Киренаики, подчеркивая сократовское, что человек стремится к приятному, отсекали вторую часть, что именно добродетель и благо дают наслаждение. Основатель школы Аристипп (ок. 435 — ок. 355 до н. э.) приехал в Афины, привлеченный славой Сократа. «Он умел применяться ко всякому месту, времени или человеку, играя свою роль в соответствии со всею обстановкой», — сообща-
1 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. —
С. 221.
2 Там же, с. 225.
3 Там же, с. 238.
ет Диоген Лаэртский. Однажды, когда он проходил мимо Диогена, который чистил себе овощи, тот, насмехаясь, сказал: «Если бы ты умел кормиться вот этим, тебе не пришлось бы прислуживать при дворах тиранов». — «А если бы ты умел обращаться с людьми, — ответил Аристипп, — тебе не пришлось бы чистить себе овощи». Произошел ли такой разговор на самом деле или нет, но легенда свидетельствует о двух противоположных жизненных установках.
Для киренаиков все наслаждения качественно однородны. Высшие удовольствия — телесные, которые более интенсивны, чем духовные (степень удовольствия измеряется интенсивностью). Самые сильные наслаждения — испытываемые в данный момент, поскольку движение души угасает с течением времени, прошлое прошло, а будущее еще не наступило. «Есть только миг... между прошлым и будущим». Смысл учения киренаиков: «Лови момент наслаждения». Такое мировоззрение получило название гедонизма (от греческого слова hedone — удовольствие).
Киренаики провозгласили в качестве высшей ценности жизнь человека в ее чувственных проявлениях, и Аристиппа с полным правом можно считать основателем гедонизма.
Кардинальное расхождение между киниками и киренаиками шло по вопросу, что важнее: добродетель или удовольствие. Не только взгляды, но и образ жизни киников и киренаиков резко расходились: одни — бродяги, другие — придворные; одни гонят учеников палкой, другие берут деньги за обучение и т.д. Но нельзя не видеть и сходства. Оба течения — реакция против современной им культуры как таковой, обычная в эпоху крушения культа. Всегда, когда культура теряла свое религиозное значение, а это происходило в Древней Греции 2500 лет тому назад, усиливались антикультурные настроения. Киренаики — реакция против рационализма в культуре, подчеркивающая значение потребления удовольствий.
Однако бунт против культуры не может выйти за ее рамки, так как бунтари рождены в данной культуре и действуют в ней. Благодаря культуре они и их поведение становятся известны всем. Здоровая культура в конце концов адаптирует бунтарские взгляды. Если же она больна, они помогают ее концу. Киников и киренаиков не заметили бы, если бы это не происходило в Древней Греции в период становления философии и этики. Их деятельность осуществлялась в определенной культурной ситуации и была как бы приправой к ней, дополняя культуру до целостности. На фоне пиков — Сократа и Платона — это были горные равнины.
В конце концов и киники, и киренаики соглашались, что разум должен главенствовать над чувствами. Диоген говорил: «Кто разумно станет обходиться сам с собой, тот будет черпать удовольствия и в слухе, и в зрении, и в пище, и в любви». Но и
Аристипп полагал, что надо властвовать над наслаждениями, не подчиняясь им.
И киники, и киренаики извлекали из философии то, что им было нужно. На вопрос, что дала ему философия, Антисфен ответил: «Умение беседовать с самим собой», а Аристипп сказал: «Дала способность смело говорить с кем угодно». И для киников, и для киренаиков главное — отдельный индивид. В какой-то мере это возвращение к софистам.
У киренаиков мораль приспосабливается к обыденной жизни, к чувствам и желаниям обывателя, у киников — противопоставляется окружающей действительности. Но крайности сходятся. Антисфен говорил: «Я бы предпочел безумие наслаждению», а Диоген практически реализовал это, получив кличку «безумствующий» Сократ. Кинизм — форма поведения, отходящая от общепринятой, почему и произошло от киников слово «циники», хотя значение его было во многом другим. От полной внутренней независимости один шаг к пренебрежению общественными нормами морали и превращению кинизма в то, что получило название с изменением одной буквы — цинизма — уже совсем не школы, а просто образа действий. В то же время ученики Аристиппа поняли, что постоянное осуществление принципа удовольствия невозможно, потому что чувственное наслаждение слишком скоротечно и труднодостижимо, быстро приедается, и один из них — Гегесий (ок. 320 — ок. 280 до н.э.), прозванный Учителем Смерти, начал нравственно оправдывать самоубийство и даже призывать к нему.