рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

О причинах и странностях любви.

О причинах и странностях любви. - раздел Философия, ЭТА СТРАННАЯ ЖИЗНЬ Давно Уж Меня Смущал Энтузиазм Его Поклон­ников. Не Впервые Их Эпитеты Казали...

Давно уж меня смущал энтузиазм его поклон­ников. Не впервые их эпитеты казались чересчур восторженными. Когда он приезжал в Ленинград, его встречали, сопровождали, вокруг него по­стоянно роился народ. Его «расхватывали» на лек­ции в самые разные институты. То же самое твори­лось и в Москве. И занимались этим не любители сенсаций, не журналисты — открыватели непри­знанных гениев: есть такая публика,— как раз наоборот, серьезные ученые, молодые доктора на­ук — весьма точных наук, люди скептические, го­товые скорее свергать авторитеты, чем устанав­ливать.

Чем для них был Любищев — казалось бы, про­винциальный профессор, откуда-то из Ульяновска, не лауреат, не член ВАКа... Его научные труды? Их оценивали высоко, но имелись математики и покрупнее Любищева, и генетики позаслуженнее его.

Его эрудиция? Да, он много знал, но в наше время эрудицией можно удивить, а не за­воевать.

Его принципиальность, смелость? Да, конечно...

Но я, например, не многое мог оценить, и боль­шинство мало что понимало в его специальных исследованиях... Что им было до того, что Люби­щев получал лучшую дискриминацию трех видов Хэтокнема? Я понятия не имел, что это за Хэтокнем, и до сих. пор не знаю. И дискриминантные функции тоже не представляю. И тем не менее редкие встречи с Любищевым производили на меня сильное впечатление. Оставив свои дела, я следовал за ним, часами слушал его быструю речь с дикцией отвратительной, неразборчивой, как и его почерк.

Симптомы этой влюбленности и жадного инте­реса напомнили мне таких людей, как Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский, и Лев Дави­дович Ландау, и Виктор Борисович Шкловский. Правда, там я знал, что передо мною люди исклю­чительные, всеми признанные как исключитель­ные. У Любищева же такой известности не было. Я видел его без всякого ореола: плохо оде­тый, громоздкий, некрасивый старик, с провин­циальным интересом к разного рода литературным слухам. Чем он мог пленить? Поначалу казалось, что привлекает еретичность его взглядов. Все, что он говорил, шло как бы вразрез. Он умел подвер­гнуть сомнению самые незыблемые положения. Он не боялся оспаривать какие угодно авторитеты — Дарвина, Тимирязева, Тейера де Шардена, Шредингера... Всякий раз доказательно, неожиданно, думал оттуда, откуда никто не думал. Видно бы­ло, что он ничего не заимствовал, все было его собственное, выношенное, проверенное. И говорил он собственными словами, в их первородном зна­чении.

— Я — кто? Я — дилетант, универсальный ди­летант. Слово-то это происходит от итальянского «дилетто», что значит — удовольствие. То есть че­ловек, которому процесс всякой работы доставляет удовольствие.

Еретичность была только признаком, за ней угадывалась общая система миропонимания, неч­то непривычное, контуры уходящего куда-то ввысь грандиозного сооружения. Формы этого еще не достроенного здания были странны и привлека­тельны...

И все же этого было недостаточно. Чем-то меня еще пленял этот человек. Не только меня. К нему обращались учителя, заключенные, академики, ис­кусствоведы и люди, о которых я не знаю, кто они. Я читал не их письма, а ответы Любищева. Обстоятельные, свободные, серьезные, некоторые — очень интересные, и в каждом письме он оставал­ся самим собой. Чувствовалась его непохожесть, отдельность. Через письма я лучше понял свое чувство. В письмах он раскрывался, по-видимому, лучше, чем в общении. По крайней мере так мне казалось теперь.

Не случайно у него почти не было учеников. Хотя это вообще свойственно многим крупным ученым, создателям, целых направлений и учений. У Эйнштейна тоже не было учеников, и у Менде­леева, и у Лобачевского. Ученики, научная шко­ла — это бывает не так часто. У Любищева были поклонники, были сторонники, были почитатели и были читатели. Вместо учеников у него были учащиеся, т. е. не он их учил, а они учились у него — трудно определить, чему именно, скорее всего тому, как надо жить и мыслить. Похоже было, что вот наконец-то нам встретился человек, которому известно, зачем он живет, для чего... Словно бы имелась у него высшая цель. а может, даже открылся ему смысл его бытия. Не просто нравственно жить и добросовестно работать, а по­хоже, он понимал сокровенное значение всего того, что делал. Ясно, что это годилось только для него одного. Альберт Швейцер не призывал никого ехать врачами в Африку. Он отыскал свой путь, свой способ воплощения своих принципов. Тем не менее пример Швейцера затрагивает совесть людей.

У Любищева была своя история. Не явная, большей частью скрытая как бы в клубнях. Они начали обнажаться лишь теперь, но присутствие их ощущалось всегда. Что б там ни говорилось, интеллект и душа человеческая обладают особым свойством излучения — помимо поступков, помимо слов, помимо всех известных законов физики. Чем значительнее душа, тем сильнее впечатление...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

ЭТА СТРАННАЯ ЖИЗНЬ

На сайте allrefs.net читайте: "ЭТА СТРАННАЯ ЖИЗНЬ"

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: О причинах и странностях любви.

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

ЭТА СТРАННАЯ ЖИЗНЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ, где автор размышляет, как бы заинтересовать читателя, а тот решает, стоит ли ему читать дальше Рассказать об этом человеке хотелось так, ч

В которой автор сообщает сведения, разумеется, достойные удивления и раздумья
Никто, даже близкие Александра Александ­ровича Любищева не подозревали величины на­следия, оставленного им. При жизни он опубликовал около семидесяти научных работ. Среди них классические

Про то, какие бывают дневники
Архив Любищева еще при жизни хозяина по­ражал всех, кто видел эти пронумерованные, пе­реплетенные тома. Десятки томов, сотни. Научная переписка, деловая, конспекты по биологии, ма­тематике, социоло

О времени и о себе
«Все, о Люцилий, не наше, а чужое, только время наша собственность,— писал Сенека.— Природа предоставила в наше владение только эту вечно текущую и непостоянную вещь, кото­рую, вдобавок, может отня

В которой автор хочет добраться до основ, понять, с чего все началось
В 1918 году Александр Любищев ушел из ар­мии и занялся чисто научной работой. К этому времени он сформулировал цель своей жизни: создать естественную систему организмов. «Для установлен

О том, сколько все это стоит и стоит ли оно этого
Сколько же времени занимали эти отчеты? И этот расход, оказывается, был учтен. В конце каждого отчета проставлена стоимость отчета в часах и минутах. На подробные месячные отчеты уходило от полутор

Названная самим Любищевым «О генофонде», и о том, что из этого получилось
Если бы я не был знаком с Любищевым, мне все было бы проще. Смерть сына он переживал долгие годы. Он держался за жесткий распорядок жизни, как лыж­ник на воде за трос катера. Стоило отпуст

Счастливый неудачник
Выполнил ли Любищев намеченную програм­му? Природа дала ему (или он взял у нее?) для этого все — способности, долгую жизнь; он создал Систему, он, пусть с уклонениями, постоянно сле­довал ей, испол

С грустью и признаниями
Превзойти свои возможности... Не только в критических обстоятельствах, а, судя по примеру Любищева, вся деятельность может превышать обычные возможности. Ресурсы человека еще плох

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги