Мастер самопознания

Эрнест Цветков

Мастер самопознания

Е издание

Переработанное и дополненное

Тренинг управления судьбой

Оглавление

Оглавление............................................................................................................................................................. 1

Вместо предисловия, или Танец Дождя................................................................................................................ 1

Часть 1 Мистика Бытия.......................................................................................................................................... 2

Глава 1 Закон исполнения желаний................................................................................................................. 2

Глава 2 От кого защищается Эго?................................................................................................................... 4

Глава 3 По ту сторону Эго............................................................................................................................ 11

Глава 4 Законы зеркала.................................................................................................................................. 13

Глава 5 Эхо Бытия......................................................................................................................................... 16

Глава 6 Гений судьбы.................................................................................................................................... 17

Глава 7 Зазеркалье снов................................................................................................................................. 19

ЧАСТЬ 2 СУММА ПСИХОНОМИКИ................................................................................................................. 22

Глава 1 Начала судьбоанализа....................................................................................................................... 22

Глава 2 Шесть аксиом и теорема о человеке................................................................................................ 24

Глава 3 Девять изначальных положений....................................................................................................... 25

Глава 4 Шесть правил большой космической игры...................................................................................... 35

Глава 5 Уравнение судьбы............................................................................................................................. 36

ЧАСТЬ 3 ИЗМЕНЕНИЕ ЖИЗНИ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ (ЛОГОНОМИКА).................................................... 44

Глава 1 Жизнь есть текст................................................................................................................................ 44

Глава 2 Ядерная функция слова..................................................................................................................... 46

Глава 3 Там, где кончается понимание.......................................................................................................... 47

Глава 4 Три истории....................................................................................................................................... 48

Глава 5 Техника расслаивания смыслов........................................................................................................ 51

Глава 7 Переименование исцеляет................................................................................................................ 56

Глава 8 Язык поведения.................................................................................................................................. 58

Послесловие, или Еще одна история о дожде.................................................................................................... 59

 

Вместо предисловия, или Танец Дождя

Люди ждали дождя, но его все не было и не было. Небо по-прежне­му было ясным, и ничто не предвещало перемен. И вот в небольшом городке Киддминстере некий человек решил ис­полнить Танец… Он вышел на улицу, скинул одежду и приступил к священному ритуа­лу, приплясывая и выкрикивая древние заклинания,…

Часть 1 Мистика Бытия

Глава 1 Закон исполнения желаний

Человек есть самовыражающееся Бытие. И с другой сто­роны, наше существо взаимодействует один на один с Бытием. В том случае, если это взаимодействие гармо­нично и сбалансировано, то поддерживается целитель­ное состояние целостности, которое принято определять как здоровье. Нарушение баланса приводит к разруше­нию целостности и порождает болезнь. Причиной тако­го нарушения является Эго.

Теперь остается выяснить, что несет в себе понятие «Эго» и чем оно отличается от понятия «Я».

Обратимся к остроумному замечанию Фредерика Перлза, который приводит тонкое различие между эти­ми понятиями: выражение «я хочу признания» вполне можно заменить таким, как «мое Эго нуждается в при­знании». Но замена «я хочу хлеба» на «мое Эго хочет хлеба» звучит довольно абсурдно.

Таким образом, становится очевидным, что Эго и Я — структуры отнюдь не идентичные.

¨ Я — спонтанно, то есть свободно, аутентично, то есть равно себе и естественно, как естествен тот миг, ког­да ребенок произносит это слово, узнавая свое место в окружающем мире.

¨ Эго — искусственно, пристрастно, претенциозно, ам­бициозно, чванливо и глупо.

¨ Я — и есть мир, концентрирующийся в точке своего самоопределения.

¨ Эго — точка абсурда.

¨ Я — это момент истины.

Если же говорить развернуто, то Эго — источник чужих желаний и источник своих проблем. Источник своих проблем именно потому, что оно источник чужих желаний. Почему так? Что за парадокс такой?

Все дело в том, что многие наши желания, которые ка­жутся нам нашими собственными, исходят вовсе не от нас. Они незаметно проникли внутрь нас в форме чьих-то установок и заняли «соответствующие руководящие посты». И получается, что не мы ими, а они нами обла­дают.

Растет, к примеру, дитя. Растет и развивается, тихо, интимно и сокровенно общаясь с Вселенной. К нему под­крадывается сердобольная бабушка, гладит по головке и умильно лопочет:

— Внучек, если ты будешь плохо есть, то никогда не будешь большим и сильным. Ничего не оставляй на та­релке. В последнем кусочке — вся сила.

Ребенок, давясь, проглатывает содержимое, которое, кроме отвращения, иных эмоций не вызывает. Потому что хочет поскорее стать большим и сильным.

Строгий отец гулко вторит:

— Пока все не съешь, гулять не пойдешь.

Ребенок, как удав, поглощает остатки остывшей пищи. Потому что быстрее желает выскочить из-за стола и вы­рваться на улицу.

Обволакивающая нежностью добрая мама экзальти­рованно щебечет:

— Кушай, маленький, кушай, а когда все скушаешь, получишь кое-что вкусненькое.

Ребенок обреченно сидит с набитым ртом и судорож­но пытается протолкнуть непрожеванные массы в бунтую­щий пищевод. Потому что быстрее жаждет получить не­что вкусненькое.

«Я» ребенка интуитивно стремится к движению. Его естественное желание — стать сильным, свободным и по­лучать удовольствие. Но чужая воля блокирует эти при­родные стремления — оказывается, чтобы получить силу, свободу и удовольствие, необходимо много есть. В дальнейшем акт приема пищи превратится в акт символиче­ского поглощения.

И, превратившись во взрослого дядю (или тетю), ма­ленькое «Эго», став большим, заявит: «Для того чтобы мне жилось хорошо, удобно, комфортно, мне необходимо поглощать много (здесь у каждого возможны варианты):

¨ нежности и ласки;

¨ денег;

¨ энергии;

¨ сострадания;

¨ помощи;

¨ внимания;

¨ вещей;

¨ почитания;

¨ секса;

¨ еды, в конце концов».

Ах, как слышен глас вопиющего Эго в пустыне опус­тошенного разума: «Я ненасытно и пожирающе!»

И совсем нет ничего плохого, если человек зарабаты­вает деньги, любит секс, ищет внимания, нежности, забо­ты и ласки, стремится к самоутверждению. В данном слу­чае вся беда заключается в том, что ничего этого он не получает! И ненасытное Эго, как орел, терзающий печень Прометея, вопрошает: «Почему?! Почему у соседа это есть, а у меня нет?» — и начинает ненавидеть тех, у кого это есть. Так ущербное Эголюбие рождает зависть и аг-рессию.

Но возникает вопрос: почему же личность, так страст­но алчущая этих благ, не получает их?

Ответ прост, хотя и формулируется, казалось бы, в па­радоксальной форме, — все дело в том, что наша жизнь есть исполнение наших желаний.

Здесь мы вроде бы точно попадаем в тупик. Как же так, с одной стороны, жизнь — это исполнение желаний, а с другой — ничего подобного не происходит, а если и происходит, то настолько редко и по отношению к та­ким пустякам, что и упоминать о них обидно.

На самом деле мы зашли в тупик только кажущийся, ибо, смотря перед собой и видя стену, мы не замечаем боковую дверцу, через которую можно спокойно вы­браться из «лабиринта», не возвращаясь обратно. Если, даже не углубляясь в проблему, мы посмотрим на нее несколько отстраненно, то легко обнаружим очевидные вещи, которые вполне согласуются с исследованиями, проведенными выше. Оказывается, нет ничего парадок­сального в том, что жизнь исполняет все наши желания. И сразу же уточним — именно наши желания. А они бы­вают подчас настолько сокровенными, потаенными и запрятанными, что личность, носящая их в себе, может и вовсе не подозревать об их существовании. И действи­тельно, ведь трудно заглянуть в свое подсознание.

В том, что такое происходит, вовсе нет никакого чуда (если не считать чудом, конечно, саму жизнь). Есть еди­ный порядок вещей, единый поток Бытия, где закономер­ности следуют одна за другой в строгой гармонии, сба­лансированной и детерминированной. «Я» человека, то есть глубинная часть его личности — существо, которое представляет собой фрагмент Бытия, естественно, обла­дает и первозданной силой Бытия. И то, что на уровне психологическом кажется неким желанием, на уровне более глубинном представляется энергетическим им­пульсом, порождающим каскад цепных реакций, что в ре­зультате приводит к определенной цели.

Значит, речь идет о желаниях «Я», а не «Эго». Послед­нее оторвано от спонтанного Бытия, не обладает его си­лой и диссонирует с ним. Именно поэтому любая Эгоцент­рическая позиция и разрушается с той неизбежностью, с которой разваливается зуб, пораженный кариесом.

Теперь более понятными становятся ситуации, где че­ловек теряет именно то, чем более всего хочет, обладать.

Продолжим пример с нашим перекормленным ребенком. Его «Я» отвергает пищу и стремится только к свободе передвижений — ребенок хочет гулять, что вполне понят­но, ибо для детей улица — плацдарм самовыражения. Оно столь же интуитивно, сколь интуитивен поиск забо­левшим животным нужной, целебной травы. Но еда все же навязывается и при этом подкрепляется социальными стимулами и целой системой авторитетов. Таким обра­зом, стремления «Я» подавляются, а напряжения «Эго» культивируются. Вырастая, этот человек продолжает подсознательно отвергать символы обладания — деньги, вещи, отношения, секс, привязанность, нежность, но ком­пенсаторно призывает силу Эго к их обретению, что вы­зывает внутренний конфликт, замыкающий порочный круг.

Подобными ситуациями изобилует и история. Саль­вадор Дали высказал интересное мнение, что Адольф Гитлер развязал войну, чтобы с позором ее проиграть. Идея кажется эпатажной, скандальной — в духе лично­сти самого мэтра сюрреализма. Но ведь, по сути, она до­вольно рациональна и психоаналитически выверена. Известно, что в личной жизни фюрер был мазохистом и испытывал огромное наслаждение, когда его унижали женщины, в чем мастерски и преуспевала Ева Браун и благодаря чему она до самого финала трагических собы­тий оставалась рядом с вождем. Диктатор Третьего Рей­ха впадал в буйную экзальтацию, валяясь в ногах надмен­ной фрау, и, лобызая ее туфельки, умолял, чтобы госпо­жа его пинала, унижала своего «лакея» и проявляла всю свою холодную властность. Разумеется, на трибунах предводитель арийцев, простирая правую руку над роко­чущими толпами, забывал о своих интимных пассажах, но его «Я» жаждало саморазрушения, в то время как «Эго», раздираемое компенсаторными властолюбивыми комплексами, требовало разрушения мира. В конечном итоге Гитлер с позором проиграл войну. Но его позор был его триумфом. И быть может, его смерть была величай­шим оргазмом его жизни.

И сама жизнь, наконец, исполнила сокровенное жела­ние этого монстра.

Таким образом демонстрирует свою объективную си­лу закон исполнения желаний.

— Доктор, от меня ушел муж. Значит, я этого хотела?

— А я потерял работу...

— А у меня украли деньги...

— А мне морду набили...

— А у нас...

— И это что — наши истинные желания?!

Слушатели моих семинаров сначала недоумевают, па­циенты просто отказываются верить: «Как же так, по­лучается, что моя болезнь есть результат моего намере­ния?»

— Получается, что так.

— Но это же не так!

— А как?

— Н-не знаю. Вам виднее. Но то, что вы говорите... в это трудно поверить.

Когда предлагаешь людям эту информацию, сразу же наталкиваешься на сопротивление. Сопротивляется, ко­нечно, Эго. Оно чувствует себя задетым и начинает вы­ставлять свои всевозможные защиты.

 

Глава 2 От кого защищается Эго?

Логика рассматриваемых событий приводит нас к про­стому и очевидному выводу: доминирующим и базовым мотивом поведения человеческого существа в этом мире является его стремление к защите.

Это понятие произошло от праязыкового корня skei — «резать», «отделять», «раскалывать», «расщеплять», «от­делять», и соотносится со значением слов «оборона», «за­щита». Праязыковый корень bher — «обрабатывать что-либо острым орудием», «резать», «колоть». Слово «обо­рона» происходит от слова «борьба». Древнерусское бо-роти — «воевать», боротися — «воевать», «биться». Для сравнения приведем соответствия из других иностран­ных языков. Литовское barti(s) — «ссориться», «бранить­ся». Древневерхненемецкое berjan — «бить», «стучать»; baron — «сверлить», «буравить». Древнеанглийское bе-rian — «мучить».

На основании приведенных данных получается вывод парадоксальный: защита — то же самое, что и нападение. Это значит, что по сути своей защита агрессивна. Агрес­сия — от латинского agressio — «нападение», «приступ».

Во время поединка агрессор и защитник неразделимы, они слиты, как в любовной схватке, и составляют единое целое. Всякая грань и разделение между ними стирают­ся, и уже невозможно распознать, кто есть кто.

Поэтому всякая защита — это потенциальное нападе­ние. Агрессия притягивает агрессию. Вот почему на того, кто излишне озабочен собственной защитой, рано или поздно нападают.

Одна из пациенток как-то задала вопрос: «Меня по­стоянно атакуют энергетические вампиры. Как от них защищаться?» По всей видимости, она хотела услышать

нечто сочувственное и овладеть какой-нибудь эффектив­ной психотехникой, способной обезвреживать ее врагов. Но это оказалось бы совершенно бесполезным. Во-пер­вых, потому что ее озабоченность собственной защитой сама по себе агрессивна. И во-вторых, потому что зачас­тую наших врагов мы придумываем себе сами. Мы хотим нападать, и оттого придумываем, как защищаться. Дама оказалась понимающей и осознала механизм явления, с ней происходящего, после чего ее «вампиры» бесслед­но исчезли.

Яркой иллюстрацией к сказанному служит известная история о боевом петухе.

Однажды один крестьянин решил отнести своего петуха к известно­му тренеру, чтобы тот его сделал чемпионом петушиных боев.

Мастер, осмотрев птицу, признал в ней задатки победителя и согла­сился ее обучить. А крестьянину посоветовал прийти через месяц.

В назначенное время явился хозяин петуха и был приятно удивлен, увидев перед собой своего любимца во всей красе — мощный клюв, когтистые лапы, свирепый взор, воинственно вздыбленный гребень. Петух неистово порывался в бой. Трудно было его удержать.

«Вы действительно великий Мастер! — вскричал восторженный крестьянин. — Я Вам заплачу сверх!» Но Мастер остановил его. Рано. Петух еще не готов. И попросил снова прийти через месяц.

В положенный срок явился крестьянин и был удивлен еще больше. Его петух повергал в ужас остальных птиц, заставляя тех в панике бежать от него прочь.

Но и на сей раз Мастер заявил: «Рано. Петух еще не готов. Приходи через три месяца». Крестьянин пожал плечами, но, уверенный, что специалист знает толк в своем деле, удалился, лелея образ своего красавца, который должен стать еще более грозным и свирепым.

Когда же владелец петуха пришел в очередной раз, то своего питом­ца не обнаружил, из-за чего пришел в некоторое замешательство. Но, впрочем, быстро себя утешил — на соревнованиях, наверно, лихо задирает своих противников.

Вскоре вышел Мастер и сказал, что крестьянин может забирать сво­его петуха. «Но где же он?!»,Крестьянин осмотрелся и увидел одиноко клюющую какой-то корм совершенно невзрачную птицу с по­тухшим взором и поблекшим оперением. Крестьянин оторопел: «Но это не мой петух! Куда ты дел моего? Что с ним стало?» «С ним стало только то, что он стал непобедимым чемпионом всех петушиных боев», — спокойно произнес тренер. «Так где же он?» «Перед то­бой». Крестьянин смутился еще больше, отказываясь понимать про­исходящее. «Видишь ли, — объяснил Мастер, — когда ты пришел в первый раз, то увидел воинственного, мощного, всегда готового к бою, но еще неопытного юнца. Несмотря на его силу, были такие, кто благодаря умению и опыту могли его одолеть. Во второй раз ты встретился с опытным воином, хозяином двора. Мало кто был спо­собен одержать над ним верх. Но теперь перед тобой абсолютный победитель. Никто не смеет к нему подойти. Нет никого, кто бы хотел с ним драться. Приоритет за ним. Он ни на кого не нападает, но ос­тальные петухи сами ему уступают. Настоящая победа та, что дается без боя. Истинно великое совершается там, где нет усилий. Забирай своего абсолютного чемпиона. Его больше нечему тренировать».

В психологии существует такое понятие, как «Эго за­щиты». Зигмунд Фрейд полагал такой механизм адапта­ции к миру невротическим и незрелым и считал, что ис­целение личности наступает, когда происходит отказ от подобных форм реагирования в пользу актуализации про­цесса, названного им сублимацией — по аналогии с алхи­мическим процессом.

Целью защиты является снижение уровня базовой тревожности, появляющейся с момента рождения особи, а также сохранение самоуважения и чувства собственной значимости. Исходя из психоаналитических исследова­ний, можно говорить о том, что человеческий организм сразу, как только появляется на свет, начинает защи­щаться.

На протяжении последующей жизни личность бессо­знательно прибегает к тем или иным защитным маневрам, поскольку для нее остаются актуальными как осознание собственной значимости, так и неизменное наличие скры­той тревоги, порождающей остальные неприятные пере­живания.

Весь этот процесс характеризует следующий смысло­вой ряд: Защита — Оборона — Нападение — Агрессия — Резать — Отделять — Раскалывать — Травма.

Определить ту или иную защиту возможно путем на­блюдения за поведением субъекта. Поэтому мы можем говорить и о поведенческих способах реагирования, сре­ди которых наиболее наглядно и явственно обращают на себя внимание следующие.

Примитивная изоляция.Уход в иное состояние созна­ния наблюдается еще у младенцев, когда те испытывают психофизический дискомфорт. Во взрослом состоянии наблюдается в сходном варианте, при котором требования реальности кажутся чересчур жесткими. Поэтому такой способ защиты можно образно определить как «бегство от реальности».

К наиболее распространенным формам изоляции от­носится прием психоактивных средств для достижения измененного состояния сознания, или развитие чрезмер­ной фантазийной активности. Другие варианты подобно­го реагирования, такие, как погружение в виртуальные миры телевидения, компьютерной сети, аудиоакустики, по смыслу сходны с вышеназванным — уход от реально­сти с помощью трансовых состояний.

Для такого способа защиты характерны: выключение субъекта из активного участия в решении актуальной ситуации, эмоциональная холодность к близким людям, неспособность устанавливать доверительные и открытые отношения.

Однако психологический уход от реальности может произойти практически без искажения последней. Субъ­ект находит успокоение в удалении от мира. Умение на­ходиться в стороне от стереотипов способствует уни­кальному и неординарному восприятию жизни. И здесь мы можем встретить выдающихся писателей, мистиков, одаренных философов-созерцателей, нашедших свой эмо­циональный приют в сфере интеллектуальных абстракций.

Отрицание. Основные реакции, по которым можно определить субъекта, склонного к данной защите, харак­теризуют следующие реплики: «Все прекрасно, и все к лучшему!», «Если я этого не признаю, значит, этого не мо­жет быть». Отрицание — это попытка игнорировать ре­альное событие, которое причиняет беспокойство. В ка­честве примера может послужить политический лидер, оставивший свой пост, но продолжающий вести себя по-прежнему — будто он выдающийся государственный дея­тель. Алкоголик, упорно не признающий свою зависи­мость от спиртного, также являет собой пример отрицания. К данной же защите относится способность искажать реальную картину уже происшедших событий в своих воспоминаниях.

Позитивный аспект: игнорирование опасности в кри­тической ситуации, где проявлением гаранта спасения являются хладнокровие и спокойствие. Эмоциональная и энергетическая активность в ситуациях, в которых дру­гие могут спасовать перед преградами.

Негативный аспект: эмоциональные «обвалы» как следствие истощения энергетических ресурсов после эк­зальтированного состояния, при котором действитель­ные трудности умаляются или не замечаются вовсе. Де­прессия. Уныние.

Всемогущий контроль. Развивается из первичного Эгоцентризма, когда новорожденным его «Я» и мир вос­принимаются как единое целое, без каких-либо границ. Если младенец испытывает холод и в это время заботя­щийся о нем человек согревает его, то у ребенка возника­ет переживание, будто тепло магическим путем добыто им самим.

Осознание того, что источник жизнеобеспечения на­ходится вне его самого, еще не появилось.

Обнаружение данного факта сопровождается нега­тивными переживаниями, ущемляющими чувство соб­ственной значимости и самоуважения.

В дальнейшем подобная защита актуализируется как реакция компенсации на чувство собственной ничтож­ности, беспомощности, зависимости, неполноценности. Обычно она проявляется как «здоровый остаток» и вы­ражается в чувстве профессиональной компетентности и жизненной эффективности.

Но существуют и отрицательные проявления данной защиты: манипулирование, «перешагивание через дру­гих» ради достижения своей цели, авторитарность и директивность. Комплекс Спасителя, часто наблюдающий­ся у политиков, педагогов, юристов, врачей, — убежден­ность субъекта в том, что от него зависит судьба другого человека или людей. Магия, во всех ее формах, являет­ся также неврозом, базирующимся на идее всемогущего контроля, доведенного до напряженной, психопатологи­ческой формы.

Примитивная идеализация. По мере взросления ре­бенка наступает осознание того, что он не обладает все­могуществом. Тогда эта идея переносится на того, кто заботится о нем, и уже последний воспринимается как всемогущий. В этом случае речь идет о вторичном, так называемом зависимом всемогуществе. В конце концов, происходит крушение и этой иллюзии, и ребенку прихо­дится мириться с тем фактом, что его родители не самые сильные на свете.

Момент психической зрелости предполагает понима­ние того, что ни один человек не обладает неограничен­ными возможностями.

Если личность и во взрослом состоянии содержит в себе неизжитые инфантильные качества, она склонна защищаться, создавая себе кумира. Отсюда же происхо­дит и желание верить в то, что правители и сильные мира сего обладают большей мудростью и могуществом, чем простые смертные, хотя каждый раз события показы­вают, что это всего лишь желание, но отнюдь не реаль­ность.

Поиск совершенного объекта истощает жизненные си­лы, так как всегда приводит к очередному разочарованию, что является страшным последствием такой защиты.

Девальвация.Речь идет о примитивном обесценива­нии — обратной стороне идеализации (см. выше).

Поскольку субъект неизбежно убеждается, что в чело­веческой жизни ничего совершенного нет, то всякие при­митивные способы идеализации обязательно приводят к разочарованию. И чем сильнее превозносится объект, тем более выраженным становится его обесценивание. Чем пленительнее иллюзия, тем болезненнее ее круше­ние. Участь всякого кумира — в конечном итоге быть низ­вергнутым, и на пьедестал возводят для того, чтобы по­том с него сбросить. История служит прекрасной иллю­страцией этому.

В повседневной жизни мы являемся свидетелями того, как работает поговорка «от любви до ненависти один шаг». Некоторые люди в погоне за идеалом застре­вают в мучительном цикле идеализации — девальвации, каждый раз с новой болью переживая падение своего кумира, то есть свое собственное разочарование.

Проекция.Приписывание другому объекту чувств или намерений, которые исходят от самого приписываю­щего. При этом, как правило, проецируются теневые ка­чества личности, то есть такие, которые отвергаются ею, вытесняются как нежелательные и неприемлемые. Со­держание проекции легко узнать, если поинтересо­ваться у субъекта, какие качества в других раздражают его больше всего. Именно эти качества ему и присущи.

Поскольку проникнуть в душу другого человека пред­ставляется невозможным, то для постижения его внут­реннего мира приходится использовать собственный психоэмоциональный опыт, который актуализируется посредством проективных механизмов, оживляя такие процессы, как интуиция, эмпатия, чувство мистического единения с партнером.

При использовании этого вида защиты существует опасность непонимания и подмены истинного ложным в межличностных отношениях. Искаженное восприятие другого субъекта происходит за счет приписывания ему тех качеств, которыми он не обладает, что в свою очередь приводит к отчуждению и, в конечном итоге, крушению отношений.

Интересно отметить то, что человек, на которого прое­цируются определенные внутренние свойства, начинает вести себя в соответствии с этими свойствами по отноше­нию к проецирующему. И таким образом восстанавлива­ется своеобразное равновесие, работающее по принципу «что даю, то и получаю». В этом смысле небесполезно помнить, что окружающие нас люди — наши собствен­ные зеркала. И отсюда можно сделать вывод, что прое­цировать свои позитивные качества гораздо выгоднее, чем отвергаемые. Ибо наши собственные проекции рано или поздно, но всегда неизбежно возвращаются к нам же самим.

Интроекция.Процесс, обратный проекции, когда при­ходящее извне воспринимается человеком как происхо­дящее внутри.

У младенца подобное явление связано с необходимо­стью выживания и развития.

Еще задолго до осознанного подражания родителям он как бы «проглатывает» их, вводит их образы внутрь себя.

Значимый для нас объект в прямом смысле становит­ся частью нас самих благодаря именно интроекции.

Интроекция — основа глубокой привязанности, чув­ства единения с другим, но вместе с тем — это неспособ­ность отпустить другого человека, признать его свободу и автономность, неумение эмоционально переключиться на окружающих и мир в целом. В конце концов, подобная сцепленность приводит к психологическому истощению, Упадку жизненных сил и оборачивается депрессией.

Люди постоянно меняются, и они вовсе не созданы для того, чтобы оправдывать наши ожидания. Но при этом интроект оказывается фиксированным, «замороженным» образом, не человеком, а его моделью, схемой, которая вовсе не то же самое, что и живой образец. И получается, что реальный человек постоянно уходит, ускользает от того, кто предается чрезмерному интроецированию и за­держивается на данной защите. Уход другого представ­ляет собой довольно мощную психотравму, ибо при этом уходит, умирает и какая-то часть собственного «Я», ко­торая была заполнена этим другим.

Идентификация с агрессором.Проявляется в имита­ции того, кто может оказывать отрицательное давление. Если кто-то маскирует свой страх перед каким-то авто­ритетом, он может усвоить его манеру в гипертрофиро­ванном или карикатурном виде. «Буду таким, как он, тог­да его власть будет внутри меня».

Проективная идентификация.Представляет собой проекцию на другого человека с последующей попыткой взять над ним контроль. Например, кто-то может проеци­ровать свою враждебность по отношению к другому чело­веку и со страхом затем ожидать нападения на себя с его стороны.

Расщепление.Как явление, наблюдается еще в ран­нем периоде, когда младенец не способен воспринимать заботящихся о нем людей целостно, со всем присущим им разнообразием качеств и психологических оттенков. В спектре переживаний ребенка существует либо «хоро­шо», либо «плохо», которые и приписываются окружаю­щему миру в зависимости от собственного состояния. От его восприятия ускользает вся палитра переходных пози­ций, и диалектическое постижение жизни ему неведомо.

Расщепление у взрослых легко распознается в их по­литических и моральных оценках, когда проявляется тенденция к поиску «общего врага», несущего угрозу «хорошим» представителям той или иной партии или общества. Склонность делить людей на «плохих» и «хо­роших», а мир на «белое» и «черное» также свидетель­ствует о наличии примитивного способа реагирования — расщепления.

Расщепление приводит к снижению тревоги (сраба­тывает принцип «лучше плохие новости, чем никаких новостей»), поддержанию самооценки за счет выявле­ния, самоопределения и конкретизации собственной по­зиции.

Этот способ защиты всегда искажает реальность, обедняет эмоциональное восприятие жизни. В своей ка­тегоричности он близок к одержимости. Недаром на древ­негреческом языке rategoros означает «сатана».

Репрессия (Вытеснение).Представим себе следую­щую ситуацию.

Некто получает письмо от своего друга и, обрадован­ный, собирается ответить. Однако вскоре чуть отодвига­ет свое решение, оправдываясь большой «загруженно­стью» и усталостью или «досадной забывчивостью». Тем не менее, прилагая некоторое усилие воли, он заставляет себя написать пару страниц, но обнаруживает, что у него нет конверта. Приобретя через неделю конверт, наш не­задачливый персонаж забывает написать адрес, но, вы­полнив и эту процедуру, несколько дней держит письмо в кармане пальто, так как по дороге ему не встретился ни один почтовый ящик. Наконец-то он отправляет свое от­ветное послание и облегченно вздыхает.

Герой описываемой ситуации оказался человеком вдумчивым, а потому и обратил внимание на тот .факт, почему столь продолжительное время медлил с ответом. После детального анализа своих действий и ощущений он понял, что корреспондент, считавшийся его другом, на самом деле его раздражал. И его Бессознательное знало это задолго до того, как он осознал свое истинное чувство, которое вытеснялось, чтобы не вызывать отрицательных эмоций или тревожности.

Мы неохотно вспоминаем неприятные события в на­шей жизни или напрочь о них забываем — здесь также срабатывает процесс вытеснения.

Существует простой эксперимент, где предлагается вспомнить время или событие, которые сопровождались психологически болезненными переживаниями — смерть близкого друга или родственника, унижение или обида. Прежде всего, обращает на себя внимание отсут­ствие интереса к тому, чтобы ясно вспомнить подобное происшествие, сопротивление относительно того, чтобы говорить о нем. Возможно, при этом появляется сомне­ние в необходимости подобного занятия, хотя в начале данная затея могла быть воспринята и с готовностью. При этом все «посторонние» мысли и сомнения также интерпретируются как сопротивление.

Сущность описываемой защиты состоит в удалении из сознания неприятного переживания и удержании его на расстоянии от сознания. Вследствие такого подавле­ния даже могут возникнуть такие заболевания, как аст­ма, артрит, язва, фригидность, импотенция.

Регрессия.Возвращение на более низкий уровень развития или к способу выражения, который более прост и более свойствен детям. По сути, это возвращение к зна­комому способу действия после достижения нового уров­ня в индивидуальном развитии. Каждый взрослый чело­век, даже хорошо приспособленный, время от времени прибегает к этой защите, чтобы «спустить пар». Это мо­жет выражаться в чем угодно: люди ищут «острые» ощу­щения, курят, напиваются, переедают, кусают ногти, ко­выряют в носу, спят днем, портят вещи, жуют резинку, мечтают, восстают против авторитетов и подчиняются им, прихорашиваются перед зеркалом, играют в азартные игры, болеют.

Иногда регрессия используется для того, чтобы нахо­диться в роли слабого и тем самым снискать к себе сочув­ственное внимание окружающих.

Изоляция аффекта.Отделение переживания от ситуа­ции. При этом из сознания удаляется психотравмирующая составляющая актуального события. На уровне чув­ства это проявляется как отстранение, отчуждение от ситуации. Психический ступор является одним из вари­антов изоляции аффекта.

Интеллектуализация.Проявляется как самооблада­ние, внешняя эмоциональная сдержанность по поводу действительно волнующей ситуации. Данная защита сви­детельствует о заблокированности эмоциональной энер­гии, неспособности полного и адекватного эмоциональ­ного самовыражения.

Рационализация.Данный способ поведения пред­ставляет собой нахождение приемлемых причин или ос­нований для неприемлемых мыслей или действий. Иными словами, это рациональное объяснение иррациональных помыслов. Все наши оправдания — это наши рационали­зации. Рационализацией также прикрывается корыстное побуждение, которое свершается под видом блага. На­пример, некоторые родители утешают свои властолюби­вые комплексы, заставляя детей следовать их воле, моти­вируя это тем, что совершается это для их же пользы. Характерной фразой при рационализации является: «Я де­лаю это исключительно для твоего добра». Однако в дан­ном случае доброе побуждение от дурного намерения отличить совсем не сложно. Добро никогда себя не навя­зывает. Предложив свои услуги, оно успокаивается, а на­вязанное добро — это уже зло.

Морализация.Это те же оправдания, но с позиций мо­ральных обязательств: «Все это делается ради торжества истины и справедливости».

Если рационализатор говорит:« Спасибо за науку», то морализатор заявляет: «Это формирует характер».

Раздельное мышление.Сосуществование в сознании Двух противоречивых и конфликтующих идей или состоя­ний без осознания этого противоречия.

В обыденной жизни известно множество примеров, когда у рьяного поборника добродетели обнаруживается обширная коллекция порнографических открыток, а из­вестный гуманист оказывается домашним деспотом и ти­раном.

Одним из распространенных вариантов данной стра­тегии является то, что называют лицемерием.

Аннулирование.С позиций Бессознательного мысль равнозначна поступку.

Данное положение является источником нашего суе­верного, магического поведения. Если мы в своей психи­ческой глубине допускаем какую-то предосудительную мысль, то, как следствие, возникают определенные чув­ства: или страх наказания, или стыд, или вина. Дабы ан­нулировать нежелательные последствия, включается механизм магической компенсации, призванный уравно­весить допущенный проступок, как бы расквитаться за него, но безболезненным способом.

Примеры подобного поведения достаточно известны. Хорошо знакомы случаи, когда мы делаем подарки пос­ле ссоры или вспышки раздражения накануне. Тем са­мым бессознательно ощущение вины заглаживается, и душа может чувствовать себя спокойно.

Однако при этом речь об аннулировании может идти только в том случае, если внутренний, глубинный мотив не осознается. (Настоящий принцип касается и всех ос­тальных защит — все они применяются бессознательно, а не в качестве продуманной стратегии.)

Многие наши ритуалы несут в себе аспект аннулиро­вания. И поскольку мы обладаем скрытым убеждением, что враждебные мысли опасны, то стремление искупить грехи, совершенные хотя бы только в мыслях, является импульсом универсальным, присущим человеческой при­роде вообще.

Таким образом, «искупительный» вид поведения мо­жет считаться вариантом аннулирования. Скажем, эгоистичный и капризный ребенок, вырастая, «искупает свой грех» тем, что становится выдающимся деятелем в обла­сти, касающейся прав человека, а мучитель дворовых кошек — известным ветеринаром.

Поворот против себя (Обратное чувство).Перена­правление отрицательного чувства, предназначенного для другого объекта, на себя. Такую критику, которая транс­формируется в самообвинение, мы отмечаем в ситуаци­ях, когда предпочитаем упреки в свой адрес вместо того, чтобы выразить свое разочарование кем-то другим.

В качестве позитивного аспекта данной защиты мож­но считать тенденцию брать ответственность за случаю­щееся на себя, нежели переносить ее на других, проеци­руя свои неприятные чувства. Но с другой стороны в этой склонности в данном случае истинным мотивом являет­ся не осознанная готовность быть ответственным, а бес­сознательная тревожность, которая нуждается в аморти­зации, что в общем-то проблему не снимает.

Смещение.Это смена объекта чувств, их перенос с то­го объекта, который послужил источником отрицатель­ных эмоций, на другой объект — более безопасный.

Например, подчиненный, разгневанный на своего на­чальника, придя, домой, устраивает нагоняй жене, та срывает зло на детях, а последние отыгрываются на соба­ке. Пример стал уже классическим — как поиск «козла отпущения».

Более тонкий вариант смещения проявляется в ситуа­ции, когда кто-то в присутствии другого человека начи­нает рассказывать о своей любви, ненависти, гневе, раз­дражении по отношению к тем или иным людям. Зачас­тую такой вид поведения может интерпретироваться как выражение своих чувств именно к данному собеседнику. Нередко можно стать свидетелем сцены, когда женщина в присутствии мужа начинает обсуждать проблемы муж­ской психологии, делая акценты на агрессивность муж­чин и их стремление к подавлению слабого пола. Подобное эмоциональное обобщение является маскировкой ее обиженности поведением собственного супруга и наме­ком адресует ему высказанный упрек.

Позитивный, сублимационный аспект смещения про­является в тех случаях, когда агрессивная энергия пере­направляется в созидательную активность — например, в возбужденном состоянии проделывается большое ко­личество домашней работы.

Реактивное образование.Данное явление представ­ляет собой подмену поведения или чувства прямо проти­воположным действительному желанию. Субъект может проявлять излишнюю чистоплотность в качестве защи­ты от желания быть все время грязным. Главная черта реактивного образования — преувеличение. Реактивные образования можно увидеть в любом преувеличенном поведении.

За излишней учтивостью может скрываться раздра­жение. Избыточная вежливость маскирует агрессию.

В повседневной жизни можно встретить людей с «из­виняющимся поведением». Они по каждому поводу и даже без такового постоянно просят прощения. Не пси­хоаналитически мыслящий наблюдатель может принять это качество за некую щепетильность в характере, утон­ченную совестливость, хотя в действительности мы име­ем дело с реактивным образованием. Ход логических по­строений здесь довольно очевиден. Субъект испытывает агрессивные мысли или побуждения. Те, в свою очередь, порождают чувство вины. Виноватый, чтобы не понести наказания, просит прощения.

Кстати, извиняться этимологически буквально озна­чает «из вины». Следовательно, всякое извинение есть автоматическое признание собственной вины.

Что касается щепетильности, то, продолжая лингви­стическое исследование, мы легко обнаружим, что дан­ное понятие соотносится со словом «щипать», и оба они восходят к одному индоевропейскому корню skeip — «раскалывать», «расщеплять», где агрессивный и атакующий оттенок выражен более чем наглядно.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что за по­добной «щепетильностью» прячется агрессивное жела­ние атаковать.

Все дело в том, что наша эмоциональная ситуация не сводится к какой-то однозначной позиции. Она всегда предполагает некоторую амбивалентность, двойствен­ность. Именно данным свойством объясняется то, что мы обижаем близких людей и можем испытывать ненависть к тем, кого любим. Поэтому, исходя из особенностей ди­намики глубинных процессов душевной жизни субъекта, можно вывести следующее универсальное положение, отражающее закономерности его психического мира: в то время как субъект испытывает ощущение «X», он также бессознательно испытывает и ощущение «-Х».

Реверсия.Смена ролей, при которой обычно проис­ходит перенаправление собственной потребности на дру­гой объект.

Так неудовлетворенная потребность в заботе может удовлетвориться проявлением со своей стороны заботы о другом человеке, бессознательной идентификацией с тем, кто эту заботу получает, и переживанием соответ­ствующего удовольствия.

Первыми проявлениями реверсии являются детские игры в куклы.

В более зрелом возрасте реверсия может стать причи­ной альтруизма, чему мы являемся свидетелями, когда бывшие сироты становятся руководителями детских до­мов и самоотверженными воспитателями.

Древняя мудрость: «Если тебе плохо, найди того, кому еще хуже, чем тебе, и помоги ему» — подразумевает смысл, содержащийся в реверсии.

Отыгрывание.Тенденция к повторению и воспроиз­ведению бессознательных желаний, фантазий, импуль­сов, сформированных в отдаленном прошлом.

Здесь играет значительную роль весьма важное свой­ство нашей психики — мы реагируем на то, чего не пом­ним.

В принципе, любое компульсивное поведение, неожи­данный поступок могут подразумевать отыгрывание в силу того, что актуальность внутреннего напряжения или фантазийного материала зачастую непредсказуема, а провоцирующим, оживляющим внешним фактором, запускающим каскад активизации глубинных процессов, способна оказаться едва приметная, совсем малозначи­тельная деталь.

Поскольку каждый из нас несет в себе достаточно плот­ный по своей интенсивности материал ранних впечатле­ний и актуализация его может произойти в любой мо­мент, то вряд ли можно утверждать со стопроцентной уверенностью, что именно может с нами произойти в следующую минуту и на какие действия мы вдруг ре­шимся.

Эротизация.Преобразование страха, тревоги и других дезорганизующих чувств в переживание радости и жиз-неутверждения.

Сексуальное побуждение является одним из наиболее мощных факторов выживания и одновременно наличи­ем доказательства для организма того, что он жив.

Поэтому вполне естественно допустить, что многие человеческие травмы инстинктивно сексуализируются.

Фобос трансформируется в Эрос. И в данной способ­ности заложен мощный биологический, психологиче­ский и ноологический (от греч. noos — «дух») подтекст.

Страх преобразуется в любовь, поскольку уже содер­жит в себе ее потенцию.

Данное положение можно сформулировать следую­щим образом: Фобос включает в себя Эрос, а Эрос вклю­чает в себя Фобос.

Сексуализировать можно любой объект — власть, про­фессию, славу, деньги и т. д. Хорошо известно, насколько эротичным бывает процесс обучения, особенно в при­сутствии талантливого учителя.

Представленный механизм адаптации, с моей точки зрения, может рассматриваться как вариант сублимации.

Сублимация.Применение к данному понятию терми­на «защита» мне представляется не совсем логически обоснованным, хотя по традиции, положенной Фрейдом, ее и можно определить как «успешную» или «зрелую» защиту.

Строго говоря, сублимация представляет собой про­дуктивный и высокоэффективный процесс не только разрешения жизненных коллизий, но и поступательного психического и духовного развития. Данный механизм позволяет перенаправить энергию, первоначально на­правленную на деструктивные побуждения, на твор­ческую, созидательную активность, примером которой служит не только проявление успешности в профессио­нальной деятельности, но и способность сотворить свою жизнь как произведение искусства.

Если остальные защиты предназначены снизить уро­вень тревожности, то представляемая стратегия призва­на обратить эту тревогу в любовь.

Страх преобразуется в Любовь — пример сублимации.

Слово «страх» связано с русским словом «строгий», и восходит оно к праязыковому корню (s)terg:(s)trek.

С другой стороны, корневая база sterg:sterk подразуме­вает образование смысла слова «стеречь».

К нему же восходит словенское street — «прислужи­вать». В этом же корневом ряду: греческое stergo — «люб­лю (забочусь), имею удовольствие, терплю, переношу»; storge — «любовь».

Стеречь — сторожить, следить за сохранностью чего-либо (тот же корень — storg)>

Строгий — через те же корневые основы (s)ter:(s)tro Родственно таким значениям, как греческое strenos — «сила».

Обратим внимание на английское strong — «сила».

Греческое strenes — «крепкий».

Продолжая семантический ряд, выходим на понятие «стремиться» — «неудержимо продвигаться». Стре-ми'тъ — «подниматься вверх», но и стреми'тъ — «на­правлять движение», «увлекать». Отсюда стремление — «движение вперед».

Проступает еще одна семантическая линия: strong — «сильный» — соотносится с понятием «веревка, канат», что выражает идею связи, которая соединяет миры и вно­сит порядок в Хаос.

С другой стороны, индоевропейский корень sterg - означает «любовь».

К тому же смысловому пространству принадлежит и жертвоприношение — священнодействие, призванное способствовать нисхождению божественных энергий. Одна из форм жертвоприношения заключалась в поеда­нии кусков приносимого в жертву животного. В этом плане достаточно показательно сравнение: strong-«сильный» и греческое tropho — «есть, питаться». Тогда становится понятным, как страх (изначально «боязнь Божества») обретает значение «экстаза», что указывает на его исконно сакральную подоплеку. И здесь мы име­ем возможность наглядно проследить переход значений: «поить, пить/петь, воспевать», восходящий к обряду жертвенного возлияния. Таким образом, проясняется се­мантическая основа понятий «вос-торг», «торжество».

Весьма наглядно проявляет себя соотношение sterg -«любовь» и русское «стержень». И здесь же прусское stri-gens — «мозг». Издревле человек мыслился как микро­косм и олицетворялся вертикально стоящим шестом. Пос­ледний воплощал в себе идею мировой оси, соединяющей землю и небо, священными символами которой также яв­лялись лестница, дерево, гора.

В качестве наглядного примера того, как мы можем за­действовать тайное значение слова «страх», используем лингвистическую интерпретацию знаменитого выраже­ния ап. Павла: «...жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33).

Ядерные смысловые элементы слова «страх»: стеречь — беречь — служить — связывать — соединять — жертвопри­ношение — экстаз — радость — улыбаться — продвигать­ся — подниматься вверх — стержень — восторг — торжест­во — сила.

Организуем полученный ряд в текстовую структуру. «Жена да боится своего мужа» логически означает: жена оберегает своего мужа и через служение ему связывает, соединяет себя с ним. И тем самым она осуществляет жертвоприношение, которое в свою очередь открывает возможности максимального самораскрытия, реализа­ции и полного воплощения себя в качестве архетипиче-скей женственности. Через подобную трансформацию она переживает сакральный экстаз, продолжающийся в радости и «цветении». Удивляясь происходящим пере­менам, жена, пребывая в подобном изумлении, вдохнов­ляется еще больше и тем самым обретает дополнительные импульсы к тому, чтобы продвигаться дальше, вперед в своем поступательном развитии. Полное и максимально пережитое осуществление предыдущих этапов предостав­ляет женщине принципиально новую возможность, во­площающую в явь ее древнюю и вожделенную мечту — приобщиться к фаллической мощи мужа и через силу его стержня подняться вверх, в инобытие духовных измере­ний, где пребывают вечные восторг и торжество любви.

Разделяя весь процесс подобного восхождения на от­дельные ступени, мы получим конкретную формулу ин­дивидуального преображения.

¨ Да боится жена своего мужа.

¨ Пусть оберегает и бережет жена своего мужа.

¨ Пусть служит жена своему мужу.

¨ Пусть соединяет и связывает себя жена со своим му­жем.

¨ Пусть приносит себя в жертву жена своему мужу.

¨ Пусть через подобное жертвоприношение жена пере­живает внутренний сакральный экстаз.

¨ И пусть тогда жена радуется и расцветает при своем муже.

¨ Пусть удивляется и изумляется жена происходящим в ней переменам.

¨ Пусть жена вдохновляется происходящим и движется дальше в совершенствовании своей женственности,

¨ Пусть приобщается жена к фаллической силе и ду­ховной мощи мужественности, воплотившейся в ее муже.

¨ Пусть поднимается жена вверх, в измерение духовно­го мира вместе с мужем.

¨ Пусть переживает жена восторг и торжество испол­нившейся мечты.

¨ Пусть соединяется в любви жена с мужем и «будут двое одна плоть» (Быт. 2:24).

¨ И «Тайна сия велика...» (Еф. 5:32).

Разумеется, все указанные предписания выполнимы и достижимы при наличии одного необходимого и глав­ного условия, а именно — соответствии мужа необходи­мым в этом случае критериям. А случай же при этом один-единственный: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя...» (Еф. 5:33). И только тогда: «жена да боится своего мужа».

Резюме.Только что мы рассмотрели основные психо­логические защиты, или адаптационные душевные меха­низмы.

Подытоживая сказанное, обобщим принципиально важные положения, касающиеся изложенной инфор­мации.

По всей видимости, предметом первостепенного инте­реса здесь послужат вопросы относительно функции за­щит, их задач, причин предпочтения тех или иных стратегий реагирования, сущности и смысла трансформаци­онного процесса.

Основная функция защитных формирований — выжи­вание особи и адаптация ее к миру.

Предпочтение той или иной защиты зависит от харак­тера стрессов, пережитых в раннем возрасте, подражания образцам защитного поведения взрослых; закрепление сформированных навыков опытным путем.

Почему мы говорим о каких-то защитах как «незре­лых», несмотря на то что они содержат в себе и опреде­ленные позитивные аспекты, позволяющие в достаточ­ной мере эффективно адаптироваться к жизни?

Причина в том, что они, являясь образцом усвоенных форм поведения, всего лишь повторяют, воспроизводят некую устойчивую матрицу индивидуальных реакций, в то время как смысл развития заключается в обретении, формировании и усилении новых навыков эффективно­го освоения жизненного пространства.

Защиты временно сглаживают неприятности, но не решают их. Они ретушируют проблему, но не освобож­дают от нее. Временное дистанцирование от какого-то актуального фактора представляет лишь краткую пе­редышку, после которой снова предстоит неизбежная встреча с тем, что тревожит.

К тому же указанные защиты нуждаются в большом расходе психической энергии для коррекции насущной ситуации, что рано или поздно приводит к истощению жизненных ресурсов. Например, иногда можно выпить Для того, чтобы расслабиться и отключиться от назойли­вой проблемы, но напиваться всякий раз при малейшей неприятности само по себе уже становится новой и зача­стую более серьезной проблемой.

С другой стороны, было бы ошибочным думать, что личностная трансформация предполагает тотальную лик­видацию всех непродуктивных защит. Подобный подход представляется чрезмерно требовательным и в общем-то нереальным. Да и как таковой он грешит некоторым пер-фекционизмом — немотивированной претензией на аб­солютное совершенство, что является выражением при­митивной идеализации, к чему, увы, проявляют склон­ность некоторые невротические проповедники тех или иных систем «оздоровления и совершенствования» лич­ности. Поскольку какая-то инфантильная часть нашего естества продолжает существовать и во взрослом возра­сте, речь идет не об уничтожении ранних защитных ме­ханизмов, а о сведении их влияния к минимуму в поль­зу активизации сублимационных процессов.

Такая позиция позволяет уберечь энергию от неадек­ватной растраты и перенаправить ее на реализацию сози­дательных намерений. Настоящее положение предостав­ляет возможность ответить на один из самых частых и животрепещущих вопросов: «Почему многие, даже тща­тельно продуманные, планы срываются, заветно выношен­ные мечты не исполняются, а исполненные решимости намерения не превращаются в результаты?» Причиной становится недостаток жизненной энергии, расходуемой на осуществление и поддержание громадного аппарата психологических защит. Как только последние прораба­тываются и занимают более скромное место в динамиче­ской структуре душевной организации, самым естествен­ным образом освобождается витальная сила, количества которой как раз и не доставало для того, чтобы наполнить будущее.

 

Глава 3 По ту сторону Эго

Как и всякое живое существо, Эго не хочет погибать. Но цель терапии в том, чтобы разрушить Эго, в том, чтобы оно именно погибло. И возродилось Я. Это-то и являет­ся самым сложным в душевном лечении или коррекции личности. Но сложное — не значит невыполнимое.

Возможны и другие варианты, более изощренные. Они возможны не только потому, что Эго агрессивно, завист­ливо, негативно, но и потому, что оно хитро и коварно.

В настоящее время не трудно встретить умудренных пациентов, стремящихся переиграть психотерапевта и тем самым тонко намекнуть на дееспособность последнего.

Такой умудреный клиент, пациент-профессионал, как правило, заявляет:

— То, что вы говорите, мне хорошо известно. Я это уже пробовал, но все бесполезно. Ничего нового для меня нет.

— А что вы пробовали?

— Ну, например, медитацию. Я прекрасно могу рас­слабляться. Мои конечности послушно наливаются тя­жестью, теплом, лоб холодеет, и мысли уносятся в пусто­ту. Но на следующий день снова все по-старому.

А другой разочарован в ребефинге:

— Я дышу глубоко и часто. Дышу и дышу — в общем, как положено. А душа все равно болит. А кто-то язвительно чеканит:

— Вот вы говорите: есть Я и есть Эго. Я — спонтанно и естественно, Эго — искусственно и агрессивно. Эго яв­ляется источником проблем. Чтобы чувствовать себя хо­рошо и преуспевать в жизни, нужно разрушить Эго. И тем самым высвободить созидательную энергию своего Я. Понимаю и принимаю. Но что из того? У меня не получается разрушить Эго. Мой разум, к примеру, ратует за вегетарианство, а душа тоскует по сочному куску мяса. И ведь душа побеждает!

И он прав, этот клиент. Прав! И не только потому, что клиент всегда прав. Вряд ли было бы осмысленным -общаться с китайским крестьянином на шведском язы­ке. Так же и душа — она не понимает наречия разума.

Параллельные миры внутри нас. Это — душа со своим совершенно особым законодательством. Там, где закан­чивается логическое, начинается психологическое. А пси­хологическое уже никогда не заканчивается.

Психономика — область, которая имеет дело с Зазер­кальем.

Я предлагаю своему подопечному чуть-чуть сместиться в сторону Зазеркалья, отправиться по ту сторону Эго и немножко «поскользить» в пространствах Бытия.

— Итак, приготовьтесь. Мы выполним одно маленькое упражнение. Назовем его «Поток».

Устройтесь поудобнее — без разницы, сидя или лежа. Закройте глаза.

— Глаза обязательно закрывать?

— Необязательно, но желательно. Ведь, когда мы за­крываем глаза, мы символически их открываем внутрь себя. Мы автоматически обращаемся во внутреннее про­странство. Таким образом, мы мягко и плавно перемещаемся из одного измерения в другое.

— Хорошо, я закрываю глаза. Но вы ведь не будете ме­ня гипнотизировать? Все равно я не поддаюсь гипнозу.

— Что вы, как раз наоборот, я постараюсь вывести вас из состояния гипноза — того состояния, в котором посто­янно пребывает большинство людей.

— Ах, раз так... но у меня дрожат веки.

— Ну и пусть себе дрожат. Это естественное напряжение мышц.

— Вы думаете, я так смогу расслабиться?

— А зачем вам расслабляться? Вот видите, вы уже демонстрируете тот факт, что находитесь в гипнотическом состоянии. В данном случае вы загипнотизированы стереотипом, расхожим мнением, согласно которому в зада­чу психотерапевта входит непременное расслабление па­циента. А кто вам сказал, что расслаблением лечат?

— Ну, если так, то я теперь спокоен.

— Ну, если так, то отпустите себя. Даже если бы вы и не были спокойны, все равно отпустите себя.

Отпустить себя — это значит все свои мысли, чувства, ощущения, которые переживаются в настоящий момент, начать воспринимать как единый поток энергии.

Причем здесь не следует что-либо себе воображать или фантазировать. Просто осознайте реальность — ведь в действительности все наши мысли, чувства, ощущения представляют собой некий энергетический поток.

Когда мы фиксируемся на какой-нибудь мысли, ка­ком-нибудь чувстве или ощущении, мы блокируем есте­ственное и свободное протекание этого потока, что сразу же приводит к возникновению застойных явлений, кото­рые и вызывают различные нарушения.

Просто осознавайте то, что существует в реальности, — через вас протекает поток энергии: проплывают образы, обрывки мыслей, какие-то воспоминания, ассоциации. Этот поток откуда-то входит в вас, проходит через вас и спонтанно, беспрепятственно выходит из вас. Он так же свободен и естествен, как ваше дыхание.

И ни в коем случае не старайтесь.

Никаких установок, внушений или настроев.

Неважно, какие мысли, чувства или ощущения прохо­дят через вас здесь и сейчас — мрачные или светлые, гру­стные или радостные, плохие или хорошие.

Это неважно, ибо все они — частицы единого потока. Каждую из них принимайте легко и отпускайте легко.

— А если я начинаю испытывать чувство тревоги и же­лание открыть глаза? Легко сказать, а сделать?

— А и делать ничего не надо. В том-то и дело, что ни­чего не надо делать. Просто пропускайте через себя этот

 

поток. Подставьте себя ему. Как только вы начнете что либо делать, сразу же станете создавать блоки.

— Но я не чувствую, как через меня проходит этот по ток. Вы, наверно, пытаетесь мне это внушить?

— Никакого внушения. Это, во-первых. А во-вторых чувствовать и необязательно. Разве вы чувствуете движение крови по сосудам? И разве это отрицает существование самой крови? Неужели вы чувствуете на себе атмосферное давление? И тем не менее оно существует, не так ли? А чувствуете ли вы свой мозг?

— Нет.

— Почему вы тогда думаете, что должны чувствован и энергетический поток?

Не чувствуйте, а осознавайте. Отражайте происходящее, но сами не вовлекайтесь. Подобно тому, как вода в пруду отражает движение облаков, но какие бы облака не плыли по небосводу, они не изменят зеркальной поверх­ности водоема. Ваше сознание — это зеркальная поверх­ность, которая лишь отражает.

— А вот теперь у меня действительно проявляется ощу­щение некоего потока, оно неявное, нечеткое.

— Почти неуловимый, неосязаемый поток?

— Да, так. И в то же время возникает странное чув­ство, будто я... не то чтобы пустой, но что-то вроде этого., отрешенность какая-то...

— Ну что ж, пока мы на этом и остановимся. Сосчи­тайте быстро до трех и откройте глаза. Откройте глаза и войдите в этот мир. Знайте, что что-то в вас изменилось. Не думайте, не внушайте, не настраивайтесь. Просто знайте.

— Но что во мне изменилось?

— У вас рассеялась часть вашего Эго. А это значит, что высвободилось некоторое количество энергии, которое уходило на поддержание этой части. Стало быть, вы усилили себя.

— А почему появилось чувство отрешенности?

— Вы когда-нибудь чистили старую, запылившуюся, поблекшую вещь?

— Чистил. Я помню, что это была старинная серебря­ная рюмка.

— И после того, как вы ее почистили и придали ей первозданный вид, как вы ее начали воспринимать?

— В первые минуты она казалась чем-то совершенно иным, чем прежде, хотя и оставалась все тем же предме­том.

— То же самое и у вас.

— И теперь я смогу изменить свою жизнь?

— Еще нет, но уже близко к этому. Сделаем неболь­шое отступление в мистагогию.

Мистагогия — мировоззрение, ориентированное на понимание и восприятие того, что реальность мистична. Все мы ежесекундно творим какие-то превращения — перевоплощения, но даже и не подозреваем об этом. Хотя кто-нибудь смутно и догадывается... А кто-то и знает. Тогда про таких говорят, что они наделены способностя­ми. Но что такое способность?

Способность — это знание «как».

Когда у знаменитого пианиста Ван Клиберна спроси­ли, в чем заключается секрет его виртуозной игры, он ответил: «Все очень просто. Я знаю, в какое время и ка­кую клавишу нужно нажать».

Мистике учиться не надо. Она — внутри нас. Как гла­сит древняя формула: «То, что во мне, то и вовне».

— Но все-таки, как же мне изменить свою жизнь?

— Изменитесь сами. Тогда и жизнь ваша изменится.

 

Глава 4 Законы зеркала

Мысль о движении — уже движение. А сама жизнь — единая пульсирующая мысль. С чем бы мы ни сталкива­лись, мы соприкасаемся с разными проявлениями мыс­ли — дома, деревья, водоемы, книги, люди, мечты, фан­тазии — все это мысли. И все это связано друг с другом и сбалансировано в единой информационно-энергетичес­кой системе, где действуют саморегулирующиеся зако­ны, которые призваны поддерживать вечно меняющееся постоянство.

В данной системе различаются лишь уровни органи­зации Бытия: вещество, поле, энергия...

И поэтому любая наша мысль, как и любое наше дей­ствие, тут же вызывает каскад цепных реакций в окружаю­щем мире. Подобно тому, как и любое изменение окру­жающего мира естественно отражается на нас.

Человеческий мозг — очень мощный генератор и чут­кий приемник. Но этот же принцип — восприятие и про­дуцирование — лежит в основе Вселенной, подобной еди­ному гигантскому мозгу, чьи процессы аналогичны тем, что протекают внутри нашей черепной коробки.

Но значит ли это, что череп — граница мыслей? От­нюдь. Потому что за его пределами идет точно такая же жизнь, как и внутри.

Это единство обусловливает действие закона отраже­ния — принцип рефлексии пронизывает все мирозда­ние — от элементарнейших действий, описываемых ме­ханикой Ньютона, до механизмов, регулирующих душев­ную деятельность. Другое дело, что проявления данного закона не всегда очевидны, но наблюдаемые нами резуль­таты позволяют догадываться о его функционировании. Конечно, легко наблюдать этот принцип, когда вы бросаете мяч о стену и видите, как он отскакивает обратно. Труднее лично убедиться в справедливости «предписа­ния»: «Не рой другому яму, не то сам в нее попадешь». Но стоит только повнимательнее посмотреть на последствия его нарушений, как очевидность проявится сама собой.

«Что посеешь, то и пожнешь». Какова причина, тако­во и следствие. Действие равно противодействию.

Все наши мысли, слова, фантазмы — такие вот мячи, которые мы бросаем в мироздание. Или бумеранги — не­важно, все равно они возвращаются к тому, кто их запус­тил. Ведь то, что нас окружает, — это и то, что нас от­ражает.

Теперь устройтесь поудобнее в кресле. Руки и ноги не скре­щивайте. Отпустите себя. Вы уже знаете, как это делается, — все свои мысли, чувства, ощущения воспринимайте как единый поток энергии. Этот поток входит в вас, проходит через вас и выходит из вас. Не мешайте ему, не контроли­руйте его. Просто подставьтесь и пропустите его через себя.

А сейчас думайте, но делайте это вяло, пассивно, отрешен­но, легко.

¨ Я не есть мои мысли.

¨ Я не есть мои чувства.

¨ Я не есть мои ощущения.

¨ Я не есть мои фантазии.

Подумайте и отпустите эту мысль, пусть она уплывет час­тицей протекающего через вас потока.

После чего плавно и спокойно перенесите свое сознание в но­ги и скользните к ступням. Ощутите, как они опираются на пол. Это очень легко сделать, потому что вам ничего не надо придумывать — просто осознайте, как ваши подошвы со­прикасаются с полом, как они контактируют с землей.

Следующий этап: вспомните, что земля является гигант­ским магнитом. Чтобы вам было проще это сделать, при­поднимите ноги, оторвав ступни от пола, и вы почувствуе­те напряжение — действие требует усилий. Удерживайте позу в таком положении до тех пор, пока не почувствуете усталость и ощущение того, как ноги начинает тянуть вниз.

И тут же отметьте важную деталь: ваши ноги тянет вниз не оттого, что вы устали, а наоборот — вы устали от того, что все это время ваши ноги тянуло вниз. Вы затратили опре­деленное количество энергии на сопротивление магнитной силе. И у вас появилось желание опустить ноги, потому что они сами все это время стремились опуститься.

Я намеренно сделаю повторение, так как данные положе­ния очень важно осознать, пустить их «внутрь себя».

Ваши ноги тянет вниз не оттого, что вы устали. Вы устали оттого, что все это время ваши ноги тянуло вниз. У вас по­явилось желание опустить ноги потому, что они сами все это время стремились опуститься.

Таким образом, ваше желание вызвано не вашим стремле­нием. Можно сказать, что ваше желание является следстви­ем «желания земли».

Итак, вы ощутили напряжение, легкую вибрацию в бедрах, усталость — в этот момент быстро расслабьтесь и пусть ноги упадут на пол и «приклеятся» к нему. После чего осо­знайте, как огромный космический магнит притягивает вас к себе.

Заметьте, я вам не внушаю того, чего нет, а предлагаю осо­знать то, что есть. И теперь направьте свой энергетический поток вниз, в ноги. Сделайте это легко, без усилий, просто подумайте о том, что этот поток сам собой направляется вниз — под действием магнитной силы земли. И уходит в землю.

— А какова цель данного упражнения? Если предыду­щее мне представляется чем-то вроде психического или энергетического очищения, то относительно второго у ме­ня возникает вопрос — а что уходит в землю? И для чего?

— Во-первых, вы освобождаетесь от той энергии, ко­торая создавала излишнее напряжение внутри вашего организма, что является тем же самым очищением. Во-вторых, за счет подобных действий устанавливается бо­лее прочный контакт с землей, а следовательно, и воз­можность получать ее силу, причем это приобретение происходит самым естественным образом.

— В чем же заключается этот естественный образ?

— Прежде всего, в естественности вашего поведения. Вы не стараетесь делать что-либо, вы просто делаете. Де­лаете — не делая. Происходит то, что древние называли «недеянием». При этом иллюзорная дымка Эго усколь­зает, растворяется, исчезает.

У вас возникало когда-нибудь ощущение, будто что-то действует помимо вас, что не вы совершаете опреде­ленную работу, но сама работа совершается — всего лишь при вашем участии?

— Возникало. И при этом получались удивительные результаты, о которых я и мечтать не мог, находясь в дру­гом состоянии, когда мне приходилось что-то вымучи­вать из себя, выдавливать последние идеи, как остатки крема из тюбика.

— Совершенно верно. Это потому, что в первом слу­чае вы не делали над собой никаких усилий. Свободная энергия совсем не тратилась на поддержание и содержа­ние аппарата Эго, но направлялась исключительно на спонтанную, творческую активность. Эти состояния обо­значают по-разному — вдохновение, медитация, озаре­ние, инсайт, но, в сущности, они указывают на одно и то же явление.

Кроме того, давайте вернемся к тем повторам, которые я позволил себе сделать в ходе упражнения. Они важны не столько как детали той или иной техники, сколько как универсальный принцип, применимый к любому явле­нию нашей жизни. Давайте еще раз вспомним: «Ваше желание вызвано не вашим стремлением». Это первое. И второе: «Ваше желание является следствием "желания земли"». В данном случае это так, поскольку тематика Данного тренинга касается именно земли. Но как быть с остальными случаями, где речь идет о других вещах?

— Ага. Кажется, я начинаю осознавать. Если я ощу­тил какое-то желание, то первое, что мне следует сделать, это поинтересоваться: «Чье это желание?»

— Верно! Вспомните, что многие наши желания, им­пульсы, устремления, которые мы принимаем за свои собственные, не являются нашими. И та небольшая ме­дитация, которую мы с вами только что провели, как бы физиологическим образом это подтверждает.

— Да... физиология вещь упрямая.

— Как и всякий факт. Кстати, с осознавания таких вот «земных» реалий начинаются многие мистические сис­темы. Нетрудно заметить, что такое понятие, как вера, мы даже и не затронули. Веру нам заменяет осознание. Сами посудите — нужна ли ребенку вера для того, чтобы он встал на ноги и пошел? Да ни одному младенцу в мире не придет в голову что-то внушать себе или как-то настра­ивать себя. Он просто в определенный момент получа­ет знание, как это делается, — и делает: встает и идет. И опять-таки, обратите внимание, данное действие от­нюдь не продиктовано его желанием. Оно обусловлено «желанием» природы, которая подняла в свое время че­ловека с четверенек.

— Теперь мне это ясно. Совершенно очевидно, что если я долго карабкаюсь в гору, то моя усталость вызва­на силами, противодействующими моему движению. Одна из этих сил — земное притяжение. Или, скажем, наваливающаяся сонливость есть следствие желания природы, которая заботится об оптимальном использо­вании нервной энергии. Но как на счет того, если, к при­меру, возникает чувство ревности, зависти... злобы? Чьи это желания?

— Вот вы и спрашивайте себя постоянно, как только у вас возникает подобное чувство: «Чье это желание?» Вначале каждый подобный аффект будет заслонять вашу мысль. Вы обнаружите, что забываете задать этот вопрос. Что вполне естественно — ведь вы сталкиваетесь с сопро­тивлением Эго, чьи желания вы и вскрываете. Но в один прекрасный момент у вас это получится, и вы выиграете. Вы непроизвольно спросите: «Чье это желание?» И в тот же миг почувствуете абсурдность происходящего. Голо­ва станет ясной, сознание чистым, а душа спокойной. Вы войдете в мистическое состояние.

— Неужели это так просто?

— Самые великие истины — банальные истины. Но к ним и самый трудный путь. Иной раз, чтобы прийти к пониманию эдакой прописной истины, нужно прожить не один десяток лет. Мы просто сокращаем путь. Но, что­бы прийти к простому, необходимо затратить некоторые усилия.

— А зачем приходить к простому?

— А разве вы по своей воле хотели бы усложнять свою жизнь?

— Нет.

— Я думаю, что и остальные с вами вполне согласят­ся. Смотрите: если у человека достаточно денег, ему не надо думать о них. Если человек здоров, то ему нет необ­ходимости постоянно беспокоиться о своем здоровье. То, что у вас есть, дает вам возможность меньше думать об этом. А значит, и меньше тратить энергии, которую мож­но направить на реализацию других целей. Вот и получа­ется, что чем проще жизнь — тем больше выборов. А чем больше выборов, тем проще жить.

— И тогда я в своих интересах смогу реализовать за­кон исполнения желаний?

— Разумеется. Вы приобретете то, что хотите приоб­рести, и избавитесь от того, от чего хотите избавиться. И станете настоящим имагинатором.

— Имагинатором? Об этом я что-то слышал, но не со­всем представляю себе суть данного слова.

— Я вам расскажу. Все дело в том, что реальность не­однородна и, прежде всего, проявляет себя основным своим свойством — способностью расслаиваться. Скорее, она представляет собой вращение с постепенным приближением к центру — точке неподвижности, в которой замолкает всякое движение, утихает любое действие.

Здесь уже невозможны какие-либо заботы и волнения, ибо, кроме тишины и покоя, в таком месте ничего нет. Впрочем, нет и самого места. Только состояние, невиди­мая ось, вокруг которой и происходит все вращение.

Этот тайный неподвижный центр есть костяк нашего существования — истинное Бытие. В нем пребывает Я, сотворяющее реальность. Именно отсюда берет начало то излучение, которое затем во внешних кругах обыденно­сти, уплотняясь и овеществляясь, проявляется как случаю­щееся:

¨ то, что с-лучается, есть результат того, что из-лучается.

¨ что излучается, то и случается.

Сам же процесс преобразования излучающегося в слу­чающееся и есть имагинация.

В неисповедимых глубинах наших пребывают неви­димые наружному оку образы, которые впоследствии и прорисовывают единый образ, получивший название — жизнь.

Жизнь есть образ, предопределяющий образ жизни. И образ жизни — не что иное, как отображение этого пер­вичного образа.

Познавший внутренние образы обретает способность к преображению.

Имагинация — это, в конечном счете, сотворение ре­альности. А имагинатор — тот, кто ее сотворяет и тем са­мым становится ее автором, уникальным конструктором неповторимых миров. И тогда он сам становится обра­зом, равно как и подобием Великого Имагинатора, через пророка Исайю изрекшего: «Ибо, как новое небо и но­вая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим» (Ис. 66:22).

Это — величайшее откровение, которое совершенно по-новому раскрывает всю нашу жизнь, растворяя огра­ничения предустановленных законов и отворяя двери восприятия.

Мы — узники связующих нас законов. Мы чихнуть не можем просто так — если нет соответствующего на то предписания.

И тем не менее...

... тем не менее, сказано, что мир творится каждый миг. И каждый миг — новый мир. Это значит, что в любую секунду все может быть по-новому. И вдруг я проснусь в одно прозрачное утро и постигну, что мой сегодняшний день вовсе не похож на вчерашний, что все причинно-следственные цепи моих обусловленностей совершенно перестали меня обременять, они вовсе исчезли. Началась иная жизнь.

Каждую секунду, в любое мгновение нам предостав­ляется шанс — возможность — случай — совершить пере­ворот в своей жизни, осуществить прорыв к новым ее из­мерениям.

Просто следует знать, как это сделать.

И стало быть, имагинация, как и всякое творчество, более того, аспект, воплощающий в себе предельную чистоту творческого принципа, требует своего изучения и постижения.

Человек изначально обладает имагинативной потен­цией, но, пока он не делает этого осознанно и не является управителем проистекающих процессов, он все еще нахо­дится под влиянием стихий, будучи в них существом пас­сивным и повинующимся автоматической заданное™ жестких схем природы. До тех пор, пока он не проникает в таинство излучений, он случаен, и может быть в полной мере уподоблен роботу, чье существование определено набором программ. Он все еще во власти закона. И он будто бы и не реален, ибо не творит реальность.

Есть закон и есть то, что над законом. То, что над за­коном, — благодать.

Постигая механизмы и пути имагинации, мы осуще­ствляем свой переход и становимся осознанными твор­цами реальности.

 

Глава 5 Эхо Бытия

— Кстати, о воображении. Мне кажется, что в вашей си­стеме есть кое-какие противоречия.

— Какие же?

— В том упражнении, которое вы предлагали, вами не раз подчеркивалось, что речь идет об осознавании.

— И что же?

— Вы говорили: «Я не внушаю вам то, чего нет, но предлагаю осознать то, что происходит на самом деле», Я понимаю это следующим образом: внушение апелли­рует к воображению и задействует силу образную, в то время как осознание предполагает активное внимание. Мне показалось, что в ваших инструкциях прозвучало некоторое предостережение относительно воображения и фантазирования в пользу прямого наблюдения и конт­роля. С другой стороны, деятельность Имагинатора, если я не ошибаюсь, использует силу именно воображения. Ведь и «имагинация» происходит от корня имаго — «об­раз». Как быть тут?

— Не следует ставить знак равенства между вообра­жением и фантазией. Если воображение является силой продуктивной, творческой и творящей, то фантазия - проявление иллюзии и самообмана. Когда вы осознаете, вы отказываетесь от фантазирования и усиливаете по­тенциал воображения, которое можно еще определить и как воспроизведение реально существующего за счет силы ума. Если я предлагаю осознать землю как гигант­ский магнит, то невольно в сфере ваших представлений сознательно или бессознательно возникает данный об­раз. А образы управляют нашей жизнью. И деятельность нашего подсознания — это, прежде всего, деятельность образов. Энергия вашего внимания направляется в данном случае к символу, несущему позитивный заряд. Если же вы утверждаете, что ваша сила превосходит силу зем­ли, то вы явно фантазируете. Вернее, фантазирует ваше Эго. Наши фантазии — это наши вампиры, которые, об­крадывая нас, находятся у нас же на содержании. Вооб­ражение зачастую разрушает фантазию.

Ну что ж, давайте немного поупражняемся. Начнем с повторения.

Отпустите себя. Все ваши мысли, чувства, ощущения есть поток энергии, свободно существующий и свободно проте­кающий. Подумайте: «Я не есть мои мысли, я не есть мои чувства, я не есть мои фантазии». Отпустите и эту мысль. Теперь медленно и внимательно осмотритесь кругом, одна­ко не слишком задерживаясь на конкретных предметах.

И четко, громко сформулируйте следующее утверждение: «Я — это то, что меня окружает». Вслушайтесь в эту фразу. Повторите ее еще несколько раз — до тех пор, пока не по­явится ощущение, будто она отделилась от вас и приняла самостоятельное существование.

Подойдите к зеркалу, пристально всмотритесь в себя и про­изнесите: «Я — это то, что меня отражает». Затем отверни­тесь и зафиксируйте взгляд на первом попавшемся объек­те и снова скажите: «Это — Я».

Поначалу данные действия могут вызвать чувство со­противления. Теперь вам известно, откуда берется это со­противление. Но, тем не менее, спокойно продолжайте тренироваться и периодически напоминайте себе: «Я не есть мое сопротивление».

Какими же признаками может проявляться сопротив­ление? Самые характерные из них:

¨ чувство усталости;

¨ тревожность;

¨ ощущение бесполезности выполняемого упражнения;

¨ ирония;

¨ отвлечение внимания.

 

Как бы то ни было, вы уже владеете приемом, способ­ным обезоруживать контратаки Эго: осознавайте все приходящее вам в голову как некий поток энергии. Он ни плохой, ни хороший. Как и любая энергия, которая всегда нейтральна.

— А как же говорят — черная энергия, белая, грязная, чистая и так далее?

— Это всего лишь условные обозначения. Сами посу­дите. Огонь — плохой или хороший, вредный или полез­ный? Он согревает, но он и сжигает. На нем готовят пищу, и его используют в качестве орудия пыток. Солн­це дает жизнь и радость, и в то же время отнимает жизнь и приносит горе, в засуху испепеляя урожаи. А вода? Последняя капля надежды для путника в пустыне и зло­вещая пучина, таящая в себе смерть. А ведь все это сти­хии Энергии. Сейчас многие говорят о космической энергии, призывают ее и даже «исцеляются» ею. И при этом устремляют свои духовные очи куда-то за горизонт. Лично меня это немножко удивляет. А Земля, по-ваше­му, где находится, вне космоса что ли? Разумеется, в кос­мосе. Стало быть, и все земное — это, прежде всего, кос­мическое. Значит, и энергии наши — космические. И все они ни плохие, ни хорошие. Все зависит от того, в каких с ними отношениях мы находимся. Что касается челове­ческого организма, то законы, управляющие им, те же, что и управляющие движением светил. И он наполнен те­ми же самыми энергиями, что и космос. Все зависит от того, в каких он с ними взаимоотношениях состоит. Ва­жен баланс.

Поэтому с точки зрения энергетики не имеет значе­ния, какие мысли у нас — мрачные или светлые, грустные или радостные. Все они — одна и та же энергия, что мож­но сказать и об эмоциях. Сама же эмоция — это всего лишь оценка.

Постепенно вы освобождаетесь от оценок и узнаете мир — то есть принимаете его таким, каков он есть. Автоматически вы принимаете и себя как частицу этого мира, и свою волю направляете параллельно воле Вселенной. В этом случае Жизнь вас начинает защищать.

Однако следует помнить и осознавать один довольно важный аспект: законы Вселенной объективны. Объек­тивно и само мироздание. Когда я говорю, что Жизнь вас начинает защищать, это не означает факта некой вашей избранности. Это означает всего лишь то, что срабатыва­ют механизмы, регулирующие деятельность, осуществ­ляющуюся по принципу наименьшего сопротивления. Ваше существование просто перестает мешать, не более того. Логика вашего бытия созвучна логике вселенского Бытия. Возникает резонанс. В противном же случае рож­даются диссонансные взаимодействия, обрекающие од­ного из участников последних на разрушение. Ясно, что разрушается более слабое звено. В нашем случае — чело­век.

Представьте себе, если на вашем огороде вырастает сорняк. Как вы с ним поступаете? Естественно, выпалы­ваете. Почему? Да потому, что его воля не созвучна ва­шей. Что делает Вселенная с тем существом, которое про­тиводействует ее замыслу? Уничтожает. И дело здесь вовсе не в какой-то мести, желании или наказании. Про­сто совершается неумолимый закономерный процесс. Спросите у огня: радуется ли он или огорчается, когда сжигает кого-то или что-то? Вы не дождетесь ответа, по­тому что нет ни того, ни другого. Он всего лишь делает свое дело — сжигает и не раздумывает при этом. Такова логика объективности. Иногда такую логику называют мистикой.

— Признаться, мне в мистику верится с некоторым за­труднением.

— А вы и не верьте. Принимайте лишь факты и осо­знавайте то, что это факты.

— Например?

— Пример? Пожалуйста.

Глава 6 Гений судьбы

«Он миру чужд был, все в нем было тайной», — так уга­дал его другой пророк, семнадцатилетний юноша и ве­ликий поэт Михаил Лермонтов. Что же скрывалось за этой, быть может, самой загадочной за последние два тысячелетия личностью? Маска и унылая череда стерео­типных мнений вряд ли сможет прояснить феномен че­ловека, явившегося в историю под звучным именем — Наполеон.

Сказать о его блистательном военном и политическом гении с восхищенным придыханием: «О! Великий Буонопарте!» — значит сказать ничего и ни о чем.

«Чудовищная помесь пророка с шарлатаном» — так отозвался о нем знаменитый историк Томас Карлейль, в своей раздраженной откровенности это звучит все-таки более эмоционально, но и этот выпад маститого англича­нина, на который, словно дразня его, откликнулся импе­ратор: «Это было шарлатанство, но самого высшего по­лета», вряд ли способен прояснить те потаенные «меха­низмы», которые двигали Наполеоном.

Чеканный образ мужчины с орлиным взором как нель­зя лучше сочетается с экзальтированными излияниями по поводу неистовой храбрости корсиканца, не раз вдох­новлявшей на подвиги солдат и офицеров. О его твердом характере и упрямой, несгибаемой воле ходят легенды. И в них очень легко можно было бы поверить, если бы не признание самого Наполеона: «Часто хвалили силу мо­его характера, но я был мокрая курица, особенно с род­ными, и они это отлично знали; когда у меня проходила первая вспышка гнева, их упрямство и настойчивость всегда побеждали, так что, в конце концов, они делали со мной все, что хотели».

Сентиментальный и чувствительный, как женщина, боявшийся каждого сквозняка, человечек, склонный к обморокам и слезливости, обладал такой магической мо­щью, которая и не снилась ни одному ныне здравствую­щему колдуну или экстрасенсу.

«Как ни велико было мое материальное могуще­ство, — говорил он, — духовное было еще больше. Оно доходило до магии».

Оно доходило до магии. В этой фразе может быть спря­тан первый ключик к той дверце, за которой — вселенная по имени Наполеон.

На чем единодушно сходились все его современни­ки — это на том главном, что отличало его лицо от дру­гих человеческих лиц, — бесконечной задумчивости. «Что такое судьба? — пишет Дмитирий Мережковский в своей книге «Наполеон человек». — Может быть, Напо­леон сам никогда об этом не думал, но кажется, все его мысли уходили в эту глубину, где загадана людям загад­ка судьбы...»

В отроческие годы мрачный нелюдимый подросток вел дневник, где с дотошной скрупулезностью заполнял страницу за страницей своим аккуратным почерком. И только одна страница осталась чистой. На ней выве­ден лишь заголовок: «Святая Елена. Маленький остров. 1815 год». Это за тридцать восемь лет до того, как его нога ступила на скалистый берег своего последнего земного прибежища.

Видимо, уже в отроческой душе смутно шевелилось чувство «собственного пути», пусть пока неосознаваемое и непроявленное, но уже прораставшее сквозь темные пласты подсознания. Иоганн Гёте описал нечто подобное в своем «Фаусте»: «Великое рождается во мне. Что? — Угадай».

А близко знавшие его говорили о том, что «у него был Род магнетических предчувствий своих будущих судеб». Да и сам углубленный в себя, рефлексирующий император неоднократно касался в разговорах той части своих ощущений, что не может быть объяснена рационально; «У меня было внутреннее чувство того, что меня ожида­ет... Мой великий талант ясно видеть — это перпендику­ляр, который короче кривой».

И вот мы еще раз сталкиваемся в его словах со вроде бы небрежной оговоркой, которой, возможно, он сам при­давал не слишком серьезное значение. Ясно видеть. Эта способность была у него всю жизнь. Кстати, особое зна-; чение он придавал сновидениям.

Вечером 24 декабря 1800 года готовилось покушение на первого консула при помощи «адской машины». В этот же вечер в Опере давали Ораторию. Жозефина и несколь­ко близких людей уговаривали Наполеона отправиться с ними, но тот упорствовал, лежа на своем диване. Его нежелание покидать дворец было настолько сильным, что его почти насильно одели и усадили в карету, где он почти мгновенно заснул. Ему приснилось, что жизни его угрожает опасность — будто он тонет в итальянской реч­ке Тальяменто, и в тот же момент Наполеон проснулся от грохота страшного взрыва.

Он доверял своей Судьбе, и Судьба его хранила - в тот вечер он сел не в свою карету, и точно выверенный расчет террористов провалился. А вообще, в самые ответ­ственные, можно сказать роковые, минуты Наполеон внезапно проваливался в сон, будто куда-то зачем-то ухо­дил. Очень часто он повторял: «На завтра. Ночь прино­сит совет».

Перед самой битвой при Аустерлице, его великолеп­ном триумфе, он настолько глубоко заснул, что его ед­ва разбудили. В самый разгар битвы под Ваграмом, в са­мый решающий момент, он приказал разостлать на зем­ле медвежью шкуру, лег на нее и среди огненного шквала погрузился в сон. Проснувшись минут через двадцать, продолжал как ни в чем не бывало отдавать рас­поряжения.

Так и жил он, этот печальный гений, вобравший в себя все тайны мира, между сном и явью, словно в ином, одному ему ведомом измерении. И Рок вел его неисповеди­мыми для других путями. Но он-то, он, вверивший себя потусторонним силам, чувствовал его покровительство и защиту. «Привыкнув с семнадцати лет к пулям на полях сражений и зная всю беспомощность предохранения себя от них, я предоставил себя во власть моей судьбы». И дальше: «Вы боитесь, что меня убьют на войне? Я чув­ствую, как что-то толкает меня к цели, которую я и сам не знаю. Как только я достигну ее и стану бесполезен, ато­ма будет достаточно, чтобы меня уничтожить. Но до того все человеческие усилия ничего со мной не сделают — все равно, в Париже или в армии». Вот вам и его ставшая притчей во языцех храбрость и целеустремленность — «...что-то толкает меня к цели, которую я и сам не знаю».

Нет, его бесстрашие — не бесстрашие человеческое и его упорство — не упорство человеческое. Подобно тому как он живет во сне и яви одновременно, он одновремен­но обитает в мире этом и мире потустороннем! Только часть его жизни психологически мотивирована, а потому объяснима. Для объяснения же другой части средства человеческой психологии не подходят.

В сражении под Арсеном император преподал своим солдатам небольшой урок своего отношения к жизни и смерти. В мясорубке битвы один снаряд упал перед са­мым фронтоном колонны. Люди шарахнулись назад. И тогда Наполеон шпорами заставил приблизиться свою лошадь к дымящемуся снаряду и остановил ее над ним. Бомба взорвалась, и лошадь повалилась с распоротым и изуродованным брюхом. Через некоторое время сквозь клубы дыма и пыли появился невредимый Наполеон, пересел на другую лощадь и спокойно поскакал к другим позициям.

Отважный человек тот, кто способен перебороть свой страх. Наполеону нет необходимости перебарывать свой страх, потому что он не может его испытывать. Он знает, что Судьба даже его не ведет, а несет на руках.

«Мария-Луиза была необычайно удивлена, — рассказывал Наполеон, — когда она увидела, как мало мер без­опасности я принимаю против возможных покушений на меня. Когда она увидела, что у меня во дворце нет часо­вых, что они стоят только на улице, что всюду двери открыты, что в моей спальне нет ни ружей, ни пистолетов, она воскликнула: "Вы не принимаете и половину тех мер, какие принимает мой отец". — "Я слишком фаталист, — ответил Бонапарт, — чтобы принимать меры против по­кушений на мою жизнь"».

Этот свой фатализм и веру в неотвратимое влияние рока он сумел внушить и своим солдатам. Он вызывал восхищение, но еще больше — любовь. И эта любовь до­ходила до почти обожествления. Прошедшие сквозь огонь и воду, закаленные вояки «не умели отличить его от Сына Божьего». «Холодно тебе, мой друг?» — спросил Наполеон старого гренадера, шедшего рядом с ним на Березине, в двадцатиградусный мороз. «Нет, государь, когда я на Вас смотрю, мне тепло!» — ответил тот. В него были влюблены одинаково и женщины и мужчины. И та­кую любовь к себе не мог вызвать просто человек, ибо любившие его мужчины вовсе не были гомосексуалиста­ми. И сила его внушения значительно превосходила силу человеческую: «Очи колдуна, пронизывающие голову», — так отозвался о нем Ипполит Тэн, известный историк и публицист XIX века. Совсем в другом месте другой чело­век, не имеющий ничего общего с просвещенным царе­дворцем, — бельгийский крестьянин, оказавшийся про­водником Наполеона на поле Ватерлоо, высказался столь же определенно и не менее образно: «Если бы даже лицо его было циферблатом часов, духу не хватило бы взгля­нуть, который час».

Сам император связывал силу магии с силой внуше­ния. Сама его душа была магией. Примером тому может послужить хотя бы известный эпизод ареста Наполеона. Английские адмиралы, которые должны были отвезти Наполеона на остров Святой Елены, были приняты им в каюте. Император оставался неподвижен и безмолвен. Наконец лорд Кич, словно на что-то решившись, подо­шел к Наполеону и взволнованно прошептал: «Англия требует Вашей шпаги». Рука Наполеона мгновенно скольз­нула на рукоятку оружия. Его единственным ответом был неподвижный пронзительный взгляд, исполненный сверхчеловеческой властности. Английский лорд был поражен, и адмиралы, низко поклонившись, покинули каюту, не проронив ни единого слова.

Одна из приближенных к императорскому двору рас­сказывает: «Вдруг я встретилась с двумя страшными и пронзительными глазами, которые в течение нескольких минут не покидали моих. Наполеон Бонапарт глядел на меня.

— Ваш отчим взглянул на меня,— сказала я мадемуа­зель Гортензии.

— Вы испытываете мучительное чувство, которое эти глаза вызывают во всяком! Каждый раз, когда он смотрит на меня, я испытываю то же самое».

Эти глаза ясновидца пронзали человеческую душу, высвечивая ее подноготную. Он великолепно и глубоко знал человеческую природу. Не от того ли он все время был печален и задумчив?

Многое, очень многое было у Наполеона того, что мог­ло быть и у Иисуса. Даже его слова, сказанные союзни­кам на острове Святой Елены, напоминают хорошо зна­комую и грустную историю: «Вы не знаете людей. Знать, судить людей трудно. Знают ли они сами себя. И потом, я был больше покинут, чем предан; слабости вокруг меня было больше, чем измены; это — отречение Петра; раская­ние и слезы могут быть близки к нему».

Однако и здесь было бы нелепо впадать из крайности в крайность, как делали те, кто думал, что Наполеон —есть предтеча Христа Грядущего, или те, кто называл его «Апокалипсическим зверем».

«Наполеон — существо демоническое», — говорил Гёте, вкладывая в понятие «демон» языческий смысл: не бог и не дьявол, а некая потусторонняя сила. И эта сила пита­ла его гений.

Многие современные люди страдают от «комплекса Гамлета», проявляющегося как разрыв между волей и умом. В таком случае субъект либо впадает в созерца­тельность и теряет связь с действительностью, либо ста­новится марионеткой своих собственных действий, ото­рванных от разумных предпосылок. Подобная расщеп­ленность порождает болезненное состояние, исподволь разрушающее характер. А как известно, характер — это Судьба.

В этом плане Наполеон обладал удивительной целост­ностью своей натуры, и поистине дух его был настолько могучим, что создавалось реальное впечатление, будто он проступал сквозь его физическое тело. А «с телом моим я всегда делал все, что хотел». Он никогда не лечился. Даже тогда, когда заразился злокачественной чесоткой от убитого канонира, место которого занял у пушки при осаде Тулона — одном из первых его сражений. Вид смер­тельно больного человека и его исхудавшая, почернев­шая фигурка, проявляющаяся среди пламени и дыма, вызывали трепет и жалость у санкюлотов-головорезов, и те кидались в огонь за ним: «Лучше самим умереть, чем видеть, как умрет больной мальчик!»

И в дальнейшем, будучи уже первым консулом, а за­тем и императором, он работал по восемнадцать часов в сутки, поражая своей выносливостью окружающих. Он не знал усталости, подобно тому как не знал страха. Дух не может уставать, утомляются лишь тело и душа.

Работала беспрестанно и его Судьба, постоянно куда-то зовущая этого человека, чей взор и так был обращен в темные недра Рока.

Глава 7 Зазеркалье снов

- Вот уж не думал, что Наполеон обладал столь выдаю­щимися мистическими способностями. Хотя, быть мо­жет, и где-то подозревал это.

— У него можно поучиться многому. Я имею в виду не завоевание мира, но овладение собой. Разумеется, многое дала ему природа, но многое он смог в результате постоянной и осознанной работы над собой. Если мы проанализируем механизмы, управляющие его лично­стью и успехами, то, прежде всего, увидим доверие к Судь­бе. Как это ни покажется парадоксальным, но такое свой­ство называют еще смирением. Я понимаю, что несколь­ко удивляю вас — как так: Наполеон и смирение? Но оказывается, что именно так. Вслушайтесь в звучание этого слова: с-мирение. Ведь оно имеет общий корень со словом «мир». Получается, что смирение — это способ­ность жить в согласии, в унисон с миром — то есть уме­ние согласовать силу своей воли с волей мира. Это под­тверждает то, о чем мы говорили, — такое психологиче­ское отношение увеличивает силу человека. В то время как противопоставление, оппозиция разрушают послед­него. Если вспомнить, что уныние есть тяжкий грех, то и получим вывод: уныние — форма неприятия Судьбы, не­доверие к миру и, следовательно, неприятие жизни. А, за­глянув в биографию Наполеона, увидим, что ключевые Моменты его триумфа высвечивались там, где он полно­стью принимал свою Судьбу и следовал ее предначерта­ниям. И как только он бросил ей вызов, возвысил себя до божественного уровня, впав в гордыню, звезда его по­влекла и вскоре закатилась. Он противопоставил свою волю Вселенной, баланс нарушился, и жизнь императора стала рассыпаться — неудачи, поражения и болезни стали преследовать его.

Что можно еще извлечь поучительного из его духовной практики? Постоянно проявляемый интерес к теневой стороне существования — снам, интуиции, предзна­менованиям.

Начните прислушиваться к своему организму в тече­ние дня и ночи, и вы обнаружите значительное количе­ство информации, которая в большинстве случаев ока­жется для вас довольно важным подспорьем. Возможно, вы найдете ответы на многие вопросы, до сей поры казав­шиеся неразрешимыми, или новые интуитивные озарения высветят неожиданные ракурсы вашего существования, Конечно, в данном случае вам понадобятся определен­ные знания и навыки. Но об этом мы сейчас и поговорим,

Жизнь в сновидении

Прежде всего, осознайте, что любое сновидение, каким бы оно абсурдным на первый взгляд не казалось, пред­ставляет собой стройную систему кодов,… Подобное направление ваших мыслей сообщит сигнал подсознанию о готовности… После того как у вас появится ощущение сопричаст­ности с областями таинственного, приступайте к техни­ческой стороне…

ЧАСТЬ 2 СУММА ПСИХОНОМИКИ

Глава 1 Начала судьбоанализа

Человек в своей жизни руководствуется одним принципом — он стремится получить удовольствие и избежать неудовольствия.

Чувство удовольствия особенно сильно проявляется там, где непосредственно переживается чувство безопас­ности, источниками которого чаще всего являются следующие состояния:

¨ здоровье;

¨ благополучие;

¨ сбывающиеся надежды и желания;

¨ ощущение защищенности;

¨ ощущение собственной значимости;

¨ уверенность в завтрашнем дне.

На противоположном полюсе планеты наших эмоций пребывают вечные ледники тревоги — место рождения каждого отдельного человека. Никто еще не вошел в этот мир с улыбкой на устах. Рождению всегда сопутствуй плач.

И дальнейшая жизнь индивида — траектория движе­ния от этого полюса. Кто-то уходит далеко, кто-то не очень, кто-то остается навсегда среди мрачных ущелий вечного холода.

Назовем это место Зоной Ада. Что удерживает в ней человека?

Если же говорить об изложенном подходе как о методе, то последний я назвал Психономикой.

Термин «психономика» складывается из таких понятий, как psyche греч. — «душа», nomos греч. — «закон», noos греч. — «дух». Тогда смысл получится следующий — психономика есть дисциплина, изучающая законы душевной деятельности в их сопряжении с феноменологией духа.

И подобно тому, как oikonomike греч. — «экономика» — есть управление домашним хозяйством (oikos греч. — «дом»), психономика — это искусство управления своим «внутренним домом». Нам суждено в нем жить всю жизнь, и потому нам следует ухаживать за ним. Таким образом, получается, что психономика — это искусство управления своим внутренним «хозяйством», от состоя­ния которого зависит состояние «хозяйства» внешнего.

Вместе с тем, не следует отождествлять ее с психоло­гией, потому что интерес психономики распространяет­ся не только на изучение закономерностей психики, но сфера ее исследований также устремляется и в область метапсихики, то есть того, что лежит за пределами ду­шевной организации и управляет самой душой. Напри­мер, Судьба.

Будучи в какой-то степени психотерапией — заботой о душе (therapeia греч. — «забота, уход, лечение»), психо­номика предстает и как психотропия, равно как и ноотропия (tropos греч. — «поворот, направление») — поворот и направление к душе через постижение законов духа. То есть, по сути своей, она психотропна и ноотропна. (Это не есть трюизм, ибо не всякая психология-психотерапия психотропна, а тем более, ноотропна.) Тем не менее, ее центральным интересом является тема здоровья.

Определимся же с данным понятием.

Здоровье — это свойство человека постоянно самооб­новляться. Иными словами, здоровье — это способность к самообновлению.

Что же такое самообновление?

Человек прожил день. За этот день он совершил некую, допустим, тяжелую работу и израсходовал немалое количество энергии. То есть он израсходовал, если хотите отдал часть себя. Ясно, что его энергетический потен­циал к концу дня значительно ниже, чем в начале. Но вот он, измотанный и усталый, ложится спать. А на следующий день встает с ощущением бодрости и притока свежих сил. Его энергетический потенциал полностью восстановился. Произошло самообновление. Такой человек здоров. Значит, он использует положительный энергоин­формационный ресурс. Если же усталый человек и пос­ле сна продолжает чувствовать себя таковым, значит, он не здоров. В механизмах его самообновления произошел сбой — за счет патогенного влияния негативного ресурса,

Отсюда следует, что человеком управляет негативная программа.

Каким же образом мы работаем с негативной програм­мой? Здесь важно осознать и запомнить, что любая про­грамма записывается в закодированном виде на трех уровнях: тело (организм) — душа (психика) — ситуация (судьба). И реализация этой программы также происхо­дит на всех этих трех уровнях, акцентируясь на одном, двух или всех трех одновременно. Следовательно, тера­певтическая работа также ориентирована на эти уровни: воздействие на тело определяется поиском соответствую­щих точек, в которых негативная информация скопилась в виде нервно-мышечных блоков, влияя на психику. Та­ким образом, мы погружаемся в психодинамику Бессо­знательного, и предлагаем некоторые модели осознавания для коррекции процесса развертывающихся цепочек событий, то есть судьбы.

Следует осознать еще одну важную категорию психономики — наши исследования показали, что некоторые метафизические понятия являются конкретными реалиями, зачастую наполняющими обыденную жизнь.

Такими реалиями являются Ад и Рай. Это — две зоны которые даются человеку в этой жизни. И ему дается возможность выбора, в которой из них пребывать.

Цель психономики — помочь человеку перейти из зо­ны ада в зону рая. При этом используется своеобразный путеводитель. Топография этого путеводителя временами бывает парадоксальной. Однако за этой парадоксаль­ностью скрывается путь к успеху.

Так, например индивиду не рекомендуется стремиться вырваться из зоны ада, а напротив, ему следует погру­зиться в нее и пройти ее всю до конца. Именно там, в глу­бинах ада, прячется дверца, ведущая в зону рая. Ад по­добен болоту — чем сильнее барахтаешься, тем глубже погружаешься в трясину. Самопознание же и есть движе­ние через ад. Это не состояние, а процесс. Актуализируя наши страдания, мы получаем возможность их реагиро­вания, и, таким образом, освобождения, очищения от них. Нередко и сам процесс трансформации является своеоб­разной «баней», которая через очищение выводит паци­ента к новому пониманию и просветлению.

Слово «пациент» здесь применяется в более широком смысле, равно, как и — «терапия».

Почему именно терапия?

Мы привыкли к тому, что данное слово несет в себе кафельный отблеск больничных стен. Однако историче­ски толкование его содержит, несомненно, более разветв­ленное и насыщенное пространство значений.

Напомню, что по-гречески therapeo — «служу, забочусь», а не только «лечу». Соответственно, therapeutes — «пеку­щийся, заботящийся».

Мир можно разделить на «заботящихся» и «озабочен­ных».

Такое разделение произвела сама жизнь. Нам только остается его констатировать. Причем подобное разделе­ние касается не только отношения, распространяющего­ся на другое существо, но, может быть, в первую очередь, и на себя самого.

Таким образом, «заботящегося» уместно назвать тера­певтом, «озабоченного» — пациентом.

Из сопоставления понятий становится очевидным, что если я не «заботящийся», то, соответственно, я — «озабоченный». И наоборот.

Психономика — это сюртерапия.

Почему — «сюр»?

Приставка «сюр» — проистекает от французского sur — «над». В то же время на латыни одно из значений при­ставка sur указывает на местонахождение внутри. Стало быть, понятия «над» и «внутри» органически воссоеди­няются в целостный смысловой контекст. Оно и понят­но — разве небеса, которые над нами, не внутри нас? И разве не через погружение в себя мы поднимаемся над собой?

Выходит, что знаменитый до привычности сюрреа­лизм раскрывается не только как то, что над реальностью, но и то, что внутри реальности, в реальности.

Впрочем, как мы выяснили, это одно и то же.

Следовательно, сюртерапия буквально переводится как «над заботой».

С другой стороны, исходя из сказанного мы не преми­нем заметить, что перевод может выглядеть и как — «в заботе». Последнее представляется не слишком прият­ным. Кому же охота быть в заботе? Тем не менее, если не убояться такого поворота событий, то весьма несложно разрешить непрошенный парадокс.

Все дело в том, что, пока мы не осознаем нашу насущ­ную, сокровенную заботу, не встретимся с ней лицом к лицу, а встретившись, не испугаемся, не обратимся в бег­ство, назад «в улитку» бережно выстроенного, но хруп­кого и ненадежного невротического домика, мы никогда над ней не вознесемся. Отвернуться от заботы — значит подставить собственную спину для ее атак. Об этом пи­сали и Зигмунд Фрейд, и Карл Густав Юнг, и другие не менее известные психоаналитики.

В сравнении с традиционными «умными» психотера­певтическими системами, отличительной особенностью настоящего подхода является то, что он излагает обобще­ния, сделанные в результате наблюдений за так называе­мыми спонтанными самоисцелениями.

Поясню проще. Когда я только начал работать прак­тическим врачом в области психотерапии, я быстро обра­тил внимание на следующий факт. Болел человек, болел, и вдруг ни с того ни с сего без какого-либо специфиче­ского вмешательства со стороны специалистов, взял, да и выздоровел. Мои тогдашние старшие коллеги в таких случаях глубокомысленно изрекали — «спонтанное ис­целение», но вот почему оно происходит, это самое спон­танное исцеление, разъяснять не торопились. Впрочем, я помнил об одном древнем толковании, и оно мне нра­вилось — «всему свое время, время болеть и время вы­здоравливать». Это похоже на насморк, который, если его лечить, проходит за неделю, а если не лечить, то — за семь дней. Известны мне были и многозначительные выраже­ния вроде: «саморегуляция», «защитные силы организ­ма» и т. п. Однако практические действия требует приме­нения практических подходов, а красивые декларации хороши для риторики.

И я просто стал пристально наблюдать за такими вот счастливчиками, которые оздоравливаются сами, а обна­руженные закономерности положил в основу естествен­но сформировавшегося метода, подробный и обстоятель­ный отчет о котором составил содержимое данного опуса.

Глава 2 Шесть аксиом и теорема о человеке

Каков же наш диагноз? — Человек.

Аксиома первая: человек болен.Человек — существо изначально травмированное. Само его рождение — это травма, сопряженная с болью, страданием, ужасом. Ни­кто еще не пришел в этот мир с улыбкой на устах и све­тящейся радостью в глазах. Достаточно посмотреть на рыдания и конвульсии новорожденного, дабы осознать -человек изначально болен.

Аксиома вторая: человек одинок.Каждый приходит в этот мир в одиночку, уходит из него в одиночку и про­ходит через него — тоже в одиночку. Одиночество — это разобщенность. Разобщенность — следствие неузнавания. Неузнавание — следствие незнания.

Если задать вопрос: «Помнишь ли ты все свои сны, увиденные тобой за всю свою жизнь?», то кто сможет ответить на него утвердительно? Однако во сне мы про­водим одну треть своей жизни. Но если мы о ней не пом­ним, то получается, что на одну треть мы уже разобщены сами с собой.

Вопрос второй: «Помнишь ли ты все происшедшее с то­бой за всю твою жизнь, можешь ли ты воспроизвести каждый момент твоей жизни, ее любую минуту, хотя бы даже день?» Мы не помним как следует нашего прошло­го — значит, в еще большей степени мы можем свиде­тельствовать о собственной разобщенности.

И наконец, следующий вопрос: «Знаешь ли ты, что с то­бой происходит в настоящий момент?» Здесь, как прави­ло, все отвечают утвердительно. Впрочем, уверенность быстро пропадает, когда вопрос уточняется: «Что происходит с твоим мозгом, внутренними органами?» Та­ким образом, выясняется, что человек полностью разоб­щен с самим собой. Но если он разобщен с самим собой, как же он может быть в сообществе с другим? Человек одинок.

Аксиома третья: человек дезориентирован.Незна­ние себя, своего прошлого и будущего приводит к нару­шению ориентации. Кто я? Что я? Откуда я? Куда я на­правляюсь? Вопросы, остающиеся без ответа. Все наши утверждения только предположительны. Самоутешения иллюзорны, и действие их кратковременно. Человек дез­ориентирован.

Аксиома четвертая: человек немощен.В отношении существования любого из нас можно применить слово — нужда. Мы нуждаемся: в еде, питье, одежде, жилище, от­ношениях... Список наших нужд длинный и долгий. Нет необходимости перечислять его полностью, дабы уразу­меть, что человек немощен.

Аксиома пятая: человек труслив.Тревога — это страх, устремленный в будущее. Существом, озабоченным бу­дущим, но не ведающим о нем, неизбежно овладевает чувство неопределенности. Последнее вызывает смутное волнение, которое легко может перейти в открытое бес­покойство. Это и есть трусость. Человек труслив.

Аксиома шестая: человек не свободен.Наши боль, одиночество, нужды, незнание, трусость — наши путы. Как может больное, одинокое, немощное, дезориентирован­ное, трусливое существо быть свободным? Человек не свободен.

Теорема о человеке.Человек в этот мир приходит «па­циентом» (аксиома), но может стать в нем «врачом» (теорема).

Доказательством становится собственный опыт жиз­ни каждого, кто выразил намерение осуществить подоб­ную возможность. Путь подобной трансформации есть переход:

1) от болезни к целостности — исцеление;

2) от одиночества к единству — единение;

3) от немощи к могуществу — обретение силы;

4) от несвободы к свободе — освобождение;

5) от трусости к уверенности — успокоение;

6) от дезориентации к знанию — освоение.

Глава 3 Девять изначальных положений

Основываясь на базе дисциплин психоаналитической ориентации, психономика представляет собой предмет, исследующий программы человеческого существования, способы программирования различных состояний и ис­пользующий механизмы кодирования в качестве метода практического воздействия.

Основная декларация психологического принципа: «Если ты не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней».

Основная декларация психономического подхода: «Ес­ли ты не можешь изменить ситуацию, ты просто не зна­ешь, как это сделать. На самом деле, если ты хочешь изменить ситуацию, ты можешь ее изменить». В психо-номике речь идет о том, как и каким образом изменять си­туации.

И в этом смысле психономика занимается исследо­ванием того, как проявляются фундаментальные законы в условиях человеческого бытия.

Положение первое: уровни бытия, законы

1. Уровень законов («непроявленный» мир). 2. Уровень программ («тонкий» мир). 3. Уровень ситуаций (мир «предметных отношений»).

Резюме

1. Во Вселенной существуют законы. Быть может, они и есть единственная, истинная реальность. Они обра­зуют «непроявленный» мир, или глобальное смысло­вое поле.

2. Эти законы становятся доступными восприятию и изу­чению, если они проявляются в мире предметных от­ношений, хотя и необязательно, что все они проявля­ются.

3. Их проявления зависят от какого-то фактора. В жиз­ни человеческой этим фактором служит подсознание, являющее собой «тонкий» мир, или мир программ.

4. Сам по себе закон пассивен, но если в «тонком» мире возникает резонансная ему вибрация, то он трансфор­мируется в силу с соответствующей вибрацией, и эта сила материализуется в ситуацию.

5. Сама по себе никакая ситуация не может быть ни пло­хой, ни хорошей, так как в природе нет законов пло­хих или хороших, а есть просто законы.

6. Закон возможен без ситуации, ситуация без закона невозможна.

7. Механизм, обеспечивающий реализацию закона в си­туацию, называется программированием. Греческое слово programma означает «предписание».

8. Поэтому все, абсолютно все, то, что происходит с че­ловеком, предписано, или запрограммировано.

Положение второе: положительные и отрицательные программы

То есть нами управляют силы, неведомые нам, зачас­тую недоступные осмыслению разумом и оттого пред­ставляющиеся последнему таинственными,… В общем-то такая оценка отчасти справедлива, ибо она отражает наши… И здесь очень важно точно определить эти понятия, несмотря на их кажущуюся обыденность и обиходность, впрочем…

Резюме

1. Человеком управляет программа.

2. Существует лишь два вида программ: положительная и отрицательная.

3. Положительная программа обусловливает состояние, определяемое как здоровье.

4. Отрицательная программа вызывает:

¨ разрушение (деструкция) — болезни, неприятно­сти, несчастные случаи, конфликты в семье, на ра­боте и др.;

¨ застой (стагнация) — денежные проблемы, вяло­текущее неопределенное состояние на работе, в се­мье, в отношениях, невезение, психические прояв­ления: скука, апатия, уныние.

5. Здоровье — это способность организма к самовоспро­изведению и самосотворению.

6. Программы реализуются на трех уровнях или систе­мах организма, обозначаемых как: тело, душа, судьба.

Положение третье: истоки программ, линия и установки

Проиллюстрируем этот тезис следующим примером. В какой-то семье подрастает ребенок. И он становится свидетелем частых конфликтов между отцом и… Глава 3. Девять изначальных положений Дело доходит, наконец, до развода. И ребенок вынужден остаться с одним из родителей. Он не может еще понять, что…

Резюме

1. Любое событие интерпретируется умом.

2. Интерпретация закрепляется в виде вывода.

3. Вывод формируется в глубинную личностную уста­новку и становится директивой, то есть программой, предписанием.

4. Программа определяет явление вынужденного воспро­изведения.

5. В результате этого человек попадает в условия жест­кой заданное™. Такая заданность определяется здесь как линия.

6. Линия является мощным ограничителем возможно­стей и способностей.

Положение четвертое: «состояние машины», Эго и Я

Сама же «машина» представляет собой механическую часть нашего существования. И именно эта часть чрезвы­чайно восприимчива к разнообразным… Функция машины двойственная. С одной стороны она является необходимым условием… Так что, с одной стороны, «машина» — это благо, рав­но как и необходимость. Злом же она становится, когда начинает…

Резюме

1. Субъект становится автоматом, зомби, когда он отож­дествляется с машиной, то есть набором стереотипных реакций, заданных извне.

2. Эго является основным механизмом машины.

3. Существование состояния Эго лишает субъекта сво­боды выбора и окончательно делает его зависимым автоматом.

4. Я — сила надличностная, можно сказать, часть уни­версальной энергии, проходящей через особь.

5. Пребывание в Я делает субъекта человеком и сообща­ет ему качества творца.

Положение пятое: добро и зло, их взаимодействие

Человеку свойственно устремляться за пределы чело­веческого. Вероятно, это происходит для того, чтобы в конечном итоге возвратиться к самому себе.… Дискуссия о добре и зле с незапамятных времен и по­ныне кочует от одного мифа… Мы, однако, минуем искушение впасть в абстрактные и иезуитские мудрстовования, подходя к этой проблеме с точки зрения,…

Резюме

1. Мы обречены на взаимодействие с миром.

2. Результат этих взаимодействий оценивается в поня­тиях добра и зла.

3. Психономический подход, признавая реальность этих качеств, определяет добро как программу, проявляю­щую себя в созидании, а зло — как программу, прояв­ляющую себя в разрушении.

4. Зло при сопоставлении с добром предстает силой го­раздо более мощной и действенной.

Положение шестое: третья сила, триада нейтральности

Действительно, разве нельзя признать за факт существование процветающих государств, благополучных се­мей, успешных и здоровых людей? Примеров,… Вроде бы возникает парадокс: как же так — зло силь­нее, а добро оказывается в… 1. Добро напрямую противопоставляется злу. В этом случае первое неизбежно погибает, приумножая могу­щество второго. В…

Резюме

1. Хотя зло формально и сильнее, чем добро, но мы встре­чаем немало случаев, когда последнее занимает доми­нирующую позицию.

2. Но добро само по себе не может победить зло в пря­мой борьбе, в этом случае оно его только приумножает.

3. Следовательно, существует некая третья сила, кото­рая способна зло преодолеть, открывая путь добру. Эта сила — нейтральность.

4. В стратегии человеческого поведения нейтральность может использоваться применением трехшагового подхода: наблюдение, доверие, принятие.

5. Подобная позиция способствует скорейшему исчез­новению актуальной негативной ситуации.

Положение седьмое: пребывание в нейтральности, состояние «Центр Циклона»

Быть нейтральным — вовсе не означает необходимость быть спокойным и отрешенным. Важно понять, что человеку нужны все чувства и ощущения, существующие в природе, — не только радость и покой, но также печаль, меланхолия, гнев. Так называемые отрицательные эмо­ции на самом деле способствуют личностному росту. Более того, они являют основную предпосылку зарож­дения и реализации творческого импульса. Без них не­возможно было бы творчество. Потому что творчество — всегда результат некой неудовлетворенности, внутрен­него напряжения, стремящегося проявить себя не толь­ко в разрушительном действии, но и в акте созидания.

Нейтральность не уничтожает чувства, она лишь ме­няет соотношения во взаимодействии их с человеком, лишая их власти.

Это можно проиллюстрировать следующим образом. Предположим, два человека испытывают влияние одно­го и того же аффекта, допустим, печали. Однако один из них истощает себя и погружается в глубокое уныние, порывая все связи с реальностью, а второй претворяет ее в прекрасные поэтические строки. Между этими двоими существует явная разница. И она заключается в том, что в первом случае чувство порабощает человека, а в другом человек преобразует чувство в силу. Такой механизм Фрейд назвал сублимацией, а Юнг уподоблял его алхи­мической трансформации. Я раскрываю практическую технологию этого процесса.

Нейтральность и представляет собой состояние, ког­да человек, испытывающий какое-либо чувство, внутрен­не свободен от него. Оно у него есть, но оно его не дер­жит — то есть он не одержим. Соответственно, в против­ном случае присутствует одержимость — состояние, при котором чувство не только присутствует, но и держит человека в своей власти.

Привычка использовать триаду нейтральности в ко­нечном итоге вызовет довольно интересное и не совсем обычное по сравнению с привычным состояние легкого раздвоения, которое ничего общего, однако, не имеет с патологической раздвоенностью. Появится ощущение свое­образной отделенности и присутствие внутреннего на­блюдателя. Аналогом этому явлению можно уподобить И3вестный метеорологам феномен «Центр Циклона». Впервые такое сравнение провел Дж. Лилли в своей из­вестной книге, которая так и называется, метафорически сопоставив в ней состояние стихии и человеческого бы­тия. Дело в том, что, какой бы страшной силы не был циклон, в гуще, в самой середине сметающей все на сво­ем пути бури всегда существует место, где царят абсолют­ная тишина и покой. Наше Эго подобно периферии цик­лона, кружащейся в бешеном вихре, в то время как на­ша глубинная сущность и представляет собой истинное око мудрости, через которое проглядывает высший про­мысел.

Для достижения более выраженного результата, пред­полагающего наличие состояния нейтральности в каче­стве психотехнического метода, рекомендуется базовый процесс расслаивания.

Формулы его подобраны таким образом, что позво­ляют за короткий промежуток времени сформировать определенный способ реагирования в качестве стойкого рефлекса.

* Я отпускаю себя.

* Я отпускаю себя, а это значит, что все свои мысли, все свои чувства, все свои ощущения я воспринимаю как единый поток энергии, как единый поток осознания и позволяю этому потоку свободно протекать через мой организм, нигде не фиксируясь и не задерживаясь.

* Я отпускаю себя, то есть я осознаю, что

- я не есть мои мысли,

- я не есть мои чувства,

- я не есть мои ощущения,

- я не есть мой ум,

- я не есть мое имя,

- я не есть мое тело,

- я не есть мое мнение о себе,

- я не есть мнение обо мне других,

- я не есть моя история,

- я не есть моя биография,

- я не есть мое прошлое,

- я не есть моя ситуация,

- я не есть моя личность.

* Я полностью отпускаю себя и разотождествляюсь со всем тем потоком иллюзий, которые называют мысля­ми, чувствами, ощущениями, концепциями, предписа­ниями, установками, суждениями, понимая и осозна­вая, что

- я не есть весь этот поток,

- я не есть то, на что я похож,

- я не есть то, что я думаю и говорю о себе,

- я не есть то, что думают и говорят обо мне другие.

Текст сам по себе выражает собственное предназначе­ние — отделение. Отделение Я от негативных программ Эго, идентифицируясь с которыми личность в конечном итоге становится набором качеств, которые она в себе не­сет изначально. Отделение также означает освобождение.

Получая же освобождение от чужих влияний, мы воз­вращаемся к своей силе.

Резюме

1. Нейтральность не означает пассивность и отрешен­ность.

2. Человеку необходимы и так называемые негативные эмоции, которые являются мощным стимулом Д-"я творчества.

3. Нейтральность предоставляет условия, при которЫ* возможно обращение отрицательных чувств и даже си­туаций в созидательный акт.

Глава 3. Девять изначальных положений

4. Таким образом, быть нейтральным — значит быть со­зидательным.

5. С другой стороны, нейтральность предполагает нали­чие в спектре переживаний любых чувств, с той толь­ко особенностью, что не они властвуют над лично­стью, но человек волен обратить их в продуктивную силу.

6. Базовый процесс разотождествления помогает осуще­ствить возможность достижения нейтральности, осво­бождая от чужих влияний и приближая к собственной силе.

Положение восьмое: ад и рай как состояния переживания реальности, счастье и благо

Указанные в подзаголовке понятия могут на первый взгляд показаться не совсем уместными или, по крайней мере, парадоксальными, будучи введенными в область, которую можно причислить к одному из научно-иссле­довательских направлений. И тем не менее психономика не только включает их в список явлений, заслуживаю­щих пристального внимания, но и намеревается исполь­зовать в обиходе своих практических средств.

Признаться, меня мало заботит, насколько правомер­но и корректно использование ссылок на подобные кате­гории с точки зрения моих ученых коллег, так как я по­лагаю, что имею полное право игнорировать границы, Устанавливаемые официозной в настоящее время пара­дигмой психотерапии. А почему бы и нет? Завтра все может измениться в противоположную сторону. С дру­гой стороны, всякие психотерапевтические и психологи­ческие ограничители несколько смешны и претенциозны. Ведь даже самая наукообразная психотерапия не является наукой, что можно вполне отнести и к психологии. А посему каждый из нас, кто имеет профессиональное отношение к вышеупомянутым областям, волен обращаться с теоретическими концепциями и воззрениями так, как ему заблагорассудится.

Это мое несколько пространное предисловие обуслов­лено только лишь намерением продемонстрировать мою готовность устраниться от споров и словопрений, в кото­рые я уже почти научился не вовлекаться, выступая с докладами на всякого рода тематических конференциях.

Итак, с точки зрения психономики ад и рай представ­ляют собой вполне конкретные реалии, данные человеку при этой жизни. Одновременно нам предоставлена и воз­можность выбора, в какой из этих зон пребывать.

Ясно, что в начале своего жизненного пути мы оказы­ваемся в аду, низвергаясь из эдема материнского чрева в чужой и холодный мир, исполненный угрозы и чудовищ­ных опасностей. И слезы сопровождают наш приход. Наверное, уже и младенец смутно чувствует, что он из­гнанник, хотя еще и не понимая всей своей обреченности на пожизненные странствия.

В поисках чего мы бредем по этой тверди, пересекая незримые линии жизни друг друга, разрывая их или за­путываясь в них? Не в поисках ли того утерянного бла­женства, которое некогда утратили, и, быть может, на­всегда? Томящие предощущения возможности обрете­ния мифического счастья волнуют душу и убаюкивают рассудок. Сладостные сны забытья проносятся краткими вспышками сквозь нескончаемый поток бытия, унося в своих рассеивающихся шлейфах частички нашей хруп­кой души.

Мы не идем, но уходим. Постоянно уходим от нависаю­щей смуты первых дней после появления на свет. Навер­ное, этот уход сродни спасению. Жизнь человека есть не­прерывный процесс спасения его души. Кто спас, тот и спасся. Кто спасся, тот и обрел счастье. Значит, вот оно, где счастье, — в спасении! Все остальное — лишь благо, которое зачастую ложно воспринимается как обретение рая, то есть счастья. Но благо всего-навсего только возможность вовремя удовлетворить потребность без осо­бых затрат энергии и сил — снять сексуальное напряже­ние, утолить голод, насладиться зрелищем прекрасной картины, понежиться в горячей ванне, помедитировать о высшем смысле существования, отведать изысканного вина... Потребность удовлетворяется — и снова пустота, сквозь которую проглядывает одинокая душа. Ибо благо не заменяет счастья. Иметь благо еще не значит быть спа­сенным или находиться «во спасении».

Как уже было было сказано в начале книги, цель пси­хономики — помочь человеку перейти из зоны ада в зо­ну рая.

При этом используется своеобразный путеводитель. Хотя топография его временами бывает парадоксальной, но через нее пролегает путь к успеху.

Так, например, не сразу воспринимается должным образом рекомендация не только не стремиться вырвать­ся из зоны ада, но и как можно глубже погрузиться в нее и пережить ее. Ибо именно там, в глубинах ада, прячется дверца, ведущая в зону рая. Ад подобен болоту — чем интенсивнее барахтанье, тем сильнее засасывает.

Чистилище же и есть движение через ад. Это не место пребывания, а процесс. Он может усилить страдания, но он и освобождает, очищает от них.

Нередко и сам процесс психотерапии является таким своеобразным чистилищем, которое дает возможность пациенту пережить опыт своего собственного спасения.

Резюме

1. Ад и рай — конкретные реалии, данные человеку при жизни.

2. Направляясь при рождении в этот мир, человек сразу попадает в ад, ощущая положение изгнанника и пред­чувствуя судьбу странника.

3. Вся последующая жизнь представляет собой способы выхода из ада и поиски рая. Такой уход является настойчивой попыткой спасения души — спасения от не­избывной тяжести первой травмы появления на свет.

4. Значит, говоря о счастье, следует подразумевать, преж­де всего, спасение.

5. Необходимо уметь видеть разницу между действитель­но различными состояниями — счастья и блага.

6. Первое — категория внутренняя и определяется харак­тером взаимоотношений, происходящих в глубине, скрытой от внешней предметности. Вторая же обус­ловливается результатом взаимодействий с миром предметных отношений.

7. Очищение — «Психическая Баня» есть процесс про­хождения через пространство ада.

Положение девятое: точка нуля, состояние Ничто

Я принимаю намерение, отваживаюсь на то, чтобы на­чать этот жуткий спуск, и вот обнаруживаю себя в бездне, в царстве блуждающих призраков и… Не так уж и незатейлива на деле оказывается эта дверца. Игольное ушко для… «Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты?»

Глава 4 Шесть правил большой космической игры

Вся жизнь — театр, а люди в нем актеры. Это не метафо­ра, а констатация.

Дабы понять, что данная реплика не есть поэтический вензель, обратимся к источникам словообразования.

Документальные сводки словарей с фактологической точностью легко проясняют происхождение иносказа­тельных значений.

Театр от лат. mheatrum — «место действия, поле дея­тельности». Theatrumorbisterrarum — «мировое поприще, весь мир».

Актер от лат. actor — «действующий, приводящий в дви­жение, исполнитель».

Роль от лат. rotula — «свиток». Происходит в свою оче­редь от rota — «вал, колесо».

Вот и получается, что наше бытие — вселенский теат-рум.

И мы в нем все, от мала до велика, «акторы» — испол­нители.

И проживаем в колесе — ролике, в постоянных враще­ниях — возвращениях.

И у каждого свой свиток, где ни единой лишней запя­той, случайной буквы.

Игра — производное индоевропейского корня aig — «колебаться, двигаться».

Следовательно, пока мы двигаемся — мы играем. Пока Мы в жизни — мы в игре.

Однако существование многих из нас, даже тех, кого называют успешными, трудно назвать жизнью. Скорее всего, это выживание.

Снаружи — бурная деятельность, а внутри — неудов­летворенность, агрессия, тревога. Мир полон ловушек. Как выиграть и не застрять в ловушке? - Для выражения лица нашего современника характе­рен особый отпечаток сосредоточенной озабоченности. Сразу видно, что человек озадачен бременем житейских требований и предписаний. И даже внешний успех зача­стую не способен скомпенсировать пустоту внутреннюю.

Такое происходит из-за незнания элементарных пра­вил большой космической игры под названием Жизнь. Оттого мы и получаем штрафные очки в виде проблем и эмоциональных обвалов.

По всей вероятности, каждый стремится выиграть. Ибо результат игры: беда или победа. Проблема в том, что не каждый знает правила. Кто владеет правилами, тот и управляет. Кто такой Победитель? Это тот, кто лучше ос­тальных знает правила и точнее остальных их выполняет.

Поэтому если прояснить правила, по которым мы все играем, и не нарушать их, то всегда можно рассчитывать на выигрыш.

Для наглядности рассмотрим такие понятия, как Зона Выигрыша и Зона Поражения. Каждая из них имеет свои признаки, с которыми можно сообразовать собственное поведение и легко определить, под влиянием каких тен­денций — созидательных или разрушительных, мы нахо­димся.

Шесть правил Зоны Выигрыша (Быть — Жизнь)

Первое правило Зеркала. Окружающие меня люди — мои зеркала. Они отражают неосознаваемые мною аспекты моей собственной личности. Если кто-то мне хамит, зна­чит, я сам готов нахамить. Так что обижаться не на кого.

Второе правило Выбора. Я понимаю и осознаю, что все происходящее в моей жизни есть результат моего собственного выбора. Так что не к кому предъявлять претен­зии. Автор — я сам.

Третье правило Ответственности. И я готов взять ответственность за свой выбор и отказаться от любых самооправданий. Самооправдания бесполезны.

Четвертое правило Погрешности. Я осознаю погреш­ность своих мнений и суждений. Привязанность к чув­ству собственной правоты рано или поздно приводит к личной катастрофе. Кто свято верит в свой образ мира, тот не видит сам мир.

Пятое правило Соответствия. Я имею ровно то и ров­но столько, чему я соответствую, ни на йоту больше, ни на йоту меньше, касается ли это отношений, должности или денег. Так что все мои претензии бессмысленны. Меняюсь я — меняются и обстоятельства.

Шестое правило Присутствия. Я — «здесь и сейчас». Прошлого нет, потому что его уже нет. Будущего нет, потому что его еще нет. Привязанность к прошлому при­водит к депрессии, озабоченность будущим порождает тревогу. Пока я жив — я бессмертен. Есть повод порадо­ваться.

Шесть правил Зоны Поражения (Не быть — Жизнеподобие)

Первое правило Зеркала. Я критикую и осуждаю дру­гих — то есть пеняю на зеркало.

Второе правило Выбора. Я предъявляю претензии к ми­ру вместо того, чтобы осознать происходящее со мной как результат моего выбора и ничьего иного. Кто или что угодно, только не я — причина происходящего со мной.

Третье правило Ответственности. Я отказываюсь от собственной ответственности за происходящее со мною и стремлюсь переложить ее на других людей или на об­стоятельства. Я иждивенчески ожидаю, что кто-то придет ко мне и подарит мне счастье.

Четвертое правило Погрешности. Я категорично убеж­ден в собственной правоте и верю в безоговорочную ис­тинность своих концепций, мнений, установок.

Пятое правило Соответствия. Я предъявляю притя­зания и претензии на то, чему не соответствую, — то есть я хочу обладать тем, что мне не принадлежит.

Шестое правило Присутствия. Я привязан к опыту прошлого и постоянно огладываюсь назад.

Из сказанного видно, что жить легко приятнее, чем мучиться в рутине. Прояснив правила, каждый для себя может решить — Быть ему или Не быть.

Однако при этом важно осознать, что всякая соревно­вательность в большой космической игре неизбежно приводит к поражению.

Однажды одного чемпиона мира по бильярду попро­сили объяснить причину его успеха. Тот ответил: «Все очень просто. Пока другие играют со мной, я в это время играю в бильярд».

 

Глава 5 Уравнение судьбы

Существование психонономики обязано, не больше и не меньше, существованию такого факта, как человеческий организм и его душа.

Но что же такое организм с точки зрения проблемы, которую мы собираемся рассмотреть в данной работе? И коль скоро здесь заходит речь об этом понятии, то, на­верное, в первую очередь резонно было бы определить, насколько оно синонимично понятию, которое мы уже использовали ранее, — а именно понятию «человека». Не слишком задерживаясь на выяснении этого вопроса, удовлетворимся классическим разделением, согласно которому организм есть биологическая и физиологиче­ская структура последнего. Собственно говоря, мы мог­ли бы и не останавливаться на столь очевидных вещах, если бы они нам не пригодились в дальнейшем. Впрочем, недооценивая очевидность, мы рискуем заблудиться в лесу из трех сосен и оказаться в анекдотической ситуа­ции, где один врач лечил больного от желтухи, а тот ока­зался китайцем.

Пока мы не слишком удалились в лес, попробуем схе­матически рассмотреть, что же такое человек в новой модели миропонимания, которую подразумевает психо-номика. Как и предполагается, начнем с очевидного. Быть может, оно еще и не до конца исчерпало себя, и нам удастся внутри него отыскать неизвестные ранее связи, которые помогут обнаружить уже что-то фундаменталь­но новое?

Ясно, что все фрагменты данной схемы находятся в по­ложении взаимодействия и взаимовлияния. Так, напри­мер, выбор профессии может определяться психикой, ее сознательной частью, а также интеллектуальными, мнестическими и другими «инструментальными» ее функ­циями. С другой стороны, Бессознательное оказывает свое прямое воздействие на выбор профессии. Не без ра­боты в данном случае оказывается и организм, состояние его внутренних органов, гормональные реакции и т. д.

Не является новостью, что психика воздействует на организм, а последний, в свою очередь, на нее, что под­тверждается широким спектром психосоматических за­болеваний и изменением характера под влиянием того или иного физического недуга.

Таким образом, все эти взаимообусловленные взаимо­пересечения символически образуют некую микроорби­ту, одновременным центром и периферией которой пред­стает человек.

Эта микроорбита едина в своем движении и целостна, а потому мы не имеем права выделять в ней какой-либо главный фактор, будь то психика, организм или соци­альная принадлежность, ибо подобная попытка неизбеж­но уведет нас в сторону философии, в частности, к ее ста­рому и непродуктивному спору о первичности материи или сознания.

Однако, чтобы продвинуться дальше и не зацепиться за вечное вращение этой орбиты, я позволю себе напом­нить: никакая система не может быть исчерпывающе описана теми средствами, которыми она сама же распо­лагает. Средства любой системы всегда ограничены, и невозможно произвести качественные изменения внутри этой системы, используя ее же возможности. Далее сле­дуют три следствия системы.

1. Произвести качественные изменения в системе мож­но, только выйдя за пределы этой системы.

2. Выход за пределы определенной системы подразуме­вает построение некой новой метасистемы, то есть та­кой, которая включала бы систему в качестве состав­ного звена.

3. Исчерпывающее описание данной системы возможно только языком метасистемы — метаязыком.

Наша микроорбита предстает системой, замыкающей­ся на себе, и поэтому, для того чтобы объяснить и описать ее закономерности, нам необходимо выйти из нее, поки­нуть ее пределы. Благодаря присущему информации свойству многомерности, мы можем осуществить это. Пространство, лежащее за пределами этой орбиты, недо­ступно сознанию, оно вне-сознательно, или бес-созна­тельно. Следовательно, область бессознательного откры­вает нам возможность выхода к метасистеме.

Чтобы более подробно рассмотреть последнюю, сле­дует, скорее всего, изучить ее структуру. Мы коротко оста­новимся на наиболее продуктивных из них, для того что­бы яснее представлять себе суть нашего поиска.

Концепция Фрейда интерпретирует Бессознательное как некое пространство, где происходит взаимодействие, столкновение и напряженное сосуществование таинст­венных безличных сил, которые в конечном итоге опре­деляют наше поведение. Эти силы трансформируются в различные влечения, инстинкты, желания, импульсы, по большей части являющиеся запретными, и начинают оказывать давление на «Эго», которое в ответ противо­поставляет им свою структуру оппозиции — цензуру. Непрорвавшиеся в сознание импульсы устремляются к нему обходными путями и проявляют себя в сновидени­ях, фантазиях, оговорках, невротических и психосомати­ческих симптомах. Иными словами, Бессознательное — это то, что мы думаем на самом деле, но не подозреваем об этом.

Юнг в значительной степени трансформирует и услож­няет эту концепцию, вводя в нее новые понятия и тем самым создавая качественно иной методологический ап­парат познания психики. Его подход начинается с поло­жения о том, что «теоретически, поле сознания невоз­можно ограничить, так как оно способно беспредельно расширяться. Эмпирически, однако, сознание всегда об­ретает свои границы, — встречая нечто неведомое. Это, собственно, то, чего мы не знаем, и что, таким образом, не связано с Эго — центром сознания. В "неведомом" разли­чаем две группы объектов: внешние — те, которые могут быть восприняты посредством органов чувств, и внут­ренние, которые постигаются непосредственно. Первая группа вмещает в себя "неведомое" во внешнем мире, вто­рая — "неведомое" в мире внутреннем. Это и есть про­странство бессознательного».

Далее Юнг подвергает это пространство разделению, в котором существуют индивидуальное бессознательное, то есть такое, куда «мы должны включить все более или менее умышленные вытеснения неких болезненных идей и впечатлений», и коллективное бессознательное, содер­жащее в себе инстинкты и архетипы — изначальные об­разы, присущие всему человечеству в целом и являющие­ся продуктом его мифологической активности. В свою очередь, коллективное бессознательное бесконечно про­должается в некоем направлении и на каком-то этапе сли­вается с внешним «неведомым»: «Глубинные "слои" пси­хики теряют свою индивидуальную исключительность по мере того, как отступают все дальше и дальше в тем­ноту. Это последовательное "движение вниз" означает, что, по мере их приближения к автономным функциональ­ным системам, они становятся все более коллективными, вплоть до универсализации и растворения в телесной ма­териальности, то есть в химических субстанциях. Угле­род человеческого тела есть просто углерод. Следова­тельно, на своем "дне" психика является просто миром».

Нетрудно увидеть, что последнее заявление выража­ет идею тождественной связи между миром объектов, то есть Вселенной и миром психическим, то есть душой. И границы между этими мирами нет!

Итак, в том виде, в котором мы собираемся рассмот­реть Бессознательное, последнее предстает как некая довольно реальная метаструктура, если судить по ее спо­собности оказывать определенное и конкретное влияние. Она объединяет в себе свойства как психические, так и внепсихические, то есть выходит за грани личностного и личного.

Очевидные наблюдения за текущими процессами ду­шевной жизни индивида позволяют нам представить Бессознательное действительно как образование, обла­дающее не только качествами, но и строением, и эта ар­хитектоника может быть выражена и описана.

Обратившись к Фрейду, мы обнаружим положение, чья истинность вряд ли вызовет чьи-либо сомнения: «В пси­хической жизни человека всегда присутствует "другой".

Так как психическая жизнь в основе своей бессо­знательна, что вполне естественно, то из этого следует, что и в Бессознательном человека всегда присутствует "другой"».

Кто же этот «другой»? Фрейд продолжает: «Он, как правило, является образцом, объектом, помощником или противником...» Иными словами, все то, с чем сталкивал­ся индивид на протяжении всего своего существования, автоматически поглощалось его Бессознательным. Это, в первую очередь, родители, близкие, приятели, детские игры и игрушки, персонажи сказок, сначала рассказан­ных, а затем и прочитанных, сновидения, впечатления, ощущения, чувства — то есть любой человек, живое су­щество, предмет, понятие, персонаж — включаются в структуру Бессознательного и становятся его элемента­ми, несущими определенный энергетический заряд.

Выражаясь более лаконично, можно сказать: «Я — это Другой».

Оперируя понятиями психоэнергетики, мы можем осознать данное положение как включение «другого» в структуру нашего поля. Если мы сравним данный подход с предыдущим, то убедимся в их идентичности. И дей­ствительно, поле Бессознательно, а функционирование бессознательного невозможно описать, не используя та­кого понятия, как энергия (впрочем, так его и описывал основатель психоанализа).

Поскольку мы затронули здесь энергетические кате­гории, то нам остается выяснить, в какой же все-таки форме или в каком состоянии действует этот «другой», наполняя пространство нашего Бессознательного. Разу­меется, он не присутствует как лицо физическое, но если мы вспомним, что любой объект окружающего мира вос­принимается посредством формирования его образа, то нам ничего не остается, как сделать предположение, что «другой» — это «образ другого», и этот образ живет в на­шей душе, обусловливая ее содержание. Получается, что, с одной стороны, данный образ является частью нашей собственной психики, с другой — представляет собой слепок душевной организации (или на языке психоэнер­гетики — энергетическую матрицу) другого объекта.

В свою очередь, образы объектов можно классифици­ровать.

* Люди — те, с которыми мы встречались, встречаемся, и будем встречаться. Что касается упоминания про­шлого, настоящего и будущего времени, то оно станет вполне понятным, исходя из признания того, что в Бессознательном не существует такого понятия, как время, что доказывается весьма просто. Скажем, то, что произошло с нами двадцать или тридцать лет на­зад, для нашей психики может быть столь же актуаль­ным, как и то, что случилось несколькими минутами раньше. Значит, наше Бессознательное — это некое неведомое измерение, где функция времени отсут­ствует, его просто не существует. И вместе с тем это измерение — основное место обитания человека, опре­деляющее его поведение, взаимоотношения с окружаю­щими и внешней средой. Еще раз я хочу напомнить здесь афоризм, о котором не раз упоминал: «Сознание размышляет, Бессознательное управляет». Подобное положение дел оказывается гораздо важнее той теоре­тической значимости, которую может собой представ­лять, ибо содержит в себе потрясающую возможность практического применения. Согласно данной выклад­ке, наше настоящее и даже будущее можно изменить, изменив наше отношение к прошлому. Здесь, однако, мы можем натолкнуться на кажущееся противоре­чие: сначала я говорю о фиктивности времени, а затем утверждаю, что, манипулируя временем, можно произ­водить некие важные изменения. Казалось бы, возни­кает парадокс. Но он разрешается очень просто: вре­мени не существует в Бессознательном, но в сознании оно не только присутствует, но и является его функ­цией и даже, в какой-то степени, инструментом. Ведь, вспоминая, мы подразумеваем, что обращаемся к сво­ему прошлому, и оживляем в памяти его зыбкий след. Значит, на уровне сознания мы вновь проявляем ак­тивность по отношению к тому событию, которое слу­чилось, но которого уже нет, и при этом нам никаким образом, кроме как мысленно, не удается переместить­ся туда, хотя интенсивность наших переживаний, ис­пытываемых в настоящий момент, вызывает вполне реальные и фактические изменения в организме. Все встает на свои места — некая ситуация происходит и проходит, исчезает, но эмоции, связанные с ней, оста­ются, кодируются мозгом в виде неких информацион­ных матриц. Определенным усилием воли я могу воз­действовать на эту систему кодов и вспомнить об этом событии, то есть вытащить эту информацию на уро­вень доступного осознавания. И точно таким же уси­лием воли можно изменить свое эмоциональное отно­шение к ней. Разумеется, в «прошлом» от этого ничего не изменится, но изменения произойдут в причинно-следственной цепочке взаимодействий Бессознатель­ного, что в свою очередь приведет к преобразованию программы.

* Вещи — и в первую очередь те, которые окружали мла­денца.

* Другие существа — животные и т. д.

* Мифы — персонажи сказок, преданий и других лите­ратурных произведений.

* Религиозные объекты — Бог, Мировой Разум, силы при­роды, дьявол.

* Этические понятия — сколь бы абстрактными послед­ние не представлялись, они персонифицируются уже с детства. Например, Змей Горыныч — образ вопло­щенного зла, а Илья Муромец — добра. Таким обра­зом, каждый, исходя из собственной мифоструктуры, носит в себе образы и представления этих понятий — добро, совесть, мудрость, хорошо, плохо.

* Релятивистские понятия — время, пространство, веч­ность, сила, бесконечность, род, энергия, ум, глупость, жизнь, смерть, бессмертие.

* Качества эмоций — радость, печаль, любовь, ненависть, хорошо, плохо.

* Эстетические категории — красота, безобразие,

* Сновидения.

* Образ самого себя.

Однако, чтобы не запутаться в обилии всех этих сим­волов, сгруппируем их, и в результате получим следую­щую модель, в которой условно выделяется четыре клас­са понятий.

1. Метапсихическое:Бог, жизнь, сила, дьявол, смерть, бессмертие, рай, ад.

2. Психическое:люди, отношения, семья, работа, зло, добро, красота, уродство, радость, печаль, хорошо, плохо, отношения с другими живыми существами, секс, Я.

3. Мифическое:сны, персонажи, фантазии.

4. Типическое:деньги, быт, вещи, еда.

Однако из всего этого количества объектов одни яв­ляются более, другие — менее значимыми. Ясно, что мно­гое в выборе зависит от индивидуальности человека, его предрасположенности и склонностей, но существуют та­кие категории, которые, будучи универсальными для всех людей, занимают в системе значимостей доминирующее положение. К примеру, некто испытывает страсть к раз­ведению и коллекционированию кактусов, и данное увле­чение определяет смысл его жизни. Он, скажем, абсолют­но равнодушен к животным и отказывается понимать своего соседа, который души не чает в собственной соба­ке. Но, несмотря на эту их разницу, для обоих будет оди­наковым стремление к удовольствию, которое способна им дать жизнь. Ими управляет одно и то же влечение. Каждый человек боится смерти и цепляется за жизнь, независимо от его вероисповедания, пристрастий, увле­чений и мировоззрения. Видимо, об этом позаботилась сама природа, наделив род людской столь мощным ин­стинктом самосохранения. Следующий же инстинкт продолжения рода демонстрируется наличием сексуаль­ного влечения. В конечном итоге, эти два инстинкта слива­ются в одну силу, которую Фрейд обозначил как либидо.

В нашем примере любитель кактусов и любитель со­бак, различные в типическом, сходны в метапсихиче-ском. Если мы проанализируем соотношение значимо­стей в различных классах понятий, то придем к тому же результату.

Представим себе зал совещаний, где для обсуждения некой проблемы собралась группа людей. Каждый из них видит свои сны, фантазирует о чем-то своем (мифиче­ское), по-своему относится к семье, работе, имеет свои представления о красоте, добре и зле (психическое). Они о чем-то спорят, что-то бурно обсуждают, увлеченно до­казывают, стараются казаться умными и глубокими. Но внезапно распахивается дверь, и в зал влетают террори­сты, разбрызгивая по потолку и стенам автоматные очереди. Нетрудно вообразить, что в этот момент произой­дет с публикой. Сразу же все аргументы, убеждения и по­лемический задор исчезнут, прихлопнутые шоком, усту­пив место одному единственному желанию — спастись. Причем в это время человек вовсе не думает, зачем ему спасаться, для чего он это делает. Любитель кактусов за­бывает о своих кактусах, а знаток творчества Андрея Бе­лого — про Андрея Белого. Просто энергия инстинкта ру­ководит определенным телом, программируя последова­тельность его действий. Один вступает в схватку, другой прыгает в окно, третий залезает под стол. Здесь нет геро­ев и трусов. Здесь и сейчас проявляет себя метапсихиче-ское и надличное.

Если это так, то проблема проясняется. Но как быть с другим влечением, открытым и описанным Сабиной Шпильрейн, российским психоаналитиком, — Танатосом, влечением к смерти? Логика наших рассуждений снимает кажущееся противоречие. Смерть является при­надлежностью Метапсихического и определяет подспуд­ный к ней интерес. Ведь смерть — это не только то, куда мы уйдем, но и то, откуда мы вышли, и в этом наблюда­ется своеобразная симметрия нашего Бытия. Она пред­ставляется некой потусторонней тайной, с одной сторо­ны вызывающей смутный страх и трепет, а с другой — не­одолимый интерес ребенка, стремящегося подсмотреть, что же творится за дверью родительской спальни.

Такое же любопытство заставляет нас временами об­ращаться к тому миру, что лежит за пределами земного существования. О загробной жизни написано великое множество всяческих исследований, начиная от «Книги мертвых» и кончая современными парапсихологическими изысканиями. Ее образы заселяют мифотворчество различных народов и времен, то устрашающе зловещие, то поэтически изысканные. Ее образ, у каждого свой, живет и в нашей душе. Получается, что смерть не вне, а внутри нас.

На протяжении всей истории человечества люди свя­зывали такие явления, как жизнь и смерть, с некой силой, которая регулирует и подчиняет себе эти отношения. Данная сила определяет появление на свет или же уход из него. В зависимости от этноса и уровня развития ци­вилизации ей давали различные имена: духи, боги, сти­хии и т. д. С развитием монотеизма появился единый Бог — как отражение коллективной идеи о существова­нии верховной субстанции, определяющей и предопреде­ляющей развитие всего мироздания в целом и каждого существа в отдельности. Все зависит от Бога, но Бог не зависит ни от кого и ни от чего. И вполне естественно, что его образ, его мыслеформа заняли центральное место в Метапсихическом Бессознательного. Он становится до­минирующей фигурой в Бессознательном в силу авто­номности своих главнейших функций:

* если он является источником всего мирового поряд­ка, то он является, прежде всего, Создателем («в том числе и моей жизни»);

* если он создал свое творение, то он может его и защи­тить («в том числе и мою жизнь»);

* если создал то, что было, есть и будет, значит, он ве­чен, и таким образом он любое свое творение («в том числе и мою жизнь») может сделать бессмертным.

Однако бессмертие бессмертию рознь, так как суще­ствуют две ипостаси вечного — рай и ад, местопребыва­ние которых также расположено в Бессознательном, хотя и прорывается постоянно в зону осознавания и непосред­ственного переживания. Никому не хочется ада, и каж­дый при жизни уже стремится в рай. Но туда нужно еще получить визу, а это зависит от участия самого Господа Бога, который в данном случае выступает в своем следую­щем качестве — качестве Судьи.

Итак, Бог есть: Создатель, Защитник, Источник, Судья.

Эти его четыре положения универсальны для любого вероисповедания и не зависят от той или иной формы конкретной персонификации. Таким образом, метапси-хическая часть нашего Бессознательного изначально на­делена религиозным смыслом, призванием которого, возможно, является связывание мира внутреннего с вне­шним (ведь само понятие «религия» произошло от ла­тинского religare — «связывать»).

Здесь мы видим, как Бессознательное, открытое ми­розданию, растворяется в нем и переходит в него той сво­ей частью, которая определяется как Метапсихическое. Таким образом, получается, что человек через свое Бессо­знательное открыт Вселенной.

Изъясняясь языком психоэнергетики, человек непо­средственно подключен к информационному полю Все­ленной, которое в свою очередь (в нашей модели) сооб­щается с Метапсихическим. Затем, кодируясь в опре­деленные сигналы, проникает в мифический пласт, где развертывается в виде образов сновидений как некое та­инственное послание, после чего обрабатывается Психи­ческим, создавая различного рода душевные напряже­ния, стремящиеся разрядиться в действии.

Возвращаясь к нашей микроорбите, мы имеем теперь возможность наполнить статичную схему динамическим пониманием — применяя метод метаструктуры.

Представленную модель можно определить как урав­нение судьбы.

Наша модель подчеркивает, что человек есть уравне­ние. Исходя из этого положения, человека можно пред­ставить как некую систему, деятельность которой впол­не поддается расчету и прогнозированию.

Вернемся к нашему уравнению, где все неизвестные нам уже почти известны. Остается только уточнить не­которые его понятия. Традиционно они определяются контекстом закона причинно-следственных связей, вза­имодействие которых образует неумолимую детерминированность всех процессов и событий, происходящих во Вселенной, а стало быть, и в жизни человеческой.

Этот подход диалектичен и не оставляет места сомне­ниям, потому что он еще и очевиден. Однако, уточняя и детализируя эту очевидность, мы можем проанализировать ее внутренние механизмы и полученными результатами дополнить наше уравнение. Последнее можно успешно выполнить, если представить себе Судьбу как некую со­ставляющую трех сил, каждая из которых обусловлива­ет определенную линию развития индивидуума.

1. Сила Рока.

2. Сила Провидения.

3. Сила Воли.

Сила Рока оказывает влияние на существование рода. Если провести параллель с биологией, то нетрудно заме­тить, что частью этой силы является генетическая пере­дача информации из поколения в поколение. И в этом плане законы генетики почти равносильны законам ок­культным.

Сила Провидения на вещественно-материальном уров­не может быть определена как судьба, то есть закономер­ное развертывание событий и ситуаций на протяжении жизни индивидуума.

Сила Воли есть психодинамическая сила, отражающая личностные напряжения, возникающие в результате борьбы мотивов. В свою очередь, это такое напряжение, которое субъект может использовать как возможность определенного выбора.

Гармоничное взаимодействие этих сил определяет гармоничную целостность того, кто является их средото­чием, — человека. Исходя из сказанного, индивидуаль­ное бытие последнего складывается из трех факторов.

1. Организм.

2. Психика.

3. Судьба.

Каковы же кармические взаимообусловленности ука­занных трех сил и трех факторов?

Сила Рока самым естественным образом влияет на физическое здоровье ребенка — хотя бы посредством ге­нетической предопределенности — то есть на организм. То, что душевная организация не ускользает от наследст­венности, также является фактом проверенным. В свою очередь, состояние организма и психики в какой-то сте­пени обусловливает то, как складывается жизнь их обла­дателя, — судьбу.

Сила Провидения регулирует взаимоотношения окру­жающего мира (среды) и материального носителя Ро­ка (индивида). Характер же этих взаимоотношений са­мым естественным образом складывается из свойств, как среды, так и психофизического статуса ее облада­теля.

Сила Воли: импульс психического напряжения про­граммирует поведение, которое, с одной стороны, являет­ся следствием внутренних мотиваций, а с другой — при­чиной тех событий, которые реактивно последуют как ответ на это поведение. Если воля направлена на разру­шение, то результат окажется столь же деструктивным. Созидающая воля укрепляет целостность трех факторов: организма (физического здоровья), психики (душевного здоровья), судьбы (ситуативного благополучия).

Ясно, что человек является пассивным носителем пер­вых двух сил — ведь для каждого младенца его род и ме­сто пребывания в этой жизни является данностью, куда он попадает независимо от своих желаний. Но третья сила — сила Воли — представляет собой энергию, обла­дая которой человек становится началом активным, то есть — разумным. Разум же, в первую очередь, проявля­ется как отношение к чему-либо, оценка этого отношения и предпочтение или отвергание чего-либо. Апеллируя именно к разуму — воле, Моисей сформулировал десять заповедей, соблюдение которых приводит в гармоническое равновесие соотношение трех сил и трех факторов человеческого бытия, описанных выше. Иными словами, закон действия заповедей прост, соблюдаешь — здоров и счастлив, нарушаешь — болен и несчастен. Подобное про­исходит потому, что сила воли, будучи индивидуальной, призвана диалектически подчиняться первым двум си­лам, так как она является производной от них, которые, в свою очередь, производны от некой единой силы, став­шей источником их возникновения. Мы выяснили, что последнюю силу определяли понятием Бог.

Механизм же работы заповедей эффективнее всего рассмотреть на примерах. Возьмем первую: «Я Господь Бог твой: да не будет у тебя богов, кроме меня». Что это значит с точки зрения психодинамической? Наше иссле­дование показало, что Бог — центральная фигура наше­го Бессознательного (здесь я позволю ссылку на преды­дущие страницы данной книги). Следовательно, смысл данной программы сводится к следующему: «Я создал тебя и дал тебе жизнь, и никакие другие боги не дали тебе жизни, и не от них зависит судьба твоя». Легко понять, что под богами подразумеваются другие объекты, кото­рые могут стать источниками поклонения: вещи, деньги, другие люди и т. д. — то есть остальные фигуры нашего Бессознательного. Значит, соблюдая эту заповедь, мы активизируем свою волю в сторону созидания, усиливая ее позитивные влияния на собственную личность и сущ­ность — организм, психику, судьбу.

Отрицание заповеди есть отрицание Бога. Подобный акт автоматически приводит к формированию негатив­ной программы, которая, разрушая центральную часть Бессознательного, естественно, разрушает и само Бессо­знательное — основу человека. Такая деформация целост­ности порождает болезни, неудачи, страдания. Нетрудно заметить, что агрессия против Бога оборачивается агрес­сией против себя. Весьма показательным и печальным свидетельством последнего служит наш зловещий «исторический эксперимент» по созданию новой эпохи и ее представителя — «Хомо советикус».

Разрушив Бога, общество закономерно усилило пози­ции дьявола, за что и поплатилось — оно разрушило самое себя и превратилось в огромного социального мутанта. Ведь невозможно себя убить и при этом остаться в живых!

Подобная же механика заложена и в остальных запо­ведях. Например: «Не судите, да не судимы будете». По­скольку в нашей психике всегда присутствует «другой», то, осуждая его, мы автоматически осуждаем себя. Осуж­дение, соответственно, порождает вину, вина ищет нака­зание, и наказание обязательно приходит в виде болезни, боли, негативных случаев, травм.

Проклиная другого, мы проклинаем себя и, конечно, при этом заслуживаем соответствующей участи.

Такова наша психодинамика, законы которой одно­временно являются и законами Вселенной.

Если вышесказанное обозначить тезисно, то получит­ся следующее.

1. Человек есть Бытие.

2. Человек есть самовыражающееся Бытие.

3. Человек есть точка, сквозь которую проходят два по­тока Бытия: индивидуальный и надиндивидуальный.

4. Индивидуальное Бытие раскрывается как единство трех факторов (уровней): Организм (Биос), Психика (Логос), Судьба (Фатум).

5. Надиндивидуальное Бытие проявляется как единство трех сил: Сила Рока, Сила Провидения, Сила Воли.

¨ Сила Рока обусловливает движение и развитие ро­да (генетическая информация — одно из проявле­ний этой силы на биологическом уровне),

¨ Сила Провидения предопределяет судьбу, то есть последовательность событий и ситуаций на протя­жении всей жизни человека, изначально детерми­нированную.

¨ Сила Воли проявляется как способность осознания возможности выбора и возможность самого выбора.

6. Некоторая часть воли сознательна, и она выступает как психическое (фрагмент индивидуального бытия). Основная часть воли бессознательна (и она является одной из сил надиндивидуального бытия).

7. Человек всегда находится один на один с Бытием, и между ними нет посредников.

8. Жизнь человека есть его взаимоотношение с Бытием.

9. Человек есть место, где Бытие организует свой быт.

10. Бытие, доступное осознанию, предстает как сознание. Бытие, воспринимающееся как некое действие со сто­роны окружающего мира, может быть названо собы­тием. Неосознаваемое Бытие обозначим просто как Бытие. Из этого следует, что Бытие бессознательно. Значит, «мое Бессознательное» — это Бытие.

11. Все то, что окружает «меня»: предметы, события, лю­ди, другие живые существа, — есть Бытие.

12. Взаимоотношение человека с другим человеком или другими людьми, а равно как и с предметами, события­ми или остальными живыми существами, есть, преж­де всего, взаимоотношение человека с Бытием.

13. Бытие едино и цельно.

14. Следовательно, человек есть единая и цельная струк­тура.

15. Состояние единства и целостности есть состояние ба­ланса, то есть здоровья.

16. Нарушение единства и целостности есть болезнь.

17. Баланс человека и Бытия есть состояние здоровья.

18. Нарушение баланса человека и Бытия приводит к бо­лезни.

19. Значит, существует некая причина, которая наруша­ет этот баланс.

20. Поскольку всегда страдает не Бытие, а человек, следо­вательно, причина заключается в человеке.

21. Осознаваемое страдание помещается в области осо­знающей части личности — зоне Эго.

22. Получается, что причина нарушения баланса есть Эго.

23. Данная причина становится причиной страдания вследствие нарушения механизма, регулирующего направление Силы Воли.

24. Если сознательная часть воли — Эго-воля — направ­лена на принятие Бытия, то она сливается с бессозна­тельной волей, и вместе они образуют общий поток, чем достигается состояние единства и цельности. В этом случае человек равен Бытию. И он здоров.

25. Если Эго-воля направлена на неприятие Бытия (что равносильно отторжению), то она начинает диссони­ровать с Бытием и постепенно разрушается. Человек заболевает.

26. Болезнь проявляется на одном, двух или всех трех уров­нях индивидуального Бытия — Биосе, Логосе и Фатуме.

Коль скоро мы говорили об уравнении судьбы, мы мо­жем вывести и ее формулу.

Слово «судьба» происходит от праязыкового корня dhe — «ставить, устанавливать, класть»; и приставки som — «с», которая означает сочетание, соединение, совпадение (например, со-весть — совместная весть).

Получается базовая праформа: som-dhe — буквально «с установлением».

Здесь обнаруживается явное соотнесение с древнеин­дийским samdhi — «соединение, договор, мир».

С другой стороны, корень dhe также является основой, из которой выходят понятия: «дело», «деть».

Рассмотрим проявившийся ряд понятий в вариантах их развития.

Древнерусское дело — «деятельность, деяние, поступок, способ, работа, труд, сражение».

Соответственно, мы можем обнаружить и основные жизненные тенденции, или индивидуальные варианты развития, несущие в себе некие устойчивые позиции.

¨ Жизнь — как деятельность.

¨ Жизнь — как деяние.

¨ Жизнь — как поступок.

¨ Жизнь — как способ.

¨ Жизнь — как работа.

¨ Жизнь — как труд.

¨ Жизнь — как сражение.

Значение слова «деть» проявляется смысловым ря­дом — «поместить, положить что-либо куда-либо».

Древнеиндийское dadhati — «кладет, помещает, ставит».

Древнерусское деяти — «делать, трогать, говорить». Последнее отсылает нас к таким понятиям, как «слово», «речь». И здесь же уместно напомнить, что значение сло­ва «действие» в истории индоевропейских языков пере­плетается со значением «слово», «речь».

Примечательно также то, что на себя обращает внима­ние и тесная фоносемантическая связь между значения­ми «речь» — «рок». Оба они несут в себе один и тот же праязыковый корень rek-.

На основании полученных данных уже можно про­явить архитектонику изучаемого понятия.

Dhe — ставить, устанавливать — становиться.

Делать = Говорить.

Рок = Речь.

Соединение = Договор (Говорить. Речь).

Обращаясь к очередным источникам, имеющим не­посредственное отношение к рассматриваемой теме, на­ходим следующие смысловые соотношения.

Латинское/а£ши, известное в массовом сознании как «судьба», в своем первостепенном значении, однако, рас­крывалось как: 1. Слово (изречение, воля, приговор) бо­гов (fata deorum). И только затем уже означало: 2. Рок, сУдьба, удел, участь.

Корень слова «fatum» —for.

For— 1. Говорить, (воз)вещать, повествовать. 2. Вос­певать. 3. Прорицать, предрекать, предсказывать.

С другой стороны, известно еще одно значение корне­вой основы dhe-, а именно — «дух».

Тогда получается som-dhe — «с духом».

Наметившиеся смысловые контуры позволяют при-близиться к возможности дать определение тому, что называют судьбой, но, перед тем как вывести формулу более четко проясним сочетание значений.

¨ Дух ставит — Явление становится.

¨ Дух устанавливает — Явление становится.

¨ Дух говорит — Явление делается.

¨ Дух — Соединение — Явление.

Следовательно, получается, что:

1) рок (rek-) есть функция Речи;

2) явление (uel-) есть проявление Воли.

Если обратиться к традиционной математической символике, то запись получится следующая:

F=f(V),

где F — Fatum — Судьба, V— Verbum — Слово, f — функция.

Данное положение подводит нас к тезису — «То, что происходит в нашей жизни, происходит в точном соот­ветствии с тем, что и как мы говорим».

Вместе с тем, в древнерусском языке понятие «судь­ба» употреблялось со значением «суд», «суд божий».

Суд: одно из значений — «закон».

Обобщим сказанное.

Праязыковая база представляет собой сложение: при­ставка som и корень dhe — «ставить, устанавливать» (от­сылка к «деть», «дело»).

Древнеиндийское samdhi — «соединение, договор, мир»-

Деть — «происходить, твориться, становиться, гово­рить». Латинское fatum означает не только «судьба», но также и «слово», «изречение», «воля».

Делать — «создавать».

Выстраиваем ряд значений: Судьба — Закон (дона-чальное, дообычное) — Устанавливать — Соединение — Договор (Завет) — Происходить — Говорить — Стано­виться.

Вглядываясь в этот ряд представленных смыслов, не­трудно уловить проступающий рельеф нашего главного понятия. И в данном случае мы усматриваем следующие сюжетные линии.

В этом ряду легко выделяются две глагольные груп­пы: активная и пассивная.

Активная группа: «говорить» — «устанавливать».

Пассивная группа: «происходить» — «становиться».

Активная группа имеет прямое отношение к Закону, ибо исходит от него. Пассивная — к началу принимаю­щему, то есть субъекту, и обозначает некое свершение, результат.

Однако это вовсе не означает наличия тотальной фа­тальности субъекта, подчиненного и подчиняющегося Закону и соединенному с ним, ибо в контексте их отно­шений мы замечаем еще одно понятие: Договор-Завет. И это весьма существенное примечание. С одной сторо­ны, выясняется, что человек никакой не хозяин своей судьбы. С другой же, видно, что и заявлять о механисти­ческой, отчужденной предопределенности, некой тотали­тарной «кармической» обусловленности также не пред­ставляется чем-то осмысленным.

Человек, безусловно, не есть хозяин своей судьбы, и было бы совершенно неразумно и самонадеянно пола­гать подобное, но благодаря наличествующему Догово­ру-Завету он становится ее соавтором, вернее, получает такую возможность.

Последнее добавление означает, что в субъекте также присутствует частичка активного принципа, который в какой-то части своего смыслового контекста можно на­звать волей. Каждому дана воля, и каждый волен распорядиться ею. И тогда, если желание проявить свою ак­тивность присутствует, то посредством воли личность направляет ее на то, чтобы не просто оставаться зомбированным исполнителем неких программ, но стать и быть дееспособным участником Завета. И в этом смысле меж­ду человеком и Автором исходящих предписаний уста­навливаются отношения со-творчества, сотрудниче­ства, со-авторства — через Слово.

Какова же прагматическая ценность материала, полу­ченного в результате наших исследований? Цель одна -стать осознанным Со-Автором, принять Участие и снис­кать Счастье.

Связь между понятиями «судьба» и «счастье» очевид­на. Счастлив тот, кто использует шанс сделаться соав­тором своей судьбы и стать активным участником До­говора-Завета между собою и Законом — До-начальным, Предвечным, то есть — Богом. В этом случае человек обретает Судьбу. Отсюда следует, что счастье — это спо­собность обрести свою судьбу. А значит, кто вне Судь­бы, тот как бы и вне Игры, вне Счастья, поскольку вне Участия.

Безучастный несчастлив. И кто не имеет участия, тот не имеет и участи.

Отсюда следует, что не бывает судьбы плохой или хо­рошей. Само по себе наличие таковой есть благо. Снис­кать последнее можно лишь одним способом — найти и обрести свою судьбу. Она есть у каждого, но у кого-то она в совместном бытии, у кого-то — совершенно отдельно и отделенно. Ощущение этой раздельности и порождает переживание тревожности, сиротливости, потерянности и одинокости.

Семантический ряд: Судьба — Закон — Дух — Устанав­ливать — Соединение — Договор (Завет) — Воля — Проис­ходить — Говорить — Становиться — Рок — Речь — Слово.

Что ж, поговорим о том, как с помощью слов изменить собственную жизнь.

ЧАСТЬ 3 ИЗМЕНЕНИЕ ЖИЗНИ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ (ЛОГОНОМИКА)

 

Глава 1 Жизнь есть текст

После долгих лет моей интенсивной деятельности в об­ласти психоанализа и психотерапии я все же решился четко и открыто сформулировать вопросы, которые по умолчанию мною отодвигались на задний план, благона­меренно вытеснялись, и до поры до времени оставались в тени прохладного к ним внимания.

И дело заключалось вовсе не в том, что они заслужи­вали такого отношения, как раз наоборот, в силу своей актуальности требовали серьезной и честной их поста­новки. Однако явное, которое преднамеренно делается тайным, не может бесконечно быть тайным, и снова ста­новится явным. Пришло время, а если быть более точ­ным, то я пришел (ведь время приходит только тогда, когда приходим мы) к осознанию, что готов высказаться по поводу того, о чем раньше умалчивал.

Вопрос 1. Почему со мною происходит то, что со мною происходит?

Вопрос 2. Почему то, что со мною происходит, проис­ходит именно со мной?

Вопрос 3. Могу ли я изменить то, что со мною проис­ходит, если происходящее со мной мне не нравится?

Я поступил парадоксальным образом. Я наконец-то задал эти вопросы... Но это произошло тогда, когда ответ уже был найден. И, в первую очередь, я стал предлагать их пациентам прямо на первом же собеседовании. «По­думайте и ответьте: почему с Вами происходит то, что с Вами происходит? Почему то, что с Вами происходит, про­исходит именно с Вами? Возможно ли изменить (имен­но изменить, а не закрыть на это глаза) то, что с Вами происходит, если Вам это не нравится?»

Психотерапия — единственная область, где клиент не прав. Если же он считает обратное, я отправляю его в магазин — пусть там доказывает свою правоту. С другой стороны, если прав психотерапевт, то почему он испол­няет функцию консультанта, а не Господа Бога?

Таким образом, я не ждал от посетителя «правильных ответов», но переживал с ним возможность его озарения, иррационального пробуждения тех душевных энергий, которые, преодолев инерцию предубеждений рассудка, способны внедриться в самую глубину Сокровенного и обнаружить там живой смысл. А затем потустороннее «там» перенести в здешнее «здесь».

В результате наших совместных странствий по «ней­ронным пространствам», этаких внутренних навигаций, мы кое-что прояснили, но к этому добавился еще один вопрос: «Действительно ли возможно, то есть реально ли на самом деле с помощью слов изменить происходящее или это всего лишь красивая метафора, пленительный миф, чарующая сказка, космическая фантазия о предначальном глаголе Логоса, написавшем этот мир?»

Первые формулировки наших постижений оказали на нас впечатление и вдохновили на то, чтобы продолжить единожды начатую деятельность. Вопросы сами раскры­ли себя, и мы обнаружили в них спрятанные, словно зер­нышки в яблоках, ответы.

Вопрос 1. «Почему со мною происходит то, что со мною происходит?» — Ответ: «То, что происходит со мною, про­исходит в абсолютно точном и строгом соответствии с тем, что и как я говорю».

Вопрос 2. «Почему то, что со мною происходит, про­исходит именно со мной?» — Ответ: «Потому что имен­но я это говорю».

Вопрос 3. «Могу ли я изменить то, что со мною проис­ходит, если происходящее со мною мне не нравится?» — Ответ: «Поскольку происходящее со мною зависит от того, что я говорю, то, если я изменю свою речь, поменяется и происходящее».

Полученные выводы, однако, не показались ни абсурд­ными, ни фантастическими, ибо их согласованность с данными лингвистики оказалась вполне соответствую­щей. И поэтому, прежде чем изложить собственно ориги­нальность и инновационность авторского метода, кото­рый я назвал психограмматическим, напомню классиче­ские положения.

Одно из них, известное как Принцип лингвистической относительности Сепира — Уорфа, заявляет о том, что не реальность определяет язык, а, наоборот, язык определя­ет реальность. Это значит, что язык, в первую очередь, со­здает реальность, структурирует ее, а не описывает.

То есть слова не описывают мир, они пишут мир.

В качестве иллюстрации достаточно вспомнить слу­чай в лондонском метро, когда таблички на дверях «Вы­хода нет» по рекомендации социологов заменили надпи­сью «Выход рядом», что уменьшило число самоубийств в Лондоне.

Столь же показательны примеры, которые я могу при­вести из собственной практики.

Однажды на консультацию ко мне пришел молодой человек и посе­товал на собственную судьбу. На вопрос о том, что же его так удру­чает и печалит, он нерешительно пожал плечами, как-то нервно дер­нулся и выговорил нечто невнятное. Затем напрягся, сжался, съежил­ся и вдруг заявил, словно, наконец, решился: «В последнее время меня преследуют долги. Я никак не могу расплатиться со своими компаньонами. И даже если подворачивается удачный вариант, в са­мую последнюю минуту он срывается. Тут еще ни с того ни с сего жена начала предъявлять повышенные требования, а сын стал дер­зить. Наваждение какое-то».

Внимая его исповеди, я уловил, что в течение сорока минут он семь раз употребил слово «должен», причем безотносительно от описы­ваемой ситуации.

Оказалось, что его основная жизненная опора приходится на слово «должен». И получилось, что его главное руководство к действию заключено в черной магии этого понятия: «Я постоянно кому-то должен — обществу, приятелям, родителям, детям, педагогам...» Наиболее коварный соблазн — расширение принципа долженство­вания и на себя — оказался также характерным для моего посети­теля. Хотя бы такая его фраза, как: «Что я должен делать, доктор?», выразила довольно высокую степень его сцепления с проблемой.

Итак, мы выявили опорный, осевой тезис всей смыс­ловой конструкции, которая ляжет в основу метода прак­тической трансформации личности.

Жизнь есть текст. И конкретная жизнь отдельного субъекта складывается в точном соответствии с тем, что и как он говорит.

Однако в отношении вышесказанного мне довелось ус­лышать довольно логичное возражение: «Как на счет тех, кто говорит хорошо, а живет плохо?» И на самом деле, замечание весьма существенное. Разве мы не встречаем­ся с великолепными говорунами, которым можно вни­мать беспрерывно, но при этом их жизнь оставляет же­лать лучшего.

Вроде бы все правильно. Но здесь следует учесть один момент. Наша речь это не только то, что мы произносим вслух, но и то, что говорим про себя. Внутренняя неосо­знаваемая речь называется мышлением. По определению мышление и есть внутренняя речь. Мы мыслим словами. И даже наши нечаянные фразы оказывают на нас су­щественное воздействие. Как-то раз одна женщина в шутку обронила: «Мой ребенок ну прямо одно наказа­ние» — и через минуту уже забыла об этом. А фраза, тем не менее, записалась подсознательным умом и послужи­ла своеобразным посылом для выстраивания логической цепочки, кстати формально совершенно непогрешимой. Поскольку наказание всегда связано с болью, то послед­няя не заставила себя ждать, и молодая мамаша с непри­ятным удивлением вскоре обнаружила у себя склонность к мигреням и травматизму, чего раньше за собой не на­блюдала.

Основное правило

Итак, мы выяснили, что разгадка жизни заключена в разгадке слов — своеобразных кодов, конденсирующих в себе все мистерии Бытия. Мы сами не подозреваем о том, сколь мощная и сак­ральная сила обитает в недрах… Поскольку язык первичен, а ситуация лишь следствие, то, внося определенные коррективы в собственный лекси­кон, мы…

Глава 2 Ядерная функция слова

С точки зрения лингвопсихоанализа семантическая струк­тура любого слова, а таким образом и текста, состоит из трех уровней.

Первый, самый поверхностный пласт — повествова­тельный, или буквальный. Он заключен в пределах внеш­него, экзотерического круга восприятия и представляет собой значение, привитое обычным обучением. Экзоте­рический круг можно назвать профанным. В данном слу­чае, когда мы говорим о профанном понимании, то име­ем в виду, прежде всего, уровень понимания, свойствен­ный общественному сознанию, не проявляющему особой склонности к устремлению в глубины явлений. Пред­ставленный уровень, если проводить аналогию с психо­аналитической композицией психики, можно обозна­чить как — «сознание слова».

Следующий уровень — мезотерический. Он уже несет в себе информацию, расположенную за пределами бук­вального понимания, и потому раскрывает в себе контексты метафорические, иносказательные. Они просачиваются в глубины сознания и оказывают свое влияние изнутри. Открывающаяся многомерность смыслов сдвигает пси­хический аппарат с мертвой точки, делает его сопричаст­ным логике иррационального. Створки внешней обыден­ности раздвигаются, открывая пространство иных изме­рений, затаившегося инобытия. Здесь обнаруживают себя наши душевные ресурсы. Через подобное обраще­ние внутрь себя происходит обращение к таинству и в таинство. Посредством интуитивного озарения постига­ется сокровенное. Это — «подсознание слова».

Внутренний, или ядерный пласт — эзотерический. Со­кровенное становится откровением, постигаемым мгновенно. Инобытие перестает быть инаковым и становит­ся «своим». Пробужденное сознание расширяется до та­кой степени, что оказывается способным узреть скрытые связи мироздания. Единым домом становится Космос. Перешедший на этот уровень уже перестает быть просто говорящим слова и внимающим словам, но становится со-творцом, со-автором загадочного текста Судеб, осуще­ствившим свой таинственный процесс инициации. Про­свещенный стал посвященным. Что касается самого тек­ста, то формально он, конечно же, не меняется в пре­делах языка, но при этом обнаруживает в полной мере свою семантическую многомерность, ибо восприятие по­знающего к этому вполне готово. Повествовательные ходы вдруг оказываются разветвленными символами. А «темные пятна» неопознанных смыслов вдруг вспыхи­вают ярким светом. Именно на данном уровне сотворя-ется действенная молитва, и в ней мы узнаем «архетип слова».

Я возвращаюсь к положению, согласно которому сло­ва оказывают на нас решающее влияние. Только теперь данную мысль мы можем рассмотреть более конкретно, с учетом вышесказанного. Итак, слово имеет явное зна­чение, скрытый смысл и на самом глубинном уровне яв­ляет собой символ, архетипическую матрицу. Благодаря явному значению мы обмениваемся информацией, скры­тый смысл которой нас программирует, а символ облада­ет предопределяющим действием.

Техника психограмматики

Определимся с необходимыми понятиями. Этимоло­гия — наука о происхождении и первичном значении слова. Этимон — это и есть первичное значение слова,… И нашей задачей в данном случае становится выявле­ние этимона, который и… Обратимся к уже известному примеру с пациентом, который слишком часто употреблял слово «должен». Как и следовало…

Азесмь...

Аз есмь — пресловутая загадка языка...

Но мы продолжаем биться над ней. Кто приступом, кто осадой, в одиночку и стадом. Неисчислимые битвы — во имя Бытия. Ибо Бытие и есть битва. На самом деле, весь единый и сплошной вой человечества, все его вой­ны — это призыв сакрального Слова, некой таинственной формулы, обладание которой дарует власть.

Все заклания — ради одного заклинания. Скрежетание скрещивающихся клинков и скрежет зубовный — крова­вая попытка извлечения звука из вакуума безмолвия.

Что в первую очередь предпринимают те, кто прихо­дит к власти? Производят реформы языка. Это хорошо известно из истории. Еще свежо в памяти гнетущее яв­ление чудовищного советского новояза с вождем — гене­ральным языковедом во главе.

«Сумевший оживить символы, владеет умами», — так сказал однажды математик Альфред Кожибский, и с ма­тематической меткостью попал в точку.

Вожди и шаманы понимают это интуитивно. Ведь, в сущ­ности, перевороты сначала происходят в языке, потом свершаются в сознании и уж затем вершатся в социуме.

Создатель привел к Адаму животных, чтобы тот на­звал их, дал им имена, — тем самым Господь даровал Пер-вочеловеку свободу и власть.

Первочеловек обрел дар речи и уподобился Богу, ибо теперь стал сопричастен Логосу, изначальному и всена-чальному Слову, сотворившему мир. Следовательно, язык являет собой воплощение и выражение чистого творчества как такового.

И по сей день мы творим всякий раз, когда произно­сим слова. Мы создаем свои тексты и плетем ткань своей Судьбы.

Сплетение словес и плетение судьбы следует пони­мать буквально. Это не метафора. Дабы убедиться в пра­вомерности сказанного, сверимся со словарем.

Понятие «текст» происходит от латинского texo, кото­рое, в свою очередь, восходит к протоязыковым индоев­ропейским семантемам: t'euk — «вести», teks — «изготов­лять», teik — «предначертание». — 1. Ткать. 2. Строить, сооружать, изготовлять. 3. Составлять, слагать, сочинять. 4. Вплетать, переплетать, сочетать. Из приведенного гла­гола образуется ряд значений.

Textus — 1. Сплетение. 2. Строение, структура. 3. Ткань. 4. Связь, связное изложение.

Textor — «ткач».

Textrinum — 1. Ткацкая мастерская. 2. Ткацкое искус­ство, ткачество.

Textum — 1. Ткань. 2. Связь, соединение, строение. 3. Слог, стиль.

Таким образом, выясняется, что любой из нас вполне оправданно может сказать про себя: «Я — текстор, жизнь моя — текстум, душа моя — текстринум».

 

Глава 3 Там, где кончается понимание

В 1931 г. в статье «О формально неразрешимых предло­жениях Principia Mathematica и родственных систем» Курт Гедель сформулировал теорему о неполноте: «Если система Z непротиворечива, то в ней существует такое положение А, что ни само А, ни его отрицание не могут быть доказаны средствами Z».

Гедель показал, что в достаточно богатых формальных системах имеются неразрешимые предложения, т. е. та­кие предложения, которые в их рамках недоказуемы и неопровергаемы. Это положение означает утверждение принципиальной невозможности полной формализации научного знания.

Если экстраполировать теорему Геделя за пределы математики, то можно получить обобщение, которое ока­жется практически весьма ценным, скажем, в той обла­сти, которая изучает человеческую психику и поведение.

Данное обобщение можно сформулировать как теоре­му неполноты системы. Здесь имеется в виду любая сис­тема вообще, которая может быть и языковой, и ситуа­тивной, и поведенческой.

Обратившись к философскому словарю, мы найдем следующее определение: «Система (греч. systema — «со­ставленное из частей, соединенное») — совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях между собой и образующих определенную целостность и един­ство».

Само по себе понятие это довольно загадочно и имеет длительную историю. Уже в античности был сформули­рован тезис о том, что целое больше суммы его частей. Такая целостность является неотъемлемым свойством системы. Что же касается основных свойств системы, то они характеризуются следующими особенностями.

1. Уже указанная целостность — свойства целого прин­ципиально несводимы к сумме свойств составляющих его элементов. (Например, мелодия есть нечто боль­шее, чем простая сумма нот.)

2. Структурность — поведение системы обусловлено не столько особенностями ее отдельных элементов, сколько свойствами ее структуры. (Все та же мелодия.)

3. Взаимозависимость системы и среды — система фор­мирует и проявляет свои свойства в процессе взаимо­действия со средой. (Ухо слышащего является вне­шней средой по отношению к мелодии).

4. Иерархичность — каждый компонент системы может рассматриваться в свою очередь как система (напри­мер, музыкальная фраза), а исследуемая в данном слу­чае система (мелодия) сама является элементом более широкой системы (звуковой организации вообще.)

5. Множественность описаний — в силу принципиаль­ной сложности каждой системы ее адекватное позна­ние требует построения множества различных моде­лей, каждая из которых описывает лишь определен­ный аспект системы. (Музыкальное произведение можно описать с точки зрения физики, математики, теории композиции и т. д.)

Теорема неполноты системы формируется из двух последних свойств и определяется следующим образом: «Никакая система не может быть исчерпывающе описа­на теми средствами, которыми располагает данная сис­тема. Средства любой системы всегда ограничены, и не­возможно произвести качественные изменения внутри этой системы, используя возможности самой данной си­стемы».

Отсюда возникают неизбежные следствия, которые вполне закономерно порождают новые понятия, заклю­ченные в последующих следствиях.

¨ Первое следствие: произвести качественное измене­ние в системе можно, только выйдя за пределы этой системы. Иными словами, система не может изме­ниться сама по себе. Но систему можно изменить из­вне.

¨ Второе следствие: выход за пределы определенной системы подразумевает построение некой метасисте­мы, т. е. такой, которая включала бы данную систему в качестве составного звена.

¨ Третье следствие: исчерпывающее описание данной системы возможно только языком метасистемы или — метаязыком.

В теореме неполноты системы я не случайно на пер­вое место ставлю понятие описания, а уже потом понятие изменения. Такой подход мне мыслится наиболее обосно­ванным, особенно если еще раз возвратиться к определе­нию реальности. Реальность — это, прежде всего, описа­ние. И с помощью слов я конструирую некий мир, некую реальность, полностью адекватную самой себе.

Однако на этом этапе возникает сложность иного по­рядка — проблема понимания, или взаимопонимания, которая, предположим, является центральной в психоте­рапии. Если последнюю рассматривать как систему, то вполне допустимо, что данная проблема не может быть разрешена средствами одной только психотерапии. Для этого нам необходимо сделать следующий шаг и выйти за пределы этой системы, чтобы переместиться в метасистему, которую в данном случае уместно обозначить как метапсихотерапию. Такой метасистемой является язык.

Глава 4 Три истории

История первая. Я лгу

В кратчайшем варианте этот парадокс звучит в одной фразе: «Я лгу», или «Это высказывание ложно». Но если высказывание ложно, то я говорю правду и,… Традиционная формулировка парадокса гласит: «£слы лгущий говорит, что он… Существует и другой вариант: «Сказанное Платоном — ложно», — говорит Сократ. «То, что сказал Сократ, — Ис­тина», —…

История вторая. Гуссерль и феноменология

Таков посыл учения немецкого философа и математи­ка Эдмунда Гуссерля — феноменологии. Дословно дан­ное понятие означает «учение о являющемся,… Загадочный мыслитель вкрадчиво заявляет — созна­ние обнаруживается всегда как… Таким образом, получается, что каждый акт сознания, прежде всего, служит тому, чтобы с самого начала дать всему…

История третья. Серф и волапюк-терапия

Родной язык — язык обыденный, рутинный. Все беды и несчастья происходят именно на этом языке. Обилие неологизмов при шизофреническом расстройстве… Он также обратил внимание на богатое и бурное сло­вотворчество маленьких… По его мнению, на общепринятом языке возможно только поверхностное условное общение, на самом деле — отчужденное и…

Глава 5 Техника расслаивания смыслов

Соотношение очевидного и непостижимого, понимаемо­го и ускользающего приводит к осознанию того факта, что психотерапевт является профессионалом, имеющим дело с человеческими фантомами.

Допустим, на прием ко мне является пациент со стра­хами. Он достаточно детально описывает свое состояние, и вскоре мне кажется, что я начинаю его понимать. Но что-то внутри меня сопротивляется, и в конце концов оказывается, что это что-то — не что иное, как сомнение. Сомнение порождает целую систему цепных реакций мысли: а что, собственно, такое страх? Я пробую предста­вить его себе, или ощутить его, но все подобные попытки оказываются неудачными. Тогда я извлекаю материал из своего прошлого опыта, вспоминая опасные или риско­ванные ситуации, в которых когда-то оказывался, и в ка­кой-то степени воспроизвожу реакции, испытанные мною тогда. Однако по мере более тонкого сравнения подобных сопоставлений ко мне приходит постепенное понимание того, что наши опыты переживаний оказыва­ются качественно различными.

К примеру, я достаточно отчетливо могу воспроизве­сти ощущение полета.

По мере того как самолет набирал высоту и я наблюдал в иллюми­натор за удаляющейся землей, во мне нарастало тихое чувство сом­нения в безопасности того, что мне предстоит сделать. Сердцебие­ние несколько участилось, и во рту я ощутил сухость. Вскоре, одна­ко, зазвенел сигнальный звонок. Мне предстояло прыгать первым, и инструктор уже сделал жест по направлению к открытой дверце. Стараясь казаться спокойным, я подошел к зияющей дыре, куда мне через несколько секунд предстояло вывалиться с парашютом. Было прохладно, пасмурно. Сквозь сероватую пелену далеко внизу виднелась земля, разлинованная зелеными квадратиками лужаек, ниточ­ками дорог и спичечными коробками домов, — высота почти кило­метр. Я выглянул в открытую дверцу самолета, и в этот момент меня охватило ощущение одиночества. Оно длилось всего лишь миг, по­тому что в следующую секунду надо было уже прыгать. Но этот миг был заполнен до предела. Одиночество новой волной накатило на меня, оттуда, из открывшейся подо мной и передо мной пропасти. Естественно, я не мог тогда сформулировать все свои мысли, да я и не мыслил — я переживал. И когда резковатый окрик инструктора «Пошел!» вонзился в мое ухо, то почти сразу же я ощутил холодный порыв ветра и промелькнувший борт самолета в опрокинувшемся небе. Затем хлопающий звук раскрывшегося парашюта резко дер­нул меня, и теперь я уже плавно летел в подвешенном состоянии.

Вначале, когда меня спрашивали о моих ощущениях, я рассказывал о чувстве страха на пороге открытого лю­ка. Однако история с пациентом, состояние которого я не мог понять, заставила меня еще раз вспомнить о своем прыжке, и теперь я уже осознаю, почему мое восприятие оказалось неадекватным его описанию. Дело в том, что каждый из нас пережил разный опыт. Внезапно я обна­ружил, что начал понимать нечто ценное для себя — страх, как и любой другой аффект, нельзя почувствовать, его нельзя ощутить, его можно только пережить. Возвра­щаясь к своему небольшому приключению, я обнаружил, что испытанное мною тогда переживание в пиковый мо­мент не являлось переживанием страха. Это было пере­живание одиночества. Быть может, то же самое испыты­вает и младенец, появляющийся на свет? Салон самоле­та мог легко ассоциироваться с материнской утробой, где чувствуешь себя в полной безопасности и знаешь, что о твоем существовании заботятся. Но по мере того, как са­молет приближается к определенной высоте, нарастает внутренняя тревожность — так же как она нарастает в эмоциональной жизни плода, который предчувствует, что вскоре ему придется покинуть это теплое и уютное мес­то. Звонок, приглашающий к прыжку, символически свя­зывается с сигналом, возвещающим о приближении родовых схваток, и, наконец, необходимость прыгать в пусто­ту может напомнить о другой необходимости, пережитой нами когда-то в момент рождения, — раскрытый люк и простирающееся за ним чужое пространство, куда мы вы­нуждены выскочить.

...Я напрягаю мышцы, тяжело отталкиваюсь, и в следующий миг пу­повина троса, на котором крепился мой парашют, оказывается ото­рванной от меня, а я в полном одиночестве погружаюсь в новый мир, где моя безопасность зависит теперь исключительно от того, на­сколько правильно я в нем сориентируюсь.

Впрочем, своими ассоциациями я не поделился с па­циентом, но проведенный мною анализ собственного опыта изменил тактику психотерапевтического процес­са. Ту работу, которую я проделал над самим собой, я обозначил как технику расслаивания смыслов. Теперь мне оставалось только перенести ее на другого человека.

Сущность метода заключается в том, чтобы отделить обозначения переживания от самого переживания.

Например, кто-то может рассказать, что в какой-то момент почувствовал страх. Техника расслаивания начи­нается с сопоставления того состояния, в котором ока­зался субъект, и того понятия, которым он обозначил дан­ное состояние.

С этой целью я требую все более и более детального описания пережитого опыта — до тех пор, пока пациент не начнет вводить другие обозначения в своем рассказе.

Как только я услышу от него новые слова, эпитеты или метафоры, я могу предполагать процесс внутренней транс­формации. Это означает, что он неосознанно подошел к своему истинному переживанию и теперь получил воз­можность его словесной экстериоризации, т. е. внешнего выражения внутренней психической жизни.

Зачастую так и бывает — первое описание не соответ­ствует изначальному переживанию и представляет собой лишь попытку квалифицировать свое состояние в соот­ветствии с общепринятыми стандартами.

Так, например, пациент, который жалуется на страх, может на самом деле испытывать совершенно другое чув­ство, которое по инерции определяется им как страх.

В качестве иллюстрации при вожу случай, с которого и начал эту главу.

— Доктор, меня одолевают страхи.

— Что вы подразумеваете под страхами?

— Что значит—подразумеваю?

— Вы можете их описать, или вы всего лишь утверждаете, что они вас одолевают?

— Описать? Гм... Пожалуй. Я просыпаюсь утром, встаю с постели и на полпути к туалету чувствую какое-то непонятное волнение.

— Пробовали ли вы сразу после того, как проснетесь, идти не к ту­алету, а к ванной, например, или к кухне?

— Н-нет. А причем здесь ванна или кухня?

— А причем здесь туалет?

— Я просто сразу по пробуждении направляюсь в туалет. Это впол­не естественно. Разве вы делаете не то же самое?

— Нет. Сразу по пробуждении я, прежде всего, встаю с постели и надеваю тапочки.

— Ну да, это само собой разумеется. (Делает паузу. Я тоже выдер­живаю паузу. Пациент начинает ерзать в кресле, при этом смотрит вниз и в сторону. Затем, несколько повышая интонацию, говорит). Так вы мне поможете?

— В чем?

— Снять мои страхи.

— Как и откуда я могу снять ваши страхи, если я до сих пор еще не знаю, что у вас за страхи?

— Но я же сказал — меня одолевают страхи.

— Откуда вы знаете, что это страхи? К примеру, вы только что ска­зали о том, как вы чувствуете какое-то непонятное волнение, когда доходите до середины пути к туалету.

— Ну да, волнение. А разве это не одно и то же?

— Я могу испытывать каков-то непонятное волнение, когда ока­зываюсь рядом с девушкой, которая мне нравится, или картиной, которая потрясает мое воображение. Разве это одно и то же, что страх?

— Нет, но разве страх не может сопровождаться волнением?

— Может. Но в таком случае, что же вас беспокоит сильнее — страх или волнение?

— Гм, я не задумывался. Кажется, конкретно я ничего не боюсь...

— А в чем, по-вашему, заключается разница между страхом и «бо­юсь»?

— Ну... страх — это страх... Когда мне страшно, я боюсь. По-мо­ему это одно и тоже.

— Хорошо. Я, к примеру, не боюсь высоты. Но когда я оказываюсь на большой высоте и при этом не уверен в своей безопасности, я не­вольно начинаю испытывать некоторый страх. Или другой случай — мне показывают какую-нибудь красивую вещь. Я любуюсь ею, но боюсь до нее дотронуться, потому что не знаю, как с ней обращать­ся. Я боюсь ее испортить, хотя при этом не испытываю никакого страха перед ней самой.

— Что же я тогда, по-вашему, испытываю?

— Я пока не знаю. Опишите, и мы попробуем разобраться.

— Хорошо. Я просыпаюсь, встаю, надеваю тапочки, иду в туалет и вдруг начинаю чувствовать... что же я начинаю чувствовать?

— Что же вы начинаете чувствовать в этот момент? Вы останавли­ваетесь?

— Нет, я продолжаю идти, но с таким ощущением, будто пересту­паю какую-то незримую черту, за которой мое состояние сразу ме­няется.

— Какое состояние у вас было до этой черты?

— Обычное. Я не задумывался над ним.

— Существует ли разница между тем состоянием, которое у вас воз­никает в момент перехода этой «черты» и уже за этой «чертой»?

— Погодите, сейчас попробую вспомнить... Есть! Когда я перехо­жу черту, я словно ощущаю какой-то внутренний толчок... Как буд­то что-то во мне мгновенно меняется. А затем это ощущение при­тупляется. Становится как-то неуютно. Будто я сам не свой. Вроде бы ничего не произошло, и в то же время что-то начинает угнетать. Что значит — угнетать?

— Угнетать? Настроение какое-то угнетенное.

— Можете ли вы его описать?

— Это проявляется в ощущении того, что день будет тянуться бес­конечно и при этом нужно делать какие-то дела, наполовину бес­смысленные... (Пауза).

— А наполовину?

— В каком смысле?

— Вы сказали — наполовину бессмысленные. А наполовину?

— А наполовину, может, и осмысленные. (Улыбается).

— А какая разница между бессмысленным и осмысленным?

— Ну... бессмысленное никогда не приносит удовлетворения.

— А осмысленное?

— А осмысленное приносит.

— Теперь давайте разберемся. Откуда осмысленное приносит вам удовлетворение? И каким образом оно приносит его вам?

— Откуда? Я не знаю... Быть может, из меня самого?

— Вы меня спрашиваете?

— Я понимаю, что ответить на этот вопрос — моя задача.

— Вот именно.

— Что ж, я попытаюсь. (Пауза). (Продолжает). Иногда мне кажет­ся, что я переполнен энергией, и в эти минуты я полностью собой доволен. Тогда я удовлетворен.

— Самим собой?

— Вот именно.

— А иногда?

— А иногда я чувствую себя вымотанным до предела. В таком со­стоянии я почти ненавижу себя.

— И испытываете страх перед собой?

— (Задумавшись). Да нет.

— Но тогда боитесь ли вы себя?

— Н-нет.

— А что же с вами происходит?

— Просто мне хочется куда-то спрятаться.

— От кого?

— Возможно, от себя самого.

— А куда спрятаться?

— Не знаю. Просто спрятаться.

— Не за черту ли?

— За какую черту?

— Ту, незримую, которая разделяет расстояние от кровати до туа­лета.

Пациент посмеивается. Ничего не отвечает.

— Итак? — снова спрашиваю я.

— Что итак?

— По какую сторону черты вам хотелось бы остаться?

— Конечно, по ту, где я просто иду и ничего не испытываю.

— В таком случае, можете ли вы, не доходя черты, повернуть об­ратно, а затем начать все сначала?

— Я попробую.

— Но чувствуете ли вы, что готовы к этому?

— Думаю, что да.

— Теперь вы можете прийти ко мне через неделю и сообщить о сво­их результатах.

Проходит неделя. Пациент снова приходит на прием.

— Какие у вас теперь проблемы?

— О! Доктор! Это было крайне интересно. Начнем с того, что в тот же день, как я только вышел от вас, то сразу почувствовал, что в чем-то изменился. Я не знал, в чем именно. Я просто чувствовал это. И мне даже не пришло в голову дать название этому. Стало ли мне хорошо? Да нет, пожалуй. Поднялось настроение? Появилась на­дежда? Нет. Все не то. Быть может, я неправильно сделал, что не подумал, как же определить то состояние?

— Нет, вполне правильно. Просто опишите его.

— Попробую. Я вышел из кабинета, покинул здание, где вы прини­маете, и направился к метро. Я шел и пытался разобраться в смысле нашей беседы. Я воспроизводил ее от начала до конца, вспоминая Наиболее значимые для меня эпизоды. Но в это же время где-то на краю моего сознания вертелась идея черты. И я, скорее всего, ощу­щал ее, чем думал о ней.

— Что ощущали — идею или саму черту?

— Точнее всего это можно было обозначить...

— Не надо обозначать. Только описывайте. Это крайне важно — то, что вы сейчас рассказываете.

— Я ощущал, как эта идея, почти на грани образа, то отдалялась и почти исчезала, то становилась более гибкой и внедрялась в мои мысли, впрочем, не слишком назойливо. Я потерял ощущение вре­мени...

— Стоп. Вы потеряли ощущение времени или просто не думали о нем?

— Просто не думал.

— Вы понимаете, почему я внес это уточнение?

— Конечно, да. Если бы я потерял ощущение времени, то находил­ся бы в состоянии транса. Когда же я просто не думал о нем — это значит, что я просто не думал о нем. Как я не думаю о своих ботин­ках, когда иду. Правильно я понял?

— Да. Продолжайте.

— Итак, я упомянул про время лишь потому, что заметил измене­ния в своем состоянии только тогда, когда уже подходил к метро. У метро я ощутил пустоту в голове — словно выкинул из нее какой-то напряженный груз. И дальше уже в полном спокойствии добрал­ся до дома. Интереснее всего было то, что никаких ассоциаций с понятием или самим словом «страх» у меня не возникало. Я совер­шенно спокойно провел остаток дня и уже не думал о нашей с вами встрече. В одиннадцать, почувствовав сонливость, я лег спать. Про­снувшись раньше обычного, впрочем, всего на десять минут, я вдруг испытал чувство неуверенности. Несколько минут я лежал, глядя в потолок и пытаясь разобраться в этом чувстве... Вернее, я пробо­вал его описать. Я не анализировал, а именно описывал. Вот что у меня получилось: «Сейчас я лежу в постели и смотрю в потолок, но между тем подспудно думаю о том, что сейчас мне предстоит вста­вать, и одновременно я пытаюсь немного заглянуть в будущее, ожи­дая ответа на внутренний вопрос — что сулит мне грядущий день? Тут же я начинаю мысленно прокручивать все предполагаемые со­бытия, ожидающие меня сегодня. Эта пленка проигрывается быст­ро, образы нечеткие и неясные. Это, скорее всего, не картинки, а мысли о картинках. Идея на грани образа. Вот я отправляюсь на работу, встречаюсь с людьми... Надоело», В этот момент моя не­уверенность переходит в раздражение. Я резко вскакиваю и, ни о чем не думая, направляюсь к туалету. Внутри меня что-то похожее на агрессивность и возбужденность.

— А что с чертой?

— С чертой? Да, она была, но в тот момент я как бы разорвал ее, сам того не желая... И только уже на улице, когда вышел из дома, пой­мал себя на мысли, что ни разу все утро не подумал о страхе... Не­ужели у меня его и не было?

— Не было. Все дело заключается в следующем: вы переживали что-то иное, но называли это страхом. И вы начали думать о том, что это страх. И вы стали думать, что это страх. И вы стали думать о стра­хе. И вы думали о страхе. Но не переживали его. А страх только тог­да страх, когда его переживают. Я со своей стороны всего лишь оту­чил вас квалифицировать, оценивать, давать обозначения и научил описывать.

— Что же, теперь у меня нет никаких проблем?

— Проблемы есть у каждого. Все дело в том, умеем ли мы их эф­фективно решать. Но если вы всю неделю провели спокойно, то мож­но считать, что тех проблем, с которыми вы пришли, уже нет.

— Всю неделю я провел спокойно.

— Почувствовали ли вы, что ваша личность в чем-то изменилась?

— Да, определенно. Правда, я не знаю, в чем, но я чувствую это.

— Все в порядке. Знать необязательно, главное чувствовать. На этом закончилась наша вторая и последняя встреча.

Весь диалог, как в первом, так и во втором случае, по­строен на технике расслаивания. Каждый раз, когда пациент употреблял какое-нибудь слово, пытаясь им обозначить некое состояние, я предлагал ему заняться «смысловым расщеплением» этого понятия. Получилось что-то вроде игры с сюжетом на тему о расщеплении ато­ма, с той лишь только разницей, что в качестве этого ато­ма здесь выступало значение слова. Таким образом, мы постепенно продвигались к тому опыту, который на са­мом деле оказывался актуальным для субъекта. Как выяснилось, у моего пациента этим опытом оказалась внут­ренняя агрессия, причин которой мы сейчас не затраги­ваем, ибо речь идет о другом.

Весьма важно отметить, кстати, что в процессе такого расслаивания личность действительно часто подвергает­ся бессознательной трансформации. В нашей ситуации пациент, к примеру, смог нейтрализовать избыток своей агрессивности. О подобной трансформации говорят и достаточно характерные высказывания тех, кто подверг­ся процессу техники расслаивания: «Я чувствую, что в моей личности произошли изменения. Я не знаю, какие именно, но я это чувствую».

Однако описанный пример не ставит своей целью представить эту технику как способ быстрого разреше­ния проблемы. В данном случае это произошло именно так — практически за одну встречу. Но во многих осталь­ных требуется время и достаточное количество сеансов. Встречаются и такие пациенты, ригидность которых столь же высока, сколь и их внутреннее сопротивление. Но если проявить необходимое упорство, то и здесь мож­но добиться успеха, ибо применение подобной техники так или иначе способствует включению каскада ассоциа­тивных реакций, что приводит к расширению контекста внутреннего осознавания и стимулирует более активный поиск средств словесного самовыражения.

Еще одним, не менее значимым, аспектом данной про­цедуры является экстериоризация, о которой упомина­лось выше. Сама по себе экстериоризация способна ока­зывать мощное трансформирующее воздействие, меха­низмы которого, однако, еще не ясны и почти загадочны. Тем не менее, история изобилует примерами, демонстри­рующими возможности такого воздействия, — это и испо­ведь, и откровение первому встречному попутчику, и ве­дение интимных дневников.

Хотя и в этом случае следует сделать ряд оговорок. На самом деле подобные варианты исповедальной практики грешат недостатками — неполной откровенностью и не­которой долей артистизма. Исповедующийся, с одной стороны, исповедуется, а с другой стороны, как бы смот­рит на себя со стороны — как он при этом выглядит и достаточно ли эффектно он преподносит свои внутрен­ние кошмары. Таковы, например, излияния Жан-Жака Руссо, которые, несмотря на свою оголенную, доходя­щую до эксгибиционизма, натуралистичность, все же насквозь литературны. В своем бессмертном произведе­нии «Исповедь» мастер Руссо опоэтизировал монстра, и откровения в устах исступленного гения превратились в поэму. Далеко не каждый гениален, но почти каждый, кто исповедуется, поступает, как и великий писатель. Зачастую кающийся кается лишь наполовину. Осталь­ную половину он наблюдает за тем, как он это делает. Любой дневник, сколь бы интимным и тайным он не был, все равно ведется с бессознательной оглядкой на потен­циального читателя. А большинство таких владельцев дневников в глубине души даже надеются, что подобный читатель каким-нибудь образом отыщется. Все эти слу­чаи только подтверждают действенность расхожего сове­та: «Выскажись, и тебе станет легче». Здесь, безусловно, присутствует элемент экстериоризации, то есть проеци­рования вовне своих внутренних процессов. Действи­тельно, можно предположить, что терапевтический эффект в данных примерах достигается за счет экстериоризации. Но также можно предположить, и это предположение более чем очевидно, что, для того чтобы получить облег­чение, не достаточно просто высказаться — для этого не­обходимо четко и ясно высказаться, на что, в сущности, и ориентирована техника расслаивания смыслов.

Глава 6 За пределами понимания

Тезис: понимание

Если серьезно задуматься, то мы придем к выводу, что общение начинается еще на доклеточном уровне даже в неорганическом мире. Ведь взаимодействие… И мир существует потому, что он существует в обще­нии. Ведь само слово… С другой стороны, всякое общение возможно при ус­ловии понимания. Даже молекулы ДНК, несущие гене­тический код, прежде…

Антитезис: за пределами понимания

Отсюда следует, что понимание — это общепринятое описание и определенная договоренность. Однако время конъюнктурно, и вчерашний договор сегодня теряет силу. Кодекс… Ум порождает химер, и понимание — одна из них. Всякий смысл неизбежно теряет себя, как только обре­тается кем-нибудь.…

Синтез: прыжок в свободу

Личность накапливает стандартные описания и устой­чивые определения. Сущность вовремя от них избавля­ется. Человек, не способный в определенный момент отка­заться от устойчивых… Переставая быть кем-то, мы становится тем, что мы есть. С другой стороны, быть — можно только собой. Быть кем-то —…

Глава 7 Переименование исцеляет

Наше обыденное мышление, которое делает ржавым наш ум, зачастую, если не сказать всегда, является источни­ком наших проблем. Кроме того, многие из нас предпо­читают трепетать, когда сталкиваются с теми или иными неприятностями и страданиями, которые, кстати, сами и производят на свет, и, покорные своей «злой Судьбе», тащат за собой свое жалкое существование, проклиная и мир, и людей. Многие предпочитают терпеть, нежели ра­ботать со своим сознанием. Хотя не страдать проще, чем страдать.

Но если человеку по тем или иным причинам надоело жить в ситуации постоянного психологического напря­жения, он неизбежно задумается над своим состоянием, и выберет окончательную тактику поведения: поиск ре­шения или пассивное подчинение. Тот, кто выбрал для себя первый вариант, быть может, найдет в этом опыте нечто полезное.

Но это пока только слова... Хотя речь здесь пойдет имен­но о словах. Ведь мы постоянно заняты тем, что именуем и переименовываем, используя все те же слова, и таким образом ориентируемся в потоке жизни. Всякое осозна-вание происходит посредством имени, знака. Формирова­ние мира есть формирование языка. Начиная со своего имени, в которое мы смотримся как в зеркало, привыкая к себе, мы начинаем осознавать себя и одновременно за­хватываем окружающее нас пространство, обозначая и его — от родителей до детского горшка. В процессе по­добного включения в реальность Хаос, царящий в голо­ве, постепенно превращается в Логос. Логос соразмеряет наши действия, которые — не что иное, как наши слова.

Прежде чем сделать что-либо, мы называем то, что собираемся сделать, и пока мы не назовем это, мы никог­да не сделаем это. Хотя одно и то же назвать можно по-разному. Данное свойство языка отражает нашу особен­ность — постоянно оценивать. Одно и то же слово спо­собно возвысить и растоптать, оправдать и обвинить, исцелить и уничтожить.

Ведь истинные наши действия — это наши слова. И от­сюда все наши проблемы, которые, прежде всего, — про­блемы, связанные с наименованием и оценкой. Мы оцени­ваем свое состояние, свое положение в обществе, обозна­чаем свои планы, прогнозы, замыслы. Мы постоянно возводим свое мироздание, используя строительный ма­териал — Слово.

Словами мы созидаем и словами мы разрушаем себя. Со словами мы приходим на прием к врачу и с новыми словами уходим. И тем более со словами приходит паци­ент к психотерапевту и тем более слов он ждет от него.

Однако в словах, с которыми приходят к нам пациен­ты, никогда нет правды. Слова, которые они несут нам, — не столько правда, сколько оправдание. Почему? Пото­му что за этими словами пациент пытается спрятать ис­тинную причину своих страданий, хотя об этом и не зна­ет, так как данный процесс происходит неосознанно.

Просятся «на гипноз», «на биополе», заранее форми­руя установку — «поможет». И помогает. Но не всегда. А когда помогает, то не навсегда.

Все дело в том, что гипнозом, императивным внуше­нием или биоэнергетическим воздействием я «выбиваю» симптом. И действительно — становится легче, и уходит боль, но... Но, по существу, я вычерпываю воду из проху­дившейся лодки. И, сколько бы я не вычерпывал дальше, вода все равно набирается. Если существует симптом, зна­чит, где-то «прохудилась» личность. Но что же такое — симптом?

Симптом — это устойчивое описание, с которым иден­тифицируется (гипнотизируется) пациент. Получается, что, если мы хотим фундаментальным образом перерабо­тать симптом и избавиться от него насовсем, нам следует его перекодировать, то есть поменять систему описаний — текстов.

Например, если я считаю, что испытываю головную боль, то мне следует подумать, насколько верно то, что я полагаю, и испытываю ли я действительно головную боль, а не что-то другое, лишь напоминающее головную боль.

Ведь моя ошибка может стать заблуждением и напра­вить меня по ложному пути. И, чтобы этого не случилось, мне необходимо предельно точно обозначить симптом. Только после этого можно перейти к правильному его осознаванию и интерпритации.

Техника осознавания производится путем отождеств­ления, знака равенства: «Симптом — это я». Этим самым актом мы как бы заново воссоединяемся с собой. Теперь мы можем свободно расшифровать темный и непонят­ный для нас код. Вживаясь в свой симптом, мы получаем доступ к более глубокому материалу своей личности. И одним только этим мы снимаем значительную часть напряжения, в котором постоянно находились. Каждый симптом — своеобразный знак, который поддается рас­шифровке, и ключ к этому шифру — собственное Я.

Теперь мы готовы к тому, чтобы рассмотреть несколь­ко примеров, взятых из психотерапевтической практики.

Пациентка Р.«Жалобы на неудовлетворенность вдохом, когда хо­чется вдохнуть еще чуть-чуть, а не получается, как будто стоит ка­кой-то ограничитель в грудной клетке. И чем сильнее пытаюсь вздохнуть, тем меньше шансов на удовлетворение».

Только что произошла оценка и обозначение симптома, но пока она еще недостаточно конкретна. И следует ее дополнить и уточнить.

«Я чувствую неудовлетворенность вдохом. Иногда мне не хватает дыхания. Мне хочется вздохнуть полной грудью, но не получается. Это меня чрезвычайно раздражает и злит».

Формула осознавания: «Симптом — это Я».

Интерпретация: «Дыхание» заменяется на «Я».

Результат: «Я чувствую неудовлетворенность своим Я. Мне хочет­ся полностью ощутить свое Я, но это редко получается. И это чрез­вычайно меня злит и раздражает. Интересно, за что же я раздраже­на на себя?»

Интерпретацию можно расширить и углубить, если еще поработать с симптомом.

«Хочется вздохнуть поглубже, но словно что-то мешает... То ли груд­ная клетка не расширяется больше, то ли... неясно... одним сло­вом, что-то блокирует свободный вдох. Дыхание несвободное».

Теперь все это переводим на себя: дыхание и все, что связано с ды­ханием, — это Я.

«Хочется ощутить большую свободу своего Я. Но, вероятно, я себе же мешаю. Неясно, что со мной происходит, но получается, что я сама же себя и блокирую. Во мне нет внутренней свободы. Вероят­но, это меня и раздражает».

Симптом полностью переформулирован в иную форму выражения. Это выражение получило свое обозначение и оценку. Мы обнару­жили проблему, но зато освободились от симптома, и теперь уже невозможно «жаловаться» на него. Добравшись до корней, мы не испытываем теперь нужды в том, чтобы поливать засохшие листья.

Сама же по себе работа с проблемой означает новый этап в персо­нальном развитии — этап психологического роста.

Пациентка Д.Ощущение кома в горле и проблемы с глотанием. Ра­бота проводится по уже выведенной формуле.

1. Четкое обозначение симптома.

2. Осознавание: «Симптом — это я».

3. Формирование тождества личности и симптома.

Получается следующее: «Ком — это я. И я мешаю себе. Я сама ме­шаю принять себя (проглотить себя). Я совершаю судорожные уси­лия, чтобы протолкнуть, вытолкнуть себя, сдвинуть с мертвой точки, но мои действия оказываются безуспешными. Я — ком. Я своим существованием мешаю себе. Я сама у себя вызываю досаду, недо­умение, напряженность. Я невольно сдерживаю в себе то, что про­сится наружу. Я существую в постоянном противоречии между силами, стремящимися к высвобождению и силами самоподавления. И символ этой борьбы — клубок. Чтобы противоречия не разорва­ли меня, мне пришлось сжаться в клубок. Клубок противоречий. И ес­ли меня это угнетает, то не следует ли предпочесть взрыв? Ведь я слишком ценю свободу».

Пациент П.Головная боль. «Я постоянно себя то стискиваю, то сжимаю, то начинаю пульсировать или вовсе раскалываю себя. За что? Откуда это недовольство собой? Быть может, я ожидал от себя боль­шего, чем могу? Быть может, мои претензии и амбиции не оправда­лись? Или я храню в себе старые обиды и хочу их раздавить? Или смутное чувство вины точит меня? Но ведь я — это я, не больше и не меньше. И разве только из-за того, что я есть, не следует полю­бить себя и принять себя? А что касается несбывшихся надежд, не­состоявшихся попыток, то не следует ли от них отказаться — перей­ти от иллюзий в реальность? В конце-концов, мне надоело истязать себя. Мне хочется успокоиться. Ведь я уже ощущаю в себе цели­тельную чистоту покоя. Не правда ли?»

Пациент Ф.Импотенция. «В самый нужный момент я смущаюсь, пасую, становлюсь вялым, безынициативным и напуганным. Мне хочется сжаться, сморщиться, стать незаметным и уснуть. Я теряю себя тогда, когда нужно проявить себя. Я теряю напряжение, когда это напряжение необходимо. Что это — форма протеста или тру­сость? Как бы то ни было, но я слишком поглощен собой, я слишком занят своими переживаниями, и внешний мир при попытке контак­та с ним невольно отпугивает меня. Не следует ли мне поменьше заниматься своей персоной и побольше интересоваться окружаю­щими, не боясь напряжения и затраты энергии?»

Пациентка С.Фригидность. «По существу, я безразлична сама себе. Я бросила вызов природе и слишком активно подавляла свою сек­суальность. Вследствие этого развился страх, в котором я не хотела признаваться себе и заменила его отвращением и холодом. А быть может, в глубине души я все-таки симпатична себе? И все-таки все еще люблю себя? Может быть, мне просто никогда не приходило в го­лову признаться в любви самой себе?»

Пациентка Ч.Страх толпы. «Я боюсь себя, боюсь толпы своих мыслей, может быть, запретных и, как мне иногда кажется, — пре­ступных. Я теряюсь в самой себе. Почему бы мне в один прекрас­ный момент не подойти к зеркалу и после пристального взгляда в упор не скорчить от всей души гримасу? Вот будет интересно по­смотреть, как притихнет моя огорошенная толпа. Уж слишком серь­езно я отношусь к себе и пытаюсь контролировать себя».

Пациентка М.Страх одиночества. «Я существую в себе самой и от­того страшусь себя, своей пустоты. Но пустота — это не только ни­что, пустота — это также и все. Что же я больше ценю в себе — все или ничего? Достаточно того, что я ценю себя и свою пустоту, кото­рую я всегда могу заполнить собой».

Пациент Р.Страх смерти. «Я — смерть, и я боюсь себя. С другой стороны, смерть — это то, чего нет. Ведь пока мы живем, про нас нельзя сказать, что мы мертвы. Итак, смерть — это то, чего нет. Зна­чит, меня пугает во мне то, чего во мне нет. Но это уже и не страх. Быть может, мне следует подумать, как обрести то, чего во мне нет?»

Пациентка 3.Астения. Упадок сил. «Я сама вызываю в себе напря­жение и затрачиваю на него колоссальное количество энергии. Не­понятно пока, откуда у меня потребность к ощущению постоянного напряжения, но ясно уже одно — я обладаю громадными силами, раз мне приходится их извлекать из себя же самой. Мое состояние можно сравнить с работой прибора, который зашкаливает. Возни­кает естественная необходимость освободиться от излишка энер­гии. Я слишком много энергии использую на себя».

Я проиллюстрировал всего несколько примеров. Быть может, основываясь на изложенных здесь принципах, кто-то даст иное осознавание и интерпретацию имею­щихся у него симптомов. Такой вариант вполне логичен. И было бы странно, если бы это было не так. Важнее всего здесь осознать главное положение, заключающееся в том, что симптом есть не некое фатальное зло, а своеобразная и полезная подсказка, следуя которой мы можем обра­тить внимание на малоисследованные и малоизученные стороны своей собственной жизни и использовать это но­вое знание для своей же собственной пользы.

 

Глава 8 Язык поведения

Известно, что Бессознательное проецируется. И в конеч­ном итоге, оно проецируется в поведение, которое в свою очередь предопределяет цепь событий, чью последова­тельность принято называть Судьбой. Иными словами, любое событие в жизни человека детерминировано и представляет собой реализацию проективной деятельно­сти Бессознательного.

Все то, что должно произойти, — уже произошло в про­странстве Бессознательного. Таким образом, то, что уже свершилось, не могло не свершиться.

Мы живем с некоторым запаздыванием — в том смыс­ле, что все наши поступки и ситуации являются лишь повторением того, что уже «отпечатано» в контексте Бес­сознательного. Поэтому вполне справедлива поговорка: «Это произошло потому, что это должно было произой­ти». Следовательно, то, что мы называем Судьбой, мож­но определить как «материализацию» на событийном уровне информационных матриц Бессознательного.

Психоаналитикам хорошо известна знаменитая фор­мула французского психоаналитика Жака Лакана: «Бес­сознательное структурируется как язык». Стало быть, и язык, в конечном итоге, одна из форм поведения.

Допустим, что вне поведения нет человека. Это зна­чит, что среди живущих мы не сможем найти человека, который бы никак себя не вел, ни одного живого суще­ства, которое бы никак себя не проявляло. Значит, пове­дение есть некая форма активности, отличающая живое от неживого. В свою очередь, понятие активность само­раскрывается как сумма актов. Но, с другой стороны, активность может быть присуща и неодушевленной ма­терии в таких ее проявлениях, например, как солнечная активность, активность ветра и т. д. В чем же заключает­ся разница между поведением человека и действием вет­ра или солнечного излучения? А в том, что активность неодушевленных предметов представляет собой сумму актов, активность же одушевленных существ есть сум­ма акций. В процессе поведения любой акт стремится превратиться в акцию, что вполне естественно, так как суть любого поведения — сообщение, сигнал.

И если мы внимательно проследим за употребляемы­ми словами и сопоставим их с тем подтекстом, который они могут нести, то без труда сможем определить бессо­знательные импульсы и намерения субъекта.

В связи с этим мне вспоминается случай, который пре­красно иллюстрирует данную идею. Однажды в одном учреждении группа мужчин стояла в ожидании лифта. В это время в холле появилась женщина средних лет, несколько манерная в одежде и походке. Когда дверцы лифта уже открылись, она громко попросила: «Возьмите меня. Я такая маленькая и худенькая».

Впоследствии я с ней встретился еще раз, но уже в ка­честве консультанта, и мои интерпретации ее реплики подтвердились в ходе совместного с нею анализа.

Начальная часть фразы: «Возьмите меня» — может ас­социироваться в двух направлениях. Первое заставляет вспомнить знаменитое идиоматическое клише, где выра­жение «взять женщину» воспринимается в конкретном сексуальном содержании. Поэтому призыв «Возьмите ме­ня» эквивалентен предложению: «Овладейте мной, я хо­чу этого», и в данном случае может выражать скрытые сексуальные фантазии. Второе направление интерпрета­ции предполагает наличие регрессии, инфантильной фик­сации, где «Возьмите меня» может быть расшифровано как «Возьмите меня на ручки», что подтверждается ос­тальной частью фразы: «Я маленькая...» Причем обе ин­терпретации не противоречат, а дополняют друг друга, так как хорошо известно, что у истеричных субъектов неосознанные фантазмы связаны с инфантильной сексуаль­ностью. Понятно, что поведение этой женщины пыталось сообщить именно о данной стороне ее личностных пере­живаний.

Что позволило мне сделать некие априорные выводы, которые подтвердились на практике? Общий методоло­гический принцип, рассматривающий поведение прежде всего как язык, систему сигналов, посредством которых субъект стремится заявить о своих притязаниях. В дан­ном случае мы имеем дело с вербальным поведением, расшифровка которого позволяет обнаружить скрытый контекст личностных маневров. Прием оказался прост — употребляемые слова следует понимать буквально. Вся­кое выражение, которое может звучать двусмысленно, следует воспринимать также двусмысленно.

Можно сказать «возьмите меня», можно — «подожди­те, пожалуйста».

Существует множество идиоматических выражений, но мы не используем их все, а выбираем для себя исходя из своих собственных причин и комплексов строго опре­деленные, делая бессознательный выбор.

Таким образом, получается, что восприятие речи в ка­честве точного психологического документа является вполне обоснованным, и, наряду с общепринятым инте­ресом исследователей к тому, как и почему говорит тот или иной человек, вполне допустимо проявить опреде­ленный интерес к тому, что он говорит. Ибо в этом что таится и как, и зачем.

Получается, что наша речь представляет собой наши высказанные невысказанные желания и одновременно является легальным оправданием для них. Во всяком случае, она явно демонстрирует то, как акт превращает­ся в акцию.

Послесловие, или Еще одна история о дожде

Скорее всего, вы убедились, что вполне способны са­мостоятельно исполнить свой Танец Дождя, который выражает собой единение подлинной силы и…