ОПЫТ ФИЛОСОФСКОГО АНАЛИЗА

Заметки 1959—1961 гг.; впервые опубликованы под заглавием «Проблема текста» в «Вопросах литературы» (1976, № 10; публикация В. В. Кожинова).

«Проблема текста...» — характерные в особенности для поздней поры творчества Бахтина лабораторные разработки к предполагавшим­ся большим исследованиям, которые не были осуществлены. В этих и подобных материалах особенно обнажена органическая внутренняя связность главных тем, интересовавших автора на протяжении десятилетий и тяготевших к философско-филологическому синтезу, который автор представлял как особую и новую гуманитарную дис­циплину, образующуюся «в пограничных сферах», на границах лингвис­тики, философской антропологии и литературоведения. Очертания этого целого, специфически бахтинского контекста тем и идей просмат­риваются особенно открыто именно в этих лабораторных материалах. В то же время, по-видимому, не случайно Бахтин не оставил систематичес­кого изложения своей философско-филологической концепции; присущая ей своеобразная «внутренняя незавершенность», о которой говорил сам автор как о свойстве своей мысли (см. с. 380 настоящего издания), отвечает его пониманию предмета исследования как открытого целого, не подлежащего внешней систематизации.

Наиболее общий предмет своих разработок автор определял как философские основы и методологию гуманитарно-филологического мышления. «Текст» и рассматривается в заметках как «первичная дан­ность» всякой гуманитарной мысли. Можно заметить в то же время двойственное отношение автора к категории текста. Предмет его вни­мания — «текст как высказывание»; но уже в этих заметках свое пони­мание текста он отграничивает от понимания «текста» в строго лингвистическом смысле, заявляя, что высказывание «только как текст... реально не существует». В позднейших материалах более очевидно критическое отношение к термину «текст» как не отвечающему «суще­ству целого высказывания», как не равного «произведению в его целом (или «эстетическому объекту»)». В системе основополагающего в эсте­тике Бахтина разграничения «эстетического объекта» и «материального произведения» понятие «текст», очевидно, соответствует этому послед­нему.

Одним из стимулов для настоящих заметок, несомненно, послужила книга В. В. Виноградова «О языке художественной литературы» (М., 1959); реакции на положения этой книги рассеяны в заметках (критика понятия «образ автора», выдвинутого в книге Виноградова, тезиса о приближении средств изображения к предмету изображения как приз­наке реализма); замечание о привнесении «контрабандным путем» в хо­де лингвистического анализа литературного произведения того, что «из чисто лингвистического анализа не вытекает», также относится к Виноградову и перекликается с критикой его лингвистической поэтики в статье: Волошинов В.Н. О границах поэтики и лингвистики.— В кн.: В борьбе за марксизм в литературной науке. Л., 1930, с. 212—214.

Внелингвистический характер того понимания слова, на котором настаивал Бахтин с первых и до последних своих работ, в настоящих заметках закреплен в термине «металингвистика». Вскоре термин этот получит обоснование в новых частях переработанной книги «Проб­лемы поэтики Достоевского»(с. 309 — 316). В этой связи существен в настоящих заметках отказ признать высказывание как речевое целое «единицей последнего, высшего уровня или яруса языковой структуры (над синтаксисом)» и уподобление высказывания слову в том укрупнен­ном металингвистическом осмыслении, в котором категория слова была использована уже в книге о Достоевском (1929).

¹ Коммутация — термин структурной лингвистики, введенный Л. Ельмслевом, виднейшим лингвистом копенгагенской школы (так называемой глоссематики), и означающий существенную зависимость между планом выражения и планом содержания в языке.

² «Анна Каренина», ч. 4, гл. IV.

³ Фонология — лингвистическая дисциплина, созданная русским языковедом Н. С. Трубецким (Трубецкой Н. С. Основы фонологии. Прага, 1939; М., 1960). Исходя из соссюровского разграничения языка и речи, Н. С. Трубецкой различает фонетику — науку о звуках речи как материальном явлении, изучаемом методами естественных наук, и фонологию — учение о звуке языка, несущем определенную смыслоразличительную функцию в системе языка.

⁴ См. примеч. 1 к данной работе. Глоссематика предприняла попыт­ку создания общей лингвистической теории, предельно абстрагирован­ной от материала конкретных языков и служащей «для описания и предсказания любого возможного текста на любом языке» (Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка.— В кн.: Новое в лингвистике, т. 1. М., 1960, с. 277). Лингвистическая теория глоссематики перерастает в об­щую теорию знаковых систем.

⁵ См. примеч. 2 к статье «Проблема речевых жанров». О «вер­бальных реакциях» в понимании бихевиористов со ссылкой на статью Л. С. Выготского «Сознание как проблема психологии поведения» см. в кн.: Волошинов В. Н. Фрейдизм. М.— Л., 1927, с. 31 — 32 (основной текст книги принадлежит М. Бахтину).

⁶ См. примеч. 15 к публикации «Из записей 1970—1971 годов».

⁷ «Да, как видишь, нежный муж, нежный, как на другой год женитьбы, сгорал желанием увидеть тебя,— сказал он своим медли­тельным тонким голосом и тем тоном, который он всегда почти упот­реблял с ней, тоном насмешки над тем, кто бы в самом деле так говорил» («Анна Каренина», ч. 1, гл. XXX).

Жуковский В. А. Две были и еще одна (1831). Третья быль — переложение в стихах прозаического рассказа И. Гебеля «Kannitverstan» о немецком ремесленнике, который, будучи в Амстердаме и не зная голландского языка, на свои вопросы получал один и тот же ответ: «Каннитферштан» («Не могу вас понять»), принимая его за имя собственное, породившее в его сознании фантасти­ческий образ Каннитферштана.

⁹ Диалог стилей в сознательно многостильном произведении Бах­тин исследовал на примере «Евгения Онегина» (см.: Бахтин М. Вопро­сы литературы и эстетики, с. 410—417). В более поздних заметках автор стремится отмежевать свое понимание многостильности «Евгения Онегина» от методологии ее анализа в работах Ю. М. Лотмана (см. с. 358 и 393 настоящего издания).

¹⁰ Hirzel R. Der Dialog. Ein literaturhistorische Versuch. T. 1—2. Leipzig, 1895.

¹¹ Возможно, имеется в виду книга: Spitzer L. Romanische Lite-raturstudien. 1936—1956. Tubingen, 1959.

¹² Разнообразные формы передачи чужой речи в конструкциях русского языка — предвосхищенной, рассеянной, скрытой, овеществлен­ной и замещенной прямой речи, наконец, несобственно-прямой речи (которой посвящена отдельная большая глава) — были детально опи­саны автором еще в 20-е гг. в книге «Марксизм и философия языка» (с. 109—157).

¹³ Из статьи Пушкина «Об обязанностях человека», сочинение Сильвио Пеллико» (1836): «...разум неистощим в соображении по­нятий, как язык неистощим в соединении слов. Все слова находятся в лексиконе; но книги, поминутно появляющиеся, не суть повторение лексикона» (Пушкин А. С. Поли. собр. соч. в 10-ти т., т. 7. М.— Л., 1964, с. 472).

¹⁴ Манн Т. Доктор Фаустус, гл. XXV.— Собр. соч. в 10-ти т., т. 5. М., 1960, с. 319—320. В беседе с Адрианом Леверкюном черт дает описание ада как «глубокого, звуконепроницаемого, скрытого от божьего слуха погреба». Комментируя его в своей «Истории «Доктора Фаустуса», Т. Манн сказал, что оно «немыслимо, если не пережить в душе все ужасы гестаповского застенка» (там же, т. 9, с. 274).

¹⁵ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 29.