Равенство возможностей... Казалось бы, в этом плане должно господствовать полное равенство. Формально так оно и есть. Возможности действительно могут быть равными - как предложение, открывающийся горизонт, видимая перспектива. Речь идет, разумеется, о нормальном, прогрессивно и демократически, развивающемся обществе.
Итак, допустим, возможности, открывающиеся перед людьми, предоставляемые им обществом и в целом жизненной ситуацией, - равные. Но, как мы уже успели убедиться, люди-то неравные. Равенство, приложенное к неравенству, оказывается в конечном счете тоже неравенством. Для равных в принципе субъектов желательны и справедливы равные возможности роста, жизненного продвижения, карьеры. А для неравных? Надо полагать, неравные, точнее, разные, разнообразные. Не равные, а именно разнообразные возможности, чтобы каждый мог выбрать свою, ту, которая ему под силу, которой он в состоянии реально овладеть.
Возможности среды или ситуации, в которой находится, оказался человек, необходимо соотнести (должны быть соотнесены) с его внутренними, или собственными, возможностями. Наибольший эффект достигается при возникновении своего рода резонанса между этими двумя видами возможностей. То есть когда внешние, ситуационные возможности находят отклик, подтверждение в возможностях внутренних, резервно-личностных, и наоборот. Без этого возможности переходят в действительность только благодаря случаю, счастливому стечению обстоятельств.
Равенство возможностей как сущностной элемент справедливости предполагает определенное равенство (корреляцию, симметрию, взаимоиндуцирование и т.п.) возможностей личности и общества (социальной среды). Кроме того, равенство возможностей реализуемо лишь в той мере, в какой реализуема сама возможность равенства. Реализуема же она далеко не автоматически, не без трудностей и ограничений. В числе последних фигурируют и рассмотренные выше природно-генетическое и социально-стартовое неравенства. Естественно, равенство (и разнообразие) возможностей этими препятствиями и ограничениями не перечеркивается, но растягивается в своем фактическом осуществлении на целую "предысторию" - до подлинной истории, до смены "царства необходимости" "царством свободы".