье населения России стало резко ухудшаться. К 1994 г. увеличилась заболеваемость сразу многими болезнями: крови и кроветворных органов на 86%, мочеполовой системы на 37%, органов кровообращения, пищеварения, нервной системы на 15–20%. Число вновь выявленных инфекционных больных выросло на 25%, включая больных туберкулезом на 41%. Распространенность ишемической болезни сердца увеличилась за 1985–1995 гг. на 130%, в том числе перенесенного инфаркта миокарда на 338%.

Выраженный рост заболеваемости способствовал тому, что в 1992–1993 гг. динамика смертности резко изменила предшествующую траекторию и направилась почти вертикально вверх. Ее уровень поднялся в 1,5 раза по сравнению с серединой 80-х годов. Наибольший рост был среди трудоспособного населения, особенно в возрасте 20–49 лет. Пик подъема пришелся на 1994 г., составив 15,7 промилле (случаев на 1000 жителей). Продолжительность жизни сократилась на пять лет. Затем смертность несколько снизилась, но после 1998 г. вновь выросла до 15,4 промилле. В результате количество дополнительно умерших (с учетом стандартизации по возрасту) превысило 5 миллионов человек.

В структуре максимальных потерь основная доля вклада пришлась на болезни системы кровообращения (48%), несчастные случаи (25%), заболевания органов дыхания и пищеварения (9%), самоубийства (3%), убийства (2%). По критериям медицинской науки такие процессы определяются как эпидемия. Эпидемия есть массовое ухудшение здоровья населения, которое развивается за короткий срок и вызывается действием фактора, передающегося от человека к человеку. В зависимости от природы фактора эпидемии бывают инфекционные и неинфекционные.

Величина человеческих потерь оказалась настолько значительной, что многие ученые первоначально не поверили в ее достоверность. Высказывались предположения, что всему виной неучтенная иммиграция из стран СНГ. Потребовались специальные исследования с привлечением зарубежных научных центров для доказательства истинной природы сверхсмертности.

Одновременно произошло невероятное снижение рождаемости. Процесс тоже носил эпидемический характер. Максимальная скорость спада пришлась на 1987–1993 гг. За это время число ежегодно появляющихся на свет новых граждан уменьшилось почти вдвое. В результате страна потеряла неродившимися более 12 миллионов потенциальных жителей. Среди определенной группы ученых существует мнение, что перечисленные процессы отражают нормальный переход к цивилизованному типу воспроизводства населения. Для него характерна низкая рождаемость и низкая смертность. Однако непредвзятый анализ приводит к иному заключению. Во-первых, смертность у россиян не снижалась, а нарастала, и ее уровень значительно превысил показатели развитых стран. Во-вторых, рождаемость сокращалась не эволюционно, а в виде эпидемии, внезапно сменив предшествующую траекторию подъема. В результате образовалась деформированная социальная структура и самый низкий суммарный коэффициент рождаемости среди развитых стран мира. Фактически его величина оказалась еще ниже, если учесть высокую младенческую смертность в России: после рождения до года здесь умирают в 2–3 раза больше новорожденных, чем в Европе. Усугубился драматический разрыв между продолжительностью жизни мужчин и женщин, из-за которого россиянки оказались обреченными на 10–15 лет вдовства. Перечисленное убеждает в том, что страна переживает не нормальный демографический переход, а демографическую деградацию. В целом суммарные потери из-за взлета смертности и спада рождаемости за последние тринадцать лет составили более 17 миллионов человек.

Для выхода из кризиса необходимо понять его главные истоки и механизмы действия. В противном случае усилия по преодолению будут распыляться на второстепенных направлениях. В документах Комитета по охране здоровья Государственной Думы, Министерства здравоохранения РФ, докладах Совета безопасности, материалах большинства научных конференций доминирует мнение, что основными виновниками демографического неблагополучия являются рост злоупотребления алкоголем, табакокурение, плохая экологическая обстановка и ухудшение экономического положения. Соответственно основные усилия предлагается направить на борьбу с перечисленными факторами. Насколько обоснованы обозначенные приоритеты?

Наиболее активно обществу внушается мнение, что россияне — самая пьющая нация в мире. Однако сравнительный международный анализ показал, что в 1994 г., когда смертность в России достигла максимальных значений, потребление абсолютного алкоголя на душу населения у нас составило 6,8 литров, т.е. значительно меньше, чем во Франции (11,4 л), Португалии, Германии и многих других развитых государствах.

Полуправдой является утверждение о двукратном росте потребления алкоголя в России 90-х. Вторая половина правды говорит о его предшествующем двукратном снижении после антиалкогольного указа 1985 г. Поэтому к 1998 г. алкоголизация населения просто вернулась к прежним показателям. Это много, но не больше значений 1984 г., хотя смертность оказалась значительно выше.

К тому же выявился необъяснимый в рамках традиционных представлений парадокс: прирост алкогользависимых заболеваний значительно опережал рост его потребления. В 1993 г. россияне выпили алкоголя всего на 4% больше, чем в 1992 г. Зато число смертельных отравлений подскочило на 76%, а алкогольных психозов — на 141%. Даже если учесть, что доля недоброкачественных напитков увеличилась в 1993 г. на 13% и это, допустим, был смертельный яд, все равно разница между увеличением потребления и полученным патологическим эффектом остается несопоставимой. Следовательно, в начале 90-х годов стал действовать какой-то неизвестный фактор, снизивший устойчивость организма к токсическому действию алкоголя. Действительно, люди стали умирать при концентрации спирта в крови почти вдвое меньшей, чем это происходило в 80-х годах.

Столь же мифологичны заявления относительно вины табакокурения, как существенной причины ухудшения здоровья россиян с началом реформ. Во-первых, Россия и раньше не являлась самой “курящей” страной, если сравнивать по количеству потребляемых сигарет на душу населения. В 1996 г. россияне затрачивали на них 1% семейного бюджета, тогда как греки 3,5%, англичане 2,5%, шведы 2,0% и т.д. Во-вторых, доля в семейном бюджете на покупку сигарет снизилась за последние годы в два с лишним раза. Распространенность курильщиков среди взрослого населения, как свидетельствуют специальные исследования, не выросла. Что касается российских женщин, они были и остаются самыми малокурящими в сравнении с женщинами других развитых стран.

В экологическом аспекте Россия 90-х годов имела более благоприятные показатели, чем страны Западной Европы. В дальнейшем экологическая ситуация продолжала улучшаться, что объясняется падением промышленного производства и снижением выбросов вредных веществ, уменьшением химизации сельского хозяйства, сокращением вырубки лесов.

Среди биологических факторов риска одним из наиболее важных является повышенная концентрация холестерина в плазме крови. Однако к 1994 г. россияне стали потреблять меньше содержащих его продуктов: мяса на 18%, молока на 20%, яиц на 10%. Концентрация холестерина в крови уменьшилась. За время реформ суточная калорийность питания снизилась на треть, поэтому доля лиц с ожирением уменьшилась. Увеличился общий уровень двигательной активности, т.к. многие граждане стали работать на двух-трех работах, и это неизбежно сопровождалось увеличением дистанции ежедневной ходьбы. Проведенное в середине 90-х годов на территории России обследование представительной выборки населения показало, что с медицинской точки зрения люди стали вести более здоровый образ жизни. Аналогичный вывод следует из результатов новосибирских ученых, которые осуществляют многолетнее наблюдение за динамикой основных факторов риска с помощью регистра сердечно-сосудистых заболеваний. По их данным, в 1987–1999 гг. отмечалось снижение распространенности артериальной гипертонии, избыточной массы тела, курения, высокого холестерина плазмы крови, гиподинамии. Тем не менее, демографическая ситуация за это время парадоксально ухудшилась.

Важное значение для продолжительности жизни и других аспектов здоровья имеет материальное благосостояние. Рост достатка с начала XX века привел к резкому снижению смертности в развитых странах мира. Наоборот, бедность и принадлежность к низкому социальному классу уменьшают жизнеспособность за счет неполноценного питания и плохих жилищных условий, ограничения возможностей адекватного отдыха и доступа к достижениям здравоохранения, трудностей в получении образования и др. С началом реформ экономическое положение большинства россиян существенно ухудшилось. Подушевое потребление снизилось до показателей начала 60-х годов. Однако смертность в России 60-х была самой низкой среди цивилизованных государств мира. Достигнутый тогда уровень в 6,9 промилле до сих пор не смогли превзойти развитые страны Европы и Америки. К тому же можно перечислить большое количество бедных государств: Мексика, Бразилия, Куба, Венесуэла и др., — у которых смертность ниже, чем в наиболее богатых: ФРГ, Швейцарии, Швеции, США и др. Следовательно, Россия пока не опустилась до такого состояния бедности, который мог бы явиться прямой причиной сверхсмертности.

Сильное негативное влияние на здоровье оказывает патологический стресс (дистресс). Начало 90-х годов характеризовалось в России появлением мощного стрессогенного фактора. Им явился резкий зигзаг в социально-экономическом положении большинства населения, к которому оно не успело адаптироваться. Насколько это потрясение предопределило динамику демографических процессов?

При анализе провели несколько исторических сравнений. В США за время Великой экономической депрессии промышленное производство сократилось к 1932 г. на 47% по сравнению с 1929 г. Инвестиции упали в 4 раза. Разорились миллионы крупных и мелких держателей акций. Численность полностью или частично безработных достигла трети населения. Аналогичные процессы происходили и в развитых странах Европы. Как видноизперечисленного, социально-экономическая ситуация 30-х годов напоминала по степени разрушений те процессы, с которыми столкнулась Россия 90-х. Сходство в масштабах и скорости кризисов позволяет ожидать идентичности стрессовых реакций, а значит, и сходного ухудшения демографических показателей. Вопреки этому обнаружились значительные различия. В США смертность не увеличилась. Отмечалось некоторое снижение рождаемости, из-за чего естественное воспроизводство сократилось к 1933 г. на 1,6 человека на 1000 жителей. В России к 1994 г. потери достигли 12,2 промилле, т.е. величину в 8 раз большую. Среди стран Европы кризис сопровождался увеличением числа умерших в Англии всего на 5%, в Германии на 2%, в Швеции на 1%, в остальных странах не наблюдалось отчетливого ухудшения показателей здоровья.

Проведенный с помощью метода исключения анализ показал, что ни один из известных социально-экономических и медицинских факторов риска и все они вместе не объясняют природы сверхсмертности в России. Было высказано предположение, что здоровье и жизнеспособность населения зависят не только и не столько от условий бытия (материальных факторов), сколько от нравственной атмосферы и эмоционального состояния общества (духовных и душевных факторов). На этот счет в теологии существует представление о “смертных грехах”, т.е. таких психологических состояниях, которые ведут к смерти человека как личности. Будучи атеистом, автор здесь и далее вынужден использовать церковные термины, поскольку светская наука не имеет пока собственного понятийного аппарата для рассматриваемого круга явлений. Значение “идеального” компонента в человеке, как противоположности “материальному” компоненту, никогда не отрицалось диалектическим материализмом. По этому поводу Ф.Энгельс недвусмысленно писал о духе как высшем продукте материи. Тем не менее дальше констатации этого факта исследования в марксистской философии не продвигались. В результате мы не знаем природы идеальной реальности и конкретных механизмов ее взаимодействия с материальной реальностью.

В теологической психологии выделяются три группы параметров духовного неблагополучия. Первая группа включает “грехи” порочных целей, которые заставляют человека выбирать в жизни ложный путь. К пагубным целям относятся стремление к наживе (“сребролюбие”), беспорядочные сексуальные связи (“блуд”), увлечение алкоголизмом, наркоманией (“сотворение кумиров”) и др. Вторая группа — это “грехи” разрушительных психосоциальных отношений. Одни из них приводят к деструкции общества (через индивидуализм, эгоизм, зависть, неуважение к родителям и старшим), другие — к подавлению свободы личности (через диктатуру массовой культуры или гордыню авторитарной власти). Третья группа включает “грехи” пагубных эмоций, которые формируют в сознании человека доминантные очаги саморазрушения (гнев, тоска, потеря смысла жизни, безысходность).

Можно предположить, что перечисленные нравственно-эмоциональные состояния разрушают не только личность человека, но и его физическую основу. Противоположно тому, как утверждается “в здоровом теле здоровый дух”, здесь больной дух ведет к болезни тела. Начало либеральных реформ в России характеризовалось активными духовными процессами: попыткой смены традиционного мировоззрения, изменением критериев добра и зла, внедрением новых социальных ориентиров и нравственных ценностей. В их основе лежала идеология индивидуализма и стяжательства, внушение чувства исторической вины, национальной ущербности, цивилизационной отсталости. Такие черты оказались чуждыми отечественной культуре, более того, относятся ею к сфере духовного неблагополучия. Перечисленное послужило причиной сильнейшего стресса, которым Россия 90-х годов отличается от Америки 30-х. Американцы вышли из социально-экономического кризиса, не изменив своих нравственных основ. Иное дело у нас, где экономический кризис сопровождался “насилием над духом”, “ампутацией старой и пересадкой новой души”, которую большая часть общества не воспринимала. Происходила глубинная психологическая реакция отторжения, сопровождавшаяся ростом смертности и спадом рождаемости.

Важно учесть, что неприятие новой идеологии определялось не столько предыдущим советским воспитанием, сколько дальней исторической памятью народа, его этническим генотипом. Поэтому сильнее всего депопуляция проявилась в регионах вокруг Великого Новгорода, имеющих наиболее древние национальные корни. Мужчины пострадали больше, т.к. их социальная роль подверглась большей деформации, чем у женщин. Наибольший рост смертности наблюдался не у пожилых и стариков, а у молодых и лиц среднего поколения. Для возраста 20–39 лет он составил 75%, для 40–44 лет 100%, для 60–64 лет 56%, для 65–69 лет 36%. К 1998 г. уровень смертности у пожилых почти вернулся к дореформенным значениям, а у молодежи сохранялся по-прежнему высоким. Вероятно, духовный генотип молодых оказала более “обнаженным” и чувствительным к повреждению, т.к. не имел защитных механизмов, наработанных старшим поколением в предшествующей жизни. Из-за этого взлет самоубийств оказался наибольшим у 20–24 летних, в 2,9 раза. Среди средних возрастных групп он был ниже, около 1,6–1,8 раза, сохраняясь стабильным у стариков.

Существует еще один важный аспект в понимании природы патологических процессов, не имеющий прямого отношения к стрессу. Болезнь и смерть возникают не только от влияния сильных повреждающих воздействий, но и от неспособности организма противостоятьим. Причиной любого страдания всегда выступает взаимодействие между внешними силами и внутренним ответом. Один и тот же фактор риска становится опасным (или безопасным) вслед за снижением (или повышением) адаптивных возможностей человека. Известен ярчайший пример, когда в пылу научного спора И.И.Мечников выпил стакан взвеси холерных вибрионов — и не умер, даже не заболел.

Адаптивно-компенсаторные возможности бывают материальными и идеальными. Первые включают деятельность физиологической, биохимической, иммунной и других телесных систем. Ко вторым относятся системы психологического свойства, прежде всего жизненные приоритеты, межличностные отношения и эмоциональные состояния. Такие жизненные приоритеты, как страсть к “золотому тельцу”, властолюбие, сексуальная вседозволенность, чревоугодие; такие взаимоотношения между людьми, которые основаны на эгоизме и озлобленности; такие эмоциональные состояния, как уныние, безысходность, гнев ведут к снижению жизненной устойчивости и увеличению риска смерти.

Доказать влияние нравственных особенностей человека на его физическое здоровье возможно только в проспективных (длительных) наблюдениях. Если ухудшение духовного состояния будет сопровождаться ростом заболеваемости и смертности, значит “греховность” предстает в медицинском понимании фактором риска. Проведение такого рода исследований требует количественного измерения негативной духовности. Материальными приборами выполнить это невозможно, т.к. предметом измерения выступают нематериальные явления. В подобных ситуациях теология рекомендует оценивать нравственность человека опосредованно, по делам. Чем более моральное состояние общества предрасположено к совершению дурных поступков, тем чаще они действительно случаются. Следовательно, по количеству нарушений общечеловеческих заповедей (“не убий”, “не укради”, “не прелюбодействуй”, “не сотвори кумира”, “почитай родителей”, “не отчаивайся”) можно ретроспективно судить об уровне повреждения духовной сферы. Единицами измерения способны служить данные официальной статистики о проступках, которые считаются нарушением перечисленных заповедей: убийства, грабежи, внебрачные дети, алкоголизм, брошенные родители, самоубийства и др. Там, где социальные аномалии встречаются чаще, уровень “греховности” населения выше.

Появление в науке принципиально новых методов измерения сопровождается разработкой новых научных направлений. К их числу относится зарождение “эпидемиологии духовности” — науки о массовых нравственно-эмоциональных процессах, происходящих в обществе. Одним из ее направлений предстает “психодемография”, изучающая связь между духовными (душевными) и демографическими явлениями. Здесь “духовность” трактуется не в религиозном смысле, а в светском. ДУХОВНОСТЬ ЕСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОЗНАНИЯ, НАПРАВЛЕННАЯ НА ПОИСК СМЫСЛА ЖИЗНИ И СВОЕГО МЕСТА В НЕЙ, НА ОПРЕДЕЛЕНИЕ КРИТЕРИЕВ ДОБРА И ЗЛА ДЛЯ ОЦЕНКИ СОБЫТИЙ, ЛЮДЕЙ И ФОРМИРОВАНИЯ МОТИВОВ СОБСТВЕННОГО ПОВЕДЕНИЯ. Духовно благополучными считаются действия, соответствующие общечеловеческим нормам, закрепленным народной мудростью в религиозных заповедях. Они предназначены для поиска оптимальных форм существования и развития человека и общества. Противоположные мотивы относятся к сфере духовного неблагополучия.

Поэтому неправильно говорить о бездуховности населения. Духовность присутствует в обществе всегда, но может быть либо позитивной (благостной), либо негативной (греховной). Ее характер формируется под влиянием внутренних и внешних условий. К внутренним относятся этнический архетип, национальные традиции, индивидуальные генетические особенности личности и др., к внешним — образование, воспитание, идеологические установки, культурное развитие, социально-экономические отношения, материальное благосостояние. В отличие от душевности, зачатки которой имеются и у высших животных: любовь к потомству, привязанность к месту проживания, ощущение принадлежности к коллективу (стае), переживание боли и др., — духовная деятельность происходит только в сознании человека. Различие между обеими сторонами человеческой жизни иллюстрирует следующий пример. Фашистские лидеры Геринг, Геббельс были в душевном плане вполне нормальными людьми: любили своих детей и верили в Бога, слушали Шуберта и Вагнера, коллекционировали картины и занимались благотворительностью. Никакой врач не нашел бы у них признаков заболеваний для помещения в психиатрическую больницу. Однако в духовном плане это были тяжело больные люди, приведшие в конечном счете себя, свои семьи и десятки миллионов других людей к гибели.

Основными индикаторами негативной духовности, доступными для международной сравнительной оценки, могут служить самоубийства и убийства. Первые отражают потерю смысла жизни, безысходность, вторые — озлобленность, агрессивность. Суммарную величину духовного неблагополучия характеризует общая преступность. С 1986 г. по 1995 г. уровень самоубийств в России поднялся на 79%, убийства выросли в 4 раза, грабежи и разбои — в 6 раз, суммарная преступность — в 2,2 раза.

Для изучения роли перечисленных параметров как факторов риска было проведено исследование на материале российской статистики за 40 лет, с 1960 г. по 2000 г. Обнаружено тесное совпадение между динамикой нравственного и физического благополучия. Степень сцепленности обеих траекторий достигала 85%. Всякое повышение (снижение) преступности сопровождалось повышением (снижением) смертности. В этой сцепке каждая из сторон не могла служить причиной другой. Значит, существовал какой-то скрытый агент, который формировал единую предрасположенность к преступлениям и болезням. Ни один из известных медицинских, экологических, геофизических, космологических параметров не повторял представленной траектории. Вероятнее всего в роли “серого кардинала” выступало нравственно-эмоциональной состояние общества. Дополнительно действовали локальные стечения обстоятельств (генетических, социальных, экономических и др.), которые “заставляли” одних людей совершать преступления, а других становиться больными.

Доказать закономерный характер связи между нравственно-эмоциональным состоянием общества и преждевременной смертностью можно в том случае, если будет показана ее регулярная повторяемость в идентичных ситуациях. Факты для этого накоплены в достаточном количестве. К их числу относится исследование, проведенное на материале 52 стран Европы и Америки, представивших свои данные в ВОЗ к 1990 г. Анализировалась связь между уровнем духовного неблагополучия и смертностью от основных неинфекционных заболеваний. Духовное неблагополучие оценивалось по интенсивности самоубийств. Использовались стандартизованные по европейскому возрастному стандарту показатели. Выбор самоубийств объяснялся тем, что они отражают действие наиболее мощных разрушающих психику сил. В методическом плане правомерность международных сопоставлений этого параметра доказана специальными исследованиями.

В зависимости от интенсивности самоубийств страны разделились на четыре группы: с низкими уровнями (менее 5 случаев на 100 000 населения), средними ( 5–9 и 10–19 случаев) и высокими (более 20 случаев). Обнаружено, что при переходе от низких уровней самоубийств к высоким наблюдался рост смертности от сердечно-сосудистых заболеваний у мужчин на 33%, у женщин на 24%. Еще более сильным оказалось увеличение смертности от злокачественных новообразований: у мужчин на 110%, у женщин на 95%.

Комплексное демографическое исследование с включением большого набора социально-экономических параметров было выполнено по материалам республик бывшего СССР. С учетом степени экономического развития в конце 80-х республики разделились на три группы. В число наиболее развитых вошли Литва, Латвия, Эстония, Россия, Украина. К наименее развитым отошли Азербайджан, Узбекистан, Туркмения, Киргизия, Таджикистан. Остальные составили промежуточную группу. В богатых регионах социально-экономическое положение было значительно лучше, благоприятнее санитарно-экологическая обстановка, больше уделялось внимания качеству медицинского обслуживания и проведению профилактических программ.

Однако демографическая ситуация в богатых республиках представилась парадоксально хуже. Уровень общей смертности оказался выше среди мужчин на 43%, среди женщин на 57%. Стандартизованная по возрасту смертность была больше для сердечно-сосудистых заболеваний у мужчин на 22%, у женщин на 17%; для злокачественных новообразований у мужчин на 50%, у женщин на 26%. Показатели рождаемости также были хуже среди богатых регионов. В результате они имели в пять раз меньший естественный прирост населения.

Понять описанный парадокс невозможно в рамках традиционных социально-экономических концепций. Объяснение ему дает анализ духовно-демографических связей. При переходе от бедных республик к богатым происходило резкое ухудшение нравственно-эмоционального состояния населения. Об этом свидетельствует рост общей преступности почти в 3 раза, самоубийств почти в 4 раза, алкоголизма и токсикомании в 5 и 3 раза, убийств в 2 раза, краж в 3 раза, изнасилований в 2 раза.

Специальное статистическое исследование было проведено на материале стран СНГ для ответа на вопрос: в какой пропорции социально-экономические и нравственно-эмоциональные параметры соотносятся между собой во влиянии на здоровье? Первые определяются как “уровень жизни”, т.е. условия проживания человека. Вторые определяются как “качество жизни”, т.е. субъективная удовлетворенность условиями бытия, ощущение себя счастливым или несчастным. Изучалась зависимость между динамикой продолжительности жизни и динамикой сорока пяти основных социально-экономических показателей за 1991–1996 гг. В их числе — промышленное и сельскохозяйственное производство, потребление необходимых продуктов питания и алкоголя, товарооборот, ввод в эксплуатацию жилых домов, обеспеченность врачами, убийства, самоубийства и др.

Комплексный анализ проводился методом пошаговой линейной регрессии. Он показал, что риск умереть определялся на 70% динамикой озлобленности, агрессивности (индикатор — убийства), на 10% динамикой безысходности, потери смысла жизни (индикатор — самоубийства), на 20% остальными условиями. Следовательно, процессы жизненной устойчивости зависели на 20% от материальных условий жизни и на 80% от психологического состояния человека.

В следующем исследовании на материале 23 развитых государств Европы и Америки было обнаружено двойственное влияние экономических факторов на жизнеспособность населения. Среди стран с низким подушевым ВВП (валовым внутренним продуктом) его рост до уровня среднего достатка имел благоприятное значение. Происходило значительное снижение смертности. Однако переход в группу очень богатых государств сопровождался ростом смертности. Такой парадокс не имел интерпретации в рамках классических медицинских теорий. Объяснение ему дает гипотеза духовной детерминации здоровья. В диапазоне от нищенства до умеренного благополучия повышение материального дохода играет позитивную роль: снижаются самоубийства, убийства. Это сопровождается уменьшением смертности. Здесь — “в деньгах счастье”. Зато в диапазоне от умеренного благополучия до большого богатства увлечение “золотым тельцом” оказывается настолько сильным, что вызванные им страсть к наживе, агрессивность, зависть начинают преобладать над позитивным эффектом достатка. К тому же техническое совершенствование общества повышается быстрее его культурного и морального развития. Поэтому заполнить увеличивающийся досуг высококачественными духовными интересами непросто. В результате деформированное сознание начинает негативным образом влиять на бытие. Повышаются самоубийства, убийства, сопровождаясь ростом смертности. Здесь уже “не в деньгах счастье”.

В большом количестве клинических и эпидемиологических наблюдений показано, что прогноз жизни человека в значительной мере зависит от его психологических особенностей. Высокие уровни враждебности и гнева сопровождались ростом смертности в 2,0–2,5 раза. Депрессии, ощущение безысходности и тревоги увеличивали риск злокачественных новообразований, болезней сердца, смерти в 1,5–2,0 раза. Они же оказывали выраженное негативное влияние на сексуальные и репродуктивные способности мужчин и женщин. Наоборот, наличие цели в жизни, желание жить, удовлетворенность бытием, ощущение своей нужности людям увеличивали продолжительность жизни.

Перечисленные аргументы позволяют перейти от предположения к утверждению о существовании закона “духовной детерминации здоровья”. Он формулируется следующим образом: ПРИ ПРОЧИХ РАВНЫХ УСЛОВИЯХ УЛУЧШЕНИЕ (УХУДШЕНИЕ) ДУХОВНОГО СОСТОЯНИЯ ОБЩЕСТВА СОПРОВОЖДАЕТСЯ СНИЖЕНИЕМ (РОСТОМ) ЗАБОЛЕВАЕМОСТИ И СМЕРТНОСТИ. Короткий латентный период такой связи, в пределах одного года, свидетельствует о существовании в населении сверхбыстрых демографических реакций.

Психосоматика, как экспериментальная и клиническая наука о влиянии психических процессов на физиологические, стала зарождаться в начале XX века. Первые крупные исследования по изучению зависимости телесных процессов от сознания были выполнены И.П.Павловым и З.Фрейдом в рамках учений о второй сигнальной системе и подсознательной деятельности мозга. В дальнейшем А.А.Ухтомский, П.К.Анохин, Н.А.Бернштейн, К.В.Судаков и другие отечественные и зарубежные ученые доказали значение целевых, ценностных установок в определении поведения человека. В многочисленных работах школы “нервизма” подробно изучена зависимость функционирования органов и систем организма от деятельности коры головного мозга. Развитие этого направления привело к формированию психонейроэндокринологии, психонейроиммунологии, психофизиологии.

Отечественными психофизиологами показано, что изучение влияния слова, его смысла на регулирование деятельности физиологических систем открывает широкие возможности управления телесными процессами через психологические механизмы. Словесные инструкции и самоинструкции способны осуществлять мощный контроль над нервными центрами. Они заставляют их функционировать в соответствие со смысловыми сигналами, а не только в соответствии с характером зрительных раздражителей самих по себе. При этом словесные отделы коры способны осуществлять как усиливающее, так и тормозящее регулирование. Участие второсигнальных управляющих импульсов можно обнаружить во всех процессах высшей нервной деятельности человека. Важное значение в определении режима функционирования организма играют другие психологические механизмы: воля, память, эмоциональное мышление. Наличие волевого поведения обеспечивает преодоление внешних и внутренних препятствий, иногда, казалось бы, непреодолимых, что требует мобилизации сил и энергии всего организма человека.

Исследования по изучению механизмов перехода психических (нематериальных) явлений в биологические (материальные) ведутся в Алтайском государственном медицинском университете (В.П.Куликов и др.). В одном из них изучалось влияние чувства “свободы-несвободы действий” на способность человека выполнять физическую нагрузку. Больные с ишемической болезнью сердца были поделены случайным образом на две группы для проведения оздоровительных тренировок на велотренажере. В первой давались рекомендации в директивной форме, навязывающей пациенту необходимый ритм и длительность педалирования. Во второй пациенты сами выбирали для себя оптимальный двигательный режим. Критерием выбора у них служило чувство удовлетворенности от работы, желание выполнять ее по своему усмотрению. После курса тренировок оказалось, что во второй группе работоспособность пациентов выросла на 36% больше, чем в первой. Различие, сохранялось даже после стандартизации по объему выполненных нагрузок.

В силу каких причин во второй группе была достигнута более мощная биологическая эффективность систем организма? По условиям эксперимента она отличалась от первой только одним фактором — ощущением свободы выбора действий и достижением чувства удовлетворенности от желаемой работы. На этом основании можно сделать вывод, что ощущения свободы, радости и удовольствия выступают в роли мощного регулятора, детерминирующего биологические процессы у человека. Положительные эмоции, возникающие при достижении желаемого результата, оказывают сильное позитивное влияние на внутреннюю среду организма. При этом удовольствие выступает не самоцелью. Оно служит вознаграждением за совершенное во благо человека действие, являясь одновременно мощным стимулом такой деятельности. В результате механизм формирования радости выступает в качестве мостика между социальными потребностями и индивидуальным поведением нормального человека и общества. Чувство удовлетворенности способно также служить своеобразным “компасом” при выборе оптимального поведения, наиболее продуктивного для индивида и коллектива.

Если рассматривать негативные и позитивные виды психической деятельности с биохимических позиций, обнаруживаются разные обслуживающие их гормональные комплексы. В первом случае важную роль играют стресс-реализующие системы, представленные гипоталямо-гипофизарно-надпочечниковыми структурами. Во втором — опиоидными и другими нейропептидами: мет-энкефалином, бета-эндорфином, нейротензином и др., способными оказывать выраженное оптимизирующее влияние на телесные и психические способности организма.

Физиологическим субстратом, обеспечивающим изменение жизненной устойчивости человека вслед за изменением его духовного состояния, служат неспецифические механизмы адаптации. Наличие подобных механизмов доказано в многолетних эпидемиологических наблюдениях. Обнаружено, что уменьшение интенсивности кровообращения и обменных процессов в тканях, рост напряжения сосудистой стенки артерий и связанные с ними биохимические и другие особенности сопровождаются выраженным увеличением смертности от большинства причин. При сравнении наихудших и наилучших значений перечисленных показателей (10%-е крайние интервалы) различие смертности достигало для мозгового инсульта 110 раз, для инфаркта миокарда 40 раз, для злокачественных новообразований 15 раз, для остальных причин 20 раз.

Вполне возможно, что рост социальной агрессии и безысходности формируют в коре головного мозга и подкорковых структурах зоны деструктивного функционирования. Они, в свою очередь, способствует снижению обмена веществ в тканях, уменьшению интенсивности кровообращения, повышению спазмированности сосудов. Это сочетается с другими неспецифическими реакциями, ведущими к росту заболеваемости и смертности. Наоборот, увеличение социальной доброжелательности и оптимизма создают в головном мозгу комплексы саногенного (оздоровительного) действия. Это ведет к повышению метаболизма и кровообращения, снижению сосудистой напряженности. Происходит активизация иммунных и других адаптивных механизмов, сопровождающихся уменьшением заболеваемости и смертности. В частности, в экспериментальных исследованиях обнаружена тесная связь между социальной самоудовлетворенностью человека и параметрами мозгового кровообращения, которые влияют на риск преждевременной смерти.

Следующий этап развития психосоматики связан с выходом на надорганизменный, популяционный уровень. Впервые работы такого плана стали проводиться с середины 80-х годов в лаборатории системных исследований здоровья Государственного научно-исследовательского центра профилактической медицины МЗ РФ. Накопленные в рамках нового направления материалы позволили прийти к ряду фундаментальных для медицины и демографии выводов.

1) Неблагоприятные духовные параметры являются факторами риска для широкого круга заболеваний, включая сердечно-сосудистые, инфекционные, онкологические и др. Об этом свидетельствует тесная связь между динамикой социальных аномалий и смертностью от широкого круга причин.

2) Сила этой связи для разных заболеваний различная. При ранжировании прироста смертности за 1990–1994 гг. ее динамика колебалась от 254% для психических болезней до 7% для новообразований.

3) Духовные влияния могут быть как разрушительными (рост заболеваемости и смертности), так и созидательными (увеличение жизненного потенциала, снижение заболеваемости и смертности).

4) Сила психического воздействия обладает большой выраженностью. Его влияние способно обеспечить почти двукратное изменение уровня здоровья. Такая амплитуда зафиксирована в России между минимальной смертностью в 1986 г. и максимальной в 1994 г.

5) Латентный период между началом действия духовных факторовиих медико-демографическим результатом очень короткий, в пределах одного-двух лет.

6) Психическая детерминация (деструктивная и позитивная) проявляется не только в отношении заболеваний, но и токсических действий, в частности алкоголя. В 1993 г. депрессия общероссийского масштаба вызвала настолько сильное угнетение антитоксических функций организма, что смертельные отравления стали наступать при значительно более низких концентрациях спирта в крови, чем ранее. Наоборот, в 1995–1998 гг. алкогольные психозы и отравления стали снижаться, несмотря на нарастающее потребление спиртных напитков. Причиной послужила психологическая стабилизация в обществе, что способствовало активизации антитоксических возможностей печени и других биологических систем.

Представленные аргументы доказывают способность психических процессов оказывать прямое влияние на соматическое и репродуктивное здоровье общества. Становится очевидным, что не только “бытие определяет сознание”, но и “сознание определяет бытие”. Из этого следует вывод о возможности управления здоровьем через неэкономические, нематериальные регуляторы.

Его практическое значение трудно переоценить для преодоления депопуляции в современной России при сохраняющейся бедности.

 

проблема здоровья в контексте
аксиологии и праксиологии