Б Ы Т И Е И Н Е Б Ы Т И Е

 

1. Понятие бытия

В обыденной речи слово "бытие" означает жизнь, существование. "Летят за днями дни, и каждый час уносит Частичку бытия" (А.С. Пушкин). В Библии первая книга Моисеева называется "Бытие”, где речь идет о сотворении Богом неба, земли и человека, о жизни Адама и Евы в Едемском раю и их изгнании из последнего, о жизни их многочисленных потомков. Бытие здесь понимается как весь созданный Богом мир и жизнь людей в этом мире. При этом остается открытым вопрос о том, входит ли Бог в состав бытия, поскольку Он, будучи Творцом мира, находится за пределами бытия, которое вместе с тем является как бы Его предметным воплощением. Парадокс здесь в том, что несоизмеримый с миром Бог оказывается каким-то образом сопричастным бытию и вроде бы живет среди нас. Однако как это возможно, если Его духовная природа абсолютно несовместима с пред­метными реалиями тварного мира?

В философии понятию бытия придается максимально обобщенный и универ­сальный характер. Вместо этого понятия философы нередко используют понятие Универсума, под которым разумеют единствен­ное самодостаточное целое, не оставляющее ничего вне себя. Когда гово­рят о бытии (Универсуме), то разумеют все, что имеется в мире как реа­льность, как наличная данность. Философа интересует вся совокупность существующего. Это и вещи с их свойствами и отношениями, и многочисленные явления сознания, разума, духа. При этом все общие и необщие свойства и характеристики конкретных явлений материальной и духовной реальности как бы выносятся за скобки их рассмотрения. О любой вещи, о любом процессе, о любом свойстве и отношении, о любой мысли и пережи­вании можно сказать, что оно (он, она) существует.

На уровне предельно абстрактного понятия бытия противоположность материального и духовного не выделяется, т.к. мысль, дух, идеальное берутся в единстве с материальными вещами на том основании, что то и другое имеются в наличии, существуют. И в этом отношении сознание, идеи не менее реальны, чем вещи. Достоверность, например, зубной боли как реальности та же, что и достоверность самого больного зуба.

Понятие бытия — самое абстрактное и поэтому самое бедное по содержанию, но по объему — самое богатое, т.к. под него подпадает все, что существует во Вселенной, в том числе и сама Вселенная как отдельно взятое сущее. Бытие является не каждой из имеющихся вещей, а только тем, что в каждой вещи универсально и потому выступает лишь одной стороной любой вещи. Используя понятие бытия, человек как бы фиксирует наличие того, что есть в бытии как целокупности.

Хотя такого рода фиксация и констатация необходимы, они сами по себе не являются конечной целью познания. Наблюдая наличие какого-либо явления, мы делаем его для себя известным. Однако "то, что известно, — писал Гегель, — еще не есть поэтому познанное"[1]. Когда-то человек не знал, что в состав бытия надо включать электро­магнитное поле, "черные дыры" (коллапсары), кварки и т.д. Когда факт их наличия был (не без труда) установлен, приступили к главному — изучению их природы В этой связи философский анализ бытия не может быть сведен к описанию разных типов наличной реальности — будь то неживая природа от микромира до мегамира, живая при­рода от живой клетки до биосферы, общество в системе всех его составных элементов, человек и ноосфера, человеческое познание во всех его формах проявления. Задача описания разных видов реальности и признания их в качестве определенного наличного бытия может быть решена лишь в рамках отдельно взятых наук и возникающих на их основе разных научных картин мира. В центре же философского анализа бытия находится раскрытие внутренней природы последнего и универсальных связей всех его элементов. Первым вопросом здесь выступает вопрос о самом понятии бытия как одной из всеобщих абстракций человеческого разума.

С момента зарождения философской мысли идея бытия служила логическим средством представления мира как целостного образования. С ее помощью первые философы древности абстрагировались от всего бесконечного многообразия вещей и процессов, фиксируя то их сходство, что всем им присущ статус суще­ствующего, реальности. Тем самым утверждалась идея единства мира, раз все элементы мира тождественны по признаку существования, наличной данности. Быть — это всеобщая характеристика мира, присущая всему, что входит в его состав. Что бы ни происходило в мире, он был, есть и будет существовать, поскольку нет и не может быть таких сил, которые смогли бы прекратить его бытие. Он как бы обречен на бесконечное присутствие и вечное наличие.

Это общее представление о бытии каждым философом интерпретирова­лось по-своему. Античные натурфилософы отождествляли бытие с ма­териальным, неразрушимым и совершенным космосом. Парменид, который одним из первых стал использовать понятие бытия в его общем значении, образно представлял бытие в виде единого, неподвижного и плотного шара, за пределами которого ничего не может быть. Платон противопоставил чувственное бытие вещей истинному бытию чистых и совершенных идей. Схоласты средневековья выделяли ис­тинное божественное бытие и неистинное, сотворенное бытие, бытие ак­туальное и потенциальное, сущность и существование. В Новое время бытие отождествлялось с миром природных, естественных тел, мир же духовных явлений не включался в состав бытия. Вместе с тем было выдвинуто представление о бытии, согласно которому подлинным бытием признавалась свободная, чистая деятельность абсолютного "Я". Бытие же мате­риальных вещей рассматривалось в этой связи как продукт осознания и самосознания "Я". В XX в. одни философы стали считать проблему бытия псевдопроблемой, не имеющей смысла, другие — в качестве приоритетного и изначального бытия стали признавать совокупность эмоционально-душевных актов и свободный выбор возможностей, в котором наиболее полно выражается специфика человеческого существования.

Итак, нетрудно видеть, что в историческом развитии философской мысли было не только стремление удержать и закрепить самое общее пред­ставление о бытии, но существовала тенденция к конкретной дифференциа­ции этого представления прежде всего по линии различения вещей и идей, материального и духовного, природного и человеческого мира. Это вообще-то противоречило самому мировоззренческому статусу идеи бытия. Будучи одним из логических средств воспроизведе­ния единства мира, она в то же время стала использоваться так, что мир вновь начал представать в мышлении в форме многообразных реально­стей, порой никак не связанных между собой.

Начнем анализ понятия бытия с раскрытия разных аспектов содержания этого понятия. Как нам представляется, таких аспектов два: пред­метный и динамический; они легко обнаруживаются уже в смысловых от­тенках слова "есть" Когда говорят "роза есть растение”, то под этим понимают, с одной стороны, тот факт, что роза является растением, т.е. представляет собой некую предметную реальность, а с другой — то, что роза существует, т.е. длится во времени. Первый смысловой оттенок слова "есть" выражает предметный аспект бытия, второй — динамический.

В предметном аспекте понятия бытия отражается наличная данность качественной определенности всего, что существует. Об этом хорошо сказал Фейербах: "Бытие составляет единство с той вещью, которая существует. У кого ты отнимешь бытие, того ты лишаешь всего"[2]. Вещи и их бытие нера­сторжимо связаны. Существовать может лишь "что-то". Мир предме­тен, поэтому всякое бытие предметно. Только в абстракции можно представить беспредметное бытие.

Далее, в указанном аспекте бытие как таковое реализуется посредством отношения к самому себе (бытие в себе), а также посредством отношения к другому (бытие в другом). В первом случае бытие предстает в качестве предметной реальности, тождественной самой себе, замкнутой на са­мое себя и не имеющей каких-либо отношений с другими реальностями. Такое состояние бытия обусловлено самим определением его как единственного самодостаточного целого, не оставляющего ничего вне себя. Бытие в этом плане не может ни к чему относиться, кроме как к самому себе в силу того, что вне его ничего нет и не может быть. Оно ведь единственно. Находясь же в отношении к самому себе, оно приобретает вместе с тем статус единого целого. Благодаря этому мы как раз имеем возможность рассматривать бытие в качестве определенного предмета мышления.

Вопрос же об отношении бытия к чему-то другому, находящемуся за его пределами, есть вопрос об отношении бытия к небытию. Но такого рода отношение (бытия к небытию) имело бы смысл, если бы небытие обладало тем же предметным статусом, что и бытие, т.е. являлось бы наравне с бытием еще одной предметной реальностью. Однако в этом случае небытие предстало бы в статусе бытия и его отношение к бытию как таковому оказалось бы отношением последнего к самому себе. Из этого вроде бы следует, что у бытия не может быть никаких отношений к чему-то другому, ибо все другое есть оно же само. Поскольку анализ природы небытия будет дан ниже, вопрос об отношении бытия как такового к чему-то другому оста­вим пока открытым.

Понятия "бытие в себе" и "бытие в другом" используются не только при рассмотрении бытия как такового, но и при осмыслении внутренней природы конечных существований. Бытие любой конкретной вещи есть ча­стный случай предметной реализации бытия как такового. Именно поэтому каждая вещь в предметном плане находится одновременно и в отношении к самой себе ("вещь в себе") и в отношении к другим вещам, в бытии которых она приобретает свое инобытие, т.е. проявляется и тем самым существует через их существование. Непосредственно или опосредованно все существует во всем, так что каждая вещь в своем существовании заключает в снятом виде мир в целом. В этом содержится исходная предпосылка образования бытия как такового в виде единого целого.

Всеобщими формами предметной реализации бытия являются вещи, свой­ства и отношения. Вещь есть любой обладающий устойчивой целостностью и качеством фрагмент непосредственного бытия, реализующийся в соотно­шении с собой и другими частями внешнего мира. Всякая вещь имеет свои границы, которые определяются ее соотношением с другими вещами. Поэтому не может быть бесконечных вещей. Конечное как один из аспектов бытия наиболее ярко находит свое предметное воплощение в существовании вещей. В понятии вещи отражается дифференцированность, прерывность и многообразие бытия.

Свойство есть собственное определение вещи, выявляющееся в процес­се развертывания отношений последней с другими вещами. Вещь обладает свойствами, но лишь постольку, поскольку включена в отношения с внешним ей существованием. Свойства не есть нечто среднее между находящимися в отношении вещами, а представляют собой выражение определенности вещей в условиях развертывания отношений между ними. В свойствах вещь отличается от других и вместе с тем в чем-то тождественна им.

Отношение есть опосредованное бытие вещей, их существование через другое. Начиная с Аристотеля философская традиция использовала кате­горию отношения для осмысления природы движения и сущности вещей. Ве­щи могут находиться в отношении друг с другом лишь в том случае, если включены в некий общий процесс. При отсутствии последнего не сущест­вует и отношения между ними. В отношении выражается единство и непре­рывность бытия. Вещи, находящиеся в отношении друг к другу, реализуются друг через друга, образуя цепь зависимостей.

Вещь, свойство, отношение как всеобщие формы предметной реализации бытия не существуют самостоятельно, т.е. отдельно друг от друга. Они представляют собой находящиеся в органическом единстве моменты предметного содержания бытия. Когда мы говорим о внешней действительности то высказываемся либо о вещах, либо о свойствах, либо об отношениях. И ни о чем другом.

Cледует отметить, что существование вещей как всеобщих форм предметной реализации бытия происходит в процессе их взаимодействия. В это связи любая данная вещь, испытывая на себе непосредственное или опосредованное воздействие других вещей, нередко приобретает такое состояние, в котором ее бытие перестает соответствовать ее сущности. Так возникает и утверждается неподлинное бытие вещей.

Существование же вещей, в котором их сущность находит адекватное выражение, следует называть их подлинным бытием. Поскольку сущность вещей отражается в такой форме мышления, как понятие, постольку вполне правомерно говорить, что бытие вещей подлинно тогда, когда их существование соответствует их понятию. Когда же такого рода соответствие отсутствует, то говорят о неподлинном бытии вещей.

В античной философии подлинным бытием принято было называть исходные сущности, т.е. сверхчувственные первоначала и первопричины всего сущего, постижение которых возможно лишь путем умозрения, а неподлинным бытием — все бесконечное многообразие единичных телесно-чувственных вещей, в основании которых находятся такого рода сущности. Тогда считалось, что подлинное бытие неизменно, вечно, постоянно, устойчиво, абсолютно и для своей реализации обладает внутри себя всем необходимым. Неподлинное же бытие характеризовалось как преходящее, относительное, несамодостаточное и поэтому для человека предстающее в качестве того, что кажется и “мнится”.

Такое понимание подлинного и неподлинного бытия послужило основой для признания существования двух самостоятельных миров — потустороннего и посюстороннего (мир идей и мир вещей в философии Платона). Тем самым бытие было искусственно расколото на две несовместимые и исключающие друг друга части. Это привело к коренным сдвигам не только в мировоззрении, но и во всей духовной жизни общества. В частности, без признания существования потустороннего и посюстороннего мира христианство не имело бы соответствующего теоретического обоснования.

Как нам представляется, о подлинном и неподлинном бытии правомерно вести речь лишь в ходе рассмотрения предметной реализации бытия, когда возникает необходимость постижения соотношения сущности и существования вещей. Бытие же как таковое всегда тождественно своей сущности и поэтому едино и единственно. В этой связи не имеет смысла даже ставить вопрос о его подлинности или неподлинности. Оно есть то, что есть еще до выделения в нем сущности и явления.

Бытие, взятое в его предметном выражении, следует называть сущим, т.е. определенным нечто. Слова "бытие" и "сущее" чаще всего использу­ются как синонимы. Однако в философии они обычно различаются. На это обратил внимание великий русский мыслитель В.С. Соловьев. Он писал: "Сущее — есть являющееся, а бытие есть явление"[3]. Иными словами, бытие, согласно В.С. Соловьеву, — это воплощение, проявление, способ существо­вания сущего, но не само по себе сущее. Сущее безусловно, устойчиво и постоянно, бытие относительно, изменчиво, преходяще, временно. Сущее, таким образом, представляет собой предметный носитель бытия.

Такое же понимание сущего и бытия встречается в философии Хайдеггера. С его точки зрения сущее — это нечто, обладающее присутствием в качестве единства целого и могущее быть предметом мышления. При этом сущее в философии, констатирует он, истолковывалось по-разному: либо как дух, представление, воля, либо как материя, сила, энергия, либо как становление, жизнь, либо как субстанция, субъект.

Далее, согласно Хайдеггеру, сущее есть Другое по отношению к ничто. Именно поэтому последнее является условием возможности раскрытия сущего как такового для чело­веческого бытия и познания. Выступание за пределы сущего Хайдеггер называет трансценденцией, посредством которой сущее как таковое ста­новится предметом научного исследования. Причем, "выход за пределы сущего совершается в самой основе нашего бытия"[4] и является необ­ходимой предпосылкой для зарождения и утверждения метафизики (философии), в центре внимания которой находятся вопросы: что есть сущее как таковое и в чем его источник? Почему вообще есть сущее, а не, наоборот, ничто?[5]. Философское мировоззрение в этой связи предстает не чем иным, как теоретическим осмыслением принципиального отношения человека к сущему.

Бытие же, согласно Хайдеггеру, есть реализация, само существование сущего[6]. Называя бытие человека экзистенцией, он признает последнюю видом бытия сущего. Человек есть сущее, существующее способом экзистенции. "Бытие, — пишет Хайдеггер, — никогда не бытийствует без сущего и сущее никогда не существует без бытия"[7]. В бытии изнача­льно достигается исполнение всякой судьбы сущего, поэтому бытие не следует рассматривать в качестве некоего порождения мысли.

Поскольку бытийствовать для сущего означает иметь возможность ста­новиться другим относительно самого себя, постольку сущность бытия заключена в ничто. Бытие есть то, что в себе скрывает ничто. Отсюда бытие у Хайдеггера предстает посредствующим звеном между сущим и ни­что и именно потому, что в нем осуществляется реализация судьбы су­щего. Таким образом, и у Хайдеггера сущее — это то, что является предметным выражением всякой реальности (присутствия), а бытие — это то, что заключает в себе динамический аспект последней.

Динамический аспект бытия заключается в том, что всякое бытие — это не только какой-то налично данный предмет ("нечто”, "сущее"), но и существование этого предмета как процесс смены его состояний и его реализация. Эту сторону бытия И. Кант считал определяющей. Согласно ему бытие "есть только полагание вещи или известных определений само по себе"[8]. Для Канта бытие не явля­ется неким свойством вещи, которое необходимо учитывать при раскрытии содержания ее понятия. Когда мы говорим о самом факте существования вещи, то этим к своему представлению о ней ничего не добавляем, иначе говоря, никакого уточнения и обогащения данного представления при этом не происходит, поскольку существование не есть свойство вещи. Более того, бытие, взятое само по себе, не обладает никакими свойст­вами; оно не может быть теплым или холодным, красным или зеленым, тяжелым или легким. В понятии бытия отражаются не свойства вещи, а ее полагание само по себе, т.е. ее реализация, развертывание, утверждение, конституирование, длительность во времени.

Быть — это значит длиться, находиться во временной последователь­ности смены своих состояний, реализовываться, иначе говоря, изменяться. То, что ни в каком отношении не изменяется, не может существовать. Отсюда следует, что бытие как полагание само по себе не может не включать в себя момент отрицания, ибо смена состояний невозможна без отрицания одного состояния (прошлого) другим (настоящим). Вот почему время есть истина и смысл бытия. Бытие и время — однопорядковые понятия. Если у какой-то вещи кончилось ее время, то это значит кончилось ее бытие. Иметь бытие — значит длиться во времени, т.е. иметь время.

Последнее является самой общей формой полагания движения, всякого изменения. Во времени выражается само непрерывное беспокойство любого процесса. До или после движения время существовать не может. Действительность времени всецело коренится в движении. Не движение происходит во времени, а само время есть движение, взятое в аспекте заключенного в его природе отрицания как смены предыдущего последующим. Поскольку такого рода отрицание повторяется с каждым актом полагания новых состояний бытия, постольку в полном и целостном выражении своего содержания время оказывается не чем иным, как процессом отрицания отрицания. Сущность времени заключается в бесконечном ряде самоуничтожений и самовозникновений. Оно может существовать только в ходе своего исчезновения и до тех пор, пока исчезает.

Бытие, взятое в динамическом аспекте, выступает в качестве самоотрицания определенной наличной предметной данности ("сущего”, "нечто"), иначе говоря, в качестве ничто. Понятие бытия, таким образом, противоречиво по своему содержанию, ибо заключает в себе единство сущего (нечто) и ничто, налично данной предметности и процесса ее отрицания в форме смены состояний сущего.

Рассматриваемое противоречие было глубоко и своеобразно осмыслено Гегелем в аспекте соотношения прежде всего категорий "чистое бытие" и "ничто”, "наличное бытие" (реальность) и "oтpицaниe”. Чистое бытие — это бытие вообще, бескачественное, недоступное созерцанию и свободное от всякой определенности; это то, что разумеют под словом "есть”. По сути дела, в категории чистого бытия Гегель воспроизводит кантовское понимание бытия как полагания самого по себе. Его чистое бытие выра­жает сам факт существования при полном абстрагировании от какого-либо предметного содержания. Но раз с чистым бытием не связывается никакая определенность, то оно есть ничто. О чистом бытии точно так же ничего сказать нельзя, как и о ничто, поэтому то и другое суть одно и то же. Но это их тождество, как и их различие, обнаруживается лишь в процессе их взаимоперехода, в котором они исчезают друг в друге и в то же вре­мя остаются противоположными моментами этого процесса.

Гегель с помощью категории "чистое бытие" на уровне абстрактной мысли фиксирует динамический аспект реального бытия. Предметный же аспект он обозначает категорией наличного бытия, которое в отличие от неопределенного чистого бытия есть определенное бытие, непосредст­венное нечто, налично сущее, качество. При этом наличное бытие, по Гегелю, включает в себя чистое бытие и ничто, иначе говоря, в катего­рии наличного бытия содержится как предметный аспект действительного бытия (реальность, наличная данность), так и динамический аспект, выражающий момент отрицания, полагания, смены состояний.

Подводя итог сказанному о понятии бытия, следует подчеркнуть, что это понятие на уровне теоретического мировоззрения обладает статусом всеобщей абстракции, отражающей в своем содержании факт наличной дан­ности всего того, что входит в состав реального мира то ли в качестве бесконечного множества материальны вещей с их свойствами и отноше­ниями, то ли в качестве многообразных духовных явлений и процессов. В развитии философского постижения мира идея бытия служила логическим средством рассмотрения его как Универсума, как единого и целостного образова­ния, вне которого ничего нет. Анализ показал, что эта идея заключает в своем содержании противоречие предметного и динамического моментов бытия, реальности и отрицания.

Отрицание — внутренний момент самого бытия. Но поскольку в нем выявляются границы бытия, постольку оно противоположно бытию, т.е. как бы выходит за его пределы. Чтобы глубже и полнее понять природу бытия, его надо соотнести с собственной противоположностью, а именно — с отрицанием. Этим будет продолжено философское рассмотрение понятия бытия, но под другим углом — с целью раскрытия еще одного измерения его содержания. В связи с тем что бытие имеет предметный и ди­намический аспект, осмысление отрицания бытия предстает, с одной стороны, в виде проблемы соотношения бытия (нечто) и ничто, с другой в виде проблемы соотношения бытия и небытия.

 

2. Ничто и небытие — два вида отрицания бытия

Понятия "ничто" и "небытие" в истории философии нередко отождест­влялись и рассматривались как абстракции, обозначающие отсутствие бытия вообще. Такое их понимание кажется ясным, очевидным и само собой разумеющимся до такой степени, что у большинства людей не воз­никает никакого желания уточнять, что значит словосочетание "отсутствие бытия" Когда же спрашивают об этом, то в ответ либо выражают недоумение по поводу самой возможности непонимания того, что и так ясно, либо обходятся шутливой тавтологией: отсутствие бытия — это абсолют­ное отсутствие всякого присутствия, то состояние, когда ничего нет.

Мы можем представить отсутствие какого-либо частного бытия. Однако никто из нас не может представить полное отсутствие бытия вообще. Ведь в этом случае необходимо представить то, что не является реальностью вообще. А может ли наша мысль выйти за пределы реальности как таковой? Если бы ей удалось это сделать, она лишилась бы своего предметного содержания и тем самым прекратила бы свое существование. Когда нам что-то не дано, нам и в голову не придет размышлять об этом. Беспредметных мыслей нет и не может быть. Уже античные софисты это хорошо осознали и даже использовали в построении следующего софизма: "Лгать — говорить о том, чего нет. Но о том, чего нет, ничего сказать нельзя. Следовательно, никто не может лгать”. В этом парадоксальном умозаключении ложь неверно рассматривается в качестве не имеющего предметного содержания высказывания. Но верно то, что всякое беспредметное суждение в принципе невозможно, ибо не может быть беспредметного мышления

Ничто и небытие — понятия, обозначающие то, что находится за пределами бытия. Они как бы располагаются "по ту сторону" последнего. И с этим трудно не согласиться. Однако, если бытие представляет собой мир, взятый во всей его безусловной совокупности, то ничто и небытие либо должны выпадать из состава мира и тем самым в принципе не могут обладать каким-либо присутствием (действительностью), либо должны входить в его состав и тем самым являться неким видом реальности.

Ставя вопрос "что такое ничто и небытие?” мы тем самым вынуждены невольно и как бы подспудно признавать их наличие в составе бытия, и мышление, задающееся такого рода вопросом, не может быть беспредмет­ным. Ведь оно и в этом случае говорит о чем-то. Если же ничто и небытие не могут быть предметом мысли, то вопрос о том, что они представляют собой сами по себе, в принципе невозможен.

Таким образом, нелепость рассматриваемого вопроса заключается в том, что у него изначально не может быть никакого содержания, но раз этот вопрос ставится, то какое-то содержание у него все-таки должно быть. Но как только последнее признается, сразу же выясняется, что в этом вопросе имеется в виду не ничто и небытие, а некое бытие. А раз это так, то вопрос о ничто и небытии должен быть снят, поскольку в нем на самом деле речь идет о бытии.

И все же вопрос "что такое ничто и небытие?" человеческой мыслью испокон веку ставился и не перестает ставиться, которая тем са­мым упорно не хочет признавать их отсутствия. Леонардо да Винчи справедливо считал, что "среди великих вещей, которые находятся среди нас бытие ничто — величайшая"[9]. Парадокс здесь заключается в том, что как возможно существование ничто и небытия, если их реальность невозможна в силу заключенного в них отрицания всякого бытия, в том числе и их собственного. Тотальное отрицание бытия есть одновременно отрицание существования ничто и небытия как определенных реальностей. Отсюда ничто (небытие) — это не какой-то предмет, ни вообще что-либо сущее.

Несмотря на это необходимость использования понятия ничто (небытия) в процессе философского постижения бытия постоянно вынуждала и до сих пор вынуждает мыслителей связывать с этим понятием то или иное предметное содержание. Так, в античной философии под ничто (небытием) разумелось не-сущее, т.е. некая бесформенная реальность, которая не может сама себе придать облик зримой определенности и тем са­мым стать качественно оформленным сущим. Именно таким ничто (небытием), в частности, у Платона выступает материя как антипод мира идей, а у Аристотеля — под именем первой материи как сверхчувственная абсолютная возможность, которую можно постичь лишь умозрительно.

В средневековой схоластике были выдвинуты две взаимно исключающие концепции о ничто. Первая из них отождествляла ничто с Богом. Как демиург Бог не может быть чем-то среди всего многообразия тварного мира. Он не вещь. Более того, созданные Богом вещи являются его само­ограничением. Когда же мы думаем о Боге, то должны отвлечься от вся­кой определенности вещей как конкретного нечто. Бог сам по себе, взя­тый вне каких-либо отношений к бытию тварного мира, есть ничто, т.е. простое равенство с самим собой, отсутствие определений и содержания, неразличенность в самом себе. Однако из этого у схоластов не вытекало даже предположения, что Бога нет. Находясь в отношении отрицания тварного бытия. Бог как ничто представал для них даже большей реальностью, чем достоверность преходящих и конечных вещей.

Во второй концепции под ничто понималось полное отсутствие внебожественного бытия. Ничто пpeдставало в качестве антипода Бога как подлинного бытия. Отрицая тезис "из ничто ничего не возникает” христианские догматики полагали, что Бог творит мир из ничего. Поскольку Бог как "абсолют" исключает из себя всякое "ничтожество” постольку он не может знать ничто. Тем не менее, творя мир из ничто, Бог не может не выявлять в этом процессе свое отношение к ничто. В отношении же могут находиться по крайней мере две самостоятельно существующие и отличные друг от друга реальности. Отсюда следовало, что ничто есть некая существующая наравне с Богом реальность, а не абсолютное отсутствие. Если бы ничто являлось именно таким отсутствием, то Бог не имел бы с ним никаких отношений. Это загадочное затруднение теологической мысли, связанное с интерпретацией ничто, так и осталось в подвешенном состоянии.

Единственный путь выявления ничто (небытия) заключается в раскры­тии пределов бытия. Достигается же это только посредством познания самоотрицания (движения) бытия. Ничто (небытие) есть результат само­отрицания (движения) бытия или его нет вовсе. Поэтому ничто (небытие) не может не принадлежать бытию, несмотря на то, что является неопре­деленной противоположностью бытия. Без ничто (небытия) бытие не может себя реализовать и тем самым раскрыть свою внутреннюю природу. Ничто (небытие) есть то же самое бытие, но только взятое в аспекте его са­моотрицания и изменения, т.е. в его отношении к самому себе как ино­му. Неизменяющееся бытие несовместимо с ничто (небытием), ибо в та­ком бытии нет отрицания. Ничто (небытие) имеется только потому, что есть отрицание бытия, а не наоборот. Не отрицание бытия есть порожде­ние ничто (небытия), но, напротив, ничто (небытие) является формой реализации отрицания бытия.

Бытие и ничто (небытие) как диалектические противоположности существуют не рядом друг с другом, а друг через друга, так что каждое из них становится тем, что оно есть, только посредством своего отношения к собственной противоположности. В этой связи можно сказать, что бы­тие пребывает как ничто (небытие), а ничто (небытие) — как бытие. Отсутствие бытия — это не некая абсолютная пустота, а это есть про­цесс отрицания бытия, который представляет собой не что иное, как переход в свою противоположность, становление для себя другим. Рацио­нальное понимание ничто и небытия возможно лишь в качестве отрицания, которое является необходимым внутренним моментом бытия.

Отвергать существование ничто (небытия) — значит исключать не то­лько возможность реализации бытия, но и познания последнего. Предметом философского и научного исследования бытие становится в силу npизнания наличия ничто (небытия). Постановка вопроса о бытии есть одновременно постановка вопроса о ничто (небытии), ибо только в этом случае удается мысленно охватить бытие как целое и тем самым удержать в познавательном процессе.

Без признания существования ничто (небытия) утрачивает смысл пocтижение бытия, поскольку последнее в этом случае становится неопределенным и в связи с этим утрачивает статус предмета исследования. Осмысление сущности бытия как такового предполагает необходимость пocтижения природы ничто (небытия), которое тем самым с неизбежностью становится предметом познания.

Можно сказать, что человеку как мыслящему существу присуще в пер­вую очередь то, что он ставит вопрос о ничто (небытии), без призна­ния реального существования которого невозможно никакое познание не только бытия вообще, но и бытия любых конечных образований, поскольку в этом случае в принципе невозможно определить границы существования соответствующего предмета мышления.

После сказанного о соотношении ничто и небытия с бытием и их зна­чении для познания бытия перейдем к установлению их различия. До этого они рассматривались в аспекте их сходства, причем на том основании, что их онтологический статус задается одним и тем же, а именно их трансцендентностью относительно бытия. Для определения же разли­чия ничто и небытия следует учитывать, что они являются несовпадающими друг с другом результатами отрицания бытия.

Как “переход в иное” отрицание в самом бытии осуществляется либо в виде отношения одного определенного бытия (нечто) к другому, либо в виде процесса изменения, прохождения налично данного бытия, взятого самого по себе. Первое отрицание в философии осмысливается посредством соотношения понятий "бытие" ("нечто") и "ничто”, второе -посредством соотношения понятий "бытие" и "небытие". Это и служит основанием для различения понятий "ничто" и "небытие”. Противоположностью ничто выступает бытие как определенное нечто, а противоположностью небытия является бытие как процесс полагания, смены состояний, изме­нения. Если с помощью понятий "нечто" и "ничто" осмысливается отрицание на уровне предметного аспекта бытия, то посредством понятий "бытие” и "небытие" осмысливается отрицание как процесс перехода в иное на ypoвне динамического аспекта бытия.

Вначале рассмотрим отрицание бытия в форме соотношения нечто и ничто. На уровне предметного бытия отрицание реализуется в виде отношений различия и противоположности. Мир, понимаемый как бытие вообще, пpeдстает перед нами в качестве единого целого. Вместе с тем он есть бесконечное множество частных существований. Различие — одна из всеобщих характеристик сущего в мире.

Любая вещь, взятая в совокупности своих свойств, есть налично сущее, т.е. нечто, обладающее качественной и количественной определенностью и автономным бытием. В границах своего бытия вещь (нечто) является самотождественной и полностью самостоятельной реальностью, разверты­вающейся на паритетных началах с другими вещами, так что ее бытие не может быть ни заимствовано, ни передано другим вещам. После своего возникновения все определенное сущее как бы обречено на бытие в соответствующих пределах. Бытие какой-либо вещи в принципе невозможно продлить за счет прибавления бытия, взятого у другой вещи. Каждая вещь существует лишь в границах своего бытия. Так, человек может жить лишь своей жизнью. У него нет возможности взять хотя бы мгновение бытия другого человека и за счет этого прожить больше, чем ему oтвeдено. Выражение "жить жизнью другого" заключает в себе иной смысл, а именно: воспроизводить содержание жизни другого в содержании своего сознания и деятельности. В этом плане любой человек живет жизнью своих близких и знакомых и массы других людей, жизнью которых он ин­тересуется, независимо от того, являются ли они его современниками или относятся к прошлым поколениям.

Однако человек таким образом в своей жизни лишь отражает жизнь других людей, оставаясь при этом полностью в границах своего индивидуального существования, ничего не прибавляя и не убавляя от своего бытия, ибо как реальность он остается тем же самым. В отличие от объектов внеш­него мира человек как существо, обладающее сознанием и волей, может прекратить свое человеческое (социальное и биологическое) существование, однако и он не в силах прекратить свое физическое бытие в качестве материального объекта.

Обладая автономным бытием, равенством с самой собой и качественно определенностью, всякая данная вещь (нечто) выступает относительно всех других их отрицанием уже в силу только лишь своего отличия от них. Спиноза эту мысль выразил в афоризме: "Определение есть отрицание". Все, что существует за пределами бытия данной определенной вещи является иным бытием. Это тоже нечто, но такое, которое выступает иным, а не тем же самым, и поэтому заключает в себе отрицание бытия данной вещи. В мире нет абсолютно одинаковых вещей. Поскольку же в бытии каждой данной вещи отсутствует бытие другой, постольку каждое данное нечто является ничто другого нечто.

Реальное ничто, таким образом, представляет собой отношение различия между конечными и единичными нечто. Когда устанавливается, что данная вещь есть не совсем то или совсем не то, что представляет собой другая вещь, то первая в отношении ко второй есть ничто последней, и наоборот. Более того, при рассмотрении взаимных отношений вещей каждая из них выступает одновременно в качестве нечто и ничто; вещь есть определенное налично сущее и поэтому не есть то, чем являются другие вещи.

Эту диалектическую природу соотношения нечто и ничто Гегель выразил так: "Ничто, противопоставляемое всякому нечто, есть ничто какого-нибудь нечто, определенное ничто"[10]. В предметном мире ничто всeгда есть выражение отрицания какого-либо нечто, поэтому оно не может быть абсолютно неопределенным, ибо отрицание определенного нечто дает в результате не чистое, а определенное ничто. Но раз ничто определенно, оно тем самым является каким-то нечто, или налично сущим. Там, где речь заходит о ничто, необходимо каждый раз выяснять, отрицанием какого именно нечто оно является. И этого вполне достаточно для установления позитивного смысла данного понятия. Так, в физике вакуум предстает в статусе ничто элементарных частиц, ибо актуально ни одной из них в нем нет. В вакууме, таким образом, осуществляется отрицание элементарных частиц, из которых, как известно, образуются все вещи реального мира, а некоторые из них являются квантами соответствующих физических полей. Но если все сущее образуется из элементарных частиц, то можно ли говорить о вакууме, в котором их нет, как о реальности? Не есть ли он чистое бытие?

Исходя из философского положения о том, что ничто определенного нечто есть определенное ничто, можно без всяких колебаний и даже без обращения к учебнику по физике признать вакуум в качестве определенного ничто, т.е. такого бытия, которое отрицает бытие элементарных частиц и, несмотря на это, является не менее реальным, чем бытие последних. Его определенность как ничто элементарных частиц заключается в том, что он представляет собой состояние поля с наименьшей энергией и выступает наиболее фундаментальным видом физической реальности.

Понимание ничто в качестве позитивного результата процесса отрицания нечто давно сложилось в истории философии. Уже Демокрит, который первым стал использовать понятие "ничто" в статусе философской категории, под ничто разумел особую реальность — пустоту, противостоящую атомам. Согласно Демокриту, бесконечное множество вещей внешней дей­ствительности имеет своим основанием не только атомы, но и пустоту. Пустота представляет собой ничто по отношению к атомам (нечто), но такое, которое входит наравне с последними в состав всего сущего.

Сартр в трактате "Бытие и ничто" связывает ничто с существованием человеческой реальности. "Человек есть бытие, через которое возникает ничто"[11] В мире реальных вещей, согласно Сартру, нет ничто. Пос­леднее появляется лишь с возникновением человека, способного в своем сознании выйти за пределы бытия посредством отрицания своего отношения к миру, следствием чего и является свобода человека, позволяющая ему строить ничем не детерминированные проекты будущего и осуществлять выбор в своем поведении. Тем самым с помощью своего сознания человек как бы "выпадает" из общей структуры бытия и становится в системе фактуальных вещей воплощением ничто. Как видим, и здесь ничто понимается как реальность, но особая — человеческая, обладающая свободой.

Все это свидетельствует лишь об одном: всякое рациональное понима­ние ничто возможно лишь в форме результата отрицания того или иного наличного бытия (нечто), и поэтому ничто не может не быть определен­ным сущим, имеющим статус предметной реальности. Говоря о ничто, мы в своем мышлении выходим за пределы не бытия вообще, а за пределы бытия определенного, частного и тем самым отражаем многообразие бытия, его дифференцированность и различие. Ничто есть там, где развертывается отношение отрицания двух и более качественно и количественно различа­ющихся вещей.

Для осмысления же отрицания бытия посредством понятия небытия достаточно наличия одной реально существующей вещи, но взятой в отношении к самой себе как иному. Бытие в этом случае понимается как смена сос­тояний налично сущего, а небытие — как факт прекращения существования того или иного бытия.

Вопрос о соотношении бытия и небытия возникает в процессе осмысле­ния природы конечного существования вещей. Уже античные философы стали задумываться над тем, есть ли что-либо за границей всего многообразия непосредственного бытия и что происходит с вещами после того, как они исчезают, т.е. прекращают свое существование. При этом бытие отождествлялось с непо­средственным существованием единичных реальностей, а небытие — с тем, что выходило за пределы единичного бытия и тем самым само по себе уже не могло быть чем-то единичным и даже какой-то непосредственной реальностью. С понятием небытия в античной философии связывалось познание сущности, единого и всеобщего, т.к. самим смыслом этого понятия предполагалось отрицание непосредственного и многообразного единичного бытия, данного нам в формах чувственного восприятия. Тогда npeдставлялось, что анализ небытия есть прямой путь к раскрытию сущности бытия. Постижение же этой сущности рассматривалось конечной целью фи­лософского осмысления мира. Отсюда понятно следующее высказывание Платона: "Те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, то­лько одним — умиранием и смертью"[12].

В этой мысли Платона вместе с тем нашла отражение одна из особенностей первых философских систем, в которых центральным пунктом выступала проблема бытия и небытия. При решении этой проблемы тогда были четко обозначены две противоположные позиции. Одна из них принадлежит Пармениду и выражается в следующем суждении: только бытие есть, а небытия вовсе нет. Признание существования небытия, рассуждал Парменид, приводит к логически нелепому утверждению о существовании несуществующе­го. Поскольку небытия нет, то бытие единственно и не может исчезнуть; ему просто некуда исчезать. Ведь исчезнуть для бытия означает перейти в небытие. Но последнего нет, значит, нет и исчезновения. В мире ничто не возникает и ничто не исчезает.

Если последний вывод противоречил обыденным представлениям людей о мире вещей, то тезис Парменида о том, что небытия вовсе нет, нахо­дился в согласии со здравым смыслом, в рамках которого люди обычно рассуждают так: пока человек живет, смерти нет; смерть несовместима с жизнью и выступает после того, как окончится жизнь, и поэтому не может относиться к существованию человека.

Однако то, что кажется очевидным на уровне ходячего мнения, может и не быть достоверным. Парменид в своей философии выделял "учение истины" и "учение мнения”, иначе говоря, первым из философов антично­сти стал различать философское и обыденное знание. Мысль о том, что бытие есть, а небытия вовсе нет, он излагает в "уче­нии истины”, хотя по своему характеру эта мысль принадлежит обыденному знанию. Расхожее мнение о несуществовании небытия Парменидом было возведено в ранг философского высказывания.

По-иному решил проблему бытия и небытия Гераклит. С его точки зре­ния, "бытие и небытие есть одно и то же, все есть и не ecть”. Будучи философским высказыванием, это суждение здравым смыслом не воспри­нимается вовсе и кажется абсурдным, ибо кто может согласиться с тем, что для человека жизнь и смерть — одно и то же. И тем не менее, Гераклит глубоко прав. Чтобы в этом убедиться, нужно, во-первых, учесть, что в его суждении бытие и небытие берутся в чисто абстрактном выра­жении, а не как определенные моменты сущего. Во-вторых, истинность мысли Гераклита обнаруживается и при рассмотрении соотношения жизни и смерти человека, если учесть, например, тот установленный наукой факт, что примерно каждые 9 лет все клетки тела человека полностью обновляются. Это значит, что отмирание тела происходит постоянно в процессе реализации самой жизни человека. Живя, мы умираем, так что час нашего рождения есть час нашей смерти. Свою смерть мы носим с собой. Она ecть другая сторона нашей жизни, необходимый момент человеческого бытия.

К такому же выводу можно прийти при рассмотрении любой единичной вещи реального мира. Все конкретное сущее обладает качественной опре­деленностью, автономией существования и вместе с тем находится в пос­тоянном изменении, в процессе которого оно становится иным, т.е. пре­терпевает качественные преобразования и перестает быть тем, что оно есть. Такое отрицание любого наличного бытия и есть его переход в небытие. Существование небытия заключено в изменении всего сущего, в смене бытия небытием. Если бы вещи реального мира не изменялись, были бы тождественны себе и сохранялись бы в том виде, в каком они существуют, то они существовали бы вечно и об их небытии не имело бы смысла говорить. Путем изменения вещи переходят в нечто другое и перестают обладать налично данным бытием. Поскольку этот переход осуществляется не мгновенно, а растягивается во времени, постольку вещи свое небытие содержат в себе. Всякое конечное бытие — это такое бытие, которое идет к своему концу, т.е. его небытие заключено в самой его природе. Именно поэтому все, что существует, представляет собой единство бытия и небытия.

Нет бытия без небытия, как и небытия без бытия. Ни одно из них не может предшествовать другому. Причем зависимость между бытием и небы­тием не имеет причинно-следственного характера. В этой связи бессмыс­ленно говорить о порождении не только из небытия бытия, но и из бытия небытия. Реализация их происходит в процессе их взаимоперехода, в раз­вертывании которого каждое из них никогда полностью не утрачивает себя в своем другом. Утрачивается бытие тех или иных конечных вещей, но не бытие как таковое. Отсутствие же бытия конечных вещей есть небытие именно последних, а не небытие как таковое. В возникновении и исчезновении конечных вещей, как и их конечных состояний лишь проявляются, но не порождаются и не уничтожаются бытие и небытие как таковые. Они представляют собой объективные, универсальные и непреходящие определения всей реальности, находящейся в непрерывном и никогда не прекращающемся движении. Во взаимодействии бытия и небытия заклю­чена сущность мирового движения.

Переход бытия в небытие и небытия в бытие реализуется в процессе изменения вещей. Чистой формой этого перехода является время, т.е. смена прошлого (того, чего уже нет) настоящим (тем, что есть), а нас­тоящего будущим (тем, чего еще нет). В этом плане всякое единичное существование развертывается в виде перехода от небытия, которого уже нет, к небытию, которого еще нет, так что актуально данное конкрет­ное бытие заключает в себе в снятом виде небытие в этих двух ас­пектах. Все определенное сущее, реализующееся в настоящий момент вре­мени, отягощено прошлым и вместе с тем беременно будущим.

В конечном итоге прошлое предстает небытием бытия, место которого заняло настоящее. Будущее же — это бытие небытия, содержащееся в настоящем, которое, в свою очередь, существует только потому, что прошлого нет, и к тому же имеет своим предназначением не быть в силу заключенного в нем перехода в будущее, которое является небытием бытия настоящего. Гегель писал: "Временное раскрывается как форма беспокойства, как форма чего-то в самом себе отрицательного, следования одного за другим, возникновения и исчезновения, так что временное есть, поско­льку оно не есть, и оно не есть, поскольку оно есть"[13].

Подытоживая рассмотрение соотношения бытия (нечто) и ничто, бытия и небытия, следует указать, что философская категория бытия не может быть осмыслена во всей полноте и глубине без сопоставления ее с ка­тегорией отрицания. Из определения бытия как реальности, границы ко­торой задаются ее собственным отрицанием, с необходимостью вытекает понимание ничто и небытия в позитивном плане, т.е. в качестве инобытия. Если ничто представляет собой выражение отношений различия и проти­воположности в мире непосредственно данных частных существований, то небытие — своеобразное выражение смены состояний, прохождения, изме­нения, перехода в иное того или другого конкретного и непосредствен­ного сущего. Ничто и небытие — это разные аспекты отрицания бытия, связанные с двойственной предметно-динамической структурой бытия. Они столь же реальны, сколь и само бытие. Именно так ничто и небытие осмысливались в продолжении всего исторического развития философии. Чисто негативное их понимание, связывающее с ними некое абсолютное отсутствие, иррационально и потому непродуктивно в философском постижении природы бытия.

 

 

 

 

Л.Е. БАЛАШОВ