Социально-философский и философско- Антропологический альманах

Российская Академия Наук
Институт философии

КОЛЛАЖ – 3

Социально-философский и философско-

Антропологический альманах

 

Москва

ББК 87.8

УДК 18.

К 60

Тексты публикуются в авторской редакции

    Рецензенты:доктор филос. наук И.С.Вдовина, доктор филос. наук Н.Н.Козлова

СОДЕРЖАНИЕ

От составителей...................................................................................... 3

Экскурс в историю

Роджер Смит. История и история наук о человеке:

чей голос? (перевод Ирины Сироткиной)...................................... 6

Михаил Хорьков. Заданность формальной выразимости в

философской антропологии (из диссертационного

исследования)................................................................................. 27

К онтологии зазеркалья

Виктор Визгин. В зеркале фаларийского быка............................. 60

Василий Троян. Из гурийской тетради............................................. 65

Наблюдения и опыты

Михалина Шибаева. «Томление духа» в менталитете

этноса.............................................................................................. 109

Елена Петровская. Воспоминания, не ставшие событием

(о новом фильме К.Шахназарова «День полнолуния»)........ 122

Ася Сыродеева.Философия [для] психологии

(Опыт одного спецкурса)............................................................. 131

CONTENTS

 

Editors' note

Historical Perspective

Roger Smith. History and the history of the human

sciences: what voice?

Mikhail Khorkov. Determinations of formal expressiveness

in philosophical anthropology (dissertation excerpt)

 

Ontology beyond the Looking Glass

Viktor Vizgin. In the mirror of Phalaris' bull

Vasiliy Troyan. Fragments from the Guria notebook

 

Observations and Experiences

Mikhailina Shibayeva. "Spirit's languor" in ethnical mentality

Elena Petrovskaya. Memories which have not become an event

(On K.Shakhnazarov's new film "Day of the full moon")

Asya Syrodeyeva. Philosophy of/for psychology

(Referring to one university course)

 

От составителей

При всей плюралистичности, полифоничности издательского проекта в целом в качестве темы данного выпуска выбран конкретный аспект человеческого бытия… В текстах сборника рефлексия предстает «соучаствующей» процессам восприятия,… Рефлексия по поводу тех или иных аспектов человеческой деятельности – это во многом поиск ответа на вопрос «Как?»…

ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ

Роджер Смит*

История и история наук о человеке: чей голос?

Ясно, что говорить о такой обширной и разнообразной области как история довольно трудно, и в особенности трудно – об истории наук о человеке, где… Говорить о такой разнородной области как «история» без определенных… Однако к концу девятнадцатого века между историей понимаемой как процесс самосоздания человека, и историей как…

Примечания

 

Михаил Хорьков

Заданность формальной выразимости в философской антропологии

С другой стороны, предполагая возможность некоторых обобщений, поскольку человек как вид с момента появления «человека разумного» менялся незаметно… Антропологические концепции имеют универсальный характер отнюдь не неизбежно,… Можно, конечно, сказать, что таков прогресс, или просто развитие, антропологических идей: они развиваются, а все, что…

Примечания

 

К ОНТОЛОГИИ ЗАЗЕРКАЛЬЯ

Виктор Визгин

В зеркале фаларийского быка

Вижу я картинку, края которой, если позволить глазу лениться, будут очень лохмато порванными выглядеть, загромождая вид, так сказать, вид… Картинка же такова: в воздухе имманенции идут фигурки, а их тени, лежа,… Посмотрим теперь на картинку в зеркале. Зеркальные фигурки движутся в зеркальном воздухе. Это уже не фигурки, а видики…

Примечания

 

 

Василий Троян

Из гурийской тетради

Я

1. «Волшебник-недоучка»

Не то чтобы я был уж очень артистичным, зато очень хотел быть артистичным. В детстве положено талантливым – рисовать, музицировать, ну, в крайнем случае, в секцию спортивную ходить. Спускаясь с двенадцатого этажа на первый в лифте или пешком, пробовал напевать «Волшебника-недоучку» и убеждался сам: верно говорят про медведя на ухо... Про волшебника-недоучку однако пел не зря: ему бы пошли кособокие кувшины, нарисованные мной на рисовании (оценка – «три с минусом»), или – спотыкающаяся резьба по дереву под папиным наблюдением… Папа-то – умелые руки, вот и со стен глядят с укоризной его чеканки с резьбой всякой – глядят, как папочка поправляет зарывшийся или соскользнувший резец сына. Волшебнику-недоучке сродни мое благоговение перед конструктором и разными моделями, которые еще собрать надо – но как? Ребенок вертит в руках гайку или шуруп и шепчет: поистине, вещь в себе.

Папе и маме на день рождения полагается произведение своих рук. Слепить? – только шарики из пластилина катать в ладонях умею. Нарисовать? – ну да, розочку на 8 марта рисовал вот так: * – похоже на розочку? Вырезать аппликации всякие – куда там, с танцующими ножницами в руках. На уроках труда что-нибудь бы выдумать, но не с этими же гудящими станками разговаривать? Хорошо, если пальцы не откусят. На выпускном экзамене по физике волшебник-недоучка теорию ответил на «пять», но какого же черта школьникам предлагают практические задачки типа: да будет свет!.. При виде угрожающих щупальцев клемм – сказал он, что это плохо, очень плохо!

В армии, когда у меня погас свет за планшетом, мне сказали: «Чини!» – «Вы что хотите, чтобы меня током убило?» Прапорщик Карпенко: «Раствор нужно вот так метать, вот так!» – «Ага, плюх!» – «Да не так мастерок-то, вот пиздобол!» Жижа, которая, по идее, должна стать стеной, расползается и плывет. Сержант Филя выливает ведро на пол и собирает воду тряпкой. Ведро вылить у меня получится, а собирать как? – вот и бегает вода от тряпки из угла в угол. А как красиво Филя тряпку выжимал! Только не впрок мне, жамкающему, доящему набухшую ткань. Всякие узелки и зацепки не давались мне сроду: сумку мне собирал Калачев, а рюкзак – дядя Марик, трубу паяльной лампой отогревал мне майор из секретного отдела… (Это когда я был кочегаром: мне – тепло, а он, как в революцию чекисты в многосерийных фильмах, в своем отделе в шинели сидит). Пол за меня подметали замкомбригады подполковник Жидко, старшина моей роты и комбат, вырывая друг у друга веник. Руки-крюки, сделать хотел козу, сделать хотел утюг – что получилось вдруг, как будто бы ясно. Но не совсем.

В спортсекции я вообще-то ходил крайне неохотно. В волейболе не научился ни подавать, ни на грудь планировать, а уж гасить и подавно. Невзлюбила меня к тому же тамошняя мафия – взялась за меня круто. Дрался я с маленьким чертенком, презлющим, так-сяк, а тут мне корзину на голову одели – дело было решено… Я плакал, но радовался – повод уйти из секции. На водном поло два занятия посетил, проплыл туда-сюда, ясно: ни Сапегой не стал, ни Мшвенирадзе. А что же футбол? Уже в зрелом возрасте решил попытать счастье в Советском районе – вратарем. Играть в одной команде с богом Фиделем! – несбыточная мечта. Мячики-то в Советском районе крутились и звенели, и пальчики отгибали, и свистели, и в сетке шуршали, успокоившись только за спиной. На цыпочках унес свой стыд.

Значит, ни петь, ни рисовать, ни рекорды устанавливать, ни мастерить, ни даже пуговицу пришить. Даром со мною мучился самый искусный МАГ, всемогущий Маликов Александр Григорьевич. Как это он стремительно манипулирует бечевой! Вот бы мне так! Это было бы чудо. Суметь не умея – чудо, возможное только в мифе: недоучка, но ведь волшебник! Из трех волшебных желаний – какое бы выбрал? Первое – пианистом, второе – полиглотом, третье – память, что ли, заказать необъятную и стремительную? Нет, первое – футболистом, второе – каратистом, а уж третье – пианистом. А память как же и иностранные языки? Черт возьми, как распорядиться? Мечты... А пока как бы так извернуться, чтобы компенсировать отсутствие талантов?

Поэт

В девятом отряде пионерлагеря один мальчик, который, распределяя роли в палате, мне сказал – будешь Пупс, Сереге Горностаеву – будешь Крикс, а сам, сказал, буду Шеф (нетрудно убедиться, деловой мальчик), – вот он-то и сказал однажды в сердцах, после того, как я в очередной раз запорол уборку в палате (негодование Шефа разделили бы Филя и замкомбригады со старшиной – те, десять лет спустя); сказал пророческую фразу: «Ты ничего, кроме как читать и писать стихи, не умеешь». Пророки сперва ошибаются – таким афоризмом я бы отметил своеобразие ситуации: ни читать, ни писать стихов тогда я, конечно, не умел.

Но свойственна мне уже тогда была, пользуясь удачным выражением Лещука, «дурная публичность»: рвался на сцену пионерлагеря всеми правдами-неправдами, даже, помню, кувырки хотел показывать, тоже мне гуттаперчевый мальчик! Кувырки нам пригодятся как материал для метафоры, а у Красновой, худрука, такое не проходило: ее критерий был – сальто и шпагат. А вот читать звонкие пионерские вирши пригодился. Набрать побольше воздуха и прокричать шинельную оду линейке – волнующемуся каре белых рубашек, трепещущим язычкам галстуков – так прокричать, чтобы грамоту дали. Гусиная кожа под белой рубашкой на факельном шествии: как бы не забыть слова ритуальной речовки, когда никто не забыт, ничто не забыто, а в горле катаются слезы? Теперь уж не забуду никогда: «Самолет направляет Гастелло // На колонну фашистских машин, // В тыл бесстрашная Зоя уходит, // Кошевой краснодонцев зовет, // И Матросов с гранатой на взводе // К амбразуре фашистской ползет!»

Пионерский ритуал – чем не пролог к мифу? Ведь и факелы не с неба же взялись (хотя, по мифу, взялись именно с неба): во всяком случае, у древних позаимствованы. Ритуал и стихи, порожденные ритуалом, – держим в уме. Однако Краснова пошла дальше: выбрала для меня из Заходера сольный номер – стихотворение про некоего лентяя, завидующего бегемоту: «Замечательно живет // В зоопарке бегемот. // У него огромный рот, // А забот наоборот». Имел успех. На гребне успеха – предпринял первый «кувырок»: сочинил стишок под хазановскую пародию на Рождественского: «Надо иметь в боксе // Огромные кулачищи, // Чтоб можно было // Проломить корабля днище. // Надо учиться отлично, // Особенно по рисованию, // Чтоб рисовать кистью // На соревнованиях». Успех ошеломляющий. На «улице» узнавали в пределах маленького государства, каким мне всегда представлялся пионерлагерь. Стать в нем неформальным лидером – было едва ли возможно, а вот получить грамоту (лучше две) – реальный план. Неформальное лидерство оставил для грез после отбоя, а вот тем прославился, что такой стишок написал – грамота обеспечена. Первый опыт, заметим, был пародией на пародию. Вместо детской непосредственности – словесная игра на пустом месте: из меня такой же боксер, как и рисовальщик. Мне было десять лет, и я был не Ника Турбина.

Следующий опыт – года через четыре, в восьмидесятом. Тогдашнее стихотворение было принципиально написано на случай – не мой и немой – ничего не говоривший лирическому «я». Будущий биограф напишет с подачи Шайтанова: «Поэт с детства был обречен на мертвый звук». Вот и в четырнадцать лет: поэтический опыт был посвящен чемпионке лагеря по многоборью Динаре – я звал ее Дианой. Подростковая влюбленность? Ничуть. Диана безраздельно принадлежала кудрявому Женьке, а я только «кувыркался», упражняясь в условном стихотворстве: «Подобно солнцу излучаешь ты сиянье, // Легка твоя походка и тверда, // В твоих движеньях пластика и обаянье. // А сколько мысли в складочках у рта! // Глаза твои – чистейшие сапфиры, // А нос твой – совершенства эталон, // И запах тела не земной, а будто миррой // Твой стан окутан тонкий. Аполлон! // Зачем ты дразнишь нас, ничтожных, право? // Зачем такую ты рождаешь красоту? // И я страдаю, мучаюсь бесславно // И в страсти горькую терплю нужду». Увы, моя первая муза звалась Дианой, и с тех пор мой выбор жесток: кем быть – Ипполитом или Актеоном?

В дальнейшем – все те же «кувырки» пастиша. А цель? Присвоение поэзии, кража таланта с парнасских складов.

Но вот в шестнадцать лет – случился лирический прорыв. «Весна» стала рифмоваться с «без сна». Открыл стихию в себе: стихи были неизбежны. Захлебнулся лирикой: «Вселенная, Вселенная – и крест. // Иисус распят – Иисус воскрес. // Пусть будем счастливы в любви, удачливы по службе и богаты, // Но никогда не будем мы распяты // И не воскреснем никогда». «Любить – Жить. // Не любить – убить. // Не любить – преступление, // Смертоносное безделье, // Бесцелие». «О, душа моя, // Разжиревшая свинья, // На даровых харчах // Цветок зачах, цветок зачах». Вот такой порыв. Порыв иссяк, а творчество – по-прежнему заветная цель. Что делать? Играть в поэзию.

В Мирном (1982–83 гг.) за партой передо мной сидели две уродины. Две влиятельные уродины – то был период их шефства надо мной. Одной из них – той, что поуродливее, – посвятил очередной пародический опыт. Весь эффект был, легко догадаться, в несоответствии слов и чувств. Больше всего я хотел улететь из Мирного обратно в Москву. В этом желании была страсть, идея-фикс; «Поскорей бы не видеть уродин за партой передо мной», – вот это было бы лирическое высказывание. Я же – ради «кувырка» – имитировал отчаянное прощание: «Что ж осталось? Только память. // До черты – черт воскрешенье, // В зыбких водах отраженья. // Отражениям таять, таять»…

В Нижнем (1983–84 гг.) мы сидели со Зверевой каждой ночью до четырех – на подоконнике. Она была нежна. Я был невинен. Ситуация, которая была предвидена Лией Старосельской на Дне Первокурсника. Для какого-то конкурса там надо было построить аллегорическую фигуру. Я встал на стол, предварительно указав каждой из девяти девчонок, какую им позу принять: одна должна воздеть ко мне руки, стоя на коленях, другая должна воздеть ко мне руки, как-то по-другому стоя на коленях, и так далее, сам же я – стоя на столе с поднятой правой рукой – сказал: «Я – Аполлон». Все должны были понять, что девять девочек вокруг меня – девять муз. Тут-то Старосельская, пятикурсница с КВН-овской жилкой, и напророчила: «Они стремятся к нему, а он к знаниям».

Уносился к знаниям с подоконника, а в стишке писал, отдавая дань донновскому «Going to bed», будто я-де искатель прелестей, а она – отказ: «Я смотрю на Ленку – // Страсть из-под ресниц. // Ах, попал я в плен к ней, // В сети, в клетку, в плен к ней – // Упадаю ниц»; «Голые две стенки // Венчаются окном. // Голые коленки, // Ленкины коленки — // Запретом и замком». Рассматривая в микроскоп следы своей музы, замечаю: стихи не были самоцелью, но, пожалуй, средством мифологизировать быт, перевести явление повседневности на язык поэтической игры.

Вот Казанский сошелся с Ару. Моя реакция – баллада-эпиграмма: «Средь знойныя долины Дагестана // Цвела цветок любви – Арушаняна. // В пустынныя пустыне мексиканской // Росла колючка злобная – Казанский».

Или – лекция по старославу. Лекторша предавалась диахронии. Как же менялось качество губных звуков, как же при них развивался вторичный вставной звук? А я пишу свою «Любовную песнь на старославянском»: «Но почему губная артикуляция речей любви // Так далека от язычной? // Языческой! Оргии языческим богам, // Славянских языков и губ сплетенье». «Помнишь тот призвук, // Что при губах развивался – легкий, вторичный, вставной?..» Лекторша рассказывала, как в разных славянских языках произносится слово «свеча». Я записывал: «Кап! Капнула капелька – воск раскаленный – мозг воспаленный. // Кап! Только не капайте мне на мозги – не надо!» Так я выражал свое отношение к старославу. Но отношение к старославу задано, не в нем было дело, а разве в отношении к отношению к старославу, в желании обыграть старослав – говорю я, пытаясь использовать два значения слова «обыграть», старательно намекая, что здесь не только спор приема с материалом, но и отчаянный спорт.

Получилась двусмысленность? Но за двусмысленным выражением – двусмысленное положение. Что это я? – все о любви, да о любви писал? Не могу не вернуться к этому разговору. Речь о любви, потому что о любви не было и речи. Босые пятки по коридору в пионерлагере, с лестничной площадки – полоски света: завернувшись в простыни, пробегали пионеры в правое крыло корпуса, где и совершался весь этот ночной шепот и скрип кроватей, а в коридоре – целомудренные поцелуи, смех то здесь, то там: «А она дала мне грудь пощупать». Рассказывая об этом, я слегка рискую – вот и Аникеевой рассказывал – уже когда был вожатым: а я, говорю, в этом участия не принимал. Дура, должна же была понять, что в этой откровенности – прием, ретардация, что я кручу миф, где Иван не станет царевичем без дураков. «They giggled fit do die» – Аникеева с Лидой, за животики держались. Самоирония – любимое зеркало Нарцисса, у которого не получилось с Эхо. Аникеева – ведь факт, равна себе, только толще – ну что толку, что я сейчас ей мщу, если тогда, задумав обыграть факт перед фактом, задумав признание-«кувырок»: «Не получилось у меня», я услышал только смех, и толстое эхо повторило, кривляясь, дескать, «не получилось у меня», и повторяло раз за разом все вожатское лето. «Не получилось у меня», – говорила Аникеева, делая губы дугой и беспомощно разводя руками. «Не получилось у меня», – эхом повторяла за ней Лида, поднимая брови и делая жалобные глаза. И фыркают: очень смешно!

А в армии решил рассказать одному hot-shot guy из Челябинска, как волшебно мне жилось на гражданке, в мифическом Нижнем, который в палатке среди песков Балхашского полигона мной воспринимался как пятно, как чертово колесо, как диафильм в коробочке, как... миф? – услужливо подскажет читатель, в пятисотый раз произнесенное «миф»? – именно как миф, – скажу и в пятьсот первый раз, ибо повторение слов входит в поэтику мифа: хождение кругами, тавтология и всякое тождество. Миф, миф и еще раз миф, Нижний был мифом, был мифом. Непосредственным поводом, чтобы заглянуть в этот... мир был рассказ челябинского заправского парня о том, как он на гражданке играл в сардинок. В ночной избе набивалось народу, и ну друг друга любить по каким-то темным правилам! Я ужасно смеялся; а вот поэтическая и странная зарисовка, – говорю. Представь площадь. Скамейку. На ней Ару с Казанским – и я. Они целуются. Губы влажные, алые. Глаза тоже влажные, с искоркой. А я там что? А я с томиком переводов Шелли и Китса – третий. Читаю: «Безутешный соловей заливается в бреду. // Смертной мукою и я постепенно изойду».

Вытягиваю шею поближе к слитному дыханию, оставляющему на губах росу. Это ирония, объясняю я челябинцу, это подчеркнутое: я – третий, это игра в третьего, игра в треугольник, маленький спектакль, большая трагедия, всеоблемлющий миф, а тетка, проходя мимо скамейки, не может сдержать смеха, Казанский улыбается, Ару же, чуть запрокинув голову, показывает белые зубы. «Тебя должны судить», – сказал челябинский плэйбой. – «То есть??» – За распыление семенного фонда». Узбеки, айзеры, хохлы, дагестанцы, аварцы, татары, русские, армяне, Мамуладзе из Батуми, от которого рукой подать до Ланчхути, казахи, уйгуры, курды, каждой твари по паре, спрашивали у меня, видел ли я живую пизду? «Нет», – отвечал я. Зато стихи писал на старославе про любовь. Вот какая игра на старославе. И миф? – спросит догадливый читатель. И миф.

Писал Зверевой. Писал на восьмое марта Горшковой: «Томный цветок коварный – // Лилия благоуханная, // Твой аромат несравненный // И узор твоих лепестков изящных // Отраду забвенья сулят. // Но боясь приблизиться я, // Ах, боюсь, ты цветок коварный, сердце мне разобьешь». Такая разобьет сердце, толстая, как Аникеева!

Так вот, конкретный адресат, стихи на случай – это только подступ к мифу. Вот читайте:

П.Калачев

Небо замок – руины

Верность страсть – сполох

вещей жизни картина –

сердца переполох

Сердце цепью сдавлено

Кровью душа кричит

Святости море отравлено

Последний стакан налит

Пьяное взбрызни радугой

Пенная ночь умчись

День разрастись громадиной

Смерью моей улыбнись.

А это я

Ненавистей: Плаха, огонь, Желчь, кровь, оскал,

Художник

Это она задала творческую импровизацию: нарисовать под Стравинского. Вот это по мне! Рисую звезды – опорный знак: то есть музыка есть нечто высокое.… Через пять лет я начал играть в художника. Хватит рисовать шпаги, рыцарские… Получилось. Кто только не вертел мои опыты, приговаривая: очень интересно, как фея-музыкантша. А я хихикал: чудо!

Певец

Спускался, говорю, с двенадцатого этажа и пел «Волшебника-недоучку». Не получалось. А коли уж не получается, нужно петь непременно публично и погромче. С тех пор, как родичи купили магнитофон «Романтик» и тот запел «Come tаstе the band» Deep Purple и «Can we can» Susi Quatro, мой репертуар тоже изменился.

Только прозвенит звонок с урока, я начинаю бить каблуком в гулкий пол плюс ладонями по парте, во все горло запевая: «Sometimes I feel like a motherless child». Так пропел все перемены в школе, на первом курсе не успокоился, продолжил в армии, и только в Москве, на втором курсе, кто-то из второй группы досадливо поморщился: «Ты когда-нибудь замолчишь? – голова болит». Действительно, помолчать бы. Ведь вокруг кого девчонки обычно в кружок собираются? Вокруг тех, кто на гитаре играет. А на сцене можно и на барабане стучать. Но даже эта нехитрая музыкальная грамота мне всегда казалась китайской.

Когда я играл на первом курсе в труппе «English club», мы должны были исполнять всякие песенки хором, приятными, по возможности, голосами: «Snowflakes falling down», «Pardon me, boys, is this English club station?» Мне сказали: открывай рот, но чтоб ни звука, как звезда под фонограмму. Не было мне места в хоре, а значит в мирозданье. Но вот Пиманова, которая жила с Ару в одной комнате в общаге, распевается: пробует свой поставленный голос, сетуя на неверную фортуну, что не дала ей певческой карьеры, это при таком-то голосе. А я вдруг чувствую свою «fullthroated ease» и, прозвенев губами, коснувшись нёба струной языка, войдя в ритм гулкого пола, начинаю такой рок-н-ролл, что даже у Казанского глаза смеются, а Пиманова дает мне надежду: «Что-то в этом есть», – говорит.

В гостях у Кати, которая через три года все же поступит в консерваторию, нимало не смущаясь, исполняю арию Розины. «Хорошо», – говорит Катя (читай: причудливо, читай: прием, читай: «кувырок», такое «не-хорошо», которому аплодируют: «ох, хорошо!»). Эту ноту я не возьму, да и не знаю, как взять, вот и нужно сыграть на паузе, на шепоте, пропустив, но с намеком: не голос, но жест. Ведь и слов песен по-английски никогда не знал, но пел по-тарабарски с английским «R». Репертуар узок, а потому создается впечатление широты. На перекурах в горах, по пути в Ланчхути (1988), не напевал, но пел – громко, на публику: «Private dancer, dancer for money», «Red rain is falling down, falling down all over me», «A vocation in the foreign land, uncle Sam does the best he can».

Что же я так выхожу из себя? Ведь однажды уже доигрался в «человека-оркестр», попал в сюжет, о котором вкратце.

Началось все в поезде, который тащился в Душанбе с грузом новобранцев. Бритый лоб, липкий пот в раскаленном вагоне, вялая мечта, чтобы все это было отменено. Надо с кем-нибудь познакомиться, в чем-то сойтись. Робко напеваю себе под нос, но с умыслом: Леня Иванов, который уже успел лекцию прочитать, какие рецепты «Камасутры» он использовал на гражданке, который каратист и двадцати пяти лет – вот бы ему рекомендоваться! – о музыке поговорить комильфо... Услышал: да спой ты погромче! Меня два раза просить не надо. «Глория!» – хриплю.

Пять минут – и слева-справа любопытные рожи, потные, злые: «Кто такой? откуда взялся?» А вскоре уже на верхних-нижних полках набилась бритая публика, ощерила рты, орет. А я, глупый, рад: чем не сцена? Стучу ногой, трясусь, в раж вхожу: «I need you, I want you», «I want to ride my bicycle», «Everybody laughed, when I kissed the teacher». Нетрудно догадаться, дальше пошла цепная реакция. Сержанты в учебке заводят в бытовку: «пой!» Левый отсек учебки, где куча азербайджанцев; там, в ленинской комнате, уже сидит публика: «пой!» Штабники в курилке: «пой!» Лежу в госпитале, но и туда дошли слухи; в одной палате со мной лежали дагестанец-дед и таджик только что их Афгана; хором: «пой!» А пол в госпитале был, скажу я вам, преотменнейший, и вот уже я беру реванш за то, что не дали мне спеть в «English club» в хоре: «Pardon me, boys», наслаждаясь гулким ритмом.

Вызывают в другую палату, туда, где лежал мой тогдашний супостат, – Сагомонян. Ара вышел и какой-то хохол с видом добродушного душегубства подначил: «Ну, сбацай что-нибудь» – и плечами крутит, меня показывая. Чую неладное. Другой: «Что, сука, чуркам поешь, а нам спеть не хочешь?» Рожа зверская, зане ары в свое время хорошо с ним поработали. «Ну, стирай мою робу, – это хохол говорит, – или уж пой!» Головой мотаю, как Марат Козей. Хохол не понимает. «Герой? – говорит, – А арам петь не герой? Или ты дурной?»

Я был дурной. Видите ли, решил взять артистизмом, а здесь такой артист, как Виктор Хара – Пиночету. Далее: снова поезд, везущий меня на этот раз в бухарские пески – на химполигон. Импровизированные нары в товарняке, скученность дикая, ну и скучища дедам. Чем бы заняться? А есть тут такой – поет. Подать сюда Ляпкина-Тяпкина: «пой!» – «Да нет, ну я...» Тут как тут четыре жутких кавказца: «пой!» Марат Козей Марат Козеем, но... Одним словом, пошло по новой. «She gave me her body, but she gave it to everybody», «Sympathy for devil». Орут: «Hotel «California» давай!»

На полигоне мое пение приелось. «Русское давай!» – «Не знаю», – отвечал я, думая про себя, что русское петь заподло. Ирония мифа заставила филолога отвечать, как будто вчера из кишлака: по-русски не могу. Потом танцевать заставляли («поешь, так танцуй»), кричать: «Чик-чирик-пиздык-ку-ку! Скоро дембель старику!» – но нет, здесь предел, и я снова вспомнил про Марата Козея. Дал себе клятву: после полигона не петь. Не тут-то было.

В караулке дожидалась скорого дембеля теплая компания из мастерских. «О чувак», – блестел глазами один из них, – а ты Рони Джеймса Дио знаешь? А как тебе АСДС? «Black Sabath»? Слушай, спой, а?» Я ему: «Да ты лучше магнитофон послушай». – «Э-э-э, магнитофон и на гражданке послушать можно будет, а где такое на гражданке услышишь?»

Вижу: парень с душой. Сдался. Собираем с Молчановым посуду, вытираем стол, а мне: «Бросай тряпку, зовут». Там ждут меломаны. Сотрясаясь всем телом, выдаю: «Money, money»; «God, save the Queen, fashist regime», «Now I’ve got the reason: to be wilder», «Highway star», «Smock on the water», «Can we can».

Одного не мог понять: почему балдеющие дембеля, а с ними Расул-оглы и Вяткин, со второй-третьей песни чуть не блевали от смеха, катаясь по полу? А Молчанов мне сквозь зубы: «Ты, чмо, дембелям поешь, а мы тут за тебя вкалываем». Смотрю на него: вроде очки на носу. «Заткни хлебало», – говорю. Дрались за столовкой, он даже очки не снял, зато так мне по уху зафигачил, что поймал я момент истины. Молчанов был из мастерских, и тамошние дембеля давно ему ребра считали, ну и посчитали еще раз, а мне Мосяев за Молчанова отомстил: «Обурел? Самый хитрый? Поешь?» Мосяев востренький такой, противный – бац! – наотмашь – бац! Позже объяснилась причина смеха. Смеялись, дай бог, не столько надо мной, сколько от хорошей дозы анаши. Анаша плюс моя песня – что может быть чудесней? Нет, сказал им, «pardon me, boys», но больше не пою.

Будучи уже кочегаром в штабе, напоролся на одного бывшего штабника: «Ну-ка, спой мне, братан!» Гляжу, парень хоть и дед, но жидко форсит. – «Нет, отпелся». – «Что, охуительный дембель?» – «Ну, дембель не дембель, а петь не буду, хоть убей». Ну иногда разве, для своих: придут из оперативного отдела ребята побаловаться анашой, спою им, пожалуй, из дружбы.

А в Айвадже за планшетом пел во все горло, причем несколько концертных программ было. Пел только для себя, но и чтоб слушали, конечно: ничему не научили артиста из погорелого театра его мытарства и вся эта логика возмездия в мифе (выступаешь? – так и пой чертям на заказ, получай за выкрутасы золото Мидаса!). Другой бы проклял это дело, а я очухался немного – и ну себе: «I don’t still the rain ‘gainst the window», «One-way ticket», «Don’t bring me down», «Take a care on business», «Everybody knows this secret», «Sunny, thank you for the smile, I love you». – «Да заткнись ты наконец!» – срывался прапорщик Карпенко.

А на новый год готовил праздничную программу по приказанию командира. На радиостанции у Игнатенко разучивали странную песенку. Припев – из «Culture Club»: «Come, Camillia», с выдуманным хвостиком: «O my spring». А куплеты – неожиданно – на слова «Spring» У.Блейка, мотив произвольный. Командир сказал: если не будет концерта, то не будет вам никакого Нового года, в двенадцать ночи строевую споете – и отбой. Я уговаривал Шамсутдинова и Холова стать артистами, бегал по офицерским женам, чтобы те что-нибудь испекли, по ночам репетировал да еще яму копал, так как обещал прапорщику Карпенко, что если он не выдаст командиру, что я спал на боевом посту, то выкопаю ему яму два на два и два метра глубиной. А зубы-то как болели!

И все равно концерт состоялся: даже зубы от возбуждения прошли, даже яма выкопана была – 30 декабря после мертвого грунта, как по волшебству, песочек пошел. Все собрались в ленинской комнате: офицеры, офицерские жены, личный состав. Конферанс мой, сами понимаете, с приемом и игрой: играю в политзанятия, пародируя то замполита, то командира: «Рядовой Шарипов, покажи мне на карте Айзербайджан». Шарипов показывает «Айзербайджан», и появляется колоритное трио с заунывной азербайджанской песнью под незатейливую гитару. Шарипов находит Ташкент, и завыл в смущении Хохолов, как учили его в кишлаке. Шарипов обводит указкой Украину – после чего румяные Мукойда и Евлан плюс тощий Горб, весело показывая зубы (Евлан – гнилые, а Мукойда – белые, как сахар), запевают непрепенную «Ты ж мене пiдманула». «А покажи-ка, Шарипов, Англию» – пришло время выходить нам с Игнатенко. Он – чуть впереди, с гитарой, я – из-за его спины, он – отчаянно смущаясь, я совершенно в своей тарелке. «Little lamb, // Here I am. // Let me kiss // Your soft face, // Let me pull your soft wool» – форсирую я, пробуя сапогом пол ленинской комнаты, – и, наконец, – особенно громко: «Come, Camillia», а Игнатенко в тоске подпискивает: «O my spring», а я еще кулаком подначиваю. Рудаков потом показывал в курилке меня – дрыгая сапогом, помогая кулаком и беспорядочно гремя, а Игнатенко – резко изменив выражение лица на испуганно-вытянутое и выдавливая: «O my spring».

Я был счастлив. Перед самым Новым годом я чудесным «кувырком» перевернул быт – и какой! – армейский, враждебный и опасный. Я жрал сгущенку, жадно уставившись в волшебный телевизор, и во мне жило сознание, что человек-оркестр носит в вещевом мешке песню банджо. И в своем стремлении в Ланчхути, в горах – уже в 1988-м – я снова пел на перекурах, как банджо у Киплинга: «Словно дети, изумляйтесь бытию // И радостно стремитесь к чудесам!»

Импровизатор

И я танцую свой танец, где мое «страдающее, само себя зачаровывающее тщеславие получает удовлетворение в единовременном зачаровывании других»… Жизнь – или агон, или агония (я и в детстве так чувствовал). Не сумел победить…

Увлечения

Сначала безумное увлечение «Волшебником Изумрудного города». Я страстно болел за Льва и Дровосека, умилялся Страшиле и Тотошке, но главный урок… Затем, конечно, – «Три мушкетера». В тетрадке, где записывал прочитанные… Страну свою назвал Трое-Муше (от «трех мушкетеров», понятно), а Гаррисон свою – Д’арт-порт-ар-атания (в честь кого –…

Ожидание чуда

Моя метафизика не верит, а физика волит! Дурная воля со дна! Тупое «хочу!» ребенка, а вместе с тем подобие похоти. Когда рассказывал Шайтанову… «Вымаливать чуда у быта», – написал Чичибабин. Как будто обо мне. В 1978 г. в… А рассказать, как жрал билетики перед экзаменами в Нижегородский университет? На автобусе до университета одна…

II. Мы

Чудо победы

Начать нужно с «тихого часа». Дело было в 1979 году. «Тихий час» – подходящая метафора для выражения нашего тогдашнего представления о времени – без… Для начала, переписав сетку из справочника «Футбол-79», разыграли кубок СССР –… Прошел месяц. Лагерь закрылся. Продолжением «тихого часа» стали тихие дни на даче в «Заветах Ильича», с тем же…

Чудо поражения

«Thus hath the course of justice wheel'd about» – «Гурия» первая бросила времени вызов. Подумать только: на что она отважилась в своем невероятном… Коварна бутафорская трава: Накроют сетью в театральной зале,

III. Она

Из Гурийских стихов

Призраки

Я не катался задумчиво на велосипеде,

Погружая шины в шелестящие лужи.

Велосипед подо мной имел свою волю,

Норовил завалиться или врезаться в прохожих.

Не получилось у меня с велосипедом – его вообще украли,

Как и любимый мяч, в мечтах сухим листом летевший в паутину.

Зато все призраки мои на велосипедах.

Покатаются – и в мяч упругий играют.

1991

Памятник

Ворота настежь...

Где все? – Ненастье ж...

А знамя? – В стирке.

А мяч? – В нем дырка.

На поле? – Лужа.

И будет хуже.

Мой дар убог:

Тоска, лубок.

1993

Recusatio

(К.Гадаеву)

Кто конницу поет, кто пехоту,

Кто дом родной, где рос, кто дорогу,

Иной – на злобу дня, тот – о вечном.

А мне милы мои футболисты:

Бахтадзе как он есть, Маргиани...

Я их придумал сам. Извините.

1996

 

 

Мераб Мегреладзе

D.Thomas Do not go gentle into the good night. D.Thomas

Теймураз Чхаидзе

Без музы не могло: Я разговаривал с Чхаидзе – Мне плечи обожгло.

Имеди Дундуа

Дундуа, по скромной смете

Дух смирению уча,

Уж привык из отчей сети

Доставать по три мяча;

Ждать зимы, гадая хмуро –

Привезут – не привезут –

Не руно от Бобби Мура,

А солярку и мазут;

И латать худую подать

Чайным бросовым листом…

Он и нам велел работать,

Лить Сизифов пот лет сто.

1998

Примечания

 

И.Бахтадзе – футболист «Гурии» (1996).

Г.Дундуа – начальник команды «Гурия» с начала 70-х гг. до настоящего времени (2000).

М.Маргиани – футболист «Гурии» (1996).

М.Мергеладзе – футболист «Гурии» (1977-1981, 1987, 1991-1992); в 1999 г. в возрасте 43 лет выступал за новосибирский «Чкаловец».

Р.Мур – вице-президент Грузинской нефтяной компании, однофамилец великого английского футболиста.

Т.Чхаидзе – футболист «Гурии» (1975-1987), тренер «Гурии» (1991).

 

НАБЛЮДЕНИЯ И ОПЫТЫ

Михалина Шибаева

Томление духа» в менталитете этноса

Разделяя положение Вильгельма Виндельбанда о том, что «...дифференцированные культурные формы народов должны сохранять свой собственный характер,… Хорошо известно, что понятие хронотопа культуры, введенное А.Ухтомским и… И действительно, и у «цивилизованных» и у «естественных» (Руссо) народов степень напряженности «томления духа» по…

Примечания

 

 

Елена Петровская

Воспоминания, не ставшие событием

Если кратко выразить основную идею фильма, то звучать она будет примерно так: самое сильное впечатление прожитой жизни является зачастую самым… Наше сравнение с кинематографом не столь произвольно, как это может показаться… Тот, кому еще не довелось посмотреть картину, уже, наверное, догадался – новый фильм Карена Шахназарова в своей основе…

Библиография

Ankersmit, F. R. (1989) 'Historiography and Postmodernism', History and Theory 28: 137-53.

Barbu, Zevedei (1960) Problems of Historical Psychology. London: Routledge & Kegan Paul.

Besnard, Philippe, ed. (1983) The Sociological Domain: The Durkheimians and the Founding of French Sociology. Cambridge: Cambridge University Press.

Bloor, David (1976) Knowledge and Social Imagery. London: Routledge & Kegan Paul.

Blumenberg special issue (1993) History of the Human Sciences 6(4).

Burke, Peter (1992) History and Social Theory. Oxford: Polity Press.

Canary, Robert H. and Kozicki, Henry, eds (1978) The Writing of History: Literary Form and Historical Understanding. Madison: University of Wisconsin Press.

Cassirer, Ernst (1955) The Philosophy of the Enlightenment. Boston, MA: Beacon Press.

Clark, Terry Nichols (1973) Prophets and Patrons: The French University System and the Emergence of the Social Sciences. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Cooter, Roger and Pumfrey, Stephen (1994) 'Separate Spheres and Public Places: Reflections on the History of Science Popularization and Science in Popular Culture', History of Science 32: 237-67.

Danziger, Kurt (1994) 'Does the History of Psychology Have a Future?', Theory & Psychology 4: 467-84.

Gergen, Kenneth J. (1973) 'Social Psychology as History', Journal of Personality and Social Psychology 26: 309-20.

Gergen, Kenneth J. (1982) Toward Transformation in Social Knowledge. New York: Springer.

Gordon, Colin (1990) 'Histoire de la fоlie: An Unknown Book by Michel Foucault', History of the Human Sciences 3(1): 3-26; with 'Responses to Colin Gordon's Paper', History of the Human Sciences 3(1 and 3).

Graham, Loren, Lepenies, Wolf and Weingart, Peter, eds (1983) Functions and Uses of Disciplinary Histories: Sociology of the Sciences Yearbook, Vol. 7. Dordrecht: D. Reidel.

Gutting, Gary (1994) 'Foucault and the History of Madness', in G. Gutting (ed.) The Cambridge Companion to Foucault. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 47-70.

Heller, Thomas C., Soma, Morton and Wellberg, David E., eds (1986) Reconstructing Individualism: Autonomy, Individuality, and the Self in Western Thought. Stanford, CA: Stanford University Press.

Hexter, J. H. (1971) Doing History. London: Allen & Unwin.

Hexter, J. H. (1972) The History Primer. London: Allen Lane, the Penguin Press.

Heyck, T. W. (1982) The Transformation of Intellectual Life in Victorian England. London: Croom Helm.

Hilgard, Ernest R., Leary, David E. and McGuire, Gregory R. (1991) 'The History of Psychology: A Survey and Critical Assessment', Annual Review of Psychology 42: 79-107.

Honneth, Axel and Joas, Hans (1988) Social Action and Human Nature. Cambridge: Cambridge University Press.

Iggers, George G. (1968) The German Conception of History: The National Tradition of Historical Thought from Herder to the Present. Middletown, CT: Wesleyan University Press.

Izenberg, Gerald N. (1992) Impossible Individuality: Romanticism, Revolution, and the Origins of Modern Selfhood, 1787-1802. Princeton, NJ: Princeton University Press

Jameson, Frederic (1981) The Political Unconscious: Narrative as a Socially Symbolic Act. London: Methuen.

Kelley, Donald R. (1987) 'Horizons of Intellectual History: Retrospect, Circumspect, Prospect', Journal of the History of Ideas 48: 143-69.

Kelley, Donald R. (1990) 'What Is Happening to the History of Ideas?', Journal of the History of Ideas 51: 3-25.

LaCapra, Dominick and Kaplan, Steven L., eds (1982) Modern European Intellectual History: Reappraisals and New Perspectives. Ithaca, NY: Cornell University Press.

Laqueur, Thomas (1990) Making Sex: Body and Gender from the Greeks to Freud. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Lepenies, Wolf (1988) Between Literature and Science: The Rise of Sociology. Cambridge: Cambridge University Press.

Marwick, Arthur(1989) The Nature of History, 3rd edn. London: Macmillan.

O'Donnell, John M. (1986) The Origins of Behaviorism: American Psychology, 1870-1920. New York: New York University Press.

Olby, Robert C. et al., eds (1990) Companion to the History of Modern Science. London: Routledge.

Palmer, Bryan D. (1990) Descent into Discourse: The Reification of Language and the Writing of Social History. Philadelphia, PA: Temple University Press.

Pompa, Leon (1990) Vico: A Study of the 'New Science'. Cambridge: Cambridge University Press.

Ringer, Fritz K. (1990) 'The Intellectual Field, Intellectual History, and the Sociology of Knowledge', Theory and Society 19: 269-94.

Ross, Dorothy (1991) The Origins of American Social Science. Cambridge: Cambridge University Press.

Smith, Dennis (1991) The Rise of Historical Sociology. Oxford: Polity Press.

Smith, Roger (1988) 'Does the History of Psychology Have a Subject?', History of the Human Sciences 1: 147-77.

Smith, Roger (1997) The Fontana History of the Human Sciences. London: Fontana Press, and New York: W. W. Norton.

Staeuble, Irmingard (1993) 'History and the Psychological Imagination', in Hans V. Rappard et al. (eds) Annals of Theoretical Psychology, Vol. 8. New York: Plenum Press.

Stedman Jones, Gareth (1996) 'The Determinist Fix and Some Obstacles to the Further Development of the Linguistic Approach to History in the 1990s', History Workshop Journal 42: 19-35.

Stern, Fritz, ed. (1973) The Varieties of History: From Voltaire to the Present. New York: Vintage Books.

Still, Arthur and Velody, Irving, eds (1992) Rewriting the History of Madness: Studies in Foucault's 'Histoire de la folie'. London: Routledge.

Stone, Lawrence (1982) The Past and the Present. London: Routledge & Kegan Paul.

Stone, Lawrence et al. (1991-2) 'History and Post-modernism', Past & Present no. 131: 217-18; 133: 207-13; and 135: 189-208.

Taylor, Charles (1989) Sources of the Self: The Making of the Modern Identity. Cambridge: Cambridge University Press.

Toews, John E. (1987) 'Intellectual History after the Linguistic Turn: The Autonomy of Meaning and the Irreducibility of Experience', American Historical Review 92: 879-907.

Vico, Giambattista (1984) The New Science of Giambattista Vico, trans. Thomas Goddard Bergin and Max Harald Fisch. Ithaca, NY: Cornell University Press.

White, Hayden (1987) The Content of the Form: Narrative Discourse and Historical Representation. Baltimore, MD: Johns Hopkins University Press.

[19] Аристотель. Никомахова этика. 1125 а 5.

[20] Перевод Н.В.Брагинской: Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 4. М.: Мысль, 1984. С. 134.

[21] Aristotle. The Nicomachean Ethics. With an English Translation by H.Rackham. Cambridge MA, London: Harvard University Press, 1926. P. 225.

[22] Philon. De sacrificiis Abelis et Caini. 29; Quod Deus immutabilis sit. 13; Anastasius Sinaita. De Trinitate // PG. 39. 816 c.; Hodegos sive Viae Dux // PG. 89. 200 d; Ps.-Julius Episcopus Romanus. Epistula ad Dionysium Alexandrinum Episcopum // PL. 8. 935 a; Ps.-Dionysius Areopagita. De divinis nominibus. (1755) p. 404 (русский перевод см.: Дионисий Ареопагит. О божественных именах. О мистическом богословии / Изд. подготовил Г.М.Прохоров. СПб.: Глагол, 1994. XXII, 371 c.). Подробнее о данном теологическом понимании слов anthropologein и, позднее, anthropologia и других производных форм см.: J.C.Suicer. Anthropomorphitai // Thesaurus ecclesiasticus (1682); Abbй Mallet. Anthropologia // Encyclopedie ou Dict. Raisonne (1778).

[23] Подробнее о проблеме секуляризации см.: Hans Blumenberg. Die Legitimitдt der Neuzeit, 2. Aufl., erneuerte Ausg. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1988. 707 S.

[24] Malebranche. Traite de la nat. et de la grace (1680) I. 2.

[25] Leibniz. Discours de mйt. (1685/86) p. 36.

[26] Feuerbach. Vorlдufige Thesen zur Reform der Philosophie (1842).

[27] Hundt M. Anthropologium de hominis dignitate, natura et proprietatibus (1501); Cassmann O. Psychologia anthropologica sive animae humanae doctrina (1594); Secunda pars anthropologiae (1596); Buthelius C., Rhete J. Anthropologia seu synopsis considerationis hominis quoad corpus et animam (1605); Gvenius S. Anthropologia seu de hominis secundum corpus et animam constitutione (1613).

[28] Cassmann O. Secunda pars anthropologiae (1596).

[29] Descartes. Traite de l’homme (1632); Hobbes. De homine (1658); Lamettrie. L’homme machine (1747).

[30] Ennemoser J. Anthropologische Ansichten oder Beitrдge zur bessern KenntniЯ des Menschen. Bonn, 1828. S 33.

[31] Подробнее см.: Mьhlmann W.E. Geschichte der Anthropologie. 2 Aufl. 1968. S. 44 ff. Cм. Также: Blumenbach J.F. De generis humani varietate nativa (1775); Kant. Von den verschiedenen Rassen der Menschen (1775).

[32] См. известную лекцию И.Канта «Антропология», опубликованную в 1798 году (Русский перевод см.: Кант И. Антропология / Пер. Н.М.Соколова. СПб.: б.и., 1900. 189 с.). См. также: Kants Werke, hrsg. Cassierer. Bd. 9. S. 116 ff.

[33] Kants Werke. Bd. 9. S. 115.

[34] Heinroth С.F.A. Lehrbuch der Anthropologie. 2. Aufl. 1831. S.VII. (1. Aufl. 1822).

[35] Подробнее библиографию см.: Marquard O. Zur Geschichte des philosophischen Begriffs «Anthropologie» seit dem Ende des 18.Jh // Collegium philosophicum. 1965. 230ff. Anm. 60.

[36] Kants Werke, hrsg. Cassierer. Bd. 8. S. 4.

[37] Оппенхейм, А.Лео. Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Наука, 1990. С. 156-163; Вейнберг И.П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М.: Наука, 1986. С. 147-148.

[38] Man // Encyclopaedia Judaica. Jerusalem, 1982. Vol. 11. Col. 842-849.

[39] Оппенхейм, А.Лео. Древняя Месопотамия... С. 157-158.

[40] Landsberg, Paul Ludwig. Einfьhrung in die philosophische Anthropologie. Frankfurt a. M.: Кlostermann, 1960. S. 47.

[41] Dodds E.R. The Greeks and the Irrational. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1951. P. 15-16.

[42] Clark, Stephen R.L. Aristotle's Man. Speculations upon Aristotelian Anthropology. Oxford: Clarendon Press, 1975. XIV, 240 p.

[43] Nuyens F.J. Ontwikkelingsmomenten in de zeelkunde van Aristoteles. Nijmegen-Utrecht, 1939 (= L'evolution de la psychologie d'Aristote. Louvain, 1948. P. 122 f., 147 ff., 215 ff.). См. также: Berti E. L'evoluzione della psicologia e della logica Aristotelica // Berti E. La filosofia del primo Aristotele. Padova, 1962. P. 88 ff.

[44] Критику см.: Lulofs D. Aristotelis de insomniis et de divinatione per somnum. Leiden, 1947. P. IX ff.; Block I. The Order of Aristotle's Psychological Writings // AJPh. 82. 1961. P. 50 ff.; Hardie W.F.R. Aristotle's Treatment of the Relation between the Soul and the Body // Philosophical Quarterly. 4. 1964. P. 53 ff.; Dьring I. Aristoteles.- Heidelberg, 1966. S. 561; Theiler W. Aristoteles. Ьber die Seele (= Aristoteles Werke, hrsg. v. E.Grumach. Bd. 13). Darmstadt, 1959. S. 76.

[45] Диоген Лаэртский. V. 42-50; VII. 4, 201.

[46] Homeyer H. Zu den Anfдngen der griechischen Biographie // Philologus. 106. 1962. P. 75-85.

[47] Momigliano A. Second Thoughts on Greek Biography. Amsterdam, London, 1971. P. 245-257.

[48] Leo R. Die griechisch-rцmische Biographie. Leipzig, 1901. S. 102: «Aristoxenus ... erscheint als der Begrьnder der literarischen Biographie».

[49] F.Wehrli, ed. Die Schule des Aristoteles. Bd.1.Dikaiarchos. Basel, 1944. Верли, кроме того, замечает: «Unter Bioi ... kann ein Peripatetiker ebenso Lebensform wie Biographien verstehen...» (Ibid. S. 50).

[50] Dalfen, Joachim. Polis und Poiesis. Mьnchen, 1974. S. 13-22.

[51] Dodds E.R. The Greeks and the Irrational. Berkeley, 1951. Ch. 7. № 46.

[52] Landsberg P.L. Die Welt des Mittelalters und wir. Bonn: Friedrich Cohen, 1922. S. 61.

[53] Диоген Лаэртский. VII. 4, 175, 200.

[54] Страбон. География. I.II.3. C. 15-16.

[55] Диоген Лаэртский. VII.5.

[56] Евнапий. Жизни философов и софистов. С. 454.

[57] Momigliano А. The Development of the Greek Biography. Cambridge MA, London, 1993. P. 9-10.

[58] Евнапий. Жизни философов и софистов. С. 460-461.

[59] Григорий Назианзин. Стихи к самому себе. 34-57 White; ср.: О своей жизни. 6-8 White.

[60] Григорий Назианзин. О своей жизни. 6 White.

[61] Евнапий. Жизни философов и софистов. 491.

[62] Аммиан Марцеллин. XXI.16.4.

[63] Саmeron Alan. Wandering Poets: а Literary Movement in Byzantine Egypt // Historia. XIV. Wiesbaden, 1965. P. 470-509; Palladas and Christian Polemic // Journal of Roman Studies. LV. London, 1965. P. 17-30; The Empress and the Poet: Paganism and Politics at the Court of Theodosius II // Yale Classical Studies XXVII: Later Greek Literature, ed. J.J.Winkler and G.Williams. Cambridge, 1982. P. 217-289 in: Сameron A. Literature and Society in the Early Byzantine World. London: Variorum reprints, 1985.

[64] Misch Georg. Geschichte der Autobiographie. Band I. Das Altertum. Leipzig, Berlin, 1907. 472 S. Английский перевод см.: Misch, Georg. A History of Autobiography in Antiquity. Cambridge MA, 1950-1951.

[65] Momigliano Arnaldo. The Development of Greek Biography. Cambridge MA, London: Harvard University Press, 1993. 143 p.

[66] Momigliano Arnaldo. The Development of Greek Biography. P. 29-33.

[67] Misch G. History of Autobiografy. I. P. 289-295; Leo F. Die griechisch-rцmische Biographie, S. 188 ff.; см. также: Dihle A. Studien zur griechischen Biographie // Abhandlungen der Akad. Der Wissenschaften in Goettingen, philol.-hist. Kl., 3d Serl. № 35. 1956. S. 8, 56-87.

[68] Wacholder Ben Zion. Nicolaus of Damascus. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1962. P. 40-51.

[69] Momigliano A. The Development of Greek Biography. Cambridge MA, London, 1993. P. 12.

[70] Ibid. P. 14.

[71] Феодорит Киррский. Церковная история. IV.29.1.

[72] Brock Sebastian. Syriac Perspectives on Late Antiquity. London, 1984. II.13.

[73] Brock Sebastian. Syriac Perspectives on Late Antiquity. London: Variorum reprints, 1984. 336 p. Cм. также: Wallace-Hadrill, D.S.Christian Antioch. Cambridge, 1982. P. 45-47.

[74] Histoires d'Ahoudemmeh et de Marouta // Patrologia Orientalis. III.1.1909. P. 97 ff.

[75] Fortin E.L. Christianisme et culture philosophique au cinquieme siecle. La querelle de l'вme humane en Occident. Paris: Etudes Augustiniennes, 1959. 209 p.

[76] Weymann Carl. Beitrдge zur Geschichte der christlich-lateinischen Poesie. Hildesheim, New York: Georg Olms, 1975. XII, 308 S.

[77] Брук К. Возрождение XII века // Богословие в культуре средневековья. Киев: Христианское братство «Путь к истине», 1992. С. 119-226.

[78] Nйmйsius d'Йmese. De natura hominis. Traduction de Burgundio de Pise. Йdition critique avec une introduction sur l'anthropologie de Nйmйsius par G.Verbeke et J.R.Moncho. Leiden: Brill, 1975. CXXIV, 260 p.

[79] Autobiography. Biography // Encyclopedia of the Renaissance, by Th.G.Bergin and J.Speake. L., N.Y.: Market House Books Ltd., 1987. P. 35-36, 53.

[80] Momigliano A. The Development of Greek Biography. Cambridge MA, London: Harvard University Press, 1993. P. 3-6.

[81] Ibid. P. 44-45.

[82] Этот аргумент выдвигал против основных тезисов данной работы профессор Гельмут Шпиннер во время ее обсуждения на семинаре в рамках Studium Generale в университете Карлсруэ.

[83] Подробнее см.: Kalinowski Georges. La phйnomйnologie de l’homme chez Husserl, Ingarden et Scheler. Paris: Editions Universitaires, 1991.

[84] Cм. об этом следующую любопытную статью: C.Terrence Wright. «Green is or»: Husserl and the poets // Husserl Studies. 12. 1995. P. 189-200.

[85] См. в первую очередь следующие работы Иоганнеса Пфайффера: Das lyrische Gedicht als дsthetisches Gebilde. Ein phдnomenologischer Versuch. Halle: Max Niemeyer Verlag, 1931; Umgang und Dichtung. Eine Einfьhrung in das Verstдndnis des Dichterischen. Leipzig: Felix Meiner Verlag, 1936; Wege zur Dichtung. Hamburg: Friedrich Wittig Verlag, 1951; Die dichterische Wirklichkeit. Hamburg: Felix Meiner Verlag, 1962. Подробную библиографию трудов И.Пфайффера см.: Gestalt. Gedanke. Geheimnis: Festschrift fьr Johannes Pfeiffer zu seinem 65. Geburtstag. Berlin, 1967. S. 401-409. Мое внимание на роль поэтического в феноменологической традиции вообще и на творчество И.Пфайффера в частности обратил доктор Вольфганг Брайдерт (университет Карлсруэ), профессиональной компетенции и философской чуткости которого во многом обязано данное исследование.

[86] Ср. антологию И.Пфайффера Requiem: Totenklage und Totengedдchtnis im deutschen Gedicht / gesammelt von J.Pfeiffer. Berlin: Henssel, 1941 и следующие тексты П.Ландсберга: Landsberg, P.L. Einfьhrung in die philosophische Anthropologie. Frankfurt a. M.: Klostermann, 1960. S. 51-74; Die Erfahrung des Todes. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1973. 171 S.

[87] Мамардашвили М.К. Мысль под запретом (беседы с А.Э.Эпельбуэн) // Вопросы философии. 1992. № 5.

[88] Указ. соч. С. 101.

[89] Виндельбанд Вильгельм. Избранное. Дух и история. М., 1998. С. 16.

[90] Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Юбил. изд. Т. 35. М., 1950. С. 161.

[91] Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. Ежегодник 1984-1985. М., 1986. С. 91.

[92] Шукшин В.М. Вопросы самому себе. М., 1981. С. 58.

[93] Там же. С. 209.

[94] Горький А.М. Полн. собр. соч. в 25-ти тт. Т. 10. М., 1971. С. 7.

[95] Там же. С. 99.

[96] Там же. С. 629.

[97] Роллан Р. Собр. соч. в 9-ти тт. Т. 5. М., 1983. С. 11.

[98] Там же. С. 12.

[99] Горький А.М. Указ. изд. С. 158.

[100] Роллан Р. Указ. изд. С. 12.

[101] Там же. С. 94.

[102] Горький А.М. Указ. изд. С. 628.

[103] Там же. С. 126-127.

[104] Там же. С. 126.

[105] Шукшин В.М. Рассказы. Л., 1983. С. 364.

[106] Шагинян М. Избранное. М., 1985. С. 371.

[107] Горький А.М. Указ изд. С. 628.

[108] Роллан Р. Указ. изд. С. 10.

[109] Там же.

[110] Там же. С. 14.

[111] Там же. С. 191.

[112] Зиммель Г. Кризис современной культуры. Пг., 1926. С. 26.

[113] Роллан Р. Указ. изд. С. 192.

[114] Там же. С. 15.

[115] Там же. С. 173.

[116] Там же. С. 193.

[117] Шукшин В.М. Вопросы самому себе. С. 34.

[118] Сент-Экзюпери А де. Избранное. Л.,1977. С. 266.

[119] Шукшин В.М. Вопросы… С. 113.

[120] Шукшин В.М. Рассказы. Л., 1983. С. 260.

[121] Сент-Экзюпери А де. Указ. изд. С. 261.

[122] Там же. С. 139.

[123] Там же. С. 570.

[124] Там же. С. 266.

[125] Шукшин В.М. Вопросы самому себе. С. 38.