Гегеля упрекали в том, что он отставал от развития положительных наук, что его мыслительные конструкции не имеют ничего общего с естественно научными исследованиями и тому подобное.
При этом совершенно не принималось во внимание, что он не физик и не химик, а философ, и цели и смысл философского истолкования природы существенно другие, чем цели естествоиспытателей.
Как совершенно справедливо замечает А. де Вэленс: «Гегель очень хорошо знал и говорил о том, что наука и философия преследуют разные цели, строят разные формы знания. Он никогда не брался за такое напрасное и безнадежное дело, как измышление заранее и при помощи одного только разума того знания, которое зависит от: природы, изучаемой посредством эмпирического наблюдения» .
Цели естествоиспытателей целиком объективны, а субъективность при реализации этих целей играет внешнюю роль. Наоборот, цели философа при осмыслении природы и объективны и субъективны. Здесь природа постигается как целое, а это значит, что она должна быть отнесена к субъекту, истолкована в отношении с субъектом, с человеком или с богом. Например, Ф. Ницше, отмечая ущербность физического истолкования природы, писал: «Физики…, сами того не зная, кое-что в своей системе опустили: а именно необходимый перспективизм,с помощью которого всякий центр силы – не только человек – конструирует из себя весь остальной мир, т. е. меряет его своей силой, осязает, формирует … Они позабыли включить в истинное бытие эту полагающую перспективы силу, или, говоря школьным языком, бытие в качестве субъекта».