Материя, движение, пространство, время

 

Понятие «материя» родилось из стремления выявить изначальное единство всего существующего на свете, свести все многообразие вещей и явлений к некоей общей, исходной основе. Допустим, мы знаем массу разнообразных деревянных или глиняных предметов. Они могут быть бесконечно разнообразны, но объединяет их исходная основа, материал, из которого они сделаны («материя» в переводе с греческого означает дерево, строевой лес, из которого древние греки мастерили свои корабли). Вполне естественно предположить, что и у всего мира в целом, т.е. у всех без исключения предметов и явлений есть какая-то единая основа, некий первичный «материал», из чего все «состоит».

Из истории философии мы помним, что на роль такой первоосновы мира у античных греков последовательно претендовали вода (Фалес), воздух (Анаксимен), огонь (Гераклит) или все эти стихии вместе (Эмпедокл). Не менее значимы были и попытки приписать искомому первоначалу идеальный характер («эйдосы» у Платона, «нус», т.е. ум, у Анаксагора и т.д.). Одной из самых удачных концепций в этом плане стала атомистическая гипотеза Демокрита, основная идея которой входит и в современное мировоззрение.

Чуть позже для обозначения предполагаемой изначальной общ­ности всего существующего стали применять понятие «субстанция» (от лат. substantia – то, что лежит в основе). Категория субстанции в философии обозначает исходное внутреннее единство разнообразных вещей, процессов и явлений, их умопостигаемую сущность. Конкретные вещи возникают и исчезают, их существование обусловлено другими вещами. Базовая же их основа – субстанция – несотворима и неуничтожима, она ничем другим, кроме самой себя, в принципе не может быть обусловлена.

Для обозначения изначальных общности и единства всех вещей и процессов категория «субстанции» используется в философии и поныне. Однако некоторые философы стремятся трактовать субстанцию как нечто самостоятельно существующее наряду с конкретными вещами, а не только через них. Такая позиция была подвергнута сокрушительной критике еще в XVIII в. Кроме того, категория субстанции легко наполняема как материалистическим, так и идеалистическим содержанием. Поэтому она не может заменить понятие «материи». В философии Нового времени понятие материи слилось с обыденным представлением о веществе как одной из составляющих нашего мира. Материальный – значит вещественный. Однако такое обеднение философского понятия имело негативные последствия. Когда в XIX в. обнаружилось существование невещественного вида объективной реальности (электромагнитного поля), стало ясно, что понятие материи нуждается в новом определении, учитывающем возможное множество различных видов материи. Попытки дать такое определение встречались в философии и раньше (П. Гольбах), но особенно актуальными и востребованными они стали на рубеже XIX – XX вв., в период перехода от классически-механистической картины мира к современной, релятивистской.

Наиболее удачное определение материи было в ту пору сформулировано В.И. Лениным. Смысл данного определения сводится к тому, что материя есть объективная реальность, данная нам в ощущениях. Несмотря на кажущуюся простоту, это определение достаточно необычно. Своеобразие его заключается в том, что оно дается диалектически, т.е. через противоположность. Понимание материи в этом случае не привязывается ни к какому конкретному ее виду или состоянию (веществу, полю, плазме, вакууму). И поэтому, сколько бы ни было впредь открыто таких видов материи, ее общее определение не должно быть поколеблено. Уровень общности ленинского определения материи – предельный.

Материя – одна из самых общих категорий нашего мышления, наиболее абстрактная и «пустая». Она содержит лишь минимальное количество признаков обозначаемого предмета: быть объективной реальностью и быть доступным ощущениям. Такая содержательная бедность понятия – вовсе не свидетельство его никчемности. Это всего лишь показатель уровня обобщения реальности. В таких предельно общих понятиях (они называются категориями) реальность как бы «свернута», «сжата» до неразличимости, но она наличествует в «потенциальном», если можно так сказать, виде. «Развертывание» такого общего понятия означает его конкретизацию, наделение пусть и весьма общими, но уже многими признаками.

Первым шагом в конкретизации понятия материи является признание сложной организации объективной реальности, в составе которой различимы собственно материальные объекты (вещи), а также их свойства и отношения. Какой предмет или явление в известном нам мире ни возьми, это обязательно будет либо вещь, либо ее свойство, либо отношение.

Следующий шаг в конкретизации понятия «материи» – приписывание всем материальным объектам некоторых общих атрибутивных свойств (словом «атрибут» в философии обозначают такое свойство, без которого материальный объект не может существовать). К таким атрибутивным свойствам материи обычно относят:

– системность (упорядоченность, структурную определенность);

– активность (движение, изменение, развитие);

– самоорганизацию;

– пространственно-временную форму бытия;

– отражение;

– информативность.

В современной науке содержание материи понимается как единство вещества, поля и плазмы, порождаемое флуктуациями физического вакуума. Кроме того, в понятие материи включается информационный аспект существования всех материальных систем, который выражает взаимодействие вещей и явлений в материальном мире.

В настоящее время наука при объяснении явлений мира исходит из материалистически-монистического понимания субстанции, подразумевая под ней материю как объективную реальность в аспекте единства всех форм ее движения, всех возникающих и исчезающих в этом движении различий и противоположностей. Поэтому одним из фундаментальных принципов современного взгляда на мир является утверждение о неразрывности материи и движения. Быть – это значит изменяться. И только благодаря изменению можно говорить о реальном существовании тех или иных объектов. Всякое изменение обнаруживает себя благодаря взаимодействию. Изменяться – это значит воздей­ствовать на что-нибудь другое. Современная наука формулирует (каждая для своих объектов или для своей формы реальности) единство движения, изменения и носителя этого движения. В настоящее время движение в научном познании понимается как изменение вообще, и поэтому движение и изменение – это тождественные понятия.

В современной науке и философии рассматриваются следующие основные свойства движения. Во-первых, движение неотделимо от материального носителя. Являясь свойством материальных объектов, оно так же объективно, как и они сами. Во-вторых, вся существующая реальность, все ее формы находятся в движении, изменении, т.е. движение универсально, или, как утверждал Герак­лит, – «все течет, все изменяется». В-третьих, движение противоречиво. Рассматривают три формы его противоречивости.

Первая: двигаться или изменяться – это значит быть и не быть одновременно, т.е. быть тем же самым и в то же время другим. Для механического движения это означает быть в данном месте и в то же время в ином. Для современной квантовой механики – это закон существования ее объектов. Движущаяся элементарная частица находится в данном месте и не находится в нем, находится в одном месте и в то же время в другом. Совершенно аналогичными свойствами обладают биологические и социальные объекты.

Изменяющиеся объекты характеризуются вторым свойством, которое можно вывести из первого. Они одновременно находятся в покое и в движении. Но всякий покоящийся объект в действительности находится в постоянном изменении, как внешнем, так и внутреннем. Поэтому говорят, что движение, изменение – абсолютно, покой – относителен.

Единство покоя и движения конкретизируется в третьей форме противоречивости движения: в соотношении устойчивости и изменчивости. Все вещи сохраняют свою определенность, поскольку они обладают устойчивостью, т.е. способностью противодействовать силам, которые стремятся изменить их. Но сама эта способность к устойчивости основана на том, что здесь проявляется внутреннее движение, энергия.

Прогресс науки в XIX в. позволил сформулировать основные принципы классификации форм движения, которые целиком опирались на результаты современного научного познания. Первый принцип классификации – это построение их системы от простого к сложному. Второй – это принцип развития, т.е. отражение последовательности развития форм реальности в доступной нам части Вселенной. Третий – принцип генетического основания: каждая последующая форма реальности должна порождаться уже существующими формами реальности. Четвертый – принцип актуального основания: каждая форма реальности должна основываться на других, уже существующих формах реальности, без которых она не может существовать.

Философию всегда особенно интересовали те виды движения, где наблюдалась смена качества предмета, т.е. изменение его основных свойств. Пока такие свойства сохраняются, предмет остается самим собой. Однако в процессе изменения предмета качество может не только утрачиваться, но и приобретаться. Смена качества может быть как обратимой (вода – лед – вода), так и необратимой (ребенок – взрослый). Последний вид изменений называется развитием. Принято считать, что развитие бывает прогрессивным, т.е. протекающим с на­растанием сложности и упорядоченности объекта, и регрессивным, означающим деградацию объекта, его распад, гибель и пр.

Философскую проблему, порожденную осознанием существования такого вида движения, можно сформулировать в двух вопросах:

1) насколько общими являются процессы развития и можно ли применить эту категорию к миру в целом?

2) если да, то не связаны ли между собой генетически (т.е. по происхождению) различные виды бытия?

Процессы развития – это всеобщие характеристики материального мира на всех его уровнях. Фундаментальность такого обобщения и необходимость его подтверждения послужили основой оформления особого философского учения о развитии – диалектики. Если движение представляет собой общий способ существования материального мира, то пространство и время являются общими формами его существования. Пространство – это мера бытия, покоя, устойчивости в движении. Различные явления всегда существуют в пространстве или сосуществуют одно подле другого. Время – это мера изменчивости, устойчивости или неустойчивости в движении. Время представляет собой по­следовательную смену состояний предмета действительности, смену событий.

Пространство и время неразрывно связаны между собой и обладают следующими свойствами: они неотделимы от своего материального носителя (нет и не может быть пространства и времени самих по себе – вне и до своего носителя); они объективны; универсальны; противоречивы (одновременно конечны и бесконечны, абсолютны и относительны). Частные свойства пространства и времени определяются характеристиками тех материальных объектов, формой которых они являются.

В классической науке пространство и время рассматривались как независимые друг от друга и от тех процессов, которые в них происходят. Благодаря созданию теории относительности было выяснено, что в действительности пространство и время – это стороны одного и того же явления. Поэтому было введено понятие «пространственно-временной континуум». Поскольку континуум образует единое целое, то нельзя говорить о времени и пространстве, а следует говорить о пространстве-времени.

Как следует из взаимосвязи пространства и времени со спецификой той реальности, которая существует и взаимодействует в них, качественное и количественное различия даже в одной и той же реальности могут существенно менять свойства пространства и времени. При переходе к пространственно-временным отношениям в живой природе, а затем в социальных системах обнаруживается специфика этих отношений. И хотя современная наука еще не сформулировала общих законов пространственно-временных отношений для биологических и социальных систем, их некоторые частные случаи изучены. Так, например, интенсивно изучается и осмысливается информационный аспект пространственно-временных отношений в живой природе и обществе. Информационное пространство рассматривается как фрагмент реального физического пространства, в пределах которого субъекты создают, преобразуют и потребляют информацию. Выдвигается мнение о наличии «мерности» инфор­мационного пространства.

 

Тема 12. Познание как предмет

философского анализа

Проблема познания является одним из важнейших вопросов, которыми занимается философия, наряду с такими проблемами, как сущность бытия, человека и общества. Ее решение находится в тесной связи, а зачастую и в прямой зависимости от того, как решаются проблемы бытия.

Субъект познания – это источник целенаправленной активности, носитель предметно-практической деятельности, оценки и познания. Субъектом познания может выступать индивид, коллектив, социальная группа, общество в целом. Компьютеры или приборы могут существовать как часть субъекта, а могут быть предметом, которым пользуется субъект. Субъект наделен сознанием, ощущениями, восприятием, способностью оперировать образами, действует в процессе практики как реальная сила, изменяющая материальные системы. Объект – это то, на что нацелена предметно-практическая, оценочная и познавательная деятельность субъекта. Есть системы, пока не ставшие объектом познания, поэтому реальность не совпадает с объектом познания. Субъект познания может выступать и как объект познания, причем в качестве объекта может выступать и духовное, например, сознание есть объект для психолога.

Познание рассматривается как общественно-исторический процесс деятельности человека, содержанием которого является отражение объективной действительности в его сознании. Конечным результатом такой деятельности является всегда новое знание о мире. Познание человеком объективной реальности происходит в различных видах и определенных формах.

 

 

12.1.Виды и уровни познания

 

Первый вид познавательной деятельности – это так называемое обыденное или индивидуальное познание, которое формируется в процессе повседневной деятельности, на основе личного опыта и обобщения, усвоения общественно значимого знания. Специфика этого знания заключается в том, что его содержание прежде всего связано со знанием, информацией о единичных объектах и ситуациях. По форме оно является преимущественно образным, хотя элемент логического, рационального в нем тоже присутствует. Оно представляет собой информационно самую емкую форму знания. Установлено, что объем информации, которую накапливает человек к двадцати годам своей жизни, во много раз превышает объем информации, накопленный всеми науками.

Второй вид познавательной деятельности – научное познание. Оно отличается от повседневного, обыденного, индивидуального прежде всего своим предметом. Наука изучает в процессах и явлениях только общее и необходимое, поскольку основным предметом научного познания является знание законов. Но так как общее существует только в единичном и через единичное, то, конечно, элемент знания единичного обязательно в нем присутствует. Нет науки, которая бы оперировала только общим и только необходимым, но случайное и единичное изучается наукой лишь как средство, как путь к постижению общего и необходимого. Научное знание по форме всегда сконцентрировано в общих понятиях, т.е. в науке доминирует логическое, понятийное знание и, более того, системное понятийное знание.

Третий вид познания – философское, которое тоже является видом научного познания, но отличается двумя важными моментами: предметом этого знания является не просто общее, а универсально общее, всеобщее, т.е. существенная универсальность. Философское знание всегда является мировоззрением, и поэтому оно не может не содержать в себе оценки познаваемого. Оценка познаваемого – это обязательный элемент данного вида познания.

Четвертый вид – художественное познание. Специфика его состоит в том, что оно в своей основе является образным и наглядным и поэтому близко к обыденному знанию. Однако по своему предмету оно содержит общее и необходимое, т.е. типическое и этим сближается с наукой, ограничиваясь при этом сферой своего предмета – человеком и человеческими отношениями. С философским познанием его сближает оценочный характер. Более того, для художественного познания оценка имеет первостепенное значение.

Все эти виды познавательной деятельности тесно взаимосвязаны. Так, научное знание невозможно без философского, а философское базируется на частнонаучном, и, наконец, художественное творчество, художественное познание активизирует все формы знания и является важным моментом, не всегда осознаваемым, но обязательным для всех видов познавательной деятельности. В основе всех лежит обыденное, повседневное знание. Без связи с повседневным, обыденным опытом не имеет смысла никакое другое знание.

Начальным этапом познавательной деятельности обычно называют чувственное познание. Например, если какой-либо незнакомый предмет вызывает в человеке определенные эмоции, интерес, то он стремится к созданию образа этого предмета, хранит этот образ в своей памяти. Поэтому ощущения определяют как непосредственную связь сознания с внешним миром, как превращение энергии внешнего раздражения в факт сознания, как субъективный образ объективного мира.

В структуре чувственного познания выделяют ощущения, восприятия и представления. Ощущение – отражение отдельных сторон действительности с помощью органов чувств (слуха, зрения, осязания, обоняния, вкуса). Но, в сущности, ощущений больше, чем те, которые «привязаны» к ним. Так, можно выделять температурные, вибрационные, равновесные и другие ощущения. К чувственной ступени познания можно отнести и такие состояния сознания, как предчувствие, неприязнь, расположение к другому человеку и др.

Восприятия определяются как целостный образ предмета, находящегося перед нами. Это может быть образ восходящего солнца, горной вершины или музыкальной мелодии. В современной философии выделяют различные уровни восприятия: а) восприятие без интерпретации (что-то мелькает за окном, какой-то предмет лежит на дороге); б) восприятие конкретного предмета (веревка, а не змея); в) понимание, что объект существует независимо от моего сознания; г) сознание, что именно я воспринимаю этот предмет; д) понимание, что мое восприятие и сам объект не тождественны, что в объекте могут быть другие стороны и свойства, не воспринимаемые в данный момент. Уже этот анализ показывает, что восприятие нельзя рассматривать лишь как копирование, бездумное созерцание внешнего мира. Оно пронизано, как щупальцами, мыслительной деятельностью человека.

Представление – образ ранее воспринятого предмета, сохранившийся в памяти, или создание нового образа с помощью воображения и знания. Представление «беднее» восприятия, так как теряются некоторые качества объекта, проявлявшиеся на уровне восприятия. Здесь более четко выражен избирательный характер познания, так как запоминаются наиболее интересные и значимые для субъекта черты предмета, играющие роль в деятельности человека и его переживаниях. В представлении более отчетливо, чем в восприятии, проявляется активная роль мышления, особенно при создании образов будущего. Классификация представлений включает: а) образы-репродукции (мысленное воспроизведение восприятия); б) образы-предположения (образы героев художественных произведений, описанных пейзажей); в) образы-модели (модель атома); г) образы, выражающие цели деятельности и последовательность операций, необходимых для достижения этих целей (посадить сад, вылечить больного); д) образы-символы и т.д.

Чувственное познание нельзя рассматривать лишь как отражение действительности, тем более копирование. В сущности, те ощущения, которые мы получаем с помощью органов чувств, не являются непосредственным отражением предметов и их физических свойств. Чувственное познание включает не только образные, но и знаковые компоненты. Ощущения дают нам первоначальный материал для знания. Только с помощью логических операций удается раскрыть природу воспринимаемых объектов.

Главная особенность рационального познания выражается в том, что с его помощью исследуют общие и существенные признаки и связи явлений действительности, выясняются законы их строения, функционирования и развития. Его основные формы – понятия, суждения и умозаключения.

В понятиях выражаются общие и существенные признаки предметов и явлений. Они отличаются от общих представлений, включающих элементы наглядности. Иногда это разграничение не проводится достаточно четко.

В суждениях выделяются определенные признаки, свойства предметов (калина – дерево; все люди смертны). Здесь выделяются предмет, свойство, которое ему приписывается, и связь. Суждения могут быть общими, особенными и единичными.

Умозаключение – это связь суждений, позволяющая получать новое, выводное знание.

Главные типы выводного знания – индукция, т.е. движение мысли от частного к общему, и дедукция – от общего к частному. Выделяются разные формы индукции: а) полная индукция через простое перечисление; б) неполная индукция: на основе изучения некоторой группы явлений и отсутствия данных, противоречащих выводу, знание переносится на весь класс сходных явлений (так было получено суждение «все лебеди – белые», считавшееся истинным до открытия Австралии, где обнаружили черных лебедей). Это основа выводов по аналогии. Особую важность приобретает индукция в эмпирических исследованиях, когда обобщение результатов наблюдений и экспериментов создает необходимый базис для формулирования эмпирических законов.

Дедукция широко применяется в повседневной жизни. Но особенно велико ее значение в научном познании. Она необходима для построения научных теорий, когда из одного исходного принципа, идеального объекта выводится система раскрывающих его содержание понятий. Например, Декарт считал таким исходным принципом утверждение: «Мыслю – следовательно существую». С помощью дедукции из гипотезы выводятся следствия для их последующей проверки в экспериментальной деятельности. И, наконец, дедукция помогает давать логическую аргументацию отдельным утверждениям, служит средством доказательства.

 

 

12.2. Истина как конечная цель познавательного процесса.

Критерии истины. Концепции истины в философии

 

Проблема истинности знания, критерии истины интересовали людей с глубокой древности. Величайшие умы человечества, подвижники науки, искусства смысл всей жизни видели именно в исканиях истины. Ценность истины всегда неизмеримо велика, а время ее только увеличивает. «Что есть истина?» – вопрос Понтия Пилата к Христу был и остается также одним из главных вопросов философии.

В общефилософском смысле проблема истины шире вопроса об истинности знания. Так, мы можем говорить об «истинном образе жизни», об «истинной красоте». В более узком, эпистемологическом смысле под истинностью понимается точное и достоверное отображение реальности в знании. Именно так истину понимал еще Аристотель, сформулировавший так называемую классическую концепцию истины, являющуюся значимой и до сих пор. Согласно этой концепции истина есть соответствие представлений или утверждений реальному положению дел. Однако постепенно стали выявляться слабые стороны этой теории.

Во-первых, дискуссии вызывала неопределенность понятия «соответствие». Как можно сравнивать знание, которое является идеальным, с вещами, которые суть материальны? На самом деле мы сравниваем знание с фактами, но факты также выражаются в некоторых утверждениях. Таким образом, мы устанавлива­ем лишь соответствие одних утверждений другим. Во-вторых, как быть с утверждениями типа «энергия сохраняется», «все имеет причину» и т.п.? С какого рода реальными объектами или фактами можно соотносить подобные утверждения, которые относятся ко всему на свете? Наконец, можно указать на плюрализм истины. Эта и другие трудности корреспондентской теории истины привели к тому, что многие стали считать, будто истина – это только регулятивная идея, некоторый идеал, к которому нужно стремиться, но достичь и удостовериться в котором невозможно.

В этой ситуации появились когерентная и прагматистская концепции истины, альтернативные классической.

В когерентной теории основным критерием истинности какого-либо знания является его согласованность (когеренция) с более общей, охватывающей сис­темой знания. Обычно сторонники этой концепции, среди которых наиболее известным был Гегель, придерживаются философского представления о том, что мир суть единое целое, в котором все, даже самые мельчайшие и не­значительные, явления связаны между собой и входят в это целое. Поэтому зна­ние об отдельной вещи или явлении должно соответствовать и согласовываться с системой знания о мире в целом. Как таковая истина одна, и частные истины должны быть элементами этой единой и всеохватывающей абсолютной истины.

Хотя такое понимание истины приобрело немногих сторонников, в нем есть рациональный смысл. В самом деле, мы склонны принимать за достоверное и правдоподобное такое новое знание, которое логически не противоречит и хо­рошо согласуется с уже имеющейся у нас системой взглядов. Поэтому можно говорить о том, что когерентная теория истины отражает реальные механизмы рациональной приемлемости знания. Однако одной только самосогласованности знания явно недостаточно для признания его истинным. Представим себе, что у нас имеется такая логически согласованная система. Если заменить в ней все суждения на противоположные, то опять можно получить логически связанную и целостную систему знания.

С позиций прагматизма истинным признается такое знание, которое имеет благие последствия для человеческой жизни и которое может успешно приме­няться на практике. Один из основателей прагматизма, американский психолог и философ Уильям Джеймс, например, полагал, что истинность суждения «Бог существует» не зависит от реальности существования Бога и обусловлена тем, что убежденность в Его существовании благотворна для человеческого общежития. В менее метафизических сферах истинность нашего знания удостоверяется его практической применимостью. Если на основе определенного знания строятся самолеты, которые летают, или мосты, которые не падают вниз, значит это знание истинно. В этом понимании практика есть критерий истины.

Несомненно, что мы широко используем этот критерий. Проверенное в сво­их последствиях и приложениях, практически полезное знание вызывает куда больше доверия, чем бесполезные спекуляции. Но, как и в предшествующей концепции, одного этого оказывается мало. Прагматистской трактовке истины также недостает интуитивно ощущаемого требования адекватного соответствия реальности. Известно, например, что в мореплавании весьма удобными и практически эффективными являются навигационные расчеты на основе геоцентрической («птолемеевской») модели. Но нельзя же на этом основании считать, что она более истинна, чем гелиоцентрическая («коперниканская») система. Б. Рассел указывал, что сведение истинности к проверке последствиями может привести к парадоксальным результатам. Представим себе на минуту, например, что нацисты выиграли войну. Так что же, нужно считать, что их че­ловеконенавистнические учения в такой ситуации выдержали проверку и явля­ются прагматически «истинными»?

В итоге мы видим, что, как и в других аспектах познания, в вопросе об истинности знания остается немало проблем. Однако эпистемология, как и философия в целом, не призвана давать окончательные и однозначные ответы. Ее задача – критически прояснять эти проблемы, соотносить различные позиции и аргументы «за» и «против» них.

Вместе с тем история познавательной деятельности человечества показывает, что и заблуждения отражают (правда, односторонне) объективную действительность, имеют реальный источник, «земное» основание. Нет и в принципе быть не может заблуждения, решительно ничего не отражающего – пусть и очень опосредованно или даже предельно извращенно. В любом вымысле есть доля реальности. Научное познание в принципе невозможно без борьбы различных мнений, убеждений, без жарких дискуссий. Невозможно обойтись и без заблуждений, ошибок. Ошибки зачастую совершаются в процессе наблюдения, измерения, расчетов, суждений, оценок. Проблема ошибок занимает далеко не последнее место в науке. Как утверждал Галилей, «избегать ошибок при наблюдении просто невозможно».

Заблуждения следует отличать от лжи – преднамеренного искажения истины в чьих-то корыстных интересах. Ложью может быть как измышление о том, чего не было, так и сознательное сокрытие того, что было. Дезинформация состоит в особой технологии подачи определенной информации. Ее сущностью является тенденциозность и дозирование информации, так называемая полуправда. Это наиболее изощренная целенаправленная ложь – ложь умолчанием. Она активно используется при манипулировании сознанием в идеологических, политических и иных интересах.

Вопрос о том, можно ли отграничить истину от заблуждения, и если можно, то каким именно образом, всегда интересовал познающую мысль. Это и есть вопрос о критерии истины. Декарт, Спиноза, Лейбниц предлагали в качестве критерия истины ясность и отчетливость мыслимого. Иначе говоря, следовало обратиться к поиску таких отправных теоретических положений, которые были бы максимально достоверными, неоспоримыми, сходными с математическими аксиомами. Опираясь на них, можно было бы вывести всю систему истинного знания. Но дальнейшее развитие науки, математического знания показали несостоятельность подобных намерений, что особенно хорошо видно на примере развития геометрии. Трудами выдающихся математиков Лобачевского и Римана было доказано, что постулаты Евклида, столетиями считавшиеся абсолютно истинными, являются частным случаем более общей теории – неевклидовой геометрии.

В качестве критерия истины также предлагалась общезначимость: истинно то, что соответствует мнению большинства. Конечно, в этом тоже есть какой-то резон: если многие убеждены в достоверности тех или иных принципов, то это может в достаточной мере уберечь от заблуждений. Однако еще Демокрит заметил, что вопрос об истине не разрешается большинством голосов. Из истории науки мы знаем, что первооткрыватели обычно противоборствовали с противостоящим им большинством, отстаивая истину (к примеру, Коперник). Нелепо ставить на голосование в научном сообществе вопрос об истинности или ложности того или иного утверждения.

Существовали философские направления, возлагавшие роль критерия истины на эмпирические наблюдения, опыт, ощущения и восприятия субъекта. Но, очевидно, что при всей своей значимости перечисленные феномены бессильны в оценке теоретических положений большой степени общности.

Общий недостаток этих и других попыток в том, что основа истинности отыскивалась «внутри» самого знания, которое само должно было доказать свою достоверность. Возникал замкнутый круг. Введение К. Марксом категории практики в теорию познания означало подлинную революцию в гносеологии и явилось одним из главных элементов революционного переворота в философии. Определяя свое мировоззрение как новый (диалектический) материализм, Маркс подвергает критике прежний материализм за его созерцательность, за сведение практики к чисто теоретической деятельности. В противоположность идеализму он подчеркивает: чтобы изменить действительность, недостаточно чисто теоретической критики – необходима практически-критическая деятельность, необходимо изменить не только сознание, но и бытие. Не интерпретировать мир так или иначе, чтобы примириться с существующим, а действительно познать его, чтобы изменить мир.

Другими словами, критерий истины заключается не в мышлении самом по себе и не в действительности, взятой вне субъекта, а в практике. Практика – это активная чувственно-предметная деятельность людей, направленная на изменение реальной действительности. Именно в процессе преобразующей деятельности человек проверяет истинность своего мышления, соответствие своих представлений и знаний реальному положению вещей. Процесс достижения истины, в особенности в социально-гуманитарном познании, предполагает сопоставле­ние и соревнование идей, научных дискуссий, критику и преодоление социальных иллюзий, анализ соотношения идеологических и научно-теоретических форм отражения социальной реальности, выяснение социально-практических и мировоззренческих предпосылок теоретических построений. Практика есть исходный пункт, основа, цель познания и критерий истины.

Один из фундаментальных принципов научного мышления гласит: некоторое положение является истинным в том случае, если можно доказать, применимо ли оно в той или иной конкретной ситуации. Этот принцип выражается термином «реализуемость». Посредством реализации идеи в практическом действии знание соизмеряется, сопоставляется со своим объектом, выявляя тем самым настоящую меру объективности, истинности своего содержания. В знании истина – то, что прямо или косвенно подтверждено на практике, т.е. результативно в ней осуществлено. В то же время практика не может полностью и сразу подтвердить или опровергнуть какое бы то ни было представление, знание. «Атом неделим» – истина это или заблуждение? В течение столетий это считалось истиной, подтверждаемой практикой. С точки зрения, например, античной практики (и даже вплоть до конца XIX в.) атом действительно был неделим, а с точки зрения современной практики он делим. Однако на основе развития научного познания сама практика постоянно совершенствуется, развивается и углубляется, все больше сливаясь с собственно наукой.

Существует логический критерий истины, возникающий на основе практики и дополняющий ее. Однако формальная логика ограничена и как метод познания, и как орудие доказательства. На основе ее законов и форм можно установить соответствие или несоответствие одного суждения другим суждениям, т.е. она служит орудием доказательства правильности суждений, но не их объек­тивной истинности.

 

 

12.3. Проблема познания в истории философии:

основные гносеологические концепции

 

Проблемы, связанные с познанием мира, человеком, занимают важное место в любом философском учении. Наиболее актуальными из них являются проблема возможности познания мира человеком, анализ сущности его познавательной деятельности, проблема истинности знаний и проверки их достоверности, соотношения знания и ценности, а также знания, понимания и значения знания. Философы также уделяют внимание методам познания, исследовательским процедурам, логике познавательной деятельности. Эта проблематика оставалась традиционной в истории развития философии.

В настоящее время познание изучается не только философией. Сейчас происходит интенсивное развитие различных специальных наук, исследующих познание: когнитивной психологии (психологии, изучающей познавательные процессы), логики и методологии научного познания, истории науки, науковедения, социологии знания и т.д. Все эти науки вносят ценный вклад в изучение познания, рассматривая его отдельные аспекты. Без опоры на их достижения невозможно и квалифицированное, успешное, философское исследование познания. Однако сущность познавательного отношения к миру является предметом именно философского осмысления, ибо оно связано с анализом и решением коренных мировоззренческих проблем отношения человека к действительности. Познание является необходимой стороной этого отношения и само может быть понято только в контексте последнего.

Традиционно анализ знания входил как часть в теоретическую философию наряду с учением о бытии – онтологией. Эта часть философии изучает общие черты процесса познания и его результат – знание. В классической новоевропейской философии этот анализ обычно осуществлялся в рамках общего учения о «человеческом разуме». Так это было у Декарта, Локка, Лейбница, Юма, Канта – великих философов, заложивших фундамент наших представлений о познании. С середины XIX в. эта часть философии стала пониматься как особая философская дисциплина. Тогда ее обычно называли гносеологией (от древнегр. «гносис» – «познание»), или теорией познания. В последние десятилетия чаще используется принятое в англоязычных странах слово «эпистемология».

Итак, гносеология изучает процесс познания человеком окружающей реальности. Однако в своем стремлении раскрыть закономерности этого процесса она наталкивается на вопрос о самой возможности познания субъектом объективной реальности или об ограничениях, пределах человеческого познания. Ведь субъект (человек) с его удивительной психикой, мышлением, сознанием и объективный мир с его разнообразием, бесконечностью, необъятностью – это совер­шенно разные понятия. Кроме того, существует вопрос: осилит ли человеческое мышление постижение такого «немыслимо сложного» мира? Можно сослаться на многовековой опыт человеческого познания, который прекрасно иллюстрирует самонадеянному человеку (и человечеству) то, что в течение длительного времени представлялось ему совершенно ясным, очевидным, надежным но в какой-то момент обнаруживало свою иллюзорность, сомнительность, неточность, ошибочность, ложность.

«Что я могу знать?» – так Иммануил Кант сформулировал общий вопрос, на который должна ответить теория познания. Этот вопрос при дальнейшем анализе разветвляется на множество других. Существуют ли бесспорные, абсолютно достоверные основания или источники знания? Если такие основания есть, то можно ли на них, как на фундаменте, строить системы истинного знания? Если же таких оснований нет, то как мы можем получить достоверное знание? Каковы основные формы человеческого знания? Можно ли найти критерии, позволяющие четко ограничить знание и спекулятивные построения? Существуют ли границы познания? Можем ли мы знать о состояниях сознания другого человека? Что такое истина и достижима ли она в человеческом познании? Эти и подобные им вопросы и являются предметом обсуждения в эпистемологии.

Начиная с XVII в., первенство онтологии над гносеологией стало ста­виться под сомнение. Учение о познании начали рассматривать как исходную философскую дисциплину. Часто это называют эпистемологическим поворотом, произошедшим в философии Нового времени. Чтобы понять суть этого поворо­та, посмотрим на названия самых известных книг философов XVII – XVIII вв.: «Правила для руководства ума» Декарта, «Опыт о человеческом разумении» Локка, «Новый опыт о человеческом разуме» Лейбница, «Трактат о началах человеческого знания» Беркли, «Трактат о человеческой природе» Юма, «Критика чистого разума» Канта.

Почему выдающиеся философы столь единодушно стали размышлять о человеческом разуме и человеческой природе, а не о вселенной и о Боге, как это делали их предшественники? Ими руководила простая, но далеко идущая идея. Мир, в котором существует человек, бесконечен и очень разнообразен. Человечеству не хватит ни времени, ни сил, чтобы познать его в этом многообразии. Однако тот инструмент, с помощью которого люди познают мир, – человеческие чувства и разум – конечны, обозримы и, как полагали эти мыслители, у всех людей практически одинаковы. Так, может быть, проще и целесообразнее начать именно с них: узнать, каковы познавательные способности человека, каковы возможности и пределы его чувств и разума?

Если бы философия смогла разобраться в человеческой природе, понять, как мы познаем – преимущественно с помощью наших чувств (зрения, слуха, осязания), или же путем чистого размышления, или как-то объединяя данные чувств с идеями разума, то нам было бы проще понять и познать все остальное. Впервые этот ход мысли можно найти у Декарта, но, возможно, ярче всех эту новую стратегию выразил во введении к «Трактату о человеческой природе» Юм.

Многие ученые и философы утвердительно решают вопрос о позна­ваемости мира. Однако такие крупнейшие мыслители, как Юм и Кант, выдвинули гносеологические концепции, в которых достаточно критично оцениваются возможности человеческого познания. В первом случае это так называемый «юмовский скептицизм», выражающий сомнение в отношении того, что человеческий разум способен постигать причины вещей и явлений. С точки зрения Юма, то, что людям представляется причинной зависимостью, на самом деле только многократно повторявшаяся в прошлом опыте временная связь.

От юмовского скептицизма несколько отличается агностицизм Канта. Суть юмовской позиции – сомнение в возможности познать причины и сущности вещей. Суть кантовской позиции – утверждение невозможности постичь сущность вещей: окружающий объективный мир отделен от человека (субъекта) непроходимой пропастью, вырваться из своей субъективности и совершить прыжок (трансцензус) в объективный мир человеку не дано. Кант выступает как представитель агностицизма – такого направления в теории познания, представители которого отрицают (полностью или частично) принципиальную возможность познания объективного мира, выявления его закономерностей и достижения объективной истины. По Канту, предметы, хотя и существуют объективно, но представляют собой непознаваемые «вещи в себе».

Агностицизм не опровергает самого факта существования познания. Речь идет о выяснении возможностей познания и о том, что оно собой представляет в отношении к реальной действительности. Идеализм не тождественен агностицизму. Так, немецкий философ Гегель, будучи объективным идеалистом, критиковал агностицизм, разработал диалектическую теорию позна­ния, указывая на активность субъекта в этом процессе. Однако он толковал познание как развитие, самопознание мирового духа, абсолютной идеи.

И. Кант поставил для себя в качестве главной задачи исследовать осо­бенности внутреннего мира познающего субъекта, осуществить критический анализ его мышления. Он изучает способность людей к суждению, их умение строить умозаключения и делает важные выводы о том, что природа познания зависит от познавательных возможностей субъекта, что знание является синтезом опыта, полученного с помощью ощущений и идеальных форм, названных Кантом априорными (доопытными) категориями рассудка. Поэтому мир для всех людей понимается таким, который соответствует формам восприятия и мышления, а значит, и процесс познания видится Канту как творчески активньй процесс, в котором центральное место занимает человек, а не существующий вне и независимо от человека мир. Человеком познается только мир явлений – мир сущностей закрыт для человечества: он находится за пределами человеческого разума, оставаясь «вещью в себе». В более поздние времена философы пытались смягчить общий вывод кантовской философии, разделивший мир на мир явлений и мир сущностей, первый из которых воспринимается человеком, а второй находится «по ту сторону человеческого рассудка». Была создана концепция конвенциального знания, в которой особо подчеркивается многозначность и неопределенность опытных знаний людей, позволяющая по-разному описывать и истолковывать одно и то же явление или один и тот же процесс.

Живучесть агностицизма объясняется тем, что он смог установить реальные трудности и противоречия познавательного процесса. Это, в частности, неисчерпаемость мира, границы познания, невозможность полного постижения вечно изменяющегося бытия, его субъективное преломление в органах чувств и мышления человека. Между тем самое решительное опровержение агностицизма содержится в чувственно-предметной деятельности людей.

Конечно же, до Юма и Канта многие философы также скептически рассматривали способности человеческого разума и его притязания на способность постигать мир, его сокровенные тайны, но были и такие, которые вполне оптимистично оценивали возможности человеческого познания. Время от времени (как правило, в связи со значительными позитивными сдвигами в науке) возникали философские концепции, в рамках которых человеческий разум представлялся могущественным, безусловно способным адекватно отражать объективный мир, неограниченным в своих познавательных возможностях. К подобным философским концепциям относятся, например, гегелевская (идеалистическая по своему характеру) и марксистская (материалистическая).

Разумеется, и скептики, и оптимисты были по-своему правы. Скептически осматривая весь путь человеческого познания, можно увидеть печальную картину неудачных опытов, заблуждений, похороненных идей, которые призваны обуздать людскую самонадеянность и гордыню. Но тот же путь истории познания при ином, оптимистическом взгляде может рассматриваться в совершенно противоположном свете, свидетельствуя именно о великих возможностях и способностях человеческого разума. Поэтому тот факт, что процесс познания постоянно демонстрирует нам несостоятельность многих прежних представлений и, следовательно, «слабость» человеческого разума, в не меньшей степени свидетельствует одновременно о его «силе».

Таким образом, сложный и противоречивый процесс познания может порождать различного рода гносеологические концепции – скептицизм, агностизм и познавательный оптимизм. В связи с этим говорят обычно о «гносеологических корнях» указанных концепций. Но такое объяснение причин их возникновения не может считаться полным. Помимо гносеологических, собственно позна­вательных истоков, следует иметь в виду исторические, социальные и даже индивидуальные обстоятельства – «дух эпохи», состояние социума, соотношение социальных, классовых, сословных сил, их историческую перспективу, духовную принадлежность самого философа к тем или иным силам, его личностные особенности и т.п. В последние годы стало очевидным, что познание нельзя свести ни к «холодному царству» истин, безразличных к человеческим ценностям, ни к экзистенциальным идеологемам, ориентированным на внутренний мир человека; оно само определяет меру вписанности познавательных результатов в объективный и субъективный мир, меру адекватности знания действительности и гуманистическим императивам.

Познание сегодня не может быть представлено как однозначный, линейный путь к абсолюту, путь неизбежного восхождения к успеху, верховной правде, идеалу, абсолютной истине, т.е. как некий «безвариантный вариант» совпадения мышления и бытия. Таким образом, творческое познание – это всегда не­прерывный, активный, целенаправленный поиск новых подходов, выводов и результатов, а его фундаментальная характеристика – мысленное прогнозирование будущего.

Тема 13. Сознание как философская проблема

 

 

13.1. Понятие сознания. Структура сознания, его компоненты и уровни

Сознание – одно из фундаментальных понятий философии, психологии, социологии. В рамках материалистической традиции понятие сознания харак­теризует важнейший системный компонент человеческой психики. Функционирование сознания обеспечивает человеку возможность вырабатывать обобщенные знания о связях, отношениях, закономерностях объективного мира, ставить цели и разрабатывать планы, предваряющие его деятельность в природной и социальной среде, регулировать и контролировать эмоциональные, рациональные и предметно-практические отношения с действительностью, определять ценностные ориентиры своего бытия и творчески преобразовывать условия своего су­ществования.

Сознание представляет собой внутренний мир чувств, мыслей, идей и других духовных феноменов, которые непосредственно не воспринимаются органами чувств и принципиально не могут стать объектами предметно-практической деятельности ни самого сознающего субъекта, ни других людей. В этом онтологическом аспекте бытие, существование сознания выражается понятиями «субъективная реальность», «идеальное». В аксиологическом аспекте категория идеального выражает ценностное отношение к действительности. В праксеологическом ракурсе эта категория обозначает духовную активность, творческую интенцию, целеполагание и целеустремленность, волю и саморефлексивность сознания.

В истории философии можно выделить различные традиции анализа сознания. Классическая традиция, истоки которой уходят в античность, направляла теоретический поиск на выявление единых, сверхчувственных принципов и начал бытия, макрокосма (универсума) и микрокосма (человека). Таким началом в древнегреческой философии выступал логос (слово, закон, сущность всех вещей), в древнекитайской философии – дао (путь, закон), в древнеиндийской философии – брахман (безличное духовное начало). Ценность человеческого разума, определялась степенью приобщенности его к этому единому принципу и началу миропорядка. При этом на первых этапах развития философской мысли доминировало синкретичное представление о душе и теле, психическом и физическом, чувствах и разуме. Душа рассматривалась как безличное начало, лишенное неповторимости и индивидуальности человеческой личности. Свойства души связывались со свойствами космоса: собственная активность человеческой души открыта еще не была.

Впервые проблема дифференциации сверхчувственного и природного, души и тела намечается в учениях софистов и Сократа, затем получает развитие в философии Платона. В диалогах Платона раскрывается соотношение между сверхчувственным и природным, умопостигаемым космосом и космосом зримым, идеей, или эйдосом (бестелесным), и телом. Структура, трехкомпонентное, по Платону, строение человеческой души (вожделение, пыл, рассудитель­ность) соответствует структуре души космоса, изображаемого в виде совершенного живого существа. Признается возможность самодвижения души, ее переселения и бессмертия. Приобретение истинного знания связывается с процессом припоминания человеческой душой своего пребывания в умопостигаемом мире. Аристотель впервые формулирует идею развития применительно к душе, трактуя ее как организующий принцип жизни. Средневековая философия, придерживаясь субстанциального подхода, рассматривает сознание как проявление в человеке искры надмирового божественного разума, который существует до природы и творит ее из ничего. Философия христианства обращает при этом внимание на внутреннюю напряженность и противоречивость душевной жизни человека. Наряду с сознанием в структуре души открывается слой, лежащий за пределами знания и неподвластный знанию. Признается спонтанная активность души, проявляющаяся как в самопознании, опыте самоуглубления и общения с всевышним разумом, так и в актах своеволия, следования страстям.

В философии Нового времени формируется представление о сознании как замкнутом в себе внутреннем мире. Сознание предстает как самосознание, саморефлексия. Для Декарта сознание – субстанция особого рода. Лейбниц признает психически деятельными субстанциями монады – неделимые первоэлементы бытия. Он вводит в философию понятие апперцепции, которое означает акт перехода бессознательных психических состояний и восприятий в отчетливо осознаваемые представления, в понимание, что они находятся в сознании индивида. Наряду с субстанциальным подходом в философии Нового времени формируется также натуралистически-функциональный подход к объяснению сознания. Оно начинает рассматриваться в соответствии с достижениями физиологии и медицины в качестве особой функции мозга (Ламетри, Кабанис, Гольбах и др.). Отличие сознания от других функций мозга видится в том, что благодаря ему человек способен приобретать знания о природе и самом себе. Однако в натуралистически-функциональном подходе как разновидности метафизической традиции не вскрывалась социальная детерминированность сознания, его связь с развитием и функционированием культуры.

Сложная многоуровневая природа сознания, значимость общения в формировании самосознания, воли, ценностей как феноменов индивидуального сознания были раскрыты немецкой трансцендентально-критической философией. Была выявлена органическая взаимосвязь индивидуальной, личностной и надиндивидуальной форм сознания (Кант, Гегель).

Диалектико-материалистическая традиция анализа сознания не признавала его субстанциональности и рассматривала лишь как функцию мозга, как отражение объективного мира, необходимый компонент предметно-практической деятельности человека. Предпосылками становления сознания в марксизме вы­ступают эволюция свойства отражения, присущего материи, развитие зачаточного интеллекта животных; переход особой ветви гоминид от орудийной деятельности к предметно-практическому освоению мира с помощью искусственных орудий труда; развитие в процессе становления труда потребности в знаковой коммуникации и передачи из поколения в поколение приобретенного опыта, который закрепляется в семиотических системах, положивших начало формированию культуры как особого мира человека.

Феноменологическая традиция в современной западной философии рассматривает сознание и субъективность как специфический вид бытия, который невозможно выразить в традиционно-гносеологическом ракурсе субъект-объектных отношений, поскольку Я не может наблюдать самое себя со стороны. Сознание в феноменологии описывается как нечто неотделимое от непо­средственной жизненной реальности. Совершается вычленение некоторого дорефлексивного уровня сознания и описание последнего в его сущностной «чистоте» и феноменальной явственности (Гуссерль, Сартр).

Фиксирование жизни сознания осуществляется также через пласт бессозна­тельного и через языковые структуры (психоанализ, структурализм, герменевтика). Вопрос о существовании внеземных форм сознания, разума, о возможности приобщения сознания человека к семантике космических полей философия в настоящее время оставляет открытым.

 

 

13.2.Сознание и бессознательное.