Социальная философия

Предмет социальной философии

П

редметом социальной философии является общественное производство, которое, по выражению Карла Маркса, есть «процесс воспроизводства всех сторон общественной жизни» или, другими словами, процесс создания, возобновления всех элементов социальной системы и ее функционирования. В свою очередь, в соответствии со структурой социальной системы («социальный квадрат») общественное производство подразделяется на четыре компонента, которые тот же Маркс называл так: материальное производство как производство жизненных благ; духовное производство как производство идей и общественного сознания; производство человеческого рода как обеспечение условий для появления новых поколений людей; производство человека как человека или создание условий участия людей в общественной жизни и форм самой социальности в виде гражданского общества.

В соответствии с принятой нами в предыдущей главе типологией ценностей (люди, вещи, знаки, институты) будем называть виды общественного производства сферами общественной жизни, и их также четыре. Это индивидуальная жизнь людей, которая, однако, осуществляется в общественной, персонифицированной форме, поскольку общество затрачивает заметные ресурсы на производство новых поколений и на обеспечение полноценной жизни живущих людей; это экономическая или хозяйственная жизнь общества или же процесс производства утилитарных ценностей как жизненных благ; это духовная жизнь общества как процесс создания и тиражирования идеологических ценностей, формирования духовной культуры и наполнения общественного сознания; это политическая жизнь общества как процесс производства институциональных ценностей, формирования и функционирования социальных ролей в составе гражданского общества.

Индивидуальная жизнь людей

Эта сфера общественной жизни является предметом такой специальной науки, как демография (от греч. demos – народ и grapho – пишу), которая занимается народоописанием. Она исследует состав народонаселения, плотность расселения людей по территории, миграции людей или причины и направления потоков переселения, распределение населения по признакам пола, возраста, этноса, образа жизни, вероисповедания, а также исследует процессы рождаемости и смертности людей с количественной стороны.

С точки зрения социальной философии индивидуальная жизнь людей обеспечивается целыми отраслями общественного производства. Прежде всего следует назвать здравоохранение, медицину как отрасль, связанную с непосредственным созданием и поддержанием биологического субстрата социума. В учреждениях родовспоможения появляются дети, и это пока (слава Богу!) не инкубаторы, а перинатальные комплексы, в которых оказывается персональная помощь матери и ребенку. Далее, это сеть поликлиник, осуществляющих постоянное наблюдение за здоровьем людей опять-таки персонально и обеспечивающих диспансерное обслуживание населения по территориальному признаку. Затем это специализированные больницы и клиники, которые занимаются лечением заболеваний по различным профилям медицины. Наконец это санатории, профилактории и пансионаты, роль которых сводится к профилактике болезней и укреплению здоровья людей. Всеми этими проблемами занимаются философия медицины, философия детства, философия здоровья – как частные разделы социальной философии.

К сфере индивидуальной жизни следует отнести также физкультуру и спорт, которые в современном состоянии также имеют общественный характер. Здесь имеет место широкий диапазон производительных структур от личной самодеятельности человека в виде утренней гимнастики, от кружков и секций добровольных объединений людей по видам спорта, особенно игровым, до профессиональных спортивных клубов, культивирующих спорт высших достижений на коммерческой основе с привлечением частных инвестиций и при поддержке государственного бюджета. В социальной философии есть и такое направление, как философия спорта.

Наконец, к сфере индивидуальной жизни следует отнести общественные формы организации досуга, в которых осуществляется содержательное заполнение свободного времени людей и их рекреация, т. е. восстановление физических и духовных сил, а также деятельность по увеличению духовного богатства и расширению кругозора человеческой личности. Здесь речь идет о предоставлении социальных услуг от индивидуального уровня до массовых зрелищ. В первом случае это библиотеки, музеи, картинные галереи, клубы и кружки самодеятельности, народные хоры и ансамбли, и пр. Во втором случае это индустриальные формы предоставления досуговых услуг: прежде всего индустрия туризма и шоу-бизнес. В рамках социальной философии есть и такие разделы, как философия кругозора и философия досуга.

Социальная структура общества

Под социальной структурой понимают дифференциацию, разделение общества на большие и малые социальные группы. То обстоятельство, что люди занимают разное положение в социальной среде, отмечалось давно, но причины и разновидности различий усматривались по-разному. Так, в античной философии Платон полагал, что социальные различия суть следствия природных склонностей людей в зависимости от того, какая из трех частей души человека проявляет себя в наибольшей степени. Если это чувства, вожделения, то человек становится крестьянином, ремесленником или торговцем, т. е. тяготеет к вещественным благам. Если это воля, сила духа, отвага – человек становится воином, стражем. Ну, а если это разум, светлый ум, интеллект, то человек становится оратором («демагогом» – водителем народа, вождем), правителем или философом. У рабов вообще нет души, поэтому они суть лишь «говорящие орудия». Причем Платон искренне считал, что наилучшие правители – это философы, поскольку они мудры и воздержанны. Идеалист!

В Средние века доминировала элитарная версия разделения людей на власть имущих и подданных, богатых и бедных, привилегированных и обездоленных. Первых делала таковыми либо особенность рождения – благородство, «голубая кровь», либо божественное избрание. Так, протестантская этика напрямую объясняла богатство человека божественным воздаянием за трудолюбие и благочестие, и такая точка зрения продержалась от Мартина Лютера и других идеологов Реформации до современной морали в Великобритании и США.

В эпоху классицизма появляется классовая теория строения общества. Ее приписывают Карлу Марксу, но сам он определенно ссылался в письме к своему соратнику Иосифу Вейдемейеру на французских историков периода Реставрации монархии во Франции после поражения Наполеона при Ватерлоо – на Тьерри, Гизо и Минье. Именно они, по словам Маркса, превратили исследование прошлого из историографии в науку историю, поскольку от описания событий перешли к исследованию процессов, в которых участвуют большие массы людей – общественные классы: аристократия и крестьянство, буржуазия и пролетариат. Маркс писал другу, что в эту теорию он добавил лишь три пункта. Во-первых, классы существовали не всегда и будут существовать не всегда; когда-нибудь возникнет общество без классов. Во-вторых, до сих пор история была не статичным состоянием общества, а борьбой классов, в которой гегемония переходила от одного класса к другому: от рабовладельцев к феодалам, от феодалов-аристократов к буржуа-горожанам. В-третьих, ему показалось, что он доказал, что борьба классов с неизбежностью ведет к диктатуре пролетариата. Утопист!

Теорию классов дальше развил Владимир Ленин. Он дал классическое определение классов. «Классами называются большие группы людей, различающихся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, большей частью закрепленному и оформленному в законах, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по формам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы – это такие группы людей, из которых одна может присваивать себе труд другой благодаря различию их положения в общественном хозяйстве».

Также Ленин показал, что кроме основных классов в данной общественно-экономической формации могут существовать неосновные как остатки предшествующих формаций (крестьянство в буржуазном обществе) или зародыши будущих формаций (капиталисты в
феодальном обществе), или новые общности (трудящиеся при социализме). При этом кроме классов существуют социальные слои как большие социальные группы, не связанные непосредственно с материальным производством (интеллигенция, служащие, учащиеся),
а также малые группы маргинального характера (на обочине общественной жизни): люмпен-пролетариат (нищие, бездомные), криминал (воры, бандиты), служители культа (священники) и лица свободных профессий (творческая интеллигенция).

Современная модель социальной структуры общества ушла от экономического детерминизма. В западной социальной философии предлагались теории социальной стратификации и социальной мобильности, в которых дифференциация общества проводилась по величине доходов и уровню жизни как доступности и обеспеченности материальными благами, или теория среднего класса, в которой акцентировалось внимание на малый бизнес, предпринимательство и собственное дело.

В отечественной версии учитываются различные основания дифференциации людей.

По демографическим признакам: мужчины, женщины и лица различных нетрадиционных ориентаций; горожане, селяне, жители средних и малых поселений; дети, юношество, молодежь, взрослое трудоспособное население, старики-пенсионеры.

По профессиональным признакам: крупные, средние и мелкие предприниматели, промышленные рабочие, работники сельского хозяйства, государственные служащие, творческая интеллигенция, функционеры общественных организаций, в том числе партийные активисты или священнослужители. При этом у нас есть и люмпены, и криминал, и свободные художники.

По этническим признакам: представители различных рас, наций и национальностей с их внутренней дифференциацией.

По идеологическим признакам: верующие и атеисты или же агностики (неверующие и неопределившиеся). В первом случае представители разных религиозных конфессий: христиане (православные, католики и протестанты – к примеру баптисты или лютеране), мусульмане, буддисты, сектанты и даже модные среди маргинальной интеллигенции язычники.

Словом, дело обстоит вовсе не как у матроса-большевика из фильма « Депутат балтики», который, выясняя социальное происхождение университетского профессора, настаивал: «Ты, гражданин, не виляй! Есть только два класса! Ты – буржуй или пролетарий?» Социальная структура общества представляет собой сложную многомерную и пеструю картину социальных различий, градаций, уровней, ступеней, систем и подсистем, складывающихся в малочисленные и многочисленные, влиятельные и маргинальные общности людей, составляющих в интеграле весь человеческий потенциал социальной системы.

Политическая жизнь общества

В политической (от греч. politicos – гражданский) сфере общественного производства формируются общественные институты и образуются социальные роли как институциональные ценности. Эту сферу изучают такие специальные дисциплины, как политология и правоведение. Социальную философию интересуют такие проблемы, как различие между политическими и юридическими институтами, их возникновение и взаимодействие, а также сущность социальной роли как превращенной формы человеческой личности.

Термин «политика» восходит к древнегреческому названию города-государства – polis. Искусство управления городом, регулирования отношений между людьми в гражданском обществе Аристотель и назвал политикой, а Платон вообще употреблял термин «кибернетика», заимствуя слово у моряков, которые называли кибернетом рулевого на корабле, управлявшего кормовым веслом и отвечавшего за направление курса судна.

Необходимость в искусстве управления общественной жизнью возникает именно в городах при переходе от варварства к цивилизации. Родовая община управлялась обычаями и традициями, ритуалами и табу. В гражданском обществе необходимо выработать порядок отношений между чужими людьми, а для этого нужно принять некоторые правила поведения, которые в силу диктата власти или же при всеобщем согласии, одобрении и добровольном подчинении становятся законами и складываются в правовые кодексы, своды юридических норм (от лат. us, uris – закон, правовой). Беззаконие – это социальный хаос, анархия, безвластие и «война всех против всех», открытое и непрерывное насилие. Поэтому в число великих мудрецов у разных народов попадали законодатели, писавшие своды законов и тем вносившие мир и порядок в жизнь своих сограждан. Таковы царь Хаммурапи в Шумере, Солон Афинский в Древней Греции, император Юстиниан в Древнем Риме, князь Ярослав Мудрый в Киевской Руси.

Политические и правовые элементы в системе институциональных ценностей классифицируются по признаку разделения социальных субъектов на физические и юридические лица, и тогда непосредственные действия физических лиц, стихийные или организованные, мятежи и восстания или перевороты и революции – суть действия политические. Тогда как введенные в рамки правового поля, т. е. опосредованные правовыми нормами, писаными актами и установлениями, официально принятыми кодексами и публично одобренными конституциями действия юридических лиц – парламентские слушания, съезды партий, процедуры выборов или плебисциты и референдумы – суть действия правовые.

Приведу житейский пример. Допустим, что я взял в долг у приятеля некоторую сумму и не отдаю. Он может давить на мою совесть, канючить о честности, пытаться вернуть долг силой или порочить мою репутацию перед общими знакомыми – все это непосредственные отношения физических лиц. Совсем другое дело, если мною была написана расписка или заключен договор. Тогда мой приятель будет обращаться в суд, т. е. прибегнет к вмешательству посредников в лице государственного органа, который вынесет постановление и судебные приставы взыщут с меня долг в бесспорном порядке, вплоть до силового изъятия имущества и ограничения моей свободы. И это будет правильно, т. е. по праву, в соответствии с правилом, имеющим необходимый характер, поскольку в этой ситуации я уже не приятель как физическое лицо, а ответчик как лицо юридическое.

Без правил жить нельзя. Положим, мы с вами сели играть в шахматы. Разыграли дебют, и я вдруг заявляю, что со следующего хода конь будет ходить не буквой «Г», а буквой «П». Скрепя сердце – ведь позиция подготовлена к атаке – вы соглашаетесь. Разыграли миттельшпиль, и я опять настаиваю на том, чтобы конь в дальнейшем ходил буквой «М». Если вы сгребете с доски фигуры и швырнете мне их в лицо – вы будете правы. Так играть нельзя! Правила нужно оговорить «на берегу» и соблюдать их от начала до конца партии.

В функционировании социальных ролей принципиальное значение имеют два обстоятельства. В силу того, что социальная роль есть вторичная и превращенная форма личности, она репрезентирует, т. е. представляет, одну, несколько или множество личностей. Адвокат представляет в суде подзащитного; делегат представляет на собрании или съезде свой коллектив, доверивший ему выступать «от имени и по поручению»; депутат в собрании представляет жителей своего округа; президент – всенародно избранный выразитель нужд и чаяний граждан страны. Когда на выборах мы отдаем свой голос тому или иному кандидату, то смысл этой процедуры буквален: дальше мы будем молчать, а наш депутат, если он избран и представляет нас в законодательном органе, говорит за нас, т. е. его голосом говорим мы все. По крайней мере – по идее так.

Явление репрезентации диалектически сопровождается своей обратной стороной – персонификацией социальной роли. Исполнитель той иной социальной роли, занимая какую-нибудь должность, выдвигаясь на тот или иной пост, будучи наделен каким-то саном, рангом или степенью и званием, не только вольно, но и по необходимости отождествляет себя и свое социальное положение. И тогда председатель совета директоров искренне говорит «моя фирма», а администратор – «мой район». Мэр выражает и реализует потребности развития своего города, и тогда мы видим – к чему он больше расположен: к строительству метро, к возведению мостов, к прокладке и благоустройству дорог или же к строительству помпезных административных зданий и проведению пышных празднеств по поводу и без повода. Дипломат, министр иностранных дел или президент, выступая на международном форуме, говорят: Россия против… Россия считает…

Это не просто олицетворение как фигура языка. Это – персонификация социальной роли, когда исполнитель опредмечивает, овеществляет своей собственной личностью значимость того социального института, который он представляет. И это – источник влияния, харизмы (очарования) политического лидера или государственного деятеля, расцвеченной яркими красками оригинальности и притягательной силы личности исполнителя социальной роли, поскольку политик, как и актер, может быть талантливым или бездарным. Вместе с тем гениальный лицедей бессилен, если он не опирается на социальную базу – массу людей, которые незримо стоят за его спиной и от лица которых он выступает, на чью поддержку он опирается.

Экономическая жизнь общества

Экономика (от греч. oikos – вокруг и noma – дом) есть хозяйство, сфера общественного производства, в которой создаются, распределяются, обмениваются и потребляются утилитарные ценности как жизненные блага. Представим, к примеру, крестьянскую усадьбу. Что вокруг дома? Скотный двор: коровник, свинарник, конюшня. Угодья: огород, сад, парники, пашня. Постройки: сарай, амбар, погреб. Словом – все необходимое для производства продуктов с целью удовлетворения материальных потребностей человека. Хозяйственную деятельность общества изучает специальная наука – экономическая теория или, как ее называли классики Адам Смит и Карл Маркс,
политическая экономия.

Социальная философия акцентирует свое внимание на базовых категориях экономической теории – стоимости и собственности. Стоимость продукта производства фигурировала в предыдущей главе как цена и ценность продукта производства. Здесь обратимся к проблеме имущественных отношений между людьми в различных формах присвоения вещей.

Один из отцов-основателей США Бенджамен Франклин начинал текст американской конституции знаменитыми словами: «Все люди рождаются равными, и от рождения они наделены Богом неотъемлемыми пра­вами на жизнь, свободу, собственность и стремление к счастью. Права же гражданина в обществе обеспе­чиваются принципом неприкосновенности частной собственности».

В XVIII веке кумир Франклина французский просветитель Жан-Жак Руссо прославился своей эпатажной критикой «цивилизованного» общества. Уже в своем первом, нашумевшем трактате, представленном на конкурс в Академию Дижона на тему «Способствовало ли развитие наук и искусств улучшению общественных нравов», он заявлял, что «…добродетель исчезала по мере того, как их сияние поднималось все выше и выше над нашим горизонтом и то же явление наблюдалось повсеместно». Тем более шокирующей была его точка зрения на «священную корову» буржуазного общества – частную собственность. В трактате «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» он писал, что возникновение собственности изначально связано с обманом. «Первый, кто огородил участок земли, придумал заявить ²Это мое!” и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества».

Правда, Руссо прекрасно понимал, что вернуться к естественной простоте нравов невозможно, а собственность есть необходимый атрибут цивилизации. В статье «О политической экономии», написанной для энциклопедии, он утверждал, что «право собственности – это самое священное из прав граждан и даже более важное в некоторых отношениях, чем свобода»; «собственность – это истинное основание и истинная порука в обязательствах между людьми».

В отличие от Руссо, который трактовал собственность как правовое отношение, Карл Маркс в фундаментальном четырехтомном труде «Капитал» придал отношению собственности экономический смысл и рассматривал его как системообразующее производственное отношение, от которого зависят распределение, обмен и потребление продуктов производства. Возникает отношение собственности не вследствие обмана, а по необходимости, и определяется оно уровнем развития производительных сил. Точнее – тем, какой элемент производительных сил играет ведущую роль в общественном производстве.

Когда отсутствует техника и человек располагает лишь самим собой да простейшими ручными орудиями труда, тогда он сам становится объектом присвоения. Возникает рабовладение. Оправдывается оно тем, что рабы – это варвары, захваченные в плен, а дикарей можно и должно принуждать к труду силой.

Когда основой производства становится предмет труда – земля у земледельцев, вода в азиатском способе производства, стада скота и пастбища у скотоводов – тогда объектом присвоения становятся природные ресурсы. Возникает феодализм. Право на землю присваивает себе первопоселенец, успевший застолбить участок: вкопать столб со словами «сия землица моя!», и когда является пришлец, «шатающийся меж двор», он должен испросить разрешения пользоваться этой землей у старожила, т. е. брать эту землю в аренду. А далее землю «жалуют» государи за заслуги, и наряду с боярами появляются служилые дворяне.

Когда в результате технического переворота и промышленной революции главным элементом производительных сил общества становятся средства производства, капитал как «овеществленный труд» – возникает буржуазная собственность и на первые роли выходят «владельцы заводов, газет, пароходов». И это тоже оправданно. Кто такой пролетарий? Тот, кто все, что наработал – пропил, проел, прогулял.
А кто такой капиталист? Тот, кто каждую копейку сберегал и все сбереженное пустил «в дело!». Не будем вспоминать про «гримасы» первоначального накопления капитала, но согласимся с тем, что основной инструмент расширенного воспроизводства – это есть капитали­зация прибыли.

Таковы, по Марксу, исторические формы собственности, а далее – общественная собственность коммуны людей на продукт производст­ва и распределение этого продукта «по справедливости», что уже выходит за рамки экономики. Но это псевдоравенство и шкурное братство мы уже проходили во времена «социалистического эксперимента».

По мнению автора, т. е. моему, все вышеперечисленные «исторические оправдания» права собственности суть не более чем экономические мифы. Причиной же иллюзорности подобных объяснений я полагаю то, что тот же Маркс, многократно повторявший, что собственность есть отношение между людьми по поводу вещей, определяет тем не менее формы этого отношения по объекту присвоения. Но если собственность есть отношение между людьми, то и следует определять формы этого отношения именно по субъекту присвоения.

В процессе труда люди объединяются между собой и производство всех жизненных благ имеет общественный характер. Маркс справедливо утверждал, что человек трудится сообща даже тогда, когда, по всей видимости, он делает это в одиночку. Как Робинзон на необитаемом острове, за спиной которого незримо стоит человечество. Развернем эту формулу в противоположное утверждение: человек потребляет в одиночку даже тогда, когда, по всей видимости, он делает это сообща. Когда коммунарам ставят на общий обеденный стол большой котел с похлебкой, тогда, в конечном счете, каждому коммунару достаются своя миска, своя ложка и своя индивидуальная пайка, потому что в процессе потребления материальные блага уничтожаются, амортизируются частично или полностью. Поэтому единственную пару сапог коммунары могут носить лишь по очереди, а не все вместе и одновременно, а съеденный ломоть хлеба вообще больше не достанется никому.

Источник отношения собственности есть необходимость разрешения диалектического противоречия между общественным характером производства и индивидуальным характером потребления, поэтому собственность есть не что иное, как способ индивидуализации сообща произведенного продукта. «Сорока-ворона кашу варила, деток кормила. Этому дала и этому дала, а вот этому не дала: ты дров не рубил, воды не носил, теста не месил – тебе и нет ничего!» – вот образное изложение принципа эквивалентности меры труда и доли потребления. Но тогда чем определяются различные способы индивидуализации и, следовательно, формы собственности?

Социальные субъекты в процессе производства выстраиваются в иерархию – ранжир снизу доверху – по признакам количества участников и качества сотрудничества. Один человек – личность – может ни с кем не делиться, поэтому его собственность индивидуальная, т. е. неделимая. Конечно, он должен будет платить налоги на содержание чиновника, солдата, учителя и врача, но это уже другая история.

Несколько людей – артель, бригада, которых объединяет непосредственный совместный труд, могут разделить свой продукт по мере живого труда – скажем, по трудодням или по коэффициенту трудового участия. И это будет групповая собственность, как в кооперативе.

Много людей – коллектив фабрики, завода, корпорации – объединяют свой труд опосредованно и друг с другом напрямую не
взаимодействуют. Они могут разделить свой продукт лишь по мере овеществленного труда, т. е. в соответствии с количеством ранее затраченного труда и капитализированного продукта. Это могут быть паевой взнос, инвестиции в производство, акции предприятия и т. п. Если же этого ничего нет, то работник продает свою рабочую силу и получает за это ее стоимость – заработную плату в соответствии с квалификацией, не рассчитывая на долю прибыли. Такова коллективная, она же корпоративная собственность.

Очень много людей – масса – вообще объединяют свой труд косвенным образом, поэтому здесь возможен лишь один способ распределения продукта: «уравниловка». Этот способ характерен для общественных институтов, например профсоюзов, где любой член может получить путевку в профилакторий, отправить ребенка в оздоровительный лагерь и т. д., потому что членские взносы одинаковы для всех. В общем и равном пользовании находится муниципальное или, к примеру, церковное имущество. Это есть массовая собственность, хотя и здесь у председателя профкома или главы районной администрации могут быть скрытые преференции. Но это уже коррупция.

Наконец все общество в целом может распределять свое достояние – прежде всего природные ресурсы – исключительно по потребности. Скажем, крестьянину нужна земля, но лишь столько, сколько он сможет обработать. Предпринимателю нужен рудник или участок лесных угодий для добычи древесины, но лишь в той мере, в которой он может собрать средства производства и извлечь прибыль. Мне, университетскому профессору, не нужны ни земля, ни золотоносная жила, поскольку я с ними ничего путного сделать не смогу, а если мне их навяжут – я быстро разорюсь.

Для тех, кто может и хочет эксплуатировать природные ресурсы, есть концессии, долгосрочная аренда, вечное и наследственное пользование, но только пользование, а не собственность. И в этом случае мы имеем дело с общенародной собственностью, поскольку та же земля не является продуктом труда (не считая вложенной в нее обработки): она божья, т. е. она есть собственность наших дедов и отцов, моя и твоя как жителей этой страны, наших детей и наших внуков. Пользователи оговоренную часть прибыли отдадут распорядителю – государству, а уж оно, родное, отдаст и нам, грешным, малую толику через социальные статьи расходов государственного бюджета.

Чем определяется уровень обобществления труда? Ресурсоемкостью (труд, энергоносители, сырье, финансы, технологии, ноу-хау) производимого продукта. Если я могу что-нибудь произвести без помощи других людей – скажем, вырастить картошку на огороде и даже продать излишек на рынке, то я типичный индивидуальный предприниматель и, по идее, делиться ни с кем не обязан.

Если я хочу поставить избу, то в одиночку мне не справиться при всем желании, и я вынужден привлекать артель, пусть даже родственников или друзей, и «ставить им магарыч», а то и вовсе нанимать работников. А с коллективом нужен расчет.

Если я хочу массово производить товар и насыщать им рынок – я должен вложить капитал, т. е. создать предприятие, закупить сырье и нанять рабочую силу, причем в масштабе, соответствующем сложности продукта: от свечного заводика в Самаре до автомобилестроительного завода Форда. Это уже корпорация и типичный капитал как «стоимость, производящая прибавочную стоимость».

Ну а, к примеру, космический корабль «Буран» не осилит никакая, даже транснациональная корпорация: здесь необходимо объединение тысяч коллективов под эгидой государства в рамках национальной программы. Прокладка дорог и линий связи, запуск спутников и спуск на воду кораблей, выпуск танков и самолетов поддерживаются государственным заказом. Участие и контроль государства необходимы в «естественных монополиях» – финансах, энергетике, транспорте, связи, в «оборонке» наконец! И это – общенародная собственность, часть которой, но только часть (без чубайсовского фанатизма!) – можно приватизировать под конкретные инвестиции и уж никак не за гайдаровские гроши, а по реальной стоимости.

Вот он – закон собственности: форма индивидуализации общественного продукта определяется уровнем обобществления труда, который, в свою очередь, прямо пропорционально зависит от величины ресурсоемкости производимого продукта.

И наконец, можно ли влиять на иерархию социальных субъектов и смещать в ту или иную сторону уровень обобществления труда? Естественным путем это происходит вследствие совершенствования технологий и внедрения инноваций, и тогда этот уровень понижается или повышается в зависимости от упрощения производства или же появления более сложных продуктов.

Но можно влиять и искусственно, силовыми методами, затеяв в одном случае тотальную национализацию вплоть до обобществления кур и коллективизации быта в коммунах, и тогда мы получим «вожделенный» коммунизм, но при этом и тотальный дефицит, поскольку при всеобщем уравнительном распределении стимул к труду исчезнет как таковой. В другом же случае можно объявить тотальную приватизацию под ваучеры за бутылку водки вместо двух автомобилей «Волга», клятвенно обещанных либеральными реформаторами каждому советскому гражданину, и мы получим «махровый» капитализм в его «чистом виде».

Надо ли говорить, что ни того ни другого не было нигде и никогда, да и быть не может, поскольку тотальная коллективизация и тотальная приватизация суть асимптоты, идеализации, т. е. реально недостижимые пределы организации хозяйственной жизни общества.
В первом случае формы реального распределения уйдут в тень и образуется «черный рынок», а во втором декларированные индивидуальные хозяева с необходимостью начнут объединяться, «сбиваться в кумпанства», как говаривал еще Пётр I, принуждаемые к этому самим характером и масштабом общественного производства. И это есть не что иное, как смешанная экономика, которая представляет собой то, что автор «Капитала» называл естественно-исторической закономерностью.

Такое состояние общества нельзя ввести законодательным путем, и это было понятно уже Марксу: «…Общество, если даже оно напало на след естественного закона своего развития, … не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами».

Пытаться директивно воплотить в экономическую реальность тот или иной идеологический миф – коммунизм ли, капитализм ли – это занятие, которое породит лишь, по выражению Иммануила Канта, «массу смешных суетливых движений, и больше ничего». Примерно так, как если бы Государственная дума России приняла вдруг закон о том, что с первого января следующего года все граждане России должны стать неграми: ведь мы же все равно не почернеем. Правда, найдется множество законопослушных, прежде всего чиновных особей, которые по утрам перед службой будут намазывать свои лица ваксой, занимаясь привычной показухой. Однако, приходя вечером домой, они будут с превеликим удовольствием эту ваксу смывать и становиться обычными людьми.

Естественное состояние смешанной экономики – mixt economy – общество приобретет тогда, когда будут грамотно разрешены его противоречия, когда демократия сделает невозможным делом подталкивание общества к крайностям, к социальным асимптотам, а экономическая политика будет подчинена истинным, а не мнимым ценностям, здравому смыслу, а не экономической мифологии.

Духовная жизнь общества

Во всех языках слово «духовное» производно от глагола «дышать». Это не только русское «дух», но и латинское «spiritus» от «spiro» – дышу. Отсюда и современные европейские варианты вроде английского «spirit» – душа или французского «esprit». И это не случайно. Правда, дело вовсе не в том, что с дыханием связана жизнь человека как физиологический процесс и она улетучивается из тела с последним вздохом. Суть дела в том, что с дыханием связан процесс коммуникации людей, поскольку главным и наиболее употребительным средством общения является разговорный язык, звуковая речь.

Обмениваясь информацией, мы передаем друг другу не порции воздуха как химического вещества, а знаки, выраженные модуляцией механических колебаний воздуха как плотной среды. Модуляцией, которую мы накладываем на выдох воздуха из легких с помощью органов гортани, губ и языка. У иностранцев в прямом смысле слова «другой язык» – он не так модулирует фонемы, т. е. звуки. Русский с англичанином одинаково произнесут гласные, но первый с трудом освоит дифтонги вроде «th», а второй столкнется с проблемой йотированных гласных в русской речи.

Знаки инвариантны к своим носителям. Слова, произнесенные басом, тенором или дискантом, имеют один и тот же смысл. Мелодия песенки, к примеру «Чижик-пыжик», может быть озвучена голосом, ее можно просвистеть, прогудеть на трубе, исполнить на пианино, сыграть на скрипке – и все равно она будет узнана. Речь можно записать огромным количеством вариантов письменности, и при всех тонкостях перевода с языка на язык содержание фраз и текстов останется в принципе тождественным.

Звучание можно перенести нотами на бумагу, механической бороздой с помощью мембраны и иглы – на граммофонную пластинку, магнитным способом – на ленту аудиокассеты, фотоспособом в виде черненой дорожки – на киноленту, но все это уже вчерашний день, и сейчас актуальны цифровые технологии, дающие высокое качество звука и удобные для хранения и передачи информации с помощью компьютерной техники. Имеет значение не вещественное тело знака – его мы не потребляем, как не жуем и не нюхаем бумагу, читая книгу. Значение имеет тот образ, идея, носителем которой является знак.

Духовная жизнь общества – это сфера общественного производства, в которой вырабатываются и тиражируются идеологические ценности. Особенность этих феноменов состоит в том, что они не уничтожаются и не амортизируются в процессе их потребления. Известна такая сентенция по этому поводу: если у меня есть одно яблоко и у тебя есть одно яблоко, и мы обменяемся ими – в итоге у нас останется по одному яблоку. Но если у меня есть идея и у тебя есть идея, и мы обменяемся ими – в итоге у каждого будет по две идеи.

Из идеологических ценностей складывается духовная культура общества. К ней относятся научные истины, эстетические ценности искусства, религиозные верования и священные символы. Духовной ценностью обладают научные теории великих ученых прошлого и настоящего, учения великих философов вне зависимости от эпохи – поскольку ни одно имя в истории науки и философии не остается случайно. Непреходящим богатством признаются крупные открытия, глубокие теории фундаментального значения, выдающиеся изобретения, оригинальные, т. е. уникальные, философские концепции.

Аналогичным образом в составе духовной культуры фигурируют как вечные ценности творения великих мастеров искусства. Это, к примеру, скульптуры Фидия или Праксителя, «Давид» работы Микельанджело или «Мыслитель» работы Родена. Это строения великих зодчих – создателей Парфенона, Кельнского собора или храма Покрова Бармы и Постника, т. е. собора Василия Блаженного. Это произведения великих писателей и поэтов – Гомера и Петрарки, Данте и Рабле, Золя и Бальзака, Толстого и Достоевского, Пушкина и Блока. Это музыка великих композиторов от Баха или Бетховена до Чайковского и Рахманинова, картины гениев живописи от Леонардо да Винчи до Репина или Кандинского. А еще театр – драматурги и актеры; артисты балета и солисты оперы. А еще кино – звезды Голливуда или уникальные исполнители ролей в фильмах итальянского неореализма и советского кинематографа, плюс режиссеры… Невозможно все даже просто перечислить.

В духовную культуру несомненно включены и активно присутствуют в духовной жизни общества религиозные ценности. Библия и Коран, Талмуд и Бхагават-гита – книги, оказавшие огромное влияние на мировоззрение колоссального количества людей на протяжении жизни многих поколений. Церковные организации различных конфессий объединяют в свих рядах миллиарды людей, культивирующих определенную идеологическую доктрину. Суры Корана или книги и стихи Библии, тексты Ветхого и Нового завета, Священное писание и Священное предание – все эти сакральные, т. е. священные, источники и символы веры суть не только «предания старины глубокой», но и актуальные, и даже «вечные» ценности, имеющие высокий интеллектуальный смысл и наполненные мощной эмоциональной энергетикой переживаний, настроений и чувств.

К духовным ценностям относятся овеществленные свидетельства прошлых событий, в которых воплощена историческая память. Для русских это поле Куликово или Бородинское поле с установленными там многочисленными памятниками и сооружениями символического значения – часовнями и стелами. И так у каждого народа. К духовной культуре общества относится анонимное народное творчество – песни, сказки, танцы, костюмы и все, чем занимается этнография: быт, жилища, утварь, предания, верования – в чем выражена историческая память и что дано нам как наследие.

К духовной жизни людей относятся и устойчивые формы деятельности, такие как обычаи, ритуалы, церемонии, обряды. Церемония вступления в должность президента или губернатора имеет символический смысл, так же символично принятие присяги молодыми солдатами, венчание в церкви или регистрация брака во Дворце бракосочетаний, посвящение в кавалеры ордена, награждение знаками отличия или вручение Нобелевской премии. Церемонии играли и играют огромное значение в культурах Японии и Китая – вроде чайной церемонии или церемонии обращения к предкам в храме Ясукуни.

Ритуальные действия мы осуществляем при исполнении гимна страны на стадионе и при подъеме флага на корабле, при отпевании умерших и погребении покойников, во время поминок родственников в день Радуницы у памятника или простого креста на кладбищенском погосте. Обычаи у всех народов живописуют национальный характер: русский человек поведет гостя домой на кухню, француз – в кафе, англичанин – в паб, а житель Средней Азии накроет во дворе дастархан для всей улицы. Обычай – это нрав, т. е. то, что нравится, в чем различаются добро и зло. Вспомните Маяковского: «Крошка сын пришел к отцу, и спросила кроха: что такое “хорошо”, что такое “плохо”»? Обычай есть образец того, как надо и что хорошо.

Вместе с тем наиболее полной, наиболее употребительной и самой древней знаковой системой был и остается язык, в содержании которого, в самом словарном запасе – тезаурусе, выражено общественное сознание.

Структура общественного сознания

В самом слове «сознание» выражен смысл понятия: со-знание, т. е. совместное знание, пользование знаками, владение знаковой системой сообща, а чисто практически – говорение на одном языке. В европейских языках аналогичные слова – английское consciousness, французское conscience восходят к латинским scientia – знания, наука и, что очень показательно, consultatio – совет, совещание, со-вещание как вместеговорение и обмен вестями.

По внешним признакам содержание общественного сознания классифицируется по ряду оснований. Выделяются типы общественного сознания, виды общественного сознания, уровни, сферы и формы общественного сознания.

Типы общественного сознания соответствуют исторически определенным этапам развития общества – эпохам или общественно-экономическим формациям – в зависимости от периодизации истории. Тогда может идти речь об античном сознании или же о сознании рабовладельческого общества, о средневековом сознании или о сознании феодального общества, и т. д. В этом же контексте в прошлом веке противопоставлялись буржуазное и социалистическое сознание, но это уже, как говорят немцы, plus quam perfekt – давно прошедшее.

Виды общественного сознания привязаны к уровням организации, т. е. к иерархии социальных субъектов, в которой снизу вверх выстраиваются личность как индивидуальный субъект деятельности; группа как совокупность людей с непосредственным общением; коллектив как совокупность людей с опосредованным общением; масса как множество людей с косвенным общением и народ как интегральная общность в рамках культурной и политической целостности (страна, государство, историческое и духовное единство, и пр.).
В близкой перспективе благодаря массовым коммуникациям – это и все человечество. Отсюда виды: индивидуальное сознание, групповое, коллективное, массовое, общенародное и общечеловеческое.

Уровни общественного сознания – это теоретическое сознание и обыденное или практическое. В первом случае мы имеем дело со знаковыми моделями, а во втором – непосредственно с самими вещами. Практически мы совершаем действия, операции. Теоретически мы лишь рассуждаем о них. Одно дело – работа, скажем, каменщика, выкладывающего стены здания, и совсем другое дело – работа проектировщика, вычерчивающего план строения, или архитектора, создающего проект всего сооружения.

Сферы общественного сознания определяются спецификой познавательных способностей человека – чувств и рассудка. Соответственно, в первом случае имеет место общественная психология как совокупность результатов чувственного отражения действительности – эмоций, переживаний, настроений, чувств, которые в процессе общения интегрируются в группах и массах людей. Во втором случае
складывается общественная идеология как совокупность результатов рационального отражения действительности – понятий, суждений, высказываний, идей, теорий, которые благодаря коммуникации получают более или менее широкое распространение и становятся общезначимыми и общепринятыми. Там, где мы видим, слышим и переживаем – психология. Там, где мы говорим и понимаем, сомневаемся и верим – идеология.

Формы общественного сознания различаются по специфическим ценностям, характерным для отдельных областей общественной жизни или духовной культуры. Это мораль, право, политика, наука, искусство и религия. Причем первые три можно назвать функциональными, поскольку они выполняют регулятивную роль в поведении людей, тогда как остальные три следует называть субстанциональными, так как они претендуют на всеохватность миропонимания и имеют мировоззренческий характер.

Мораль оперирует категориями добра и зла и призвана управлять поведением людей в их непосредственном общении. Право оперирует категориями правды и кривды, справедливости и произвола и предназначено управлять опосредованным социальными институтами взаимодействием людей в гражданском обществе. Мораль была в родовой общине, а право появляется только с возникновением цивилизации и государства. Политика строится вокруг отношений господства и подчинения, разделения людей на «своих» и «чужих», друзей и врагов, сообщников и конкурентов. Предметом политического размежевания могут стать любые проблемы: как правило, экономические (политика есть концентрированное выражение экономики), но также идеологические, этнические, религиозные, демографические и даже географические (территориальные споры).

Наука, искусство и религия в первой главе были представлены как формы мировоззрения. Они и в самом деле стремятся создать специфическую картину мира и через нее влиять на жизненные ориентации и поведение человека в социальной среде, на содержание мыслей человека и модальность его переживаний, но делают они это по-разному. Наука обращается к разуму человека, его рациональному началу, интеллектуальному потенциалу, предлагая в качестве гностических ценностей истины и стремясь убедить человека в своей правоте. Искусство обращается к чувствам людей, к эмоциональному строю переживаний, предлагая в качестве эстетических ценностей идеалы красоты, гармонии, совершенства или их антиподы, и стремится вызвать в людях – читателях и зрителях – сопереживание, сочувствие, душевный отклик на творения художника. Религия обращается к воле человека, предлагая в качестве сакральных ценностей веру во Всевышнего отца и заступника, веру в воздаяние за благочестие и наказание за грехи, в святость символов веры, и рассчитывает при этом на слепое подчинение и следование священным заветам без рассуждений.

Наряду с позитивными ценностями науки, искусства и религии в общественном сознании фигурируют и подделки, фальсификаты. Так, наряду с учеными распространяют квазизнания (от лат. quasi – якобы) астрологи и экстрасенсы, рассуждающие о тригонах знаков Зодиака и биополе. Кроме истинных художников плодятся дилетанты, ремесленники от искусства, графоманы от литературы, музыкоделы вместо композиторов и пр. Наряду со служителями признанных культов, священниками вселенских церквей, мировых религий развелась тьма сектантов, проповедников диких суеверий, шаманов, колдунов, провидцев и прочей публики, которая крикливо и назойливо предлагает нам «плоды развесистой клюквы» и активно «вешает нам на уши длинную самодельную лапшу».