Связь мышления и языка с объективной реальностью и деятельностью человека

Естественный язык, в отличие от мышления, по природе своей материален и объективно реален. Материальность языка есть его существенное свойство, особенно в гносео­логи­чес­ком плане. Именно потому, что язык прежде всего является системой чувственно воспринимаемых материаль­ных объектов, он может выполнять функцию средства ком­муникации и фун­кцию обозначения по отношению к объек­тивной реальнос­ти. Как материальное образование язык в его отношении к объек­тивной реальности представляет собой знаковую систему осо­бого рода. Современная концепция о знаковом характере языка ближе всего подводит нас к пони­манию сущности, струк­турных особенностей и характеру взаимосвязи языка и мыш­ления.

Под знакомобычно понимается материальный чувст­венно воспринимаемый предмет (х), выступающий в процес­сах позна­ния и общения в качестве представителя (замести­теля) другого предмета (у) и используемый для получения, хранения, преоб­ра­зования и передачи информации о послед­нем (у) (Л.О. Рез­ников). Основной функцией языка является функция обозначе­ния и представления (репрезентации) чего-то иного, чем сам знак.

Характерной особенностью языкового знака является то, что между знаком и обозначаемым им предметом нетникакой необходимой связи, вытекающей из природы знака или обозна­чаемого. Это обстоятельство, с одной стороны, обусловливает возможность разнообразия материальных но­си­телей одной и той же, например семантической, инфор­мации, т. е. возмож­ность разнообразиянациональных язы­ков. (В настоящее время их насчитывается на Земле более
7 тысяч.) С другой стороны, это обусловливает возможность многозначности(омонимии в широком смысле) в нацио­нальных языках, что увеличивает информационную емкость знаков и облегчает ее хранение в памяти. Связь знака и обозначаемого предмета иногда называет­ся произвольной (Л.О. Резников), иногда случайной (П.В. Коп­нин). Но точнее, для национальных языков эта связь социально условна, а конкретно-исторически — случайна.

Открытие знаковых свойств естественного языка обычно приписывают швейцарскому лингвисту Фердинанду де Сос­сю­ру. Однако на эту сторону языка обращали внимание многие мыслители и до него, начиная с древнегреческого философа Платона и древнеиндийского грамматика Панини. Значитель­ный вклад в развитие концепции о знаковом харак­тере языка внесли У. Оккам, Т. Гоббс, Г. Лейбниц, И. Кант и Г. Гегель. Не были в этом плане исклю­чением и классики марксизма. Так, К. Маркс отметил в первом томе «Капитала»: «Название какой-либо вещи не имеет ничего общего с ее природой. Я решительно ничего не знаю о данном человеке, если я знаю только, что его зовут Яковом» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 110). Этим замечанием К. Маркс указывает на знаковый, условный характер языка. Более того, именно К. Маркс в «Капитале» впервые исследо­вал процесс превращения вещи в знак. Он показал, что природная вещь становится знаком в том случае, когда ее функцио­нальноебытие поглощает ее материальное бытие (Там же, С. 140).

Игнорирование знакового характера языка, бытовавшее в советское время в отечественной литературе, было вызвано, видимо, односторонним, неправильным пониманием ленин­ской критики теории символов (иероглифов) Германа Гельм­гольца, который трактовал ощущение как знак. Однако у самого Ленина в «Философских тетрадях» есть весьма верное заме­ча­ние о символах, что «против них вообще ничего иметь нельзя». Ленин лишь предупреждает, что иногда символика является удобным средством избежать обращения к понятиям (Ленин В.И. Полн. собр. соч.– М., 1963. Т. 29. С. 108). Такую ситуа­цию мы встречаем и сейчас у неопозитивистов и неопраг­матистов, пытающихся возродить номинализм на семиоти­ческой основе (Р. Карнап, У. Куайн).

Действительно, ощущение (отражение) не может быть знаком отображаемого предмета. Ощущение связано с объективной реальностью не произвольной, условной связью, а подобием отражения с отра­жае­мым (предмет). Иначе гово­ря, мышление связано с объек­тивной реальностью содер­жа­тельной, внутренне необхо­ди­мой, причинно-следст­вен­ной связью. В противном случае содержа­ние нашего сознания оказывается недетерминиро­ван­ным внеш­ним миром.

Таким образом, мышление и язык, будучи вторичными по отношению к естественной объективной реальности, при рас­смот­рении их в отдельности не одинаково относятся к ней. Если мышление является отражением внешнего мира, то язык являет­ся прежде всего обозначением его, хотя и совершается это обозначение с помощью мышления. В этом заключается основ­ное различие языка и мышления при определяющей роли последнего. Кроме того, мышление обладает (по преимуществу) свойством континуальности, а язык (по преимуществу) — свойством дискретности. В конечном счете различия мышле­ния и языка находят свое выражение в том, что мышление при этом представляет тенденцию интеграции, а язык — тенден­цию дифферен­циации, он выступает всеобщим классифика­тором. И борьба этих противоположных тенденций является внутренним источником развития языка и мышления.

Указанные различия языка и мышления не отрицают их единства. Язык и мышление при этом нуждаются друг в друге, оказываются взаимозависимыми. С одной стороны, связь языка с объективной реальностью, не являясь непо­средст­венной, осуществляется через мышление. Знак и пред­мет обозначения, не имея между собой природной, не­обходимой связи, ставятся в соответствие друг другу с помо­щью мышления. Предмет может обозначаться словом только в том случае, если он нам известен, т. е. если у нас имеется о нем хотя бы некоторое представление. Связывая свои знания о предмете со словом, человек тем самым относит слово к данному предмету. С другой стороны, мышле­ние, будучи по природе своей идеальным (не имея чувственно воспринимае­мых свойств, характеристик, параметров), может объективи­роваться и быть доступным другим только с по­мощью языка, т. е. знаков. Поэтому анализ познания — это прежде всего анализ языка. Однако первичным и исходным в дея­тель­ности познания и общения является мышление, оно всег­да идет впереди языка. Язык как информационная систе­ма фиксирует и выражает результаты мышления.

Таким образом, содержание человеческого сознания (ощу­ще­ния, восприятия, представления, понятия и т. д.) не­от­делимо от отражаемого им предмета. В свою очередь, про­дукты психи­ческих процессов (особенно на абстрактном уров­не мыш­ле­ния) внутренне связаны со знаковыми система­ми. Материальную базу связи языка и мышления с объек­тивной реальностью и между собой образуют, как уже упоминалось, рефлекторные процессы и структура условно-рефлекторной деятельности чело­века. При этом язык вы­ступает как вторая сигнальная система. Иначе говоря, связь языка и мышления вырабатывается путем образования вре­менных связей в коре головного мозга. Специфика соотноше­ния языка и мышления с объективной реаль­ностью и между собой может быть изображена такой схемой (рис. 3):

 

 

 

 

Рис. 3

 

Указанная схема является диалектико-материалис­ти­чес­кой интерпретацией известного семантического тре­уголь­ника Огдена – Ричардса. Данная схема показывает единство язы­ка и мышления и определяющую роль мыш­ле­ния в этом единстве. Здесь же становится очевидной ошибка Гельм­голь­ца, состоящая в подмене отношения отражения отношением обозначения.

Указанные в семантическом треугольнике компоненты не представляют еще полноты знаковой ситуации, в которой реаль­но функционирует знак. В знаковую ситуацию всегда входят люди, которые осуществляют ту или иную деятель­ность с объектом (предметом), используя при этом в процессе общения знаки как заместители предметов. Кроме того, знак функцио­нирует не изолированно, а в определенной системе знаков. Следовательно, знаковая ситуация схематически мо­жет быть представлена так (рис. 4):

Рис. 4

С гносеологической точки зрения слово — это звуковой (или графический) комплекс со всей системой его отношений к предмету, понятию, другим словам и субъекту. Система этих отношений так же объективна, как и сам звуковой комплекс, хотя и носит не природный, а социальный харак­тер. Эти отношения существуют не только в сознании людей, но и в самой их общественной деятельности.

Общей наукой о знаках и знаковых системах является семиотика. Она подразделяется на семантику, изучающую отношение языковых выражений к обозначаемым объектам и выражаемому ими смысловому содержанию, синтактику, изуча­ю­щую отношение знаков друг к другу, и прагматику, исследующую отношение языка к его носителю и потребителю.

Приведенная нами модель знаковой ситуации весьма близка к модели одного из основоположников семиотики — американ­ского философа Чарльза Морриса (см.: Morris C. Signification and significance. – Сambr. (Mass.), 1964. P. 2) и модели немец­кого философа Георга Клауса (см.: Клаус Г. Сила слова. – М., 1967). Однако в истолковании самой ситуа­ции и значения име­ются существенные отличия. Мы выде­ляем не только семиотические аспекты знака, но и соответ­ст­вующие уровни языка. Причем самым высоким уровнем, предполагающим все другие уровни, следует считать праг­мати­ческийуровень. Именно на этом уровне можно достиг­нуть наиболее содержательного представления о языке, так как он тесно связан с практикой человека.

Однако традиционные семиотические подходы к языку, как правило, охватывают лишь часть философских проблем языка и мышления, и притом в статике, в синхронии (особенно это характерно для неопозитивизма). Язык же про­низывает весь процесс жизнедеятельности людей и сам является процессом. Проблема языка и мышления является частью проблемы взаимо­отношения языка (и других социаль­ных явлений), сознания и деятельности. Человеческая дея­тельность является тем целым, внутри которого осущест­вляется взаимосвязь языка и мышле­ния, физического и психического, материального и идеального, биологического и социального, внутреннего и внешнего.

Само возникновение и развитие специфически челове­чес­кого, т. е. абстрактного мышления, а вместе с ним и языка совершалось в процессе деятельности. В соответствии со взгля­дами К. Маркса на знак природная вещь приобретает функцию знака не сама по себе, а только став элементом в структуре человеческой деятельности. Примером такого пре­вращения является возникновение и развитие денежной формы стоимости, показанной Марксом в «Капитале».

Деятельность в самом общем виде можно определить как внутреннюю и внешнюю активность человека. Речевая дея­тель­ность — это определенная система речевых действий (актов, поведения). В пределах речевой деятельности разли­чают язык и речь, а также внутреннюю речь. Язык как таковой есть систе­ма средств познания и общения, а речь есть деятельность, в процессе которой реализуется эта систе­ма. Внутренняя речь — это взаимодействие различных меха­низ­мов внутри организма, обеспечивающих речевые действия.

Речевая деятельность органически связана с общест­венно-исторической практикой человека. В отличие от бихе­вио­ризма (для которого характерна биологическая трак­товка поведения как физиологической реакции на знак) мате­риалистическая философия рассматривает поведение (в том числе и речевую деятельность) как элемент системы общест­венной материальной деятельности человека. Последнюю как раз и обслуживает язык. Иначе говоря, речевая деятельность включается как составная часть в деятельность более высокого порядка.

Речь преследует промежуточную прикладную цель. Это — влияние на поведение собеседника, т. е. осуществление (обес­пе­че­ние) коммуникации. Цель речи подчинена цели деятель­ности более высокого порядка. Следовательно, языковый знак не просто биологический стимул, а общественный «стимул-средст­во» (Л.С. Выготский) предметно-практичес­кой деятель­ности человека.

Орудийно-знаковый характер языка определяет и его актив­ную роль в познании. Он является необходимым усло­вием обобщения и абстракции. Последние возможны бла­годаря ус­ловному характеру связи знака с объектом реаль­нос­ти и ассо­циативно-функциональному характеру связи языка с мышле­нием. Относительная свобода связи между объектом реально­сти, мышлением и языком позволяет субъекту связывать со зна­ком (лингвистическим объектом) те мысли, которые он считает нужными (существенными).
В генетически-историческом плане это находит выражение
в формировании смыслов отдельных слов и выражений обы­ден­ного языка, а в функционально-тео­ре­ти­ческом — в фор­мировании терминов и их определениях.

Таким образом, язык выполняет следующие функции: обозначающую, презентативную (выражающую), когнитив­ную (по­знавательную), регулятивную и коммуникативную. Он слу­жит средством фиксации и передачи социальной информации.