Т. Браун

* * *

Старый монах давал последние наставления: - ... и тебе откроется мудрость древних. Ты уви­дишь свои прошлые воплощения. Почувствуешь себя зверем, птицей, рыбой, червем, деревом, травой и, пройдя еще ряд более мелких и простых существ, станешь мерт­вой материей. Все твои прошлые жизни будут тянуться долгой вереницей целую вечность, но ты поймешь, что они ничто по сравнению с беспредельностью небытия. И если в этой тьме не затухнет искра твоего сознания, хра­нитель подхватит ее и разожжет с новой силой. Далее перед тобой пройдет множество иных миров: иногда пу­гающих, иногда захватывающих, но всегда неизмеримо чужих и далеких, а оттого непостижимых. Но все же

многие из них ужасно притягательны. Поэтому помни, что карма твоя не освободится, пока ты не исполнишь свое предназначение в этом мире. Смотри, восхищайся, но о доме не забывай. Здесь тебя ждут братья. А теперь прощай, скоро перед тобой откроется вечность, и ты уже не вернешься к нам прежним...

Молодой лама дрожал, нет не от холода и не от стра­ха. Суровая жизнь в горном монастыре закалила аскета, сделала его нервы стальными. Дух монаха был безупре­чен. Отцы допускают к последнему испытанию лишь самых достойных. Душа его трепетала в предвкушении тайны, соприкосновения с которой он ждал долгие годы. Скоро к нему вернется память, которую собирал его бес­смертный дух в миллионах воплощений. Мысли ламы были устремлены к иным мирам. И он не чувствовал голод, несмотря на то, что ритуалу инициации предше­ствовал длительный пост.

Наставник подвел своего подопечного ко входу од­ного из залов монастырского подземелья. Здесь он без слов вручил молодому ламе небольшую лампадку. Млад­ший схимник вошел в зал, и дверь за ним тут же наглу­хо закрылась. В подземелье не было никакой затхлости. Воздух в этом зале отлично вентилировался. Масла в лампадке хватило только на то, чтобы добраться до не­большого помоста в центре, на котором лежал матрац, наполненный душистыми тибетскими травами. Где-то рядом курились благовония. Некоторое время монах просто лежал. Ожидание, тьма, запахи благовоний и трав привели его мысли в прядок, помогли полностью рас­слабиться. Теперь он был действительно готов.

Сначала как будто издалека послышался размерен­ный, приглушенный барабанный бой. Как велели настав­ники, монах стал следовать этому ритму и через некото­рое время, предельно сконцентрировавшись, слился с ним воедино. Казалось, этот бой рождался сам собою где-то в глубине груди при каждом вдохе. Но вот ритм стал

ускоряться, звук нарастать, заглушая усиленное до пре­дела дыхание. Тело охватило немыслимое напряжение. Как бы втягиваясь само в себя, оно стало стремительно уменьшаться, сжимаясь вместе с внешним миром в точ­ку внутри гулкого кокона, в котором громоподобными раскатами звучал не то барабанный бой, не то отражен­ное и усиленное каменными стенами дыхание неведомо­го исполина. Не в силах больше терпеть монах попытал­ся вложить остатки сил в крик, но у него не было боль­ше легких, не было тела, не было даже воздуха вокруг. Он был глубоко под водой, страдая от все возрастающе­го давления, которое стремилось превратить его в нич­то. Подойдя к пределу страданий, неведомая сила бро­сила его сквозь прорывающуюся пелену. Монах снова был собой, но ужас и страдание не покинули его. В страхе он прижимался к чему-то большому и теплому. Держать­ся - вот в чем сейчас его спасение. Удар, вспышка, па­дение... Рядом лежит окровавленное тело женщины. Кре­стьянин, поднимая руки, пытается защититься от зама­хивающегося на него мечом всадника. Жестокое время, беззащитный люд... Отчаяние одинокого малыша перед огромным пугающим миром... Кто-то пытается взять его на руки, отрывая от тела мертвой матери. Он сирота. Да, монахи всегда берут малолетних сирот. Но как не хватало ему все эти годы материнской любви:

- Мама! Мама! - Я здесь сынок. Иди сюда. Иди ко мне...

Где-то там вдалеке засиял свет, за которым любовь. Там его ждут. Там то, к чему, сам того не зная, стремил­ся всю жизнь. Забыв себя, забыв страдания мира и все свои прежние устремления, монах искрой ринулся на зов света, навстречу всепоглощающему восторгу. Но как долог еще путь...

* * *

13 Ангел сказал ему: не бойся Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Ели­савета родит тебе сына, и на­речешь ему имя: Иоанн: 14 И будет тебе радость и веселие, и многие о рождении его возрадуются; Ибо будет он велик перед господом: не будет пить вина и сикера, и Духа святого испол­нится еще из чрева матери своей; 15 И многих из сынов Изра­илевых обратит к Господу Богу

их... От Луки 1:13 — 16 Шли годы, но не сбывалось пророчество. И видно решив, что не настигнет его судьба в родном доме, буду­щий пророк оставил свое горное селение, отправившись в скитания в надежде найти озарение Господне в каком-либо из святых мест. Путь его лежал через реку Иордан у города Вифар. На переправе он нашел хмурого лодоч­ника, на лице которого было написано недоверие ко все­му белому свету.

- Деньги есть? - мрачно осведомился владелец
лодки.

Иоанн хлопнул ладонью по матерчатому кошельку на поясе.

- Залезай.

Отплыв от берега, хозяин окликнул погруженного в свои мысли пассажира:

- Под твоей скамьей фляга, подай.

Ничего не подозревающий Иоанн приподнялся, про­тягивая флягу. Но в этот момент лодочник ударом в грудь ловко послал простака за борт, успев на ходу при-

хватить его кошелек. Иоанна охватил ужас. Где было горцу учиться плавать. Лодочник бил, не жалея. Барах­таясь из последних сил, Иоанн все еще не мог хоть не­много вдохнуть после удара. Поэтому силы его быстро покидали. «Неужели смерть? Из-за чего?.. Из-за несколь­ких жалких грошей», - с сожалением думал Иоанн. Уплывающий лодочник посылал в его адрес проклятья, явно недовольный скудной добычей. Но через минуту он уже хохотал, видя отчаянное барахтанье ограбленно­го. Впрочем, Иоанну было не до лодочника. Выбившись из сил и распрощавшись с жизнью, он отправился ко дну. Но погружение было недолгим. Дно оказалось со­всем рядом. Иоанну стало понятным веселье грабителя. Выпрямившись и все еще задыхаясь, он с трудом по­брел к берегу. Упав на отмели, Иоанн продолжал жадно хватать ртом воздух, не в силах выровнять дыхание после пережитого шока. Чем сильнее он дышал, тем труднее было остановиться. Тело сводили судороги. В глазах полыхало цветастое пламя. Шум в голове заглушал ды­хание. Но что это? Иоанн, казалось, перестал дышать, напряженно вслушиваясь в доносившиеся отовсюду раз­меренные раскаты грома. Все вокруг озарилось ярким светом. Он был в царстве света, и перед ним был сам владыка - ослепительный огненный шар. Подобным же образом являлся Господь самому Моисею. Свет был зна­нием, а Иоанн всецело находился в нем.

Сколько это продолжалось, и когда свет оставил про­рока? О том нельзя сказать. Люди измеряют время со­бытиями. Но что время для того, кто слился с абсолют­ным знанием? Мгновенье равно вечности, а из нее не возвращаются. И потому, что есть земная жизнь с ее стремлениями и страданиями - лишь мимолетное виде­ние в безмерной жизни духа.

Иоанн лежал на отмели, его ласково касались вол­ны. Он был наполнен счастьем и любовью ко всему миру и каждому божьему человеку в нем. Господь даровал

Иоанну прозрение в воде, и он понял свою миссию. Так явился миру новый пророк.

1/ В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской. 2 И говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное... 5 Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская вы­ходили к нему 6 И крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои. От Матфея 3:1,2,5,6

* * *

Погода начинала портиться. Налетел ветерок, под­нявший волну. Где-то на горизонте появились низкие тучи. Шел шестой час очередного покорения Ла-Ман­ша. Джон Моррис нервничал. Погода могла сорвать его попытку установления нового рекорда преодоления про­лива вплавь. Но беспокоила не только погода. Час назад он начал ощущать слабое покалывание в ладонях и сто­пах. Теперь чувствовалось онемение на коже лица, жи­вота, шеи, которое начинало распространяться на ноги. Эти симптомы не предвещали ничего хорошего - в холод­ной октябрьской воде вскоре могли начаться судороги.

Вдруг все переменилось. Начало изменений Джон не заметил. Это было так, словно глубоко погрузившись в свои мысли, он внезапно вышел из задумчивости, но не мог ни вспомнить о чем сейчас думал, ни понять, где сейчас находится и что с ним происходит. Он плыл, вкла­дывая в это все свои силы. Но куда? Зачем? И почему нужно перемещаться столь глупым способом. Ведь мир такой маленький, и все в нем рядом. Можно протянуть руку и дотронуться до оболочки мира. Пловец не по-

мнил ни своего имени, ни прежних намерений. Он лишь точно знал, что ему никогда в жизни не доводилось ис­пытывать такого наслаждения. Джон больше не чувство­вал холода, вода была для него теплой материнской сре­дой. Теперь он не имел ни направления, ни цели. Плыл лишь для того, чтобы ощущать ласку моря, навстречу радости и счастью, которые ждали его везде.

На яхте сопровождения сразу заметили, что с плов­цом творится нечто необычное. Он резко поменял на­правление и явно сбросил темп.

- Куда это он? - спросил кто-то из команды.

- В «приятное путешествие», - ответил сопровож­дающий врач. - Догоняйте, будем его вытаскивать.

Доктору нечему было удивляться. Он не в первый раз сопровождал длительные заплывы и уже знал о по­добном явлении. Джон ощущал единение со всей окру­жающей вселенной. Мир был в нем, и он был в мире.

Моррис не сопротивлялся возвращению. Не было смысла что-либо менять. Он чувствовал, что так надо. Где-то в глубине души возникло ощущение, что когда-то ему уже доводилось пережить подобный переход. Тогда неведомая сила вырвала его из мира блаженства и чьи-то огромные, сильные руки вынесли его в новый мир навстречу неизвестности. И тогда он тоже понимал, что так надо.

Через полчаса, придя в себя на яхте, Джон снова бросился в холодную воду пролива, чтобы продолжить заплыв. Теперь уже не стоило надеяться на рекорд. Впро­чем, сейчас его это уже вовсе не волновало.

* * *

Ничто так не укрепляет веру человека в себя, как умение превратить свои недостатки в преимущества. Одним из людей, которому это действительно удалось, является Ленорд Орр. «Родился в рубашке» - это явно не о нем, даже напротив, - с рождением ему, прямо

скажем, не повезло. Во время родов пуповина обвилась вокруг его шеи так, что Ленорд родился полузадушен­ным. И лишь квалифицированная помощь врачей смог­ла сохранить новорожденному жизнь. Он рос слабым и болезненным ребенком. Но Орр старался быть хозяи­ном жизни, ничто не пуская на самотек. Настойчивость и целеустремленность помогли ему поправить здоровье. Повзрослев, Ленорд увлекся бизнесом. Он обладал хо­рошими деловыми качествами, но все же дела его шли не более чем неплохо. Ленорд никак не мог избавиться от одного из последствий родовой травмы. Как извест­но, бизнес вовсе не является занятием для успокоения нервов. И успех этого вида деятельности часто зависит от умения показать крепость характера. Но стоило Орру немного разволноваться, как он начинал задыхаться. Тут уж, понятно, отпадает такой важный аргумент решения деловых споров, как сила личности.

Однажды вечером после тяжелого дня Ленорд ре­шил снять напряжение горячей ванной. В воде у него без всяких видимых причин начался приступ удушья. Хоть он дышал изо всех сил, воздуха ему все равно не хватало. То ли Ленорд решил придерживаться прави­ла - клин клином вышибают, то ли был не в состоянии остановиться, но в этот раз процесс был пройден им до конца. Через некоторое время после начала интенсивно­го дыхания Орр почувствовал судорожное сжатие всего тела. Захотелось принять позу зародыша. Потом появи­лось чувство безысходности, обреченности, жалости к себе. Появилось желание вновь распрямиться, конечно­сти стали непроизвольно совершать отталкивающие дви­жения. В этот период Ленорд почувствовал, что вокруг его шеи затягивается скользкая петля. Орра охватила невыносимая волна страдания и страха. Воспрепятство­вать этому он никак не мог. Через несколько минут он внезапно оказался во власти неведомой внешней силы, которая принесла облегчение. Удушье прекратилось.

Избавление от мучений принесло ощущение подлинного экстаза, по силе превосходящего перенесенные до этого страдания. Ленорд понял, что ему удалось заново пере­жить собственное рождение. Вода в ванной, по-видимо­му, имела температуру около 37 - 38 градусов, что на­помнило телу о пребывании в материнской утробе.

В следующие несколько дней Орр чувствовал себя намного лучше, удушье практически не беспокоило. Во­одушевленный этим результатом, он еще много раз про­водил подобный процесс, произвольно усиливая дыха­ние. В результате ему удалось полностью избавиться от беспокоивших его последствий тяжелых родов. Зная, что он не одинок в своей беде, Ленорд сделал все возмож­ное, чтобы приобретенное им знание стало всеобщим достоянием и им мог воспользоваться каждый нуждаю­щийся. Рождение - самый сильный стресс в жизни каж­дого человека. Поэтому так называемая родовая травма в большей или меньшей степени обременяет каждого человека.

Дополнительные доводы к этому утверждению мы еще рассмотрим. Пережив заново собственное рождение, любой человек может высвободить дополнительный энер­гетический потенциал.

Проведенные американскими медиками исследова­ния показали, что данный метод не имеет никаких про­тивопоказаний для людей, не страдающих некоторыми серьезными заболеваниями. Метод получил название ре­бефинг, что значит возрождение. К настоящему време­ни он используется уже около 30 лет.

Источник жизни

В воздухе есть жизнь, и лист дерева умеет извлекать ее, последуем его примеру.