Кант и Гегель о категориях

После Аристотеля в истории философии специальное внима­ние разработке целостного учения о категориях уделили Кант и Гегель, выдвинувшие разные модели идеалистической интер­претации природы категорий.

У Канта рассмотрение природы категории проводится в кон­тексте общего решения исходных проблем теории познания, в частности проблемы соотношения чувственного, опытного знания и знания рационального, логического. Представители эмпиризма (Ф. Бэкон, Д. Локк), рассматривая процесс познания как простой, непосредственный, зеркально-мертвый акт, полагали, что все зна­ние о мире представляет собой продукт чувственного созерцания. Рациональное же знание, фиксируемое в понятиях и категориях, понималось в связи с этим как прямое и непосредственное обобще­ние и сокращение чувственного знания, т.е. как некая форма реа­лизации последнего.

Если эмпирики не видели качественного скачка в познании от чувственного к рациональному, от ощущений к понятиям, то ра­ционалисты (Декарт, Лейбниц) абсолютизировали этот скачок, подчерки­вали активную логическую функцию категорий, которые они рас­сматривали в качестве врожденных теоретических идей, не имею­щих никакой связи с чувственным познанием.

Кант делает попытку решить рассматриваемую проблему. При этом он исходит из правильной посылки: “Рассудок ничего не мо­жет созерцать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из сое­динения их может возникнуть знание”[20]. Но такого рода тезис мало что говорит по существу решения указанной проблемы; в нем толь­ко определяется направление решения, но само решение еще не дается. Для последнего необходимо было раскрыть конкретный механизм соединения чувственного и рационального.

Для осмысления этого механизма Кант выдвинул идею об априорном характере категорий рассудка, об априорном знании. Согласно Канту "хотя всякое наше познание и начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, ÷òî оно целиком происходит из опы­та"[21].

Следуя за Юмом, Кант считает, что путем индуктивного об­общения накопленных данных опыта, имеющего дело с бесконеч­ным множеством единичного и случайного, невозможно получить знание, обладающее характером всеобщности и необходимости (например, суждение о том, что "все тела тяжелы"). Однако в науке такое знание — реальный факт, подтверждаемый развитием матема­тики, теоретического естествознания и метафизики (философии).

Выход Кант находит в признании изначального существова­ния в сознании человека неких абсолютно пустых, бессодержатель­ных и чистых мыслительных форм, обладающих природой всеобщ­ности и необходимости, а именно — категорий. Согласно Канту, их столько, сколько типов суждений рассудка, т.е. двенадцать. При этом он подразделяет их на четыре группы: количества (единство, множество, цельность), качества (реальность, отрицание, ограни­чение), отношения (субстанция и акциденция, причина и следствие, взаимодействие) и модальности (возможность и невозможность, существование и несуществование, необходимость и случайность). Признание бессодержательности категорий у Канта логично выте­кает из отрицания им каких-либо отношений категорий с внеш­ним миром ("вещью в себе"). Такое понимание природы категорий напоминает концепцию врожденных идей, хотя сам Кант был про­тивником этой концепции, называя ее "философией лентяев".

Однако в процессе анализа функций категорий в познании Кант делает попытку найти единство между априорными катего­риями и чувственным опытом. Категории, по Канту, есть "условия возможности опыта", априорно применимые ко всем предметам опыта. Знание же получается в результате подведения данных чувственного созерцания под априорные категории рассудка, "предписывающие законы явлениям, стало быть, и природе как совокупности всех явлений"[22]. Поскольку категории обладают характером всеобщности и необходимости, то они в процессе позна­вательной деятельности играют роль средств интеллектуального синтеза всякого знания.

Тот факт, ÷òî в трактовке Кантом природы категорий послед­ние предстали в качестве лишенных всякого содержания априорных форм человеческого рассудка, есть прямое свидетельство субъ­ективно-идеалистического и агностического решения основного вопроса философии в процессе анализа сущности категорий. Час­тично это можно объяснить чрезмерным увлечением Канта логи­ческой стороной исследуемой проблемы, а также тем, что он так и не сумел раскрыть диалектику связи между чувственным и рацио­нальным познанием, поскольку не видел реальной основы этой связи — общественной практики. Априоризм Канта представляет собой не что иное, как заостренную интерпретацию абсолютного противопоставления чувственного и рационального, которое (противопоставление) по существу стало своеобразной гносеологи­ческой антиномией в его системе философии.

Рациональное объяснение кантовского понимания природы категорий можно дать, если учесть тот факт, что у него субъектом познания выступал взятый вне общественно-исторического процес­са отдельный индивид с его познавательными и психологическими способностями. Само же познание мира представлялось не как основывающееся на общественной практике отражение реальной действительности, а как реализация функционирования указанных способностей. Индивидуальное сознание, таким образом, бралось вне связи с общественным бытием и общественным сознанием, а категории выступали лишь априорными формами индивидуально­го человеческого рассудка.

Поскольку же отдельно взятая личность в процессе своего раз­вития категориальную структуру мышления приобретает в ходе освоения культуры общества, а не создает ее каждый раз заново, то на этой почве и могла появиться иллюзия об изначальной принад­лежности категорий сознанию человека; эмпирическим фактом выступало то, что, как только индивид приобретал способность мыслить, тут же он начинал на соответствующем уровне поль­зоваться теми или иными категориями. Но если для индивида на каком-то этапе его развития категории (как и вся общественная культура) могут представать как нечто изначально данное, то для общества в целом они являются продуктом длительного историче­ского развития, результатом обобщения познания и практики.

Вместе с тем логический анализ категорий позволил Канту прийти к некоторым весьма продуктивным выводам относительно природы, статуса и функций категорий в процессе познания. В наше время, когда в научном познании заметно возросло значение теоретических построений, глубоким прозрением представляется мысль Канта об органической связи категорий и теоретического знания. Основная задача Канта состояла в том, чтобы объяснить и обосновать возможность теоретического знания, т.е. в конечном итоге возможность самой науки, которая не ограничивается кон­статацией и описанием конкретных явлений, а стремится вскрыть общие и существенные характеристики бытия в форме законов. И такое обоснование он связывал с фактом наличия в сознании чело­века категорий, которые и обеспечивают характер всеобщности и необходимости теоретического мышления, служат средством синте­за, организации и упорядочения чувственного материала. Заслуга Канта в том, что он видел в категориях непременное логическое условие конституирования теоретического знания. Вне сознательно осуществляемого оперирования категориями невозможно теорети­ческое мышление. Об этом, в частности, свидетельствует тот выяв­ленный научной методологией факт, что теория относительности Эйнштейна начиналась с преобразования установленного класси­ческой наукой содержания таких всеобщих категорий, как пространство и время.

В учении Канта о природе категорий нашла также отражение глубокая идея о том, что знание есть не простое механически-зеркальное копирование вещей, а продукт активной деятельности субъекта. Наличие категорий в сознании субъекта представляет собой своеобразную интеллектуальную платформу, которая позво­ляет подходить к объекту познания с определенной меркой, кон­тролировать и обрабатывать чувственный материал, создавать целостное представление о мире явлений. Категории у Канта — это мощные орудия интеллектуального действия, в которых находит выражение гносеологическая автономия субъекта познания.

Однако категориальную активность мышления Кант рассмат­ривает лишь только как спонтанную активность человеческого сознания, присущую самой природе последнею. Именно поэтому таблицу категорий, включающую в себя категории количества, качества, отношения и модальности, он строит согласно имею­щимся во всех возможных суждениях логическим функциям рассуд­ка. При этом рассудок полностью исчерпывается этими функция­ми, ò.е. в его активности и заключена его природа.

В философии Гегеля эта идея Канта находит дальнейшее раз­витие на пути тотальной субстанциализации мышления. Идеали­стически понятая активность мышления у Гегеля конкретизируется прежде всего в двух исходных принципах его абсолютного идеализма: тождестве мышления и бытия и способности духа к движе­нию и развитию, которые и определили особенности гегелевского понимания природы категорий.

Подобно Канту, Гегель свое учение о категориях вплетает в ткань гносеологических проблем. Однако в отличие от Канта про­цесс познания он понимает не как игру логических и психологиче­ских сил взятого в качестве субъекта познания абстрактного и изолированного индивида, а как внеличностный процесс саморазви­тия мирового духа, реализующийся во всем многообразии опреде­лений бытия. У Гегеля поэтому гносеология совпадает с онтологи­ей, причем так, что последняя сводится к первой.

В "Феноменологии духа", рассматривая отношение сознания к предмету, противостоящему сознанию извне как предмет познания, Гегель приходит к выводу, что предмет познаваем, поскольку его сущность носит духовный характер. Сознание, таким образом, открывает в предмете свою собственную сущность и благодаря этому поднимается до самосознания, т.е. делает самого себя пред­метом мышления. Изначально данное различие между объек­тивным и субъективным преобразуется Гегелем в различие, су­ществующее лишь в мышлении, в результате чего бытие оказывает­ся тождественным сознанию, так что бытие можно рассматривать как чистое понятие в самом себе, а чистое понятие — как истинное понятие. Объекты мышления оказываются лишь определениями самого мышления, поэтому оно есть одновременно и объект и субъ­ект.

Объективную реальность внешнего мира ("вещь в себе", по Канту) Гегель понимает не как саму по себе существующую сущ­ность, а как "опредмеченное" или "отчужденное" мышление. Мир по своей природе и закономерной необходимости разумен, идеален. Различие же между мышлением и бытием у Гегеля выступает лишь как результат процесса самопознания абсолютной идеи, которая в бытии объективизирует и опредмечивает свою сущность, так что бытие оказывается не чем иным, как одним из способов и одной из форм ее реализации. Поэтому мышление как субстанциальная сущность существует не вне мира, а в нем самом, составляя его внутреннее содержание и проявляясь во всем многообразии явле­ний действительности. Это проявление и в то же время самопозна­ние реализуется посредством непрерывного развития абсолютной идеи, раскрывающей в ходе этого развития все богатство своего внутреннего содержания.

Органическими моментами, ступенями и определениями по­следнего и выступают у Гегеля категории, являющиеся по своей природе некими чистыми понятиями, царством чистых мыслей Бога до сотворения мира и конечного духа, т.е. человека. В силу же того, что абсолютная идея представляет собой тождество бытия и мышления, категориям имманентно присуще соответствующее он­тологическое содержание, что принципиально отличает концепцию Гегеля от представлений Канта о природе категорий и является весьма ценным достижением гегелевской философии. Излагая в "Науке логики" систему категорий, Гегель раскрывает содержание последних и в плане конкретных определений бытия. Будучи по своей природе предельными абстракциями, категории, согласно Гегелю, находятся в самой действительности, составляют душу, внутреннюю сущность всех существующих предметов.

В исходную логическую структуру познающего разума Гегель включает категорию бытия (качество, количество, мера), сущности (основание, явление, действительность) и понятия (субъект, объект, абсолютная идея).

Характеризуя логический аспект категорий, Гегель отмечал, что они в качестве абстрактных понятий используются даже в обычном мышлении (например, "нечто", "единое", "причина и действие", "внутреннее и внешнее" и др.). Но в этом случае катего­рии отягощаются содержанием живого созерцания и теряют свою чистоту, а их истинный смысл затушевывается. Поэтому хотя обычному мышлению категории хорошо знакомы, однако их на­стоящее содержание для него остается непознанным. Чтобы рас­крыть это содержание, необходимо очистить категории от налета чувственных представлений. Этим и занимается научное мышле­ние, которое применяет логические категории сознательно.

Здесь Гегель верно схватывает различие функционирования категорий на уровне обыденного и систематизированного созна­ния. Однако необходимо добавить, что категории отягощены чув­ственными представлениями не только в процессе оперирования ими в рамках обыденного мышления, но никогда полностью не освобождаются от эмпирических моментов и в процессе опериро­вания ими на уровне теоретического мышления. Категории в этом смысле не обладают абсолютной интеллектуальной чистотой, не­коей теоретической стерильностью в силу того, что их источник коренится в процедуре обобщения и идеализации чувственно-эмпирического материала, в осуществляющемся в материально-практической деятельности общества отражении всеобщих форм и связей реального мира.

Содержательность — это лишь одно измерение природы кате­горий в учении Гегеля. Другим не менее существенным моментом их природы выступает у него внутренняя связь кате­горий, реализуемая в процессе их развития. Абсолютная идея у Гегеля предстает в своем существовании как система органически связанных категорий. Взаимосвязь и субординированность катего­рий в философии Гегеля непосредственно обусловлены признанием их содержательности. Все они есть "образы", разные формы выра­жения и определения одного и того же, а именно — абсолютной идеи. Развитие же содержания последней фиксируется в переходах, изменениях и субординации категорий.

В абстрактной форме Гегель стремится раскрыть процесс воз­никновения каждой категории, описать содержание, приобретае­мое ею в процессе собственного развития, выявить механизм со­держательного перехода одной категории в другую и прежде всего превращения и отождествления противоположных категорий, та­ких, как качество и количество, конечное и бесконечное, необходи­мость и случайность и др. Главный труд Гегеля "Наука логики" представляет собой не что иное, как богатейшую экспозицию раз­вития и взаимопревращения категорий. Целью своей "Логики" Гегель считал "изображение царства мысли философски, т. е. в его собственной имманентной деятельности, или, что то же самое, в его необходимом развитии”[23].

Связь и развитие категорий у Гегеля имеют внутреннюю структурную организацию, определяемую единством абстрактного и конкретного, а также совпадением исторического и логического. Направление развития и характер субординации категорий в логике Гегеля обусловлены процессом восхождения мышления от абстрактного к конкретному. Место каждой категории в системе других категорий у Гегеля определяется мерой выражения в ней содержания абсолютного духа и ее ролью в определении последнего как единства многообразного. Поэтому процесс возникновения категорий в философии Геге­ля оказывается совершенно оторванным от движения познания от чувственного к абстрактно-рациональному и представляет собой чисто логическую процедуру выведения последующих категорий из предыдущих. Иначе говоря, существование отдельно взятой кате­гории предполагается наличием системы категорий, и наоборот. Поскольку при этом условии оказывается, что такая система со­держит все необходимое для развертывания собственных компо­нентов, т.е. является для самой себя основанием, то чрезвычайно обостряется вопрос о том, с чего следует начинать такого рода систему. Последняя, по существу, предстала у Гегеля как сам себя реализующий логический процесс. А для такого процесса началом могло быть только одно — имеющиеся в нем противоречия.

Изложение системы категорий в "Науке логики" Гегель начи­нает с самого абстрактного понятия — понятия чистого бытия, со­держание которого сводится к переходу от бытия к ничто, т.е. представляет собой некое абстрактное противоречие, а затем по ходу последовательного рассмотрения учений о бытии, сущности и понятии он вводит в оборот все более и более конкретные, содержательные категории. Наиболее опосредованной и самой богатой определениями категорией гегелевской логики выступает катего­рия абсолютной идеи, содержащая единство объективной и субъек­тивной, практической и теоретической идеи, идеи жизни и идеи познания. Система категорий Гегеля, таким образом, начинается и заканчивается противоречием.

Логический строй и упорядоченность категорий Гегель вместе с тем стремится объяснить и обосновать ходом истории развития философской мысли. Начало системы логики и порядок последова­тельной смены логических категорий он сопоставляет с началом и сменой этапов исторического развития философии. Систему кате­горий своей логики Гегель представлял своеобразным сколком с истории развития человеческого познания. Такое подход к пони­манию природы категорий был, несомненно, огромным достижени­ем диалектического метода Гегеля.