Остров. Очерк шестой.

Зло сейчас — в свете юпитеров. Оно респектабельно. Оно на виду. Кажется, вся страна уже в его власти. Россия, над которой еще совсем недавно духовному взору виделись многочисленные дымки молитв, возносимых к небу, изменилась. И все же, что-то удерживает победу врага рода человеческого. И, наверно, если бы кто-то из наших современников мог видеть незримое, он различил бы пусть редкие, но благоуханные молитвенные дымки — над маленькими городками, селами, храмами и обителями.

Псковское озеро. Остров Залита. Бедная рыбацкая деревня. Почти сорок лет служит здесь Николай (Гурьянов), митрофорный протоиерей, настоятель храма Святителя Николая. Сотни и тысячи людей со всего православного мира приезжают к нему за благословением.

* * *

Келейница Нина: "Мы раньше сюда на дачу ездили. Однажды идем, а навстречу бородатый мужчина с коромыслами. На плечах протерлась одежда. Поставил ведра — и неожиданно окатил нас водой. Сам смеется. Так мы познакомились с отцом Николаем. С тех пор у него и окормляемся.

А было это тридцать восемь лет назад. Тогда на острове деревьев было мало. Кладбище — как пустыня. Нынешние деревья поднялись на плечах у батюшки. Он все кладбище засадил. Воду с озера носил. Метров за триста. А ведь когда мы познакомились, ему уже пятьдесят лет было... И у дома своего редкие для здешних мест деревья высадил. Отец Николай по профессии был биологом. Потом арестовали его в неблагоприятные времена, сидел в тюрьме несколько лет. Об этом он стих написал.

Тогда-то он и дал обет, что станет священником. Служил в Вильнюсе. В те годы побывал он у прозорливого иеросхимонаха Симеона Печерского. Тот ему три раза сказал: Толабс, Толабс, Толабс. Раньше так наш остров назывался. И действительно, благословили батюшку сюда служить, поближе к родным местам. Он ведь родился здесь неподалеку, рядом с тем местом, где Ледовое побоище было, где святой благоверный князь Александр Невский пресек посягательства на веру православную.

А деревья — вот они какие. Держат своими корнями весь островок наш небольшой. Такие тут бури бывают, иногда думаешь, всю почву из-под ног унесет. Но нет. Укрепил батюшка остров".

* * *

Нина Алексеевна Великопольских, местная жительница: "Места-то здесь вообще чудесные. На соседнем острове, который раньше Верхним назывался, в XVI веке подвизался святой праведный Досифей Верхнеостровский. Стоял на острове величественный храм. Потом, говорят, ушел под землю. На его месте холм образовался. Я, когда девочкой была, однажды с мамой иду по лесу, сосны там огромные, вековые, выходим к этому холму. Слышу, словно пение церковное. Точно, из-под холма раздается. Я к маме — она не слышит ничего. Потом до меня часто это пение доносилось. А подросла, словно слух какой особый потеряла. С грехами, видно.

Преподобный Досифей ходит по этой земле. Жила здесь не так давно благочестивая старушка Ефросинья. Однажды видит она во сне святого. Тот говорит ей: молилась ты мне, а я еле добрался до тебя. Грязи много кругом (грехов, значит). И повел он старушку эту под холм. Восемь помещений ей показал, там праведники службу служат, поют. А девятая комната запертой была.

Потом оказалось, что проспала Ефросинья три дня кряду. Уж и не знали, что с ней делать. После этого вскоре Ефросинья преставилась, да видно было, что уже знает свой смертный час.

Старики помнят и жившего здесь блаженного Михаила, прозорливца и праведника. Могилка его на кладбище. К нему еще девятилетним мальчиком приезжал отец Николай. А тот как узнал его. Дорогой гостюшко, говорит... "

* * *

Часов в восемь утра речной трамвайчик "Заря" доставляет из Пскова первых паломников. Несколько десятков человек. Вереницей идут по одному и тому же маршруту: мимо храма Святителя Николая, к маленькому зеленому домику, что напротив кладбища. Там во дворе уже другие ожидают. Те, кто ночевал на острове.

Сосредоточенные и печальные лица. В основном сейчас с бедой приезжают. У одного, правда, загорелое лицо радостно и светло.

"Меня зовут Виктор. Вот привела судьба к старцу. А судьба непростая. Был офицером-десантником, потом наемником служил в Карабахе. Потом — тюрьма. Там впервые православные книги прочел. Организовал в зоне строительство храма. Освободили досрочно.

Сейчас живу в Ленинградской области. Народ бедный, денег ни у кого нет. А мы взялись три храма восстанавливать. За благословением отправился. В Пскове деньги потерял. Пошел пешком, люди показали. Да оказалось, в один из местных монастырей дорога привела, не к отцу Николаю. Потом сорок километров — обратно до Пскова. Ботинки развалились, шел пешком. И еще тридцать километров до озера. Как, думаю, переправлюсь без денег? Ничего, люди добрые так перевезли. И поселился у старушки бесплатно.

Пока шел, все думал, что батюшке скажу. Словно с Богом разговаривал. Пока дошел, и спрашивать уже вроде нечего, все ясно стало. Вот благословит отец Николай, и обратно".

"Мы также за благословением возрождать храм приезжали, — говорит священник отец Михаил. Нам батюшка денежку дал маленькую. А оказалась она как золотая. Вернулись к себе — то благотворители появятся, то кто стройматериалы даст бесплатно. А ведь псковская глубинка тоже бедная. А теперь вот он (отец Михаил достает фотографию прекрасного собора), привез батюшке показать... Таких случаев немало было. Если батюшка благословит, дело пойдет. Все что он скажет, так и происходит".

* * *

Александра Федоровна Кузякова, местная жительница: "За помощью всякие люди приезжают. Помню, один — ходить не мог. Так он с коляски инвалидной сполз и вокруг церкви следом за батюшкой на коленях кое-как ковылял. А батюшка вдруг обернулся и говорит: "Сашка, ты теперь не куришь, не пьешь, благословляю тебя. Встань, ты теперь хороший. " И тот встал, пошел. Все люди видели. Потом приезжал этот Сашка, я даже его не узнала, совершенно здоровый мужчина".

Келейница Нина: "Батюшка всем говорит: не пей, не кури. Да сколько людям уж вразумлений было!

Один по пьяному делу в часовню забрался, и словно помрачение на него нашло. Схватил старинную икону Николая Чудотворца и ударил об пол. Та не разбилась. Ударил второй раз, на третий — раскололась доска... И надо ж такому случиться, не прошло и двух дней — утонул на мелководье, прямо у своего дома утонул.

Стали отпевать его. Только батюшка молитву читать начал, руки у мертвеца вдруг поднялись. Дети, кто был на кладбище, в ужасе убежали. Меня такой страх охватил! А батюшка нам: "Не бойтесь, не бойтесь, сестрички во Христе". Сложил руки усопшему, сказал:

"Лежи, лежи спокойно". Так это три раза повторялось. Три раза ударил пьяница икону — и трижды руки его поднимались. Вся деревня тому свидетель.

А батюшка сказал: "В тридцать лет приходится зарывать мне этого пьяницу. Опомнитесь, рыбаки"!

... Чудеса прозорливости какие бывают! Одна приехала к батюшке, говорит: "Благословите, батюшка. У сына моего сегодня день рождения. Я пива наварила". Отец Николай отвечает: "Пиво, как пиво, так не было б дива, Мариюшка. " Вдруг схватил костыль, как погнал ее, до самого берега гнал, едва на "Зарю" успела. Приезжает домой в недоумении, открывает дверь, а там уж сын веревку набросил, повеситься хочет... "

* * *

Наконец дверь домика открывается. Будний день и вдруг:

"С воскресным днем и с праздником. Да хранит вас всех милосердный Боже на долгие дни и лета. Спаси, Господи, и помилуй вас за ту истину, которая ведет в великую радость. А куда? В вечность и блаженство. Здесь мы временно живем, здесь кратко наше существование. А ведь там — бесконечность, жизнь. И там два направления. Страшный геенский огонь для грешников и для праведников блаженство. Так вот, мои драгоценные, вы используйте то, что необходимо к блаженству. Дарую вам ту истину, которая необходима во спасение. Мы будем всегда вопиять к Спасителю мира: Господи Иисусе, спаси нас от тех дел и беззакония, которые противятся той истине, что дарует блаженство...

Радуйтесь и веселитесь, мои дорогие, что вы в блаженстве, — говорит отец Николай. — Ведь вы не без креста. С крещением вы получили нательный крест. И этот крест мы носим всю жизнь. Кресту поклоняемся, на котором был распят Спаситель мира, Господь. И радуется наш дух, и веселится".

Келейница Нина: "Был случай, когда нам батюшка сказал: "Вот, сестрички во Христе, сейчас будете пилить старые кресты с кладбища". Спилили, ждем. Труха валяется. Батюшка бежит с чистым полотном. Говорим ему: давайте батюшка, мы все это подберем. Он отвечает: не ваше дело кресты носить. А сам предварительно истопил и вымыл баню. Всю труху до крошки подобрал и сжег в бане.

Вот какое отношение к кресту".

Меж тем старец каждого помазывает маслицем. Затем — тихие, короткие разговоры. Но вот подошла явно любопытствующая молодая и накрашенная особа. Видно, хочет на чудо посмотреть. Отец Николай отстраняет ее легким движением руки.

Иным, суетным людям старец мягко говорит: "Плывите, плывите, мои дорогие, сейчас ветерок поднимется, не дай Бог, потонете".

На вопросы отвечает коротко. То и дело слышишь: "Можно. Помоги, Господи... Можно... Не говори пустоту... В монастырь в восемьдесят пять лет пойдешь, а пока преподавай... Делай операцию. И как можно скорее. В Смоленске... Не надо... Можно... Молись. Молитва матери со дна моря достанет... Голова болит? (он хлопает сухонькой ладонью по лбу немолодой женщины). Здорова теперь. Видишь, даже порозовела... "

Может показаться, что батюшка не очень внимателен, что мысли его витают где-то не здесь... Что ж, он постоянно в молитве. И, наверно, общаясь с паломниками, слышит не только их. Иначе как может он так уверенно отвечать впервые увиденным людям?

Келейница Татьяна: "Батюшка — высокообразованный человек, знает несколько иностранных языков, а с людьми говорит коротко и предельно просто. Слова ведь обесценились, стерлись. Ими ничего не докажешь, никого не убедишь, никому не поможешь. Батюшка молится и просит, чтобы другие молились".

* * *

Батюшка физически слаб. А духовная бодрость в нем удивительна. Две шести-семилетние девчонки говорят о нем: "Отец Николай нас на улице увидит, бегом догонит и благословит".

Походка его легка и скора. Он действительно почти бежит, а иногда кажется — летит над землей.

Вот вышел из храма, увидел нашу телекамеру на штативе, обежал ее три раза, посмеиваясь, перекрестил. Вот выслушал короткие взволнованные слова молодого человека, ударил его по обеим щекам, сказал: "Покаялся, больше не кайся". На лице парня — счастливая улыбка, а отец Николай уже устремился дальше.

И с нами старец поговорил кратко.

— Что ж вы все фотографируете меня? Батюшек много, а я ничего не творю. Мне ведь уже почти девяносто лет.

"Прошел мой век, как день вчерашний,

Как дым промчалась жизнь моя,

И двери смерти страшно тяжки

Уж недалече от меня.

Вы простите, вы простите,

Род и ближний человек,

Меня, грешника, помяните,

Отхожу от вас пока не навек... "

— Батюшка, что будет с нашей Россией, ведь времена-то страшные?

— Милость Божия пока с нами. Хорошие времена. Слава Богу, храмы строятся. Книжки духовные издаются. Я вам свою подарю, у вас нет? (И тут же, протягивая книгу, с едва заметной лукавинкой: а мне за агитацию-то ничего не будет?).

... Неожиданно одна из женщин, только что умильно глядевшая на отца Николая, начала издавать низкое, утробное рычание. Лицо напрягается, покрывается все буграми. Взгляд ненавидящий. И вдруг из ее нутра раздается низкий, совсем нечеловеческий голос: "Дураки, что вы слушаете его? Это же Колька-дурак! Колька, ненавижу тебя!" Батюшка взглянул на нее, засмеялся: "Не боюсь тебя, рогатого". Дал женщине просворку. А она ей словно руки жжет. "Все учит, учит. Пускай все в ад идут. Пусть правды не знают, пусть телевизор смотрят, в компьютеры играют. Еще мы, бесы, любим крашеных девок! Что ты их маслом мажешь? Люблю, когда девки кремом мажутся...

М-ммм. Не люблю, когда Бога за искушения хвалят. Ненавижу православных. Самая противная вера. Остальные веры все в ад пойдут".

Наконец отец Николай несколько раз хлопает ее по лбу. И строго:

"Перекрестись!" Бесноватая вся словно обмякает. Меняется выражение лица. На нем пробивается слабая улыбка. И уже своим, женским голосом говорит: "Спаси вас, Господи, батюшка". Отец Николай: "Поедешь к мощам в монастырь... " (1).

... Есть еще православные острова в море беззакония. И, слава Богу, их не захлестнуть черным волнам. И злым ветрам не унести родной почвы, когда живы вековые корни.