рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Машенька

Машенька - раздел Философия, Истинный первородный грех заключается в ограничении Абсолюта Незаметно Наступила Осень. Осень В Тех Местах Холодна, Сурова. По Утрам Она К...

Незаметно наступила осень. Осень в тех местах холодна, сурова. По утрам она кутает все живое в голубой туман, и лошади, дыша паром, кажутся неземными существами. Так вот все и преображается. Водоёмчики медленно, но верно затягиваются корочкой льда. Собаки жмутся ближе к человеческому жилью. Всякая тварь хочет тепла.

 

Александр работал в новой мастерской, устроенной на мансарде дома – прямо в библиотеке, под самой крышей. Холодный утренний свет полоскал его комнату из окон, устроенных в крыше. Художник просил об этом рабочем кабинете, поскольку, обойдя дом князя, он нигде не нашел столь открытого и близкого к звездам места. В мастерской чувствовалось присутствие неба, слышалось, как дышит луна, коротая ночь. Такое тонкое мистическое настроение воодушевляло мастера. И он сливался в потоке существования, работал круглыми сутками без перерыва на еду и сон. Силы переполняли Сашу, давали возможность творить в полную мощь. И самые лучшие свои работы он создал здесь. Но причиной тому послужило не столько место, не столько забота и ласка со стороны князя, но другое…

 

Машенька, дочь князя, также любила проводить время в библиотеке отца, под самой крышей. Она подолгу отдавала себя книгам, находя в том свою страсть к познанию жизни. Маша мечтала за книгами, иной раз смеялась или плакала с книгой в руках, а бывало так, что сидела неподвижно, застыв статуей на несколько часов, смотря в слово, но, не понимая, о чем же она читает, и что хотел сказать автор этим словом. Так она погружалась в свои миры.

 

С некоторых пор, когда Александр стал работать в «небесной» мастерской, Маша приходила в библиотеку как обычно, утопала в креслах с книгами, но ничего не читала. Она делала вид, что внимательно читает, что погружена в роман, но сама пристально следила за каждым взмахом кисти художника, затаив дыхание, чтобы не выдать себя. Прикрывая лицо книгой, она так увлекалась наблюдением за Сашиной работой, что не замечала, как от теплого дыхания страница намокала, а буквы немного расплывались.

 

Однажды, Саша заметил, как пытливые карие глаза следят за ним из-за книги. Улыбнувшись, он не придал этому значения, но мысль не оставляла его. Вечером, когда он почувствовал усталость и направился спать, память возвращала его к тому светящемуся из кресла взгляду. Вновь и вновь он думал об этом, а сон так и не приходил.

 

Он уснул под утро и проспал десять часов кряду. В тот день князь уехал к своему шурину, полковнику Городецкому, желая навестить его семью. Маша оставалась дома. Она сама решила дать Александру завтрак. С подносом, на котором симметрично были сервированы утренний кофе и тоненькие обжаренные кукурузные булочки с маслом и икрой, она подошла к комнате Александра и постучала в дверь:

 

– Можно войти? Я принесла вам завтрак, Саша.

 

– Входите, доброе утро!

 

– Уже вторая половина дня, вы все проспали. Разве можно так много работать? Я заметила: вы безразличны к удобствам и покою, вовсе не щадите себя в работе.

 

– Ах, да… день, – рассеянно ответил он, а потом почему-то решил рассказать Маше немного больше и добавил, – Необходимо жертвовать чем-то ради чего-то. Это просто обмен одного на другое. Я не ем и не пью, но много пишу, потому что это и есть моя еда и мое питье. Если ничем не жертвовать, то ничего и не приобрести. Необходимо пожертвовать драгоценным, пожертвовать им надолго, пожертвовать многим. Когда дело, ради которого все приносится в жертву исполнено, тогда отречения, лишения и жертвы более не нужны. Тогда я буду волен иметь всё, что хочу. Не будет больше никаких законов, кроме меня самого.

 

– Вы так говорите… право, я не зала этого, но не берусь оспаривать – все это очень убедительно в вашей собственной жизни.

 

– А где же князь?

 

– Отец уехал навестить родню. Вернется завтра, вот я и подумала: «Кто же вас накормит?» Да вы кушайте.

 

– Спасибо, спасибо Маша. Я не думал о еде, а вы…

 

– А я подумала о вас. Вы мне позволите посидеть у вас?

 

– Сидите, пожалуйста, я не возражаю.

 

– Знаете, я наблюдала за вами вчера, когда вы работали в мастерской.

 

– Я знаю: почувствовал ваш добрый взгляд, совсем, как у вашего отца. Вот и сейчас вы смотрите так…

 

– Я смотрю на вас, и мне кажется, что мы брат и сестра. Как странно.

 

– Мне нравится жить у вас. Спасибо вам за все.

 

– Отец любит вас.

 

– За что же меня любить?

 

– Да разве за что-то любят? Смешно вы рассуждаете, ей богу, смешно.

 

– Что же вы не смеетесь?

 

– Человек, который действитель­но любит, не пытается доказывать свою любовь. И для него не нужны никакие причины для этого. Все причины, все усилия в любви и все доказательства своих чувств говорят об обратном.

 

– Маша, откуда же вам это известно? – серьезно глядя спросил Александр.

 

– Ваш кофей стынет, кушайте, – ее нежное юное лицо залилось багряной краской и Маша выбежала из комнаты.

 

***

 

Поднявшись в библиотеку, чтобы продолжать писать, Александр почувствовал, что сейчас у него нет желания завершать последнюю картину. И он снял ее с мольберта. Затем он поставил новый холст, взял новые кисти и замер. Машенька была уже здесь; чтобы не мешать ему работать она притаилась в полутемном углу, за пальмой к кадке, и только дыхание, колыхавшее близкую штору, выдавало ее присутствие.

 

Александр писал свое первое солнце. Он работал очень медленно, никуда не спеша, стараясь насладится каждым мазком, каждым нюансом. Работа шла четвертый час, а Маша за это время не спустила с него глаз и не шелохнулась ни разу.

 

В минуты, когда он вспоминал о том, что за спиной сидит прекрасное существо и смотрит с нежностью на холст, а может быть на него, он невольно думал: «Дал же Создатель человеку терпения: ни пикнет, ни шелохнется, ни заговорит!». И от этой мысли ему становилось немного грустно, потому что в душе Александр хотел, чтобы Маша говорила с ним, хотел, чтобы иногда случайно касалась его рук, хотел ее чистых взглядов. И не выдержав этих мыслей, он первый прервал молчание.

 

– Маша, что вы думаете об искусстве? Не о моих работах, а об искусстве вообще.

 

– Мне известно несколько уровней искусства. Хотя внешне они могут выглядеть вполне одинаково, но я вижу различия.

 

– Только вы видите? И в чем же различия?

 

– Разные по глубине уровни искусства способны различать не все люди, лишь немногие. Я вижу то искусство, которое не повторяет ранее созданного, равно, как вижу механическое, мертвое искусство.

 

– И что же по-твоему (Александр впервые обратился к Маше на «ты», с тех пор они сблизились и стали проще что-ли) есть механическое искусство?

 

– Подражание другим творцам, природе, фантазии. Подлинное искусство – совсем другое, оно не стремится что бы то ни было копировать. Его не возможно объяснить, обосновать, найти причины и законы такого творения. В нем содержится то, чего лишено все остальное искусство. Это редкость.

 

– Интересное наблюдение. Но удалось ли тебе видеть то самое, чего лишено другое искусство? Различаешь ли ты ту самую тайну?

 

– Я видела.

 

– Что же это, открой и мне…

 

– Ты странный. Сам можешь делать, но не ведаешь.

 

– Скажи, ну, пожалуйста!

 

– Разница – в универсальности понимания, даже не столько понимания искусства, сколько восприятия. Это как разные люди говорят на разных языках и не понимают друг друга: фальшивое искусство. Истинное творение приводит только к одному понимания и единственно возможному восприятию всякого, кто с ним соприкасается.

 

– Я пишу солнце. Сейчас оно вызывает во мне радость, а в тебе может вызвать печаль. Наши восприятия одного и того же могут отличаться. Один и тот же закат может вызвать в нас противоположное: радость или тоску. Что ты на это скажешь?

 

– В той картине, где ты изображаешь свой закат, такое невозможно. Я знаю это наверное. Ты мог бы по-разному выражать себя, разными формами, но я всегда буду точно чувствовать, что ты хотел донести. И секрет этого заключен не в моем восприятии, но в…

 

– ?.. – Взгляды их встретились, и Александр ощутил жар в ладонях и стопах ног. – В чем секрет?

 

– В том, что нет случайности в твоей картине. Кто угодно может писать закат и в его закате будет случайность, фантазия, полет мысли, свои страхи и надежды. А в том, что делаешь ты – нет. Этого нет, потому что в картине нет тебя,. Ты не вписываешь себя в эту историю; именно это меня сразило, расплавило мое сердце. Я вижу точность ученого, математика. Можно вычислить твое солнце, вписать его в формулу – так оно точно. И это переживание доступно разным людям с одинаковой точностью. И действует оно не на чувства, не на ум, а на целое существо – сразу. Ощущение захватывает целиком и я пропадаю в твоем закате, но тебя там нет – только солнце, небо, ветер, тишина и высь – все есть, кроме творца. Это истинное искусство: забыть вписать себя в то, что творишь.

 

– Не следовало хвалить мою работу. Все равно, спасибо.

 

– Я не хвалю работу. Ты спросил, а я рассказала тебе о другом, – тихо сказала Маша, и удаляясь, оставила Александра наедине с собой.

 

Уже вечером вернулся князь. Шурин Городецкий был не здоров и просил прощения за недолгий прием. Князь вернулся скорее предполагаемого, однако, не был опечален, а напротив, находил себя в прекрасном расположении духа. Он пригласил Александра составить ему компанию за вечерним чаем. У них завязался дружеский разговор.

 

– Саша, что ты сейчас пишешь? Что занимает твои мысли и чувства?

 

– «День рыбака» – вот моя теперешняя жизнь. Я живу как рыбак, в своем мире – мире воды и солнечных бликов, мире рыб, мире векового покоя и бурных водных стихий. Моя кисть направлена на соединение противоположных начал, и это ключевая идея холста «Дня рыбака». Только рыбак знает, что можно пережить, прокачавшись в лодке сутки кряду, общаясь сквозь зеркало воды с немыми прекрасными рыбами. Я подошел к тому, что не передать мне это состояние уже невозможно: тяжко нести ношу Знания, не отдавая ее жаждущим. Поэтому вы простите меня, князь, я сожалею, но скоро опять покину вас, чтобы продолжать работу. Нет причин останавливаться теперь, когда я прошел большую часть пути.

 

– Да-да, я не держу тебя, но, пока есть еще время на отдых, я желал бы спросить… я много думал об этом, о том, что жизнь моя подобна жизни твоего рыбака, но я не вижу сквозь зеркало воды прекрасных рыб. Все как будто спит под водой, а, когда присмотришься внимательно, вода – лишь отражает мой образ, и сплю-то я! И так жутко становится, так странно, что я говорю об этом тебе… Смотрю на себя и не помню ни минуты, а пробудить некому!

 

– Я ждал, что вы скажете это. Я ждал понимание, князь.

 

– Но друг мой, нет его, нет понимания. Есть только страх и судорога души, что вот она жизнь – в пальцах моих, но я нахожусь в тумане и не соображу, что с ней делать, как ее выпустить воробьем на волю, а только крепче сжимаю ладони, а жизнь пищит в них, ей больно нестерпимо… Вот для чего все эти картины: глядя на них, особенно на некоторые из двухсот, я будто бы переношусь в другое пространство, где воздух чист, мысль ясна, а сердце ликует. Но все лишь на мгновенье, а потом опять – сон беспробудный и муки…

 

– Чего вы желаете, мой отец? В чем нужда?

 

– Знать себя. Знать, зачем я и кто я. Знать, что я могу в огромном любящем океане жизни.

 

– Отец, твое пробуждение и понимание себя в любящем океане существования возможно через ответную любовь к этому огромному зверю. Я сказал о звере. Ты желаешь поймать его, чтобы смотреть, наблюдать за зверем, чтобы кормить его так, как ты сейчас кормишь двести картин своим вниманием и жаждой быть. Но зверь не нуждается в твоей пище, он нуждается в свободе: быть диким и простым.

 

– Чем дается эта свобода «быть диким и простым»?

 

– Свобода рождается, кристаллизуется только в любви.

 

– Мне печально от того, что я не знаю любви…

 

– Если действительно любишь, то это незаметно. Даже сам человек не обратит на это никакого внимания, потому что это не требует доказательств; истина не требует внимания и фактов. Что за нужда? Если все живое вокруг тебя не может понять твоей любви без слов, любовь ничего не стоит: зверь по-прежнему в клетке, а любовь фальшива.

 

– Понимаю твою мысль. Слова о любви – это клетка для дикого зверя, хоть и золотая. С тех пор, как я полюбил свою жену, у меня кончились слова для выражения любви. И пока она была жива, мой зверь был дик и свободен. Я танцевал каждое утро! Теперь нет…

 

– Дорогой князь, вы и вправду спите. И сон начался тогда, когда Ирма покинула вас. Но я чувствую, что все существо ваше хочет петь о своей любви. Именно поэтому куплены мои картины. Они – признак поиска, силки для зверя… и я нашел вас через картины, мой истинный отец. И теперь в вашем существе любовь настолько желает жить, что невозможно выразить это и невозможно спрятать это. У любви есть одно лишь желание - осуществить себя. Все говорит о ней: то, как вы движетесь, то, как смотрите, как говорите. Я вижу за внешними приличиями стену отвращения к ложному миру. Огонь изнутри сжигает стену. Лгать более нельзя: нужно делать шаг, или огонь сожжет сердце. Да вы и сами просите об этом шаге, поэтому я здесь – только для вас, а вы – для меня.

 

– Но что я могу сделать для тебя, мой сын?

 

– Мне пока рано знать. Все придет в свой час.

 

– Почему пробуждение возможно через любовь?

 

– Любовь уравнивает человека со всем живым. Тогда есть шанс понять все живое, понять язык ветра и трав, понять волну и солнечный зайчик, понять Все. Когда ты любишь, то становишься равным своему возлюбленному. И если ты любишь жизнь, ты равен жизни. Между тобой и жизнью нет разницы, это полное тождество. Все бытие равно. Никто из любящих не выше и не ниже, но каждый уникален и служит другому своей уникальностью. В любви возникает связь всего с самим потоком. Но для переживания этой связи нежно бодрствовать. И наоборот, пробуждение принесет такую связь. И дверь в эту связь и в это пробуждение – осознанная любовь всем своим пространством.

 

Давно за полночь, но князь не спал. Он тихо лежал и молчал, а иногда к горлу подходила теплота, и он не мог сдержать слез. Все, что произошло между отцом и сыном тем вечером не могло уже вернуть Полновского к прежнему мироощущению. И он решился идти до конца. Ему стало легко и покойно. Полновский уснул. А Саша продолжал писать «День рыбака».

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Истинный первородный грех заключается в ограничении Абсолюта

На сайте allrefs.net читайте: "Истинный первородный грех заключается в ограничении Абсолюта"

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Машенька

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Да! Нет!! Ух, ты!!!
роман     ~   Все началось с того, что…   Прежде, чем набрать на клавиатуре текст этой кни

Святой Михаил
  Святой Михаил трудился в монастырском саду. Яблоневые деревья в этом году стала подтачивать разная насекомовредительная напасть, и Святой Михаил заботился о здоровье сада.

Дело, с которым приходим на Землю
  Дай Бог каждому так рано понять себя, как понял Александр. И спасибо за святого посланника на его пути – отца Михаила. Совсем юный человек, оставаясь еще на поруках своих родителей,

Школа живописи
  Рано утром, когда спали даже куры в его деревни, задолго до рассвета, в колющей глаза темноте, Александр покинул семью. Он осторожно вышел из дома, пешком направился в просоленный р

Пальцы пианиста
  В полдень жареное солнце раскалило воздух до такой температуры, что деревянный просмоленный подоконник Сашиной комнаты нагрелся не хуже русской печи. Окна были хоть и маленькими да

Выставка
  Прошел еще месяц. И вроде бы все утихло, но не все еще…   Как-то раз в дом, в котором арендовал жилье художник, явился человек. Человек этот был маленького ро

Ангел без крыльев
  Чуть выпивший на радостях, разгоряченный от происшедших деловых событий, а главное – от неслыханного и нежданного богатства, Манякин ввалился в мастерскую к Александру, разом разруш

Посвящение князя
  Через неделю Александра закончил «рыбаков». Князь, глядя на полотно, не мог вслух высказать свои душевные перемены, а они были. Вслед за некоторым эмоционально-чувственным знанием с

Пятьдесят солнц
  Полновский, переутомленный небесными переживаниями, лег спать. В ту ночь, равно как и во все последующие ночи, ему не снились сны. До того, как он обрел свое новое имя ему являлись

Богатство Рыбака
  В фамильном замке Полновских резвился, бегая с собакой на перегонки от столетнего дуба до разлапистой ивы и обратно, мальчик лет восьми. Кудрявый, стройный, симпатичный Славка. Мать

ОБ АВТОРЕ КНИГИ
  Достигнув ответственного возраста, стал интересоваться возможностями человека, проявлениями его сущности в окружающей среде. Актуальными вопросами, которые не объясняет классическая

МЫСЛИ О СЕБЕ И СВОЕМ ПУТИ РЕАЛИЗАЦИИ
  Давно уже, еще в школьном возрасте я не любил уроки литературы, да и вообще литературу, как таковую. Мне казалось скучным тратить время на чтение «этой глупой книжной писанины, стол

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги