Я не работал над книгой или не писал картину.

Следовательно, у меня не было достаточно свободного времени.

Формула: Если А, то В и С. не-В или не-С не-А

Символическая запись:

(А-»В)л(А-»С), ] В v 1С

Та

Правила, которым подчиняется условно-разделительное суждение, складываются из правил других условных и разде­лительных умозаключений.

Мы рассмотрели вначале простые формы дедуктивных опос­редованных умозаключений из сложных суждений. Но так же, как, например, есть простые и сложные категорические сил­логизмы из простых суждений, так есть сложные формы де­дуктивных опосредованных умозаключений из сложных суж­дений. Приведем лишь примеры.

С древних времен дошло до нас предостережение, которое сделала жительница Афин своему честолюбивому сыну, соби­равшемуся прославиться посредством ораторского искусства:

«ЕсЛи ты будешь говорить правду, то тебя возненавидят богатые и знатные. Если ты будешь лгать, то тебя возненави­дит простой народ. Но ты должен или говорить правду, или лгать. Значит, тебя возненавидят богатые и знатные или тебя возненавидит простой народ».

А вот как ответил сын матери:

«Если я буду говорить правду, то меня прославит простой народ. Если я буду лгать, то меня прославят богатые и знат­ные. Значит, меня прославит простой народ или прославят богатые и знатные».

Это примеры сложного умозаключения из условных (с конъ­юнкцией) и разделительных посылок, с выводами в виде раз­делительных суждений (с конъюнкцией).

Еще пример, который мы находим у Цицерона:

«Для блага республики надо было или повиноваться сенату, или учредить другой законодательный совет, или действовать по своему усмотрению; учреждать другой совет было бы вы­сокомерно, действовать по своему усмотрению дерзко, поэто­му надо было следовать решению сената».

Это сложное разделительно-категорическое умозаключение с конъюнкцией.

Современный пример:

«Если меняется характер собственности в стране, то неиз­бежно меняются взаимоотношения профсоюзов с администра­цией предприятий, а если меняются эти взаимоотношения, то неизбежно должны меняться содержание деятельности Проф­союзов, их организационное строение, формы и методы рабо­ты. Следовательно, если меняется характер собственности в стране, то неизбежно должны меняться содержание деятель­ности профсоюзов, их организационное строение, формы и методы работы».

Здесь сложное умозаключение, включающее несколько условных суждений с конъюнкцией.

И наконец, еще пример:

«Перед Советом Федерации и Думой Встала проблема^- если увеличивать расходы на оборону и социальные нужды, дефи­цит бюджета превзойдет 10 процентов. Чего, естественно, не хочет МВФ (Международный валютный фонд. — Е. И.). Если дефицит не увеличивать, то резко усилится социальный про­тест трудящихся в связи с банкротством предприятий и ро­стом безработицы. От совести парламентариев будет зависеть окончательное решение проблемы...»

Это сложное условно-разделительное умозаключение энти- мематического характера с конъюнкцией.

Опосредованные умозаключения из сложных суждений, осо­бенно в их сложной форме, используются главным образом в научной литературе, а также средствах массовой информа­ции — всегда, когда требуется более или менее тщательный, подробный и глубокий анализ условий возникновения, сущес­твования или развития предмета или явления, перебор воз­можных вариантов чего-либо, альтернатив развития.

В судебно-следственной практике оба основных вида таких умозаключений применяются, например, при отработке версий.

Обобщая сказанное в гл. II — IV о дедукции, необходимо под­черкнуть следующее. Заслуга традиционной формальной ло­гики состояла в том, что она выявила и исследовала великое множество форм дедуктивных умозаключений — как непос­редственных, так и опосредованных, как из простых сужде­ний, так и из сложных, как простых по своему строению форм, так и весьма сложных, разветвленных. В каждом отдельном случае она выработала соответствующие правила, позволяю­щие отличить правильные формы от неправильных. Но она, к сожалению, не дала единого принципа их анализа и проверки. И в этом состоит ее основной недостаток.

Современная логика — логика высказываний и логика пре­дикатов — в значительной мере преодолевает этот недоста­ток традиционной логики. Современная теория вывода позво­ляет выражать структуру тех или иных умозаключений, пусть даже очень сложных, в символической форме, а на этой осно­ве осуществлять их проверку. Для этого выработана особая логическая процедура, правда, сама по себе довольно слож­ная и громоздкая, требующая специальной подготовки. Ее ана­лиз выходит за пределы задач данного пособия.

В диалектической логике предпринимаются попытки найти и проанализировать диалектические формы умозаключений, например силлогизмов. Однако существенных результатов они пока не дали.

Другой, кроме дедукции, наиболее общий тип умозаключе­ний — это индукция. В ней заключено глубокое своеобразие, и она находится в тесных взаимоотношениях с дедукцией. В реальной практике мышления ее сущность проявляется тоже в многообразных видах.

Значение изучения индукции обусловлено тем, что она нераз­рывно связана с практикой, жизнью и служит важным сред­ством эмпирического, опытного знания. Вот почему ею так ши­роко пользуются в естественных науках, основанных на опыте, в конкретных социальных исследованиях, включая правовые.

1. Природа, роль и структура индукции

Происхождение и сущность индукции. Индукция возника­ет в процессе практической деятельности людей из настоя­тельной потребности в обобщении, т. е. получении знаний о более или менее общих свойствах предметов и явлений окру­жающего мира, о связях и отношениях между самими пред­метами и явлениями. Эти общие знания, отвлеченные от еди­ничного, конкретного, случайного, необходимы в качестве мыс­лительного средства более успешного воздействия на природу, на организацию общественной жизни и управление ею.

Объективную основу возникновения и существования ин­дукции как особого типа умозаключения составляет прежде всего диалектика общего и отдельного в самой действитель­ности. Отдельное не существует вне общего, а общее — вне отдельного. Отдельное .связано с другого рода отдельным че­рез общее. Общее, в-свою очередь, проявляется лишь в от­дельном, через отдельное. Это обстоятельство делает возмож­ным познание общего на основе познания отдельного — кон­кретных единичных предметов.

Индукция возможна также как отражение объективных связей и отношений между предметами и явлениями, пре­жде всего причинно-следственных. Сравнение и сопоставле­ние отдельных предметов и явлений позволяет вскрывать в них общие связи и отношения, определять одно как причину, другое — как следствие, или наоборот.

Как тип умозаключения индукция существенно отличается от дедукции, и в этом проявляется ее наиболее глубокая при­рода. Если в дедуктивных умозаключениях мысль движется от более общего знания к менее общему, то в индуктивных — наоборот: от менее общего знания к более общему. В дедукции общее знание предполагается «готовым», существующим. В индукции раскрывается «механизм» его образования. Поэто­му если в дедукции общее знание служит исходным пунктом умозаключения, то в индукции оно выступает как результат.

Познавательное значение индукции и ее структура. На­иболее общее познавательное значение индукции состоит в том, что она дает новое знание — в виде более или менее существенных обобщений отдельных фактов в результате эмпирических наблюдений, экспериментов и т. д. Причем ди­апазон обобщений здесь весьма широк: от простейших, чисто эмпирических обобщений, которые делаются в процессе по­вседневной практической деятельности, до самых глубоких и общих — научного и философского характера.

Правда, если в дедуктивных умозаключениях при наличии истинных посылок и правильном строении вывод всегда досто­верный, то в индуктивных умозаключениях он может быть как достоверным, так и вероятным (правдоподобным). При этом степень вероятности здесь может быть самой различной — от маловероятных, самых приближенных и грубых обобщений до более или менее точных, определенных, почти достоверных.

Какова структура индуктивных умозаключений?

Исходные суждения здесь, как и в дедукции, называются посылками. Разница, однако, в том, что в дедукции ими слу­жат общие (или частные) суждения, а здесь характерны еди­ничные суждения, поскольку в них выражено знание об от­дельных предметах (хотя может быть знание и об их отдель­ных группах).

Суждение, выведенное логическим путем из исходных, на­зывается тоже заключением (или выводом). Но существенное отличие состоит в том, что по своему характеру оно главным образом общее (хотя может быть и частным, о части предме­тов какого-либо класса), тогда как в дедукции оно может быть и частным, и единичным.

Логическим основанием вывода в индуктивном умозаклю­чении служит логическая связь между посылками и заключе­нием, в которой отражается объективная связь между отдель­ным и общим, причиной и следствием и т. д. и которая делает возможным перенос знания с отдельных предметов на классы или с одних, менее общих классов на другие, более общие.

Единство индукции и дедукции. В системе умозаключений индукция не стоит особняком. Она неразрывно связана с де­дукцией. Эту связь можно выразить положением: «Нет де­дукции без индукции, и наоборот, нет индукции без дедук­ции». И действительно, если бы не было общих знаний, полу­ченных индуктивным путем, то были бы невозможными дедуктивные умозаключения, основанные на этих знаниях. В свою очередь, дедуктивные умозаключения, давая знания о частном и единичном, так или иначе создают основу для даль­нейшего индуктивного исследования отдельных предметов или их групп, а следовательно, для получения нового общего зна­ния. Более того, вне дедуктивного знания было бы невозмож­ным объяснить самый процесс индукции, ее механизм как логической формы.

Можно смело сказать, что прогресс человеческих знаний не­мыслим без тесного взаимодействия индукции и дедукцйи. Вот почему оказались неосновательными и бесплодными попытки преувеличения роли одного из этих видов умозаключений и ума­ления другого. Когда Ф. Бэкон сравнивал силлогизмы с «бес­плодными девственницами», он, конечно, был глубоко не прав. Но и не правы те, кто превозносил роль дедуктивного познания.

Поэтому и здесь нельзя задаваться вопросом: «Что возник­ло раньше — индукция или дедукция?» Как основные типы умозаключения они оформлялись в процессе развития чело­веческого познания одновременно. Основа этой одновремен­ности в том, что отдельное не существует раньше общего или наоборот; что связи и отношения не существуют раньше са­мих предметов или наоборот.

Так же, как в дедукции, виды индукции многообразны. На­иболее общими из них являются полная и неполная. Посколь­ку всякая индукция представляет собой обобщение, то их раз­личие обусловлено главным: изучены ли для этого обобщения элементы того или иного класса (или его части) полностью или же частично.

2. Полная индукция

Полной индукция получается в том случае, если, во-пер- вых, исследованы все элементы класса предметов и, во-вто­рых, если установлено, что каждому из них принадлежит (или не принадлежит) одно и то же общее свойство (отношение).

В простейшем случае это выглядит так. Например, мы еже­дневно ведем запись наблюдений за погодой и фиксируем сол­нечные дни в течение такого отрезка времени, как неделя. Мы можем констатировать, что каждый из дней был солнечным. Это дает возможность сделать общий вывод, что вся неделя в целом была солнечной. На этом примере можно убедиться, что индуктивное умозаключение принимает особую форму, отлич­ную от дедуктивного. В учебных целях ее можно представить так:

Понедельник — солнечный день.

Вторник — солнечный день.

День п — солнечный день.

Понедельник, вторник ... день п исчерпывают все дни недели.

Следовательно, неделя была солнечной.

Более сложный случай представляет собой пример индук­ции, приводившийся в самом начале раздела «Умозаключе­ние», — о том, что «Все планеты Солнечной системы движут­ся с Запада на Восток». Этот общий вывод может быть сделан * путем непосредственных астрономических наблюдений за каж­дой планетой в отдельности.

Нетрудно установить, что в обоих случаях умозаключение имеет одинаковую структуру. Она может быть представлена следующей формулой:

В символической записи это выглядит так:

Р(Х_х)

РОЦ)

Р(*„)

^<Х!> ^[27]₂> - ^Хп > ^еК

Посредством полной индукции могут быть получены важ­ные научные знания более или менее общего характера: «Все планеты Солнечной системы вращаются вокруг своей оси», «На всех планетах происходит смена времен года», «Все пла­неты светят отраженным светом». Если же установлено, что не все элементы какого-либо класса (или вида рода) обладают данным общим свойством, то обобщение может быть облечено в форму частного суждения. Например: «Некоторые металлы легче воды», «Некоторые металлы — жидкие тела».

Обобщение может принимать форму не только утвердитель­ного, но и отрицательного суждения. Например: «На некоторых планетах нет жизни», «Некоторые планеты не имеют спутни­ков», «Некоторые металлы не являются твердыми телами» и др.

Характерно, что подобные суждения — определенно-част­ные. Кванторное слово «некоторые» употребляется здесь в смысле «только некоторые» («Только некоторые металлы лег­че воды»), но не в смысле «некоторые, а может быть и все».

Может показаться, что сфера применения полной индук­ции весьма ограниченна, что она может использоваться лишь там, где число элементов класса нетрудно сосчитать. В дей­ствительности полная индукция довольно широко применяет­ся в науках, даже если число исследуемых случаев чрезвы­чайно велико. Таковы, например, обобщения о динамике чис­ленности населения в стране, о соотношении мужчин и женщин в составе населения, об особенностях численности различных возрастных групп и т. д., получаемые на основе сплошных переписей населения. Таковы обобщения ежегодных данных развития экономики, собираемых государственными статис­тическими органами. Так, статистическим путем получено обоб­щение о падении рождаемости в, стране за последние годы.

При достаточно большом числе статистических данных четко проявляются определенные закономерности. Вспомним в этой связи о «законе больших чисел». Так, рождение мальчика или девочки в отдельной семье — случайность. Но если провести полный статистический анализ родившихся за год в масшта­бе более или менее крупного региона, то выявится интересная общая закономерность: число мальчиков превышает число девочек на вполне определенную величину. Например.' на 100 девочек рождается 106 мальчиков.

Полная индукция применяется и в юридической практике. Юристы нередко пользуются статистикой преступлений, чтр- бы выявить определенные зависимости, тенденции и вырабо­тать соответствующие практические меры. Полную индукцию можно использовать и в раскрытии отдельного преступления. Так, следствие по какому-либо делу может быть завершено, если собран необходимый и достаточный материал обо всех участниках преступления. В противном случае какое-либо дело может быть выделено в отдельное производство.

Однако в целом пределы применения полной индукции обус­ловлены наличием классов с известным, поддающимся счету числом элементов (так называемых закрытых классов). За эти­ми пределами она оказывается неприменимой.

3. Неполная индукция

Неполной индукцией называется умозаключение обо всем классе предметов в целом на основе изучения лишь части предметов данного класса, формула неполной индукции:

Si-P

s₂-p

 

S₁, S₂, ... S_n ... составляют часть класса S.

Следовательно, все S — Р.

В символической записи:

Р (Xj)

Р(х₂) Р(х_п)

_Xl, Х₂... Х_п ... К Vx[(xeK)->P(x)]

Посредством неполной индукции преодолевается недоста­ток полной индукции. Она применяется прежде всего там, где число элементов исследуемого класса неопределенно, неогра­ниченно или бесконечно. Таковы так называемые открытые классы. Правда, она может применяться и там, где это число ограниченно и его нетрудно сосчитать («закрытые классы»), однако надобности в исследованиях всех без исключения эле­ментов почему-либо нет. Так была установлена, например, электропроводность металлов на основе знания лишь о неко­торых металлах, хотя число их определенно.

Возможность заключения в форме неполной индукции обус­ловлена тем, что если некоторое общее свойство принадлежит более или менее значительной части класса, то в силу его большей или меньшей существенности оно может принадле­жать и всему классу в целом.

Познавательное значение неполной индукции по сравнению с полной в известном смысле более важно и велико. Как отме­чалось, в полной индукции заключение не распространяется на другие предметы, кроме изученных, хотя весь их класс в целом^- и рассматривается с новой стороны. В заключении же неполной индукции осуществляется логический перенос зна­ния с изученной части класса на всю остальную его часть.

Однако в этом достоинстве неполной индукции и ее сущес­твенный недостаток. В отличие от полной индукции сам вывод здесь — даже при истинности всех посылок — может давать в принципе лишь вероятное знание, способное в большей или мень­шей степени приближаться к достоверному. Обобщение, содер­жащееся в нем, может давать и твердое, достоверное знание, но лишь в том случае, если оно облекается в форму частного суж­дения. Однако кванторное слово — по сравнению с полной ин­дукцией — употребляется здесь в ином смысле: «Некоторые, а может быть и все». Следовательно, сами такие обобщения носят характер неопределенного частного суждения.

Неполная индукция имеет две основные разновидности: это популярная индукция и научная индукция.

Популярная индукция (или индукция через простое пере­числение). Ее полное наименование: «индукция через простое перечисление, когда не встречается противоречащего случая» («inductio per enumerationem simplicem, ubi non reperitur in- stantia contradictoria»). Повседневная жизнь людей дает мас­су примеров такой индукции. Так, люди не раз наблюдали, что ласточки перед дождем летают низко над землей. На этой

основе был сделан вывод: «Всегда ласточки перед дождем летают низко над землей». Подобных примет, сделанных на основе непосредственных наблюдений, зафиксировано народ­ной мудростью немало. Вот почему они получили название «народные приметы», а сама индукция — наименование «по­пулярная» («народная»). Однако такие выводы носят харак­тер лишь вероятного знания. Достаточно встретиться проти­воречащему случаю, чтобы заключение оказалось ложным. Вспомним классическую историю с лебедями. На основе бес­численных наблюдений издавна был сделан вывод, что «Все лебеди белы». Однако со временем в Австралии были обнару­жены и черные лебеди, которых теперь можно видеть и в других местах, например в Москве. То же самое с выводом «Все березы белы». Оказывается, есть и черные березы. С по­добной проблемой столкнулась знаменитая «курица Рассела». У Б. Рассела есть такая притча. В курятнике живет курица. Ежедневно приходит хозяин, приносит ей поклевать зерны­шек. Курица, естественно, делает отсюда вывод: с появлением хозяина связано появление зернышек. Но вот однажды хозя­ин является не с зернышком, а с ножом... Это и есть «противо­речащий случай»!

Степень вероятности получения истинного вывода на осно­ве популярной индукции зависит от двух важнейших условий:

1) количества обозреваемых случаев; 2) качества признака, т. е. степени его существенности для данного класса предметов.

Однако и это не в состоянии устранить основные недостат­ки популярной индукции. Один из них состоит в том, что да­ется простое перечисление случаев повторяемости одного и того же признака и не делается сознательного отбора типич­ных фактов и их специального анализа. Другой — в том, что обобщение производится на основе простого наблюдения слу­чайно попавшейся совокупности предметов класса и не иссле­дуется причина самого явления. Вот почему наряду со многи­ми верными народными приметами есть немало ложных обоб­щений, лежащих в основе суеверия, поверий, заклинаний и т. п., — о «пустых ведрах», «черной кошке», «сглазе», «загово­ре» и проч.

Научная индукция. Отмеченные выше недостатки популяр­ной индукции преодолеваются так называемой научной ин­дукцией (хотя правильно называть ее неполной научной ин­дукцией, так как научной может быть и полная). С ее помощью не просто наблюдаются отдельные случаи, а исследуется при­рода самого явления и дается ответ на вопрос: «Почему так, а не иначе?» Например, достаточно понять, что ласточки перед дождем летают низко над землей потому, что низко летают мошки, за которыми они охотятся; а те летают низко потому, что перед дождем у них набухают крылышки. Благодаря это­му степень вероятности получения истинного вывода в непол­ной индукции значительно повышается.

Другой пример. В результате популярной индукции было установлено, что металлы при нагревании расширяются. Но все или только некоторые? И лишь молекулярная теория, рас­крыв механизм этого расширения, сделала общий вывод, и притом вывод достоверный.

Если в популярной индукции важно обозреть как можно большее число случаев, то для научной индукции это не име­ет принципиального значения. Легенда гласит, что Ньютону для открытия фундаментального закона всемирного тяготе­ния достаточно было наблюдать один случай — падение ябло­ка. Это легенда. Но вот факт. Известно, что исходным пунктом для открытия Р. Майером другого фундаментального зако­на — закона сохранения и превращения энергии послужили наблюдения над цветом крови людей в разных климатичес­ких поясах. Открытие, по существу, всех законов в естествен­ных и общественных науках так или иначе связано с индук­цией, зачастую неполной.

Естественно, что в разных науках неполная индукция прояв­ляется по-разному. Так, в познании микромира, где действуют преимущественно статистические закономерности, широко ис­пользуется статистическая индукция. Она нередко применяется в социологических исследованиях, т— например, при выявлении рейтинга того или иного политического деятеля, вероятности избрания того или иного человека на какой-либо государствен­ный пост и при других опросах общественного мнения. Однако в любой разновидности научной индукции действуют общие зако­номерности, исследуемые формальной логикой.

4. Методы индуктивного исследования

Для вскрытия причинной (или иной) связи между предме­тами и явлениями используются различные методы индук­тивного исследования. В формальной логике обычно выделя-

ются методы сходства, единственного различия, сопутствую­щих изменений и остатков.

Метод сходства. Его суть состоит в сопоставлении различ­ных фактов и выявлении в них сходства в том или ином отно­шении. Например, мы пытаемся выяснить причину радуги и для этого наблюдаем ряд случаев ее появления: во время до­ждя, на утренней росе, в водяной пыли у водопада, при про­хождении солнечного луча через стеклянную призму и т. д. Мы замечаем, что, несмотря на все различия между ними, они сходны в одном — прохождении солнечного луча через прозрачное тело определенной формы- Это и дает логическое основание сделать вывод о причине радуги во всех случаях ее появления. Вот формула индуктивного исследования на осно­ве метода сходства:

ABC ... — а АСД ... — а AEI... — а

А причина а

Познавательное значение метода сходства велико. Он часто используется в науках, где применяются опыты, наблюдения, и дает серьезное приращение знания.

Однако достоверного знания этот метод может и не дать. Почему? Может оказаться так, что не все явление «А», а лишь его часть вызывает следствие «а». Например, в народной ме­дицине долгое время считалось, что мышьяк лишь в совокуп­ности с заклинанием излечивает лихорадку. А потом обнару­жилось, что мышьяк сам по себе способен излечить болезнь.

Метод единственного различия. Сходные во многих отно­шениях предметы или явления в чем-то могут и различаться между собой, а с этим различием могут быть связаны наличие или отсутствие тех или иных следствий. Так, если под коло­кол воздушного насоса поместить живое существо, например мышь, то оно живет. Если оставить те же условия, но выка­чать воздух, — гибнет. Значит, наличие воздуха — условие или причина сохранения живого. Формула:

ABC ... — а

ВС ... — не имеет а

Пример-шутка. К врачу приходит пациент. Жалуется, что всякий раз, когда он пьет чай, у него болит глаз. Врач, внима­тельно выслушав больного, посоветовал: «Попробуйте, когда пьете чай, вынуть из стакана ложку». Он предложил здесь применить метод единственного различия.

Познавательное значение метода единственного различия более велико, чем метода сходства. Почему? Потому, что здесь имеет место уже не наблюдение, а эксперимент, дающий воз­можность создавать специальные условия. Отпадает надобность наблюдать массу случаев, не надо учитывать фактор множес­твенности причин и др.

Но вероятность вывода остается и в этом случае. Причиной «а» может быть не «А» само по себе, а в сочетании с чем-то другим, например с «В». Так, колокольчик под куполом воз­душного насоса дает звук, когда воздух есть, и не дает, когда воздуха нет. Но причиной звука является не сам по себе воз­дух, а в сочетании с колокольчиком.

Метод сопутствующих изменений. Само название говорит о сути этого метода: изменяя одно обстоятельство, мы наблюдаем, какие изменения ему сопутствуют. Так, если удлинить маятник, то его движение замедлится, удлинить еще — движение замед­лится еще более. Значит, определенная длина маятника являет­ся причиной определенной скорости его движения. Формула:

А_ХВС ... — а₁

А.ВС ... — а

А₃ВС ... - а₃

А причина а

Метод сопутствующих изменений тоже довольно широко используется в практике мышления. Однако вывод и по этому методу — вероятный. Ведь причиной замедления движения маятника может быть не только длина, но и увеличение его тяжести вместе с длиной.

Метод остатков. Схематическое выражение индуктивно­го рассуждения по этому методу:

ABC ... — авс

ВС ... — вс

Например, с помощью этого метода была открыта планета Нептун. Началось с установления факта, что движение пла­неты Уран не соответствует точно вычисленной орбите этой планеты. Оказалось, что величина отклонения орбиты плане­ты больше, чем та, которую могли вызвать другие планеты. Остаток, следовательно, должен был иметь причину. Леверье вычислил положение возможной планеты, а Галле обнаружил эту планету в телескоп. Ею и был Нептун.

По своей доказательной силе метод остатков может быть приравнен к методу единственного различия. Но вывод и по этому методу — лишь вероятный. Ведь «А» может быть един­ственной причиной «а», частью причины или, наоборот, со­держать в себе причину.

В практике научных эмпирических исследований рассмотрен­ные методы могут применяться как в отдельности, так и в их различных сочетаниях Так, нередко метод сходства соединяет­ся с методом единственного различия. Поэтому в логике это со­четание иногда выделяется в качестве самостоятельного метода.

Естественно, что любое сочетание методов способно лишь усилить их познавательные возможности.

5. Основные ошибки в индуктивных умозаключениях

Как и в любом другом рассуждении, в индукции возможны свои логические ошибки. Наиболее распространенными из них выступают две: отождествление причинной и временной по­следовательности явлений и «поспешное обобщение».

Отождествление причинной и временной последователь­ности явлений. В логике эта ошибка получила специальное наименование «post hoc, ergo propter hoc» («после этого — значит, по причине этого»). Она происходит тогда, когда при­чинная связь явлений неправомерно отождествляется с про­стой последовательностью их во времени. Не учитывается, что всякая причинная связь есть связь во времени (одно пред­шествует другому), но не всякая связь во времени есть непре­менно причинная связь. Так, день следует за ночью, но это еще не значит, что ночь — причина дня (как, впрочем, и на­оборот). Или: раз ласточки прилетели и наступила весна, зна­чит, прилет ласточек — причина наступления весны.

Подобная ошибка нередко допускается в следственной прак­тике. Предположим, что один угрожал другому поджечь дом. Через некоторое время дом действительно загорелся. Можно ли отсюда сделать вывод, что преступление совершил непре­менно угрожавший? Тут могло быть простое совпадение во времени. Причина же пожара могла быть совсем иной.

«Поспешное обобщение». Подобная ошибка происходит тог­да, когда человек на основании лишь нескольких, иногда слу­чайных фактов устанавливает общее положение. Например, мы обнаружили, что наш собеседник не читал газет раз, дру­гой, третий... и на этом основании сделали вывод: «Он вообще не читает газет». Но выводможет оказаться поспешным, так как по каким-то причинам (из-за болезни, особой занятости и т. д.) в чтении им газет был перерыв.

В народе недаром говорят: «Поспешишь — людей насме­шишь». Но это в практических делах. А поспешишь в рассуж­дениях — можешь допустить серьезную логическую ошибку.

Чтобы избежать подобной ошибки, следует взять для ана­лиза и обобщения как можно больше случаев, желательно в самых различных обстоятельствах; посмотреть, насколько ти­пично предполагаемое следствие, и т. д.

«Поспешное обобщение» особенно опасно в решении трудо­вых, имущественных споров, расследовании уголовных дел. Ведь за допущенной ошибкой может стоять судьба человека.

Проблемы индукции во всем их объеме исследуются так на­зываемой индуктивной логикой. Ныне она выделилась в отно­сительно самостоятельную отрасль логического знания. Хотя ос­новным объектом изучения в ней остается индуктивный вывод, Само понятие такого вывода толкуется теперь более широко, чем прежде. Так, если в классической логике Ф. Бэкона — Дж, Милля задача ограничивалась изучением индуктивного следо­вания, то теперь анализируются и другие виды отношения, на­пример подтверждения. В целях формализации индуктивной логики используется аппарат теории вероятностей, а сама веро­ятностная логика иногда считается ее современной формой.

Богатство форм умозаключений не исчерпывается многооб­разными видами дедукции и индукции. Третий из основных ви­дов умозаключения наряду с этими двумя — традукция, кото­рая, в свою очередь, тоже имеет различные формы. Ее наиболее распространенная и важная форма — это умозаключения по аналогии или сокращенно — аналогия (от греч. analogia — соот­ветствие, сходство). Она и будет рассмотрена ниже с точки зре­ния ее сущности и значения, структуры и видов.

Актуальность и важность темы обусловлена местом и ролью аналогии в процессе познания действительности и практической деятельности людей, ее особым значением для юристов.

1. Сущность и назначение аналогии, ее структура

Происхождение и сущность аналогии. Аналогия — одна из самых древних мыслительных операций. Она возникает из объективного противоречия между потребностью познания человеком качественного многообразия мира и наличными знаниями о нем. Ее назначение — быть одним из средств раз­решения этого противоречия.

И в самом деле, первобытный человек, не зная действи­тельных свойств множества окружавших его предметов и яв­лений, их связей и отношений, пытался объяснить их по сход­ству с уже известными, доступными ему; распространять на них, как мы теперь говорим, экстраполировать свои, пусть еще скудные, ограниченные знания. Так, в частности, возник­ли антропоморфизм и анимизм — уподобление человеку и его душе. Уподобление было одной из предпосылок возникнове­ния мифологии и религии.

Как тип умозаключения аналогия возможна в мышлении прежде всего потому, что сами предметы и явления, будучи качественно определенными, а следовательно, отличными друг от друга, в то же время имеют объективное сходство между собой. А так как в мире все взаимосвязано, то сходство в од­ном отношении может быть необходимым образом связано со сходством в других отношениях. Это и служит объективным основанием для соответствующего умозаключения. Миллиар-

ды раз повторяясь в мышлении, подобная операция приобре­ла характер устойчивой логической формы и получила специ­альное название — «аналогия».

Необходима же аналогия в первую очередь потому, что в Процессе практической деятельности нередко нельзя познать предмет иначе, как в сравнении с другими, или же потому, что сравнение, сопоставление, уподобление позволяет полу­чить знание о нем проще, быстрее и легче.

Всякая_аналогия вообще, независимо от форм ее проявле­ния, представляет собой умозаключение, посредством кото­рого из сходства предмещов в одних признаках выводится их сходство в других признаках.

Например, между теплотой и электричеством есть сходство в способе распространения. Это и дало возможность в свое время перенести уравнения для теплоты на область электри­ческих явлений. Другой пример. Известно, что вторжение войск Наполеона в Россию в силу ряда факторов привело к тому, что он потерпел поражение. Отсюда можно было умозаклю­чить, что поражение Гитлера неизбежно.

Конечно, проявлений аналогии — великое множество: от самой слабой и смутной догадки о сходстве двух предметов до самых глубоких и общих предположений о сходстве законо­мерностей микро-, макро- и мегамиров с вытекающими отсю­да научными и философскими последствиями.

Как умозаключение аналогия обладает общими признака­ми всякого умозаключения вообще. В то же время она значи­тельно отличается от дедукции и индукции, представляя собой особый тип — традуктивного умозаключения. Главное ее от­личие состоит в том, что мысль перетекает в ней от единично­го к единичному, от частного к частному, от общего к общему, т. е. получаемое знание имеет ту же степень общности, что и исходное.

Вместе с тем аналогия связана с дедукцией и индукцией. С одной стороны, она опирается на те знания, которые добыты дедуктивным и индуктивным путем. А с другой — сама до­ставляет им материал для новых умозаключений.

Значение и структура аналогии. Диапазон оценок анало­гии весьма велик: от нигилистических до чрезмерных, пре- v увеличенных. В действительности же аналогия обладает значи­тельной эвристической ценностью, но у нее есть и свои спе­цифические недостатки. Подобно другим типам умозаключе­ния, она способна давать и дает новое знание, однако это зна­ние не только достоверное, а зачастую вероятное. О важнос­ти аналогии свидетельствует то, что на ее основе сделаны многие глубокие выводы в философии, открытия в частных науках, изобретения в технике. Даже самая слабая догадка иногда оказывала великую услугу человечеству.

Так, древнегреческий философ Гераклит, уподобив мир, окружающий нас, реке, высказал фундаментальное диалек­тическое положение о мире как процессе: «все течет, все из­меняется», говорил он, подобно водам реки. Нельзя войти дваж­ды в воды одной и той же реки, потому что это будут уже иные воды.

Другой древнегреческий философ и естествоиспытатель Демокрит, уподобив мельчайшие частицы материи — атомы пылинкам в солнечном луче, сделал вывод об их движении и взаимодействии в самих предметах, состоящих из них.

В новое время в физике на основе сходства света с распрос­транением звуковых волн Гюйгенс сделал вывод о волновой природе света. Посредством умозаключения по аналогии Фран­клин высказал положение об электрической природе молнии. В биологии Дарвин на основе аналогии с искусственным отбо­ром растений и животных в домашнем хозяйстве ввел поня­тие «естественный отбор» и с его помощью объяснял эволю­цию растительного и животного мира.

В современной астрономии аналогия с обычным взрывом име­ла определенное значение для формирования представления о «большом взрыве» Вселенной, ее последующей эволюции.

В сравнительно новой науке — кибернетике используется аналогия между функциями управления в живых организмах и технических устройствах. Новейшая наука — бионика осно­вана на применении принципов строения живых организмов к строению различных сооружений.

С аналогией тесно связано моделирование, получающее все более широкое распространение в технике и науке (строи­тельство зданий, железных дорог, космических кораблей, мо­делирование экономических процессов, даже моделирование мышления). В космонавтике вывод о возможности полетов человека в космос был сделан на оснрве аналогии с запуском животных (Белки и Стрелки).

Аналогии используются и в изучении общественной жизни: например, в истории, где проводятся исторические параллели между эпохами, событиями, лицами с соответствующими вы­водами; в социологии; в юридических науках.

Аналогия имеет довольно широкую область применения в юридической практике. Интересно отметить, что и здесь она возникает из объективного противоречия, в данном случае — между наличием общественных отношений, требующих пра­вового регулирования, и отсутствием соответствующих пря­мых норм. В праве отражением этого противоречия является понятие пробела, а аналогия выступает в определенном смыс­ле средством разрешения такого противоречия.

В зависимости от характера пробела юридическая анало­гия принимает две специфические формы: аналогии закона и аналогии права.

Аналогия закона применяется в тех случаях, когда требу­ется правовое регулирование тех или иных общественных от­ношений, прямо не предусмотренных законом или предусмот­ренных не полностью, но когда существуют правовые нормы, регулирующий сходные отношения.

Аналогия права используется в тех случаях, когда нет ис­ходных правовых норм. Тогда приходится руководствоваться общими началами и смыслом соответствующей отрасли права или законодательства страны в целом.

Применение аналогии закона и аналогии права в нашей стра­не строго ограничено и регулируется соответствующими за­конодательными актами. Так, то и другое закреплено в Граж­данском процессуальном кодексе России. В нем, в частности, говорится, что суд обязан разрешать дела на основании зако­нов, В случае отсутствия закона, регулирующего спорное от­ношение, суд применяет закон, регулирующий сходные отно­шения, а при отсутствии такого закона исходит из общих на­чал и смысла законодательства.

Значение аналогии определяется здесь тем, что она расширя­ет сферу применения существующих норм права и тем самым служит укреплению существующего правопорядка. Благодаря ей открывается возможность для дальнейшей разработки пра­вовых норм. В то же время ее применение не означает создания новой нормы права. Решение конкретного вопроса по аналогии

носит индивидуальный характер и не имеет обязательной силы по отношению к другим сходным случаям. Вместе с тем приме­нение аналогии в соответствующих случаях обязательно. Суд не может уклониться от решения вопроса, если нет соответствую­щей нормы или она страдает неполнотой.

Аналогия может применяться в известных пределах также в трудовом и административном праве. В уголовном праве нашей страны аналогия не используется. В других странах уголовный закон применяется и по аналогии, если есть так называемый прецедент.

Следует учитывать, что аналогия в юридической сфере носит весьма специфический характер и что ее применение в судебной практике — сложная процедура, включающая не только чисто логические, но и правовые, и даже политические аспекты.

Аналогия обладает структурой, сходной со структурой других типов умозаключения. Здесь тоже налицо посылки и заключение, находящиеся в определенной логической связи между собой. Но есть и особенности.

Посылки в аналогии — это суждения о двух предметах или группах предметов, имеющих не тождественные, а лишь сход­ные признаки, которые называются уподобляемыми. Один из предметов в этом случае называется моделью, а другой — прототипом или оригиналом. Причем известно, что у модели есть еще признак, относительно которого неизвестно, облада­ет им оригинал или не обладает.

Заключение (или вывод) и есть суждение, в котором утвер­ждается наличие этого признака. Он называется переносимым.

Логическим основанием заключения выступает наличие логической связи между посылками — отношение сходства их по содержанию, отражающего объективное сходство самих предметов.

Структуру аналогии можно представить схематически сле­дующим образом:

S, есть Р_р Р₂ ... Р_п

S₂ сходен с Sj (Pj, Р₂ ...)

Бросается в глаза прежде всего определенное сходство ана­логии с силлогизмом. Здесь как будто бы тоже три термина, но нельзя сказать, что один из них больший, а другой мень­ший; средний же термин не тождественный, а лишь сходный. Поэтому и вывод несет с собой как достоверное, так и вероят­ное знание.

Есть некоторое сходство и со строением индукции, посколь­ку аналогия основана на единичных суждениях (хотя могут быть и частные, и даже общие). Но в выводе речь идет не о классе в целом, а о том или ином отдельном признаке предме­та или группы предметов, хотя и здесь и там неизбежна веро­ятность вывода. Разумеется, и в аналогии степень этой веро­ятности может быть весьма различной: от смутной догадки до почти твердо установленного положения.

Поскольку заключение в аналогии принимает форму суж­дения, а оно может быть истинным и ложным, то и аналогия может давать как истинное, так и ложное знание.

Истинной аналогия оказывается в том случае, если сход­ство предметов в одних признаках действительно влечет за собой сходство в других. Вот почему многие аналогии, особен­но в науке и технике, оказались истинными. Таковы, напри­мер, аналогии между распространением теплоты и электри­чеством, между искусственным и естественным отбором и др. Ложной бывает аналогия, не соответствующая действитель­ному сходству предметов. Так, аналогия Марса с Землей в отношении возможной жизни на нем (которую любили приво­дить в учебниках логики еще столетие назад) в результате полета космических кораблей к этой планете не подтверди­лась. Признаков жизни там не обнаружено.

Точно так же оказалась ложной аналогия между организ­мом и обществом, аналогия между животными сообществами (пчел, муравьев и т. д.) и человеческим обществом.

На ложной аналогии основаны многие суеверия, астрологи­ческие предсказания, приметы и т. п. Например, рассыпалась соль — к ссоре; найдена монета «решкой» вверх — к тратам, проигрышу; родился под знаком Скорпиона — энергетичес­кий вампир и проч.

Степень вероятности вывода по аналогии зависит от ряда условий, основными из которых являются следующие:

1) качество общих признаков (т. е. степень их общности и существенности);

2) количество (число) таких признаков; •

3) соотношение между сходными и различными признаками.

Аналогия имеет пределы своей применимости, за которыми

она оказывается неэффективной или вредной. Она неприме­нима, если в исследуемом предмете есть признаки, исключа­ющие возможность переносимого признака. В противном слу­чае аналогия будет ложной. Так, Земля и Луна как космичес­кие объекты одной Солнечной системы в некоторых отношениях сходны. Но отсюда нельзя умозаключать, что на Луне воз­можна жизнь, так как там нет ни воды, ни атмосферы, без которых живое существовать не может. Нельзя пользоваться аналогией, если различия слишком велики. Особенно осторожно следует использовать ее в общественной жизни. Обществен­ные явления, поразительно аналогичные, но относящиеся к разным историческим эпохам, могут приводить к совершенно разным результатам, а следовательно, делать аналогию лож­ной. Так, наемный труд, характерный для капитализма, су­ществовал и в условиях рабовладельческого общества. Но там он носил спорадический характер и не влиял сколь-нибудь существенно на общественную жизнь, а при капитализме он становится господствующей системой труда и определяет об­лик самого общества. Поэтому проводить аналогию между со­временным рабочим и наемным работником эпохи рабовладе­ния — дело рискованное.

2. 'Виды аналогии

Аналогия, как и другие типы умозаключения, — многоли­кое явление. Поэтому в зависимости от признака, положенно­го в основу деления, виды аналогии будут различными.

Виды аналогии по характеру сходства предметов. Если исходить прежде всего из сущности всякой аналогии как умо­заключения на основе сходства предметов, то в зависимости от того, о каком логическом сходстве идет речь — о свойствах предметов или об отношениях между самими предметами, можно выделить два ее основных вида: аналогию свойств и аналогию отношений.

Апология свойств предметов характеризуется тем, что два предмета (или две группы предметов) имеют некоторые сходные свойства. На этом основании делает9я вывод, что они могут быть сходными и в некоторых других свойствах. Так, упоминавшаяся выше аналогия света со звуком в свое время показала, что свет тоже обладает свойствами распространяться прямолинейно, от­ражаться, преломляться и т. д. Но звук обладает еще свойством волнового процесса. На этом основании было сделано умозаклю­чение, что и свет есть волновой процесс. Другие примеры, при­водившиеся выше, — с атомом, электричеством, естественным отбором — это примеры аналогии свойств.

Аналогия отношений между предметами отличается тем, что уподобляемые предметы сами могут не обладать сходны­ми свойствами, а быть даже совершенно различными, в из­вестном смысле «несравнимыми», но у них есть сходные отно­шения с другими предметами. По этому признаку и возможно соответствующее умозаключение. Так, сравнение отношения между ядром атома и электронами, вращающимися вокруг него, с отношением между Солнцем и планетами и позволило Резерфорду построить планетарную модель атома. Хотя оче­видно, что атом и Солнечная система — это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».

Или, например, менаду математикой и логикой имеются весь­ма существенные различия, поскольку различны сами объек­ты той и другой науки- Одна исследует пространственные формы и количественные соотношения в реальном мире, а другая — мышление. Но есть удивительное сходство в отно­шениях между низшей и высшей математикой, с одной сторо­ны, формальной и диалектической логикой — с другой. То и другое есть отношение постоянного и переменного, устойчи­вого и текучего, покоящегося и движущегося, «готового» и раз­вивающегося. На этом основании, зная другие особенности отношения низшей математики к высшей (не исключают друг друга, одна дополняет другую и проч.), можно умозаключить о соответствующих особенностях отношений формальной и ди­алектической логики.

Виды аналогии по степени сходства предметов. Сходство между свойствами предметов или между взаимоотношениями предметов, в свою очередь, может иметь различные степени. Поэтому и аналогия способна принимать разные формы -— быть строгой или нестрогой.

Строгая (или сильная) аналогия (она называется еще не­редко научной) особенно распространена в науках. Для нее характерно то, что переносимый признак необходимым обра­зом связан с другими, сходными признаками (будучи, напри­мер, их следствием или, наоборот, причиной). В этом случае и вывод может стать достоверным.

Нестрогая (слабая) аналогия (называется иногда популяр­ной — по сходству с популярной индукцией) имеет особенно широкую область применения. Она используется там, где пе­реносимый признак непосредственно не связан со сходным, но может иметь место. Разумеется, такая аналогия дает чаще всего вероятное знание, а нередко бывает ложной, ошибочной.

Как и другие виды умозаключения, например индукция, ана­логия может быть полной и неполной. В полной сходство оче­видно превосходит различия, уподобляемые явления имеют ближайший род. В неполной — сходство лишь в некоторых отношениях.

Аналогия может быть, как и силлогизм, развернутой и свер­нутой (энтимематической). Многие сравнения-уподобления, которые не считаются аналогией, в скрытом виде могут со­держать вывод или открывать для него возможность. Напри­мер: «Закон, что дышло: куда повернул, туда и вышло». Здесь содержится мысль о влиянии субъективных интересов на ис­полнение законов и т. д., об осуждении такого отношения к закону общественным мнением. Иногда в качестве особого вида выделяют еще ложную аналогию, поскольку есть и истинная. Но так же, как нет особых, специальных видов суждений по истинности и ложности (это их сущностнай характеристика), так нет особой, всегда'ложной аналогии. Ложной, как было показано, может оказаться и строгая, и нестрогая аналогия, и аналогия свойств, и аналогия отношений. Истинность и лож­ность вывода по аналогии, равно как и та или иная степень его вероятности, входит в характеристику познавательного значения аналогии и не имеет прямого отношения к делению ее на виды.

Конечно, все рассмотренные виды аналогии имеют лишь относительные различия. Так, выделяя аналогию свойств пред­метов, необходимо учитывать, что свойства проявляются в отношениях между предметами, а говоря об аналогии отноше­ний — считаться с тем, что эти отношения сходны, а следова­тельно, уподобляются по своим свойствам. Поэтому в резуль­тате умозаключения по аналогии свойств может быть получе­на новая информация об отношениях предмета к другим и наоборот. Один пример. Аналогия электричества с распрос­транением теплоты — это аналогия свойств двух физических явлений. Но перенос на электричество уравнений, разрабо­танных для теплоты (а уравнение есть отношение), говорит о том, что тут вскрыта и аналогия отношений.

В заключение подчеркнем методологически важное положе­ние: о каких бы конкретно видах аналогии ни шла речь, ее наибольшая эффективность достигается лишь во взаимодей­ствии с другими формами умозаключений, в тесной связи с другими формами и методами познания.

Сводная таблица

Раздел четвертый. Доказательство

Получение опосредованных, выводных знаний Происходит не только в форме умозаключения. Другой осивйной формой осуществления этого процесса в мышлении служит доказа­тельство. Оно отличается, пожалуй, наибольшей сложностью по сравнению с понятием, суждением, умозаключением, поче­му и рассматривается после них. Действительно, если сужде­ние включает в себя понятия, но не сводится к ним, если умо­заключение состоит из суждений, но тоже не сводится к ним, то и здесь ситуация аналогичная. Доказательство предполага­ет умозаключения, опирается на них и т. д., но отнюдь не сво­дится к ним, не есть их простая арифметическая сумма. Так же как суждение выступает в виде связи понятий, а умозак­лючение — в форме связи суждений, так и доказательство представляет собой связь умозаключений (а следовательно, суждений и понятий).

Структурная сложность этой логической формы — лишь еще одно из свидетельств высокого уровня развития человеческого мышления, способного в интересах постижения истины выстра­ивать нередко сложнейшие умственные конструкции — цепи умозаключений, их более или менее стройные системы.

Какова проблематика логической теории доказательства? Ло­гика отвлекается от конкретного содержания доказательств в каждой отдельной области практики или науки. Доказательство исследуется в ней лишь со стороны формы: рассматривается логическая природа всякого доказательства, выясняются его роль и значение, структура, его виды, аI также правила и ошибки.

Однако и в этом качестве рассматриваемая тема имеет огромное значение. В ней раскрывается сложный механизм одной из очень важных логических процедур, которая широко применяется не только в науках, но и при обсуждении прак­тических вопросов, в особенности юридических (и прежде всего судебных).

Глава I. Общая характеристика доказательства

Выше, говоря об истинности и ложности суждений, мы от­мечали, что установление того и другого не составляет труда лишь в простых случаях, что нередко это сложный и длитель­ный процесс. Добавим теперь, что в этом случае он принимает главным образом форму доказательства.

1. Доказательство и всеобщая обусловленность предметов

Возникновение и природа доказательства. Объективная возможность доказательства неразрывно связана с всеобщей обусловленностью предметов и явлений действительности, прежде всего с их причинной зависимостью. Ничто не возни­кает из ничего: все имеет свои основания в других предметах и явлениях, все изменяется и развивается на основе и в силу чего-то. Это и позволяет в мышлении, отражающем действи­тельность, одни мысли основывать на других, обусловливать другими, доказывать их.

Логическая возможность доказательства связана и с нали­чием недоказываемых истин, имеющих отправной, исходный характер. Их отсутствие сделало бы процесс доказательства бесконечным, а следовательно, неосуществимым.

Необходимость же в доказательстве определяется прежде всего общественной природой человеческого познания. Откры­вая истину, человек стремится передать ее другим людям. А для этого он должен убедиться сам в ее истинности, т. е. уста­новить ее необходимую связь с другими истинами, и убедить в этом других. Только так она получает общественное призна­ние. Подобная цель и достигается благодаря доказательству.

Помимо социальной, есть причины и гносеологического (те­оретико-познавательного) порядка. Если бы все истины носи­ли самоочевидной характер, то надобности в доказательстве не было бы. В действительности лишь сравнительно немногие из них являются самоочевидными и поэтому не требуют дока­зательств. Прежде всего это истины факта, получаемые каж­дым с помощью органов чувств. Например, я вижу, что «Листья деревьев зелены», слышу, что «Летит вертолет», чувствую, что «В данной аудитории тепло» и т. д.

Это, далее, аксиомы (от греческого axios — ценный, достой­ный, заслуживающий доверия), в истинности которых убеж­дает нас вся предшествующая практика человечества. Напри­мер: «Часть меньше целого».

Это, наконец, постулаты (от латинского postulatum — тре­буемое, предпосылки, допущения) — положения, принимае­мые на веру. Например: «Из любой точки любым раствором циркуля можно провести окружность».

Громадное же большинство истин не столь очевидно и, сле­довательно, предполагает доказательство. В противном случае не было бы необходимости в науке, ибо наука без дока­зательства не существует.

Конечно, грань между недоказываемыми и доказываемыми положениями подвижна, условна, относительна. Так, с одной стороны, с ростом человеческих знаний растет и число акси­ом, а с другой — наука всемерно стремится сузить их число, доказать по крайней мере некоторые из них. Например, в гео­метрии неоднократно предпринимались попытки вывести ло­гическим путем из других аксиому Евклида о двух парал­лельных прямых. Любопытно, что таким образом была созда­на неевклидова геометрия, где эта аксиома отсутствует. «Во всех делах, — говорил Б. Рассел, — полезно периодически ставить знак вопроса к тому, что Вы с давних пор считали не требующим доказательства».

Само собой разумеется, что доказательство истинности од­них суждений предполагает доказательство ложности других, а нередко прямо вытекает из него. Ведь истина и ложь нахо­дятся в отношении взаимного отрицания.

Всем этим определяется природа самого доказательства. Под ним понимается форма мышления, посредством которой на основе истинности одних знаний раскрывается истинность или ложность других. Термин «доказательство» применяет­ся также для обозначения самого процесса использования этой формы — логической операции, процедуры, совокупности при­емов.

Языковой формой выражения доказательства служат бо­лее или менее сложные, речевые конструкции, состоящие из совокупности предложений, определенным образом связан­ных между собой и выражающих цепь умозаключений.

Роль и значение доказательств. Как и отдельно взятое умозаключение, доказательство направлено на получение опос­редованного, выводного знания. Но если назначение умозак­лючения состоит прежде всего в том, чтобы вывести новое знание, то центр тяжести в доказательстве переносится на то, чтобы установить истинность или ложность того или иного знания. Вот почему считается, что доказательства служат важ­ным средством формирования убеждений — т. е. уверенности в правоте тех или иных знаний.

Доказательства буквально пронизывают всю ткань любой на­уки. И это естественно. Ведь наука — не сумма разрозненных сведений о той или иной сфере действительности. Это более или менее стройная система знаний, где все элементы связаны меж­ду собой, зависят друг 07 друга, обусловливают друг друга. По­этому то или иное положение может органично войти в арсенал науки лишь в том случае, если оно будет не обособлено от дру­гих его истинных положений, а связано с ними, выведено из них, обосновано ими. Задача всякой науки — не только открытие и провозглашение истин, но и их доказательство. На это обстоя­тельство обращали внимание многие ученые. Так, известный мыслитель XVII в. Б. Паскаль подчеркивал, что научное мышле­ние требует никогда сие утверждать никакого положения, кото­рое не было бы доказано истинами, уже известными.

Образцом строгой науки, где почти все основано на доказа­тельстве, где одно выведено из другого логическим путем, слу­жит математика. Можно сказать, что это одно грандиозное доказательство, основанное на немногих предпосылках.

В астрономии яркими примерами являются доказательства движения Земли вокруг Солнца, вращения Земли вокруг оси и др. В физике тоже приводятся различные доказательства^— сложного строения атома, нестационарности Вселенной и т. д.

В биологии — это доказательства происхождения и сущ­ности жизни, ее эволюции, образования видов растений и животных.

В общественных науках — доказательства закономерности общественного развития, восхождения общества с одних ступе­ней на другие, более высокие. Используются и частные доказа­тельства. Как-то в «Труде» (15 октября 1993 г.) была опублико­вана литературоведческая статья «Тайна Князева слова». В ней приведено блестящее доказательство авторства «Слова о полку Игореве», видимо завершающее вековой спор. Его автором был, оказывается, сам Игорь, сын Святослава, внук Ольги.

То или иное положение до тех пор не может считаться ни истинным, ни ложным, пока нет соответствующего доказатель­ства. Так, до сих пор не получено доказательств ни наличия, ни отсутствия внеземных цивилизаций.

Доказательству уделяется особое внимание в юридической сфере. Можно сказать без преувеличения, что оно царит здесь повсюду, что оно празднует здесь свой триумф. Существует целостная теория судебных доказательств, выступающая не­отъемлемой частью общей теории права и дающая богатей­ший материал для логики, ее учения о доказательстве.

Применительно к судебной практике процесс доказательст­ва носит специфическое название «доказывание». Разумеет­ся, весь судебный процесс — уголовный или гражданский — отнюдь не сводится лишь к доказыванию, но без него, как без сердцевины, нет и суда. Это обусловлено самой сущностью судебного процесса — необходимостью установления тех или иных явлений, событий, фактов, их анализа и получения со­ответствующих выводов, которые легли бы в основу пригово­ра или решения суда. Любой суд лишь тогда выполнит свое предназначёние, когда приговор или решение будут действи­тельно обоснованными, т. е. будут логически вытекать из все­го предшествующего разбирательства.

Доказывание в судебной практике само принимает специ­фические черты. Так, в уголовном законодательстве принцип презумпции невиновности (о котором говорилось выше) озна­чает признание факта невиновности юридически достоверным, пока не будет доказано обратное. Иначе говоря, виновность того или иного лица ставится в прямую и непосредственную зависимость от ее доказанности.

Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Эта обязанность («бремя доказывания») лежит на других — сле­дователе, прокуроре. Само обвинение выступает как доказы­вание виновности. Но отсюда, конечно, вовсе не следует, что обвиняемый ничего не доказывает, что его роль целиком пас­сивна. Он имеет право пользоваться всеми сведениями, кото­рыми он располагает, д ля опровержения обвинения.

В гражданском процессуальном законодательстве установ­лено, что каждая сторона (истец и ответчик) должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений.

Судебная практика, пожалуй как никакая иная, буквально изобилует примерами доказательств. Образцы судебного дока­зательства, как свидетельствует история, показывали знамени­тые древние ораторы — Демосфен, Цицерон и др. Блестящими русскими судебными ораторами были Ф. Плевако, А. Кони и др. Несомненно, подобные ораторы есть и в наши дни.

В художественной литературе мы находим замечательные примеры сыщиков, которые прекрасно владели даром доказа­тельства: Шерлок Холмс, Мегрэ и проч. В послесловии к сбор­нику рассказов А. Конан Дойла К. Чуковский писал: «Каждый рассказ о Шерлоке Холмсе есть, так сказать, наглядный урок

о могуществе человеческого разума. Здесь главная ценность всего этого цикла рассказов. Каждый из них есть гимн побе­дительной логике, какой бы наивной и зыбкой ни казалась эта логика иному читателю». «Победительная логика» — это не только знаменитый дедуктивный метод, но и основанная на его использовании цепь умозаключений, которая образует це­лостную систему доказательства.

2. Структура доказательства

Любое доказательство независимо от его конкретного со­держания, разного в различных сферах научной и практичес­кой деятельности, имеет одинаковую структуру. Оно заклю­чает в себе два главных элемента: тезис и основания, которые находятся между собой в специфической логической связи. Первое это то, что доказывается; второе — чем доказывает­ся; третье — как, каким образом доказывается.

Тезис доказательства. Это положение, истинность или лож­ность которого обосновывается посредством данного доказа­тельства.

В качестве тезисов могут выступать самые разнообразные суждения, если они не очевидны и нуждаются в доказательстве. В науках — это различные научные положения, имеющие то или иное теоретическое или практическое значение. Так, в гео­метрии таковыми являются теоремы (от греч. theoreo — рас­сматриваю, обдумываю), вытекающие одна из другой и образу­ющие более или менее стройную научную систему.

В юридической практике — это зачастую факты и обстоя­тельства, подлежащие доказыванию. Так, в уголовном про­цессе посредством доказательства устанавливается: имело ли место событие преступления; виновность лица в совершении преступления; мотивы преступления; степень вины; характер и размеры ущерба; причины и условия совершения преступ­ления.

Особое значение в уголовном расследовании придается до­казательству алиби (от лат. alibi — в другом месте), т. е. на­хождения подозреваемого в момент совершения преступле­ния в другом месте. Если алиби подтверждается или хотя бы не исключается, то вывод об исполнении преступления дан­ным лицом не может быть признан обоснованным.

В гражданском процессе путем доказательства выясняется наличие или отсутствие обстоятельств, обусловливающих иск или другие требования, и т. д.

Не нуждаются в доказывании обстоятельства, признанные судом общеизвестными.

Тезис, доказанный в одной науке, может быть не доказыва­емым, а принимаемым за истинный в другой.

Разновидностью тезиса выступает гипотеза (от греч. hy­pothesis — основание, предположение, догадка). Это и не ис­тинное и не ложное суждение, а более или менее вероятное предположение, которое может стать предметом доказатель­ства, а со временем обрести статус научного положения или теории. М. Ломоносов отмечал, что гипотезы представляют собой единственный путь, которым величайшие люди дошли до «открытия самых важных истин». Отсюда, между прочим, яснее становится одна из функций доказательства — быть необходимым средством в выработке теории илй ее развитии. Вспомним гипотезу атомистического строения материи Демо­крита, ставшую впоследствии теорией и легшую в основание физики; гипотезу И. Канта о происхождении Солнечной сис­темы из первоначальной гигантской туманности, сыгравшую громадную роль в становлении диалектического взгляда на природу; различные гипотезы происхождения жизни на Зем­ле («самопроизвольного зарождения», «перенос