О направленности в социальных процессах и способах взаимодействия интересов

До XVIII века вопросы активности людей и наличия противоречий в общественной жизни в философии в основном объяснялись как проблемы сознания, как некое проявление духовно-субъективного начала. И сегодня, о чем говорилось в предыдущих лекциях, сохраняется подход к социальным проблемам, включая и вопросы развития общества, на позициях антиисторицизма, отрицается наличие объективных закономерностей в функционировании и развития общества. Но позиция объективности и естественно-научный подход к пониманию природы и сущности социального показывают решающее значение практической деятельности и отношений субъектов как общественных формирований. Тогда невозможно обойтись и без понимания того, чьи же интересы взаимодействуют и как, и что собой представляет итоговый результат взаимодействия и реализации интересов. Поиски ответов на вопросы взаимодействия, сочетания, реализации интересов или их противоречий выходят на проблему их носителей. Говоря иначе, надо знать не только, кто является носителем интересов, но и что делает их носителями, на что влияет реализация интересов: на изменение сознания или на состояние носителей, а сознание только фиксирует и прогнозирует последнее?

Выше говорилось, что в литературе рассуждения о взаимодействии интересов часто сводятся к функционированию сознанию личности как к процессу мысленного соотнесения интересов и выбора какого-то из них для себя. И тогда решение проблемы интересов фактически ограничивается воспитанием, «развитостью» сознания, а задачи реализации решаются в рамках морали, нравственности личности. Но откуда тогда тысячелетняя история разнообразных предложений для решения проблемы противоречий интересов и способов, путей их реализации, иногда весьма хитроумных? Почему такие трудности с их реализацией, если все совершается в сознании личности, по предпочтениям личности? Ведь если все интересы порождение сознания и имеют единственного носителя – личность, то все и зависит от ее нравственности и сознательности, и остается только ее просвещать. Что, конечно, необходимо, но, странное дело, уровень образованности и грамотности растет, а конфликтов интересов не убывают. Тогда отчего же возникают конфликты интересов и что такое реализация их?

С самого начала социальной истории непосредственное, как у животных, удовлетворение потребностей стало опосредованным у людей. Создание предмета потребности со времен исторически первичных охоты и собирательства требовало общих усилий, совместной деятельности людей. И поэтому как в случаях с потребностями, так и при изучении интереса повсюду видим не только отдельных индивидов, но ту или иную организацию людей: род, племя в прошлом, семью, государство, отдельные предприятия, отрасли производства и тому подобные общественные формирования XXI века. При этом любой индивид вступает с ними в отношения, когда и они – субъекты, а стремясь реализовать свой интерес, каждый оказывается связанным с процессом взаимодействия иных для него интересов других сторон, структурных подразделений общества.

Дело в том, что интересы любых современных предприятий и организаций в своем происхождении ничего общего не имеют с симпатиями и желаниями какой-либо личности, пусть даже директоров, управляющих. Производство ли, наличие того или иного предмета удовлетворения потребности зависят не от сознательности или благосклонности личности или определенной группы людей, а от потребности самого производства и потребности общества, которые людьми угадываются или специально познаются. Отсюда очевидна разнообразность носителей интересов – это все и любые виды общественных формирований. Сам же факт принадлежности потребности и интересов не сознанию, а самому отдельному общественному формированию как его объективного свойства является методологической основой в понимании механизма взаимодействия любых субъектов в социальной действительности. Потому-то уже возникал вопрос: означает ли реализацию интересов просто лицезрение предмета или даже взятие его в руки? Положительный ответ – такая же крайность, как и вывод, что «если интересы не познаны личностью, не восприняты, то они остаются не реализованными»[68]. Если в этом суть реализации, то все просто: осознавай и лицезрей предмет твоей потребности. Но сразу вспоминается Ходжа Насреддин с его разговором о халве в ощущении. И потому в начале необходим ответ на вопрос вроде бы далекий от взаимодействия самих интересов: каким образом, в результате чего исчезает потребность, что такое ее удовлетворение?

Значение и роль потребности не только в том, что она выступает исходным пунктом деятельности. Удовлетворение потребностей и «новое» их воскрешение есть не что иное, как внутренний механизм процесса становления и изменения самих их носителей, общественных формирований. Он-то и обуславливает основу, которая в форме интересов порождает направленность не только деятельности субъекта любой формы, но и всей социальной системы, общества в целом. Для нормального функционирования, тем более для развития общественного формирования, необходимо потребление соответствующего предмета. Только оно ведет к удовлетворению потребностей. Но этот процесс перманентный, поскольку реальное их удовлетворение приводит к новому циклу, к ее восстановлению. Особенно это очевидно на примерах удовлетворения витальных потребностей: пить, есть. Потому-то и материальное производство возникает как социальный способ и средство создания этих предметов потребностей. А производство продолжает развиваться именно в силу наличия цикличности в удовлетворении потребностей людей и общества в целом. А это еще один прицип, обусловливающий наличие направленности в социальных процессах. И верно было замечено, что потребности создают производство, которое в свою очередь «создает предметы, соответствующие потребностям»[69]. Вот почему удовлетворение потребности как процесс потребления есть признак не просто движения, но внутреннего изменения носителя потребности – общественного формирования. При этом, на примере потребности в питании легко обобщить и отметить, что ни одна потребность окончательно, абсолютно не исчезает. Она именно удовлетворяется, чтобы через какое-то время вновь проявить себя, когда потребление предмета теряет свою эффективность, сходит на-нет. В свою очередь этот акт означает, что потребуется иной предмет удовлетворения.

Для уяснения механизма реализации интереса это принципиально важное основание. Суть связи интереса с потребностью в учете ее удовлетворения (равно – не удовлетворения) как изменения, происходящего с ее носителем. Данное утверждение находит практическое подтверждение. Неудовлетворение ряда потребностей, главным образом социальных и особенно духовных, отсутствие того самого перехода от одной к другой, например, в первые годы жизни ребенка не только тормозит его развитие, но может вообще поставить под вопрос его человеческую сущность. Зарегистрированные наукой примеры жизни детей в экстремальных условиях животной среды – яркая тому иллюстрация. Без отношений и человеческих эмоций никогда не бывало, нет и быть не может у людей стремления к знанию, к истине, к жизни, наконец. А личностные эмоции и чувства может сформировать только человеческое общение и социальная действительность как среда, включенность индивида в систему отношений и потребление соответствующих предметов: от игрушки до достижений науки, искусства. В развитии же взрослого человека неудовлетворение духовных потребностей не просто обедняет личность. Если еще при этом имеет место потребление предметов, все более теряющих свою потребительскую значимость, происходит в известном смысле деградация личности.

Жизнь поставила в нашей стране суровый для нас эксперимент. Но он подтверждает целиком и полностью принципы, используемые здесь для толкования природы и сущности потребности и интереса и для уяснения механизма реализации последнего. Наши 70-е годы XX века показали, что из-за неудовлетворения части потребностей предприятий, а также из-за не реализации некоторых интересов общества и личности произошло искажение их функционирования. К примеру, предприятия из производителей предметов потребностей превратились в производителей товарной массы, выполняя планы по «валовому производству товаров», что повлекло за собой всем известный дефицит, а по сути – отсутствие необходимого количества предметов для удовлетворения потребностей людей и общества в целом. В результате усилилось торможение экономического и социального развития общества и нарастание кризисных факторов. Сказалось здесь и неглубокое проникновение в суть обусловленности потребностей предприятий и организаций устанавливаемыми оценочными показателями их деятельности, а также непонимание зависимости интересов от этих показателей, поскольку причина обусловлена использованием управленцами субъективно-объективной позиции понимания ими как интересов, так и потребностей.

Для выявления механизма взаимодействия интересов и для уяснения их функций в практике жизни общества принципиальным становится вопрос: что означает их реализация? Если путь от потребности к интересу это путь от социальной сущности к ее явлению, то обратное движение – это практическая сторона человеческой деятельности. Ведь интерес представляет собой проявление потребности в целесообразной деятельности. Стало быть, реализация интересов как процесс, как деятельность общественного формирования (социального субъекта) есть необходимое условие удовлетворения социальных потребностей. А удовлетворение потребности обязательно для функционирования любого общественного формирования, но сама реализация интересов есть процесс внешней деятельности и такая же объективная необходимость для функционирования носителя интересов в системе общественных отношений: создать условия для овладения предметом потребности, стать его владельцем и при необходимости – защитить, оставить его в своем владении.

Потребность, а тем более процесс ее удовлетворения исследователю, наблюдателю невозможно увидеть и оценить прямо и непосредственно, ибо потребности – внутренние (сущностные) условия функционирования и развития живых и социальных систем. Напротив, реализация интересов – доступный для наблюдения процесс: деятельность для овладения предметом или сохранение владения им. Реализация интересов и есть не что иное, какнаправленная деятельность,характеризующаяреальностьроста, развитияобщественного формирования, поскольку только реализация интереса делает возможным удовлетворение соответствующей потребности. Что касается субъективной стороны в деятельности по реализации, то она, будучи связанной со степенью осознания интересов и с определенным пониманием условий и способов их реализации, проявляет себя в выборе и практическом осуществлении путей, средств и методов реализации интересов.

Вот почему взаимодействие интересов всегда конкретно и реалистично: работник – предприятие; предприятие – отрасль; личность – государство; государство – общественные организации и т.д. Но и многообразно. Во взаимодействии оказываются либо однокачественные формирования: только предприятия; только люди; и т. д. однотипное множество. Либо взаимодействуют одинаковые интересы у разных по функции и по природе формирований (разнокачественные): интересы обучения у студентов и у института; интересы снабжения электроэнергией у предприятия и ТЭЦ. Либо, наконец, неодинаковые интересы разнокачественных носителей: работник – частный собственник и т. п. Вот почему при анализе механизма взаимодействия интересов нельзя обойтись без выяснения основания, которое удерживает носителей интереса во взаимодействии, делает механизм его единым, то есть стабильным, постоянным.

Осознание интересов желательно всегда, это важная составляющая человеческой деятельности. Осознание позволяет правильно оценить и избрать адекватные формы и методы, конкретный путь реализации любых интересов, включая и сословные, и классово-стратификационные. Однако основой результативности, условием реализации интересов всегда выступает практическое действие их носителей, а не манипуляции понятиями и представлениями интересов в сознании. Но если личность может строить свое поведение, не задумываясь ни над природой (и определением) интересов, ни над механизмом и формой их взаимодействия, то при научном анализе поступков и принятых решений конкретных лиц положение иное. И чтобы их понять, нельзя обойтись без уяснения сущности интересов и особенностей их взаимодействия.

Устойчивое развитие как следствие субординационного взаимодействия.

В ХХI веке разговор об обществе как реальном объекте можно вести только в рамках отдельных государств, и проблема устойчивого развития является ныне наиболее актуальной для каждого из них. И потому обусловленность существования последних процессом удовлетворения их потребностей посредством реализации собственных интересов выступает общим методологическим принципом понимания социальных процессов, в частности причин общественных коллизий. Рассмотренные нами источники социальных действий людей и любых иных общественных формирований позволяют представить взаимодействия носителей интересов как включенность в процесс их реализации, притом, что и реализация и не реализация интересов могут носить самый разнообразный характер. В данном случае важно, что нереализация интересов всегда представляет собой остановку в развитии, регресс тех или иных социальных свойств, сторон носителя этих интересов, вплоть до полной потери им своей качественной, социальной определенности из-за невозможности «включения» процесса удовлетворения потребностей. А это своеобразная деградация, «гибель» общественного формирования.

Все возможные формы взаимодействия интересов можно свести к трем типам: подчинение, игнорирование и субординация. Необходимо рассмотреть особенности взаимодействия интересов во всех этих типах и сопоставить их, чтобы понять, с чем же из них связано устойчивое развитие. Достаточно очевидно, что во взаимодействии интересов нескольких (многих) носителей, а тем самым и их превращенных форм – целей и ценностей, подчинение означает отсутствие равенства сторон взаимодействия и несвободу в реализации интересов подчиненной стороны. Но главное в том, что подчиненный носитель интересов не имеет возможности выйти из данного взаимодействия для поиска иной системы для реализации своих собственных интересов. И потому этот тип взаимодействия интересов с необходимостью имеет негативную сторону. Это обусловлено тем, что подчинение во взаимодействии интересов даже двух сторон означает подмену своего интереса у подчиненной стороны на интерес подчиняющего его субъекта, общественного формирования с целью его принуждения работать на «сильного».

И не было бы катастрофических для подчиненной стороны последствий, если бы не сам механизм удовлетворения потребностей. У самой потребности существует не только глубина и степень ее удовлетворения, но и закономерный процесс ее возвышения. Поэтому само по себе подчинение во взаимодействии общественных формирований никак не может исчезнуть. Напротив, оно будет мимикрировать, но фактически оставаться одним из системообразующих принципов взаимодействия.

В результате сохраняется длительное состояние нереализации интересов у подчиненной стороны. К чему это ведет, выше показано. А так как реализация интересов – это необходимость оптимального функционирования их носителя, то он будет предпринимать любые возможные, а то и невозможные попытки для изменения своего подчиненного статуса. Естественно, что такой тип взаимодействия сторон отношений делает данную систему конфликтной, с усиливающимися элементами принуждения в самых разнообразных формах. Без насилия ли, с насилием ли, но данная система объективно неустойчива из-за невозможности реализации интересов.

Понятие «игнорирование» достаточно однозначно, и во взаимодействии интересов общественных формирований есть то или иное элиминирование интересов каких-то их носителей в социальной системе, в данном обществе. В известной мере игнорирование не ведет непосредственно к нереализации, тем более к последовательной и длительной. Игнорируемая сторона может перейти в другую систему отношений, в какой-то иной системе эти же интересы могут обрести реализацию. Этим игнорирование принципиально отличается от подчинения, где без конфликта, без насильственной перестройки самой системы отношений нет возможности оптимальной реализации интересов подчиненной стороны.

Что касается субординационного типа взаимодействия, то его принципиальным механизмом является взаимореализация интересов всех сторон данных отношений, следовательно, оптимальное функционирование и реальная возможность развития всех участников взаимодействия. Это эволюция в аспекте совершенствования социальных качеств носителей интересов. То есть, с одной стороны, субординация прямо и непосредственно обуславливает прогрессивное развитие общественной системы, становится его ведущим фактором, с другой – является показателем наличия реальных условий для реализации интересов всех участников взаимодействия. Но есть важная особенность этого механизма. Она в том, что функционировать он может только при его направленном поддержании, при «зрячем» управлении. Потому-то устойчивость общественного развития стихийно не устанавливается.

История и современная общественная практика дают массу реальных примеров подчинения и игнорирования тех или иных интересов. Характерный и классический пример подчинения – взаимодействие рабов и свободных в рабовладельческом обществе. В российской действительности в качестве иллюстрации можно привести коллизии вокруг Байкала. Подчинение производственно-экономическим интересам всех иных на деле оказалось подчинением интересам одной отрасли интересов других. И вот уже какой десяток лет проблема Байкала является дестабилизирующим фактором и подрывает начала устойчивости не только в регионе. А интересы общества, государства, интересы так называемой теневой экономики – характерный пример игнорирующего типа взаимодействия интересов: они взаимно не замечают друг друга, хотя постоянно сталкиваются. Конечно, Российское государство стремится уйти от такого типа взаимодействия. И если в 90е годы прошлого века фокус его внимания был явно в сторону подчинения и игнорирования, то XXI век подает надежду на переход к субординационному механизму реализации интересов всех сторон отношений в России.

Примеры можно множить, но не в них источник истины. Правомерность выводов заключается в сравнительном анализе результатов действия самих механизмов, в данном случае – различия результатов функционирования типов взаимодействия интересов. И эти результаты достаточно явно показывают, что только механизм субординационного взаимодействия общественных формирований по реализации своих интересов делает действительной возможность взаимореализации интересов всех сторон отношений, а потому только субординационный тип взаимодействия – основа и одновременно условие устойчивого развития общественной системы, общества как целостности.

Интересы сами по себе как социальные факторы и в качестве реального социального содержания личности выступают основой целевой, ценностной и мотивационной деятельности личности. В этом плане имеет большое значение раскрытие сути процесса субординации интересов как сознательного установления иерархии и гармонизации конкретных интересов, в результате которого личность избирает соответствующее свое поведение.

Однако сочетать интересы – эта задача не только личности по отношению к обществу, но и общества – к личности и государства как управляющей структуры в отношениях со всеми другими его (общества) элементами. Вот почему существенен вывод о том, что сочетание интересов и переход к субординационному взаимодействию – не столько нравственная проблема, сколько правовая и организационно-управленческая.

Интересы осознаются, а так как они есть проявление потребностей, то позволяют судить о содержании их носителя и в этом аспекте обладают важной познавательной функцией. А то, что реализация интересов (или, наоборот, их не реализация) является показателем социального роста и развития в общественной системе, обуславливает методологическую функцию интересов в познании социальных процессов.

ВЗАИМОСВЯЗЬ ИНТЕРЕСОВ, ЦЕЛЕЙ И ЦЕННОСТЕЙ. Функции интересов сложны, многообразны и охватывают многие стороны жизни и деятельности людей и любых иных общественных формирований. При этом они проявляют себя не только в открытом виде, но и опосредованно, нередко трансформируясь в феномены, казалось бы, далекие от своей объективной природы. Более или менее широкое, включающее в себя частности описание этих функций интересов – задача не одной социальной философии, а большинства общественных наук и психологии. На основе рассмотренных качественных изменений при реализации интересов, возвышения потребностей в русле общих социально философских проблем можно ограничиться выяснением наиболее важных трансформаций интересов в деятельности их носителей, в частности, целей и ценностей.

Нами здесь рассмотрено и отмечено: не может быть развития и оптимального функционирования живых и социальных систем без удовлетворения их потребностей. Это общая особенность функционирования всех форм организации материи, обладающих потребностями, будь-то простейший биологический организм или общественное формирование. Следовательно, только из факта наличия потребностей различия биологической и социальной активности вывести невозможно. Различия, очевидно, нужно обнаруживать за пределами собственно потребностей, то есть в сфере их предметов и интересов, они обуславливают начало социальной активности. Но давно замечено, что источники нашего поведения и поступков не ограничиваются прямым воздействием потребностей и интересов. Они лишь та объективная основа, которая рано или поздно, но обязательно даст о себе знать и заставит личность считаться не только со своими интересами, но и с другими взаимодействующими сторонами. Но одновременно будет большим заблуждением не учитывать, а тем более отрицать субъективную сторону в человеческой деятельности: подверженность личности эмоциям, чувствам, мнению, роль осмысливания самой деятельности как процесса достижения соответствующей цели.

В основе проявления активности лежит взаимодействие либо по совместной реализации интересов, либо конфликтное столкновение, то есть социальное противоречие. При этом всегда отмечается влияние множества факторов, разнообразных по природе и роли. И фактически обязательной стороной деятельности, вообще общественных процессов, связанных с нею, является наличие мысленного представления предмета, на который она направлена. Тогда в качестве будущего результата практической деятельности этот предмет в идеальной форме (как понятие, представление, план-задача) выступает целью. Тем самым появляется задача в исследовании особой функции интересов: место в активности их носителей. Поэтому для уточнения функций интересов в сознательной деятельности важно отметить основные моменты диалектики интересов и цели.

Специфические свойства социальных взаимодействий позволяют изложить диалектику интересов и целей через связь мысли и действия (разумеется, достаточно условно и упрощенно) в следующей схеме: удовлетворение потребности происходит через потребление ее предмета. Но реальному удовлетворению потребности всегда предшествует два взаимосвязанных процесса: действительное преобразование объекта, превращающее его в предмет данной потребности (то есть процесс производства и его конкретный результат), с одной стороны, и осознание (конструирование) потребительских свойств и сторон будущего предмета потребности – с другой.

Так всегда создается любая цель, мысленное представление результата деятельности, а при исследовании функции интереса цель – это образ предмета, план его овладения и потребления. Поскольку производство предмета потребности носит общественный характер, для достижения цели между субъектами деятельности возникают отношения и соответствующие им интересы. Вот почему в целях и в интересах находят свое определенное отражение потребности и их предметы.

Цель, хотя тоже имеет связь с потребностью, но совершенно иную: цель непосредственно содержит предмет в виде представления о нём. Выходит, деятельность побуждается потребностью, но направляется целью, представлением о предмете этой потребности. В этом смысле, цель совершенно независима и никак не связана с присутствием интереса. Иначе говоря, «отдельное», просто действительное наличие потребности и ее предмета, по существу, обуславливает лишь деятельность и цель для общественного формирования, но еще не его интерес. Фактически именно на пути к осуществлению цели субъект вступает в те или иные отношения с аналогично преследующими свои цели другими субъектами. Тогда только появляются соответствующие интересы и новые промежуточные цели у одних и действует разнообразие целей, равно и их интересов у других участников отношений.

Это позволяет выявить важное обстоятельство, что принятие к исполнению не своих, а чужих интересов делает их собственной целью, тем самым может привести субъекта деятельности на ложный путь, вообще завлечь в тупик. То есть, возможны ложные цели. В конечном счете, это означает не что иное, как не реализацию собственных интересов, причем в условиях формально своих, сознательных целевых действий. По существу, не свои (а даже чуждые мне) интересы в данном случае выступают промежуточными целями для общественного формирования, стремящегося осуществить ту или иную свою конечную цель. То есть цель, как и интерес, оказывается источником деятельности.

Присутствие интереса в сознании как фактора осмысленных и целеустремленных действий человека показать легко. Собственно, здесь давно нет других мнений. Различие подхода к этому факту наблюдается лишь в связи с толкованием самого интереса. Ранее было показано, что по природе и по содержанию интерес объективен и адекватен потребности. Вследствие этого сама действительная природа интересов указывает: задача становления сознания включает необходимый момент их сознания и учета, а также установления форм и способов взаимодействия личных и общественных интересов и их реализации. Иными словами, принципом определения роли и места интересов в сознании выступает независимая от него природа и сущность самого интереса. Вот почему объективную сторону социальной действительности можно рассматривать и как единство, совокупность потребностей, интересов и их предметов в процессе их производства и потребления.

Любая личность всегда вынуждена считаться с интересами тех, с кем ведет совместную деятельность, в отношения с которыми она вступает. И постоянно возникает вопрос: как и когда может быть реализован личный интерес? Поэтому зрелость личности, в своей основе обуславливаемая именно общественным, совместным характером ее деятельности, формируется в ходе выбора конкретным индивидом способа реализации интересов своих и всех других участников деятельности и его способностью отделить интересы личности от мнимых, а действительные цели – от ложных.

Общественная зрелость личности проявляется, во-первых, в том, что действия осуществляются ею в соответствии с общественными интересами. Во-вторых, в умении отличить их (общенародных, общенациональных) от интересов любых частных общественных формирований, которыми в данном случае выступают любые общественные структуры (отрасли) и даже такие государственные органы, как министерства. Их пресловутая «честь мундира», «корпоративная этика», например. Наконец, в-третьих, зрелость личности проявляется и в умении увидеть наличие или отсутствие соответствия между предметами и реальным уровнем своих потребностей. К месту сказать, именно в таком различении коренится основа понимания проблемы «разумных потребностей», а не в какой-то пресловутой «сознательности».

Итак, на вопрос – означает ли понимание потребностей и интересов как источников деятельности, что других начал нет? – ответ дается отрицательный. И один фактор уже указан: цель. Но при исследовании механизма появления целей выяснилось, что они производны от интересов. Это обязывает заключить, что все же интересы и потребности являются исходными и объективными началами деятельности любых общественных формирований: от отдельного человека до государственных органов власти. Так не парадокс ли, если вроде бы одновременно утверждается отсутствие других начал, кроме потребностей и интересов, но заявляется, что цель – тоже источник?

Не парадокс, если социальное рассматривать как качественно иное по отношению к биологическому. В решении проблемы исходных факторов социальной активности это качественное различие обусловлено тем, что социальный объект, любое отдельное общественное формирование в деятельности выступает субъектом. И в самом обобщенном виде об этом можно сказать следующим образом: социальная действительность наличествует, превращается и развивается в результате сознательной деятельности ее субъектов.

Ценности. Продолжая выяснение факторов, которые можно рассматривать в качестве источников деятельности тех или иных общественных формирований, нельзя пройти мимо феномена заинтересованности. Все социальные субъекты, как свидетельствует история познавательной и практической деятельности народов, в равной мере ориентируются на определенные цели и на прогнозируемый ими же позитивный результат. Вот почему для одних деятельность фиксируется в строгости и завершенности (красивости) результата творчества. Для других – на соответствии вещи ее образу-проекту в практическом воплощении, для третьих – на полноте теории (учения) и т. д. Иначе говоря, в любых формах деятельности неотъемлемо присутствуют моменты важности и значимости как собственно процесса, так и его конечного результата, ожидание их эмоциональной позитивной окрашенности для самого действующего субъекта. Это придает продукту не только статус предмета потребности, но потенциальной ценности в одних случаях, актуальной – в других.

Несмотря на тысячелетнюю историю человечества сложность и противоречивость социальной действительности до сих пор не позволили разрешить многие старые и «вечные» проблемы, в том числе вопрос о высшей ценности: человеческая жизнь или суверенитет народа, существование государства? Более того, вступление ряда стран в так называемую «эру всеобщего потребления» демонстрируют кризис их ценностей не только в практической жизни, но и в духовной: в одном случае, деньги и материальные приобретения не делают людей счастливыми, а индивидуализм и прагматизм не дают ощущения полноты жизни – в другом. В этом плане важно понять и то, что знание никогда не может быть нейтральным. И особенно там, где речь идет о методологических и теоретических вопросах, нет и не может быть «независимых» экспертов – все они зависимы от своих принципов, мировоззрения и своей шкалы ценностей.

Важность аксиологической проблематики для социальной действительности видна из того, что задолго до философии, в мифологии, человечество ввело оценку вещам и людям, пыталось не только создать шкалу предпочтений, но и, хотя интуитивно, стремилось руководствоваться одной системой ценностей, единой для всех членов данного рода. И та же проблема: истолкование блага наряду с представлением о справедливости в нравственной и правовой сферах – изначально выступало полем ценностных значений вещей, отношений, поступков.

Не углубляясь в объяснение того, что до настоящего времени нет однозначности в подходе к природе и сущности ценностей, все же необходимо указать, что истолкованию подлежат два вопроса. Первый: ценность – это фактор реальности субъекта или фактор реальности социальной действительности? Второй: ценность сама вещь или ее значение? И как продолжение к последнему, можно добавить: если значение, то вещь (любая) многоценностна?

Ценность – это и не вещь, и не свойство самой вещи, а значимость предмета потребности и интереса, когда носитель его находится в ситуации выбора. Индивид, вообще любые общественные формирования не могут существовать без удовлетворения своих потребностей, без реализации собственных интересов, что в результате оборачивается потреблением предмета. Но никогда никакая вещь или фактор не обретут свойство (статус) ценности, если не окажутся предметом потребности и интереса либо личности, либо государства, либо каких-то иных общественных формирований (от семьи до предприятия). И потому вне реализации интересов не может быть ни ценностей, ни какой бы то ни было системы ценностной ориентации.

Отсюда следует, что природа ценностей обусловлена все теми же потребностями и интересами, но с участием (влиянием) личного пристрастия, личной заинтересованности данного субъекта, личности. А это, в свою очередь, позволяет понять, что для любого отдельного человека предмет ли, свойство ли просто как факторы, как сами по себе явления и предметы его потребности, совсем не одно и то же. И потому ценность чего бы то ни было возникает только у предмета потребности личности, что обуславливает саму ценность в качестве одного из источников ее деятельности.

9.5. Об общественном прогрессе

и глобальных проблемах человечества

Итак, когда предметом исследования становятся общественные процессы, надлежит в полной мере учитывать человеческий и личностный фактор. Что фактически означает необходимость различать общее и частное (особенное), объективное и субъективное в развитии общества, личности и их деятельности. И о какой бы стороне общественной деятельности ни шла речь, если она касается деятельности людей, их организаций, и исследователь, и практик в сфере управления сталкиваются с проблемой интересов, с решением вопроса об их месте и роли в общественных процессах.

Человечество всегда эмоционально относилось к теме развития общества и личности. Размышляя на эту тему, философы увязывали ее с вопросами о смысле человеческой жизни, о наличии цели истории. И с самого начала в философии выявились неоднозначные позиции. Наиболее характерный для античности натурфилософский подход, естественно, исходил из наблюдаемой цикличности природных процессов, объясняя их по-разному (Гераклит: мир есть мерами возгорающийся и мерами потухающий огонь), и переносил цикличность на социальные процессы, утверждая повторяемость в жизни государства. Сторонником «круговорота истории» был и Аристотель. Но имела своих сторонников и идея существования «золотого века» как счастливого начала человеческой истории. Различие же позиции этих философов заключено в отношении к «регрессу». Одни считают, что нет ни развития, ни регресса, а только повторяемость. Другие – что общество, социальная жизнь все более «портятся», регрессируют, текут к своему закату (в философии XX века – Шпенглер). В христианстве это выражено в трактовке всемирного потопа как наказания за грехи и в предстоящем ожидании конца света. Общее во всех этих позициях то, что ни развития, ни прогресса не существует.

Философия Нового времени активнее стала отстаивать идею прогресса, сформулировав её как принцип «будущее за царством разума». Считали, что, начинаясь в сфере науки, прогресс распространяется на другие области социальной жизни. С XVIII века уже выделилась область философии как «теория общественного прогресса», начались активные поиски критерия, который бы показал ее истинность и позволил «безошибочно» определить, есть прогресс или нет его. Но достаточно быстро был замечен противоречивый характер прогресса. Были выявлены отрицательные последствия вполне прогрессивного для развития общественного производства разделения труда и его машинизации (А. Смит). Правда, при этом авторы идеи всеобщего просвещения считали, что оно вместе с воспитанием и есть залог прогресса, а также его критерии. В XIX и XX веках критериями и конечной целью общественного прогресса усиленно рассматривали увеличение, рост производства и богатства, рост собственности. На позиции существования восходящего, поступательного развития истории, перехода от низших, несовершенных форм общества к высшим, совершенным стояли А. Кондорсе, И. Кант, Г. Гегель, К. Маркс. В философии марксизма идея прогресса обрела форму учения о смене одной общественно-экономической формации другой на основе изменения менее прогрессивного способа производства более прогрессивным.

С конца XIX века и в XX веке получило распространение возрождение идеи цикличности. Н. Я. Данилевский заложил историко-культурную традицию развития и смены цивилизаций, которая получила наибольшее распространение и используется в различных формах в настоящее время (Шпенглер, Тойнби, Питирим Сорокин, Ортега-и-Гассет). От Тоффлера берет начало технологическая идея основания цивилизаций. Р. Арон, У. Ростоу, З. Бжезинский на основе так называемого технологического детерминизма разрабатывали учение об индустриальном и постиндустриальном обществе. Но такие авторы, как Э. Фромм, Р. Арон, М. Хайдеггер испытывали разочарование в прогрессе. С конца XX века большое распространение получила идея «информационного общества» как прогрессивного движения постиндустриального общества в развитых странах Европы, в США и Японии. Но если в основе прогресса лежит уровень развития производительных сил, то именно подобный «прогресс» вот-вот вызовет глобальную экологическую катастрофу. Не исчез из философского поля зрения и субъективно-феноменалистический подход, берущий свое начало от Ницше, затем Фрейда и Гуссерля. Здесь все изменения в обществе рассматриваются как вызванные или «волей к жизни», «волей власти», или стихийными, бессознательными влечениями, и потому все они, по существу, отрицают сам прогресс.

В данном курсе лекций показано, что у истории, у исторического процесса нет и не может быть цели. Цель праведную или неправедную, осуществимую или неосуществимую ставит перед собой и обществом человек и увязывает ее всеми возможными способами с интересами большинства, увлекая за собой людей. Сейчас массовое сознание положительно воспринимает философскую идею об установлении нового мирового порядка, основанного на праве. Наряду с этой идеей целью истории объявляется также свобода человека и осознание им своей свободы. Хотя понятно: человек не может быть свободен от общества. Многие философы, начиная с Эпикура, и социологи пытаются включить в формулу прогресса принцип счастья, понимаемого как благоденствие, удовольствие, наслаждение. Связывают прогресс и с уровнем жизни. Здесь достаточно определенно высказался Х. Ортега-и-Гассет: «Если средний уровень нынешней жизни достиг высоты, которая ранее была доступна только аристократии, это значит, что уровень жизни поднялся»[70].

Изложенное показывает, что проблема развития, тем более прогресса личности и общества, пока больше ставит вопросы, чем имеет на них ответы. Тем не менее, есть одно очевидное обстоятельство: развитие ли, прогресс ли возможны только тогда, когда осуществляется реализация интересов и удовлетворение потребностей тех, о развитии которых идет речь. Реализация интересов – это реальный процесс потребления их предметов, который и ведет к возвышению потребностей. И потому нельзя не заключить, что не может быть одного единственного, «точечного» критерия прогрессивного развития, кроме как объективного основания потребностей: есть, идет ли процесс потребления предмета потребности и вызывает ли он возвышение этой потребности или нет.

Вместе с тем показателями и своеобразными критериями общественного прогресса, прогресса человечества выступают факторы его выживания в изменяющейся среде. Развитие философского и естественно-научного знания XX века позволило вычленить и сформулировать эти факторы в понятие «глобальные проблемы современности». Не решив их, нет вообще никакого смысла говорить о прогрессе ни личности, ни общества, ни человечества в целом. На сегодня эти проблемы достаточно известны: ресурсы питания, пресной воды, процентное содержание кислорода и углекислого газа в атмосфере, экология не только городов, но всей среды обитания биологической и социальной жизни, «холодная зима», положение с невосполнимыми ископаемыми ресурсами и ряд других. Однако глобальность этих проблем не только в том, что они затрагивают всех землян, а в том, что решить их в одиночку какому бы то ни было народу и даже отдельному союзу нескольких – невозможно. Глобальные проблемы можно решать только всему человечеству по совместным планам и совместной деятельностью. Однако пока так называемые развитые страны (конечно, без России) создали концепцию, получившую название «золотой миллиард», чем вполне закономерно вызвали контрмеру: возникло движение «антиглобалистов», которое, к сожалению, не разобралось в сути самих глобальных проблем и сосредоточилось на борьбе только против корпоративности «золотого миллиарда». Пока социальный мир погряз в националистических, религиозных, расовых распрях и стоит на пути корпоративного решения глобальных проблем, есть только некоторое прогрессивное развитие отдельных сторон в тех или иных отдельных обществах. Но и оно неустойчиво вследствие того, что ряд процессов вышел из-под управления, определяемого даже многими межгосударственными соглашениями. Прежде всего, это стало заметно в сфере финансов и в сфере экологии (тот же азиатский, птичий грипп и прочее).

В заключение следует еще раз обратить внимание на то, что объективность и закономерность всех процессов так или иначе связаны с основой человеческой и общественной деятельности: потребностями и интересами субъектов, разнообразных по видам общественных формирований. Интересы, во-первых, выступают источниками социальных действий, во-вторых, имеют большое значение в организации и управлении деятельностью многих людей, в-третьих, во многом предопределяют (через свою предметность) эмоционально-нравственное, чувственное отношение субъекта к своей собственной деятельности. И никакие глобальные проблемы не могут быть решены на пути подчинения ли, игнорирования ли интересов каких бы то ни было народов. У каждого из обществ свой уровень потребностей и степень их удовлетворения. Но только на пути создания и налаживания субординационного механизма взаимодействия и реализации интересов всех существующих ныне обществ, возможно решение глобальных проблем человечества.