ФИЛОСОФИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

Московский государственный социальный университет

Кафедра философии

ФИЛОСОФИЯ

СОЦИАЛЬНОЙ

РАБОТЫ

Москва - 1998

Авторский коллектив.

 

Философия социальной работы. Монография. / Под ред. В.И.Митрохина. - М.: Союз, 1998. - 173 с.

 

Рецензенты:

доктор философских наук, профессор Барулин;

доктор философских наук, профессор Ковалев В.Н.

 

©

ВВЕДЕНИЕ

 

Читателю предлагается книга, посвященная философскому осмыслению социальной работы как гуманистически ориентированного вида деятельности во имя и во благо человека, находящегося в сложной жизненной ситуации.

Философия социальной деятельности, социальных отношений во всем их многообразии определяется широким парадигмальным контекстом, типом философско-мировоззренческой культуры.

Хорошо известно, что не существует некой абстрактной точки, с которой субъект изучает, познает мир, в том числе и мир социальных реальностей. Свои “точки смотрения” на мир были у Платона и Аристотеля, у Декарта и Канта, у Бердяева и Ленина. Они, безусловно, есть и у авторов предлагаемой монографии. Но при всем многообразии философско-методологических предпочтений, авторов объединило стремление осуществлять, в главном и основном, свои исследовательские замыслы в контексте светской социальной философии.

В процессе исследовательской работы авторы учитывали национально-культурный, исторический контекст как становления и развития философских знаний, так и содержания и особенностей развития предмета исследования - российского полекультурного социума.

Социокультурные феномены современной России относятся к классу переходных, где достаточно сильно представлены идеи, ценности многих философско-мировоззренческих парадигм, религиозных конфессий, а также нормы и ценности прошлого коллективистского и современного рационально-эгоистического бытия.

Философия социальной работы, не претендует на статус особой автономной, целостной области научного знания. В силу универсально-методологического характера философские идеи, гипотезы, категории, методы познания весьма широко применяются в осмыслении конкретных явлений, отношений, процессов, в том числе и социального характера. В ее категориально-понятийном пространстве конституированы такие универсалии как философия истории, философия культуры, философия права, философия политики, социальная философия, философская антропология. Мы же понятие “философия социальной работы” относим к иному категориальному ряду.

Установление содержательного и статусного вида философии социальной работы связано с немалыми трудностями методологического, логического, лингвистического и иного характера.

Выделение философии социальной работы в особое познавательно-исследовательское пространство происходит на основе содержательно-функциональных критериев.

Предметное поле философии социальной работы образуют социо-антропологические феномены, феномены общественных отношений, отягощенных социальными и индивидуальными неравенствами потенциалов, жизненных сил и возможностей для их реализации. Содержательный признак философии и философствования довольно точно выразил Кант. “Философия, - писал он, - есть наука об отношении всякого знания и всякого применения разума к конечной цели человеческого разума, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в которой они должны образовать единство. Сферу философии в этом всемирно-гражданском значении можно обозначить следующими вопросами: что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться? что такое человек?”[1]

Выделение в качестве основного социо-антропологического классификатора философоведения предполагает необходимость рассмотрения сути социальных и личностно-индивидуальных феноменов, их диалектики.

Хорошо известно положение Мариса о том, что сущность человека определяется совокупностью общественных отношений. Иной позиции придерживался Бердяев. Он отличал, что фундаментальной проблемой социальной философии “является проблема отношений между личностью и обществом. Общество представляет собой объективацию человеческих отношений... Для экзистенциальной философии... общество является частью личности, ее социальной стороной. В личности имеется духовное начало, глубина, которая не определяется обществом, в ней есть духовная основа”.[2]

Как нам представляется философия социальной работы в отличие от социальной философии в большей степени сориетирована на осмысление личностно-субъективных, духовных феноменов социальных отношений, феноменов смысла, значимости, причинности, гуманизма, ответственности, добра и справедливости.

Следует заметить, что в русском языке уже сложились свои стереотипные формулы классификации научных направлений, специальностей и сфер профессиональной деятельности. В гуманитарной, человековедческой сфере это теология, философия, история, культурология, социология, психология, политология, филология, лингвистика, журналистика и т.д.

Иную группу образуют научные направления и специальности: искусствоведение, правоведение, регионоведение, историко-архивоведение, театроведение, музыковедение, киноведение и другие “ведения”.

И, наконец, весьма небольшое число научных направлений и специальностей получило конкретно-прикладное название. В этом понятийном ряду находится и социальная работа. Ансамбль социоведения образуют наряду с социальной работой и рядом уже отмеченных научных направлений и специальностей - социальная педагогика, социальная антропология, менеджмент в социальной сфере, социально-культурная деятельность.

Лингвистически-понятийное пространство сложилось таким образом, что концептуально-предметное поле социальной работы оказалось как-бы “втиснутым” между социальной философией, социологией, социальной антропологией, социальной педагогикой, социальной психологией, социальным управлением. И на этом “пяточке” идет процесс становления таких научных и учебных дисциплин как теория социальной работы, технология социальной работы, феминология и семьеведение, валеология, социальная геронтология.

На освоение данного пространства претендует и философия социальной работы. Важным модификатором предметной области философии социальной работы является лигитимная функциональная характеристика профессиональной деятельности специалиста. В качестве цивилизационно-правовых ориентиров выступают для нас международные требования к квалификации социального работника, национальные квалификационные характеристики, государственные требования к уровню подготовки специалистов по социальной работе, изложенные в образовательных стандартах, другие нормативно-правовые документы.

Из пяти традиционных типов профессиональной деятельности: “человек-техника”, “человек-живая природа”, “человек-человек”, “человек-образ”, “человек-знаковая система” социальная работа относится к типу субъективно-субъективной, гуманистически ориентированной деятельности.

Среди функций социальной профессиональной деятельности особо следует выделить нравственно-гуманистическую, регулятивно-профилактическую, социально-коррекционную, аналитико-прогностическую, организационно-методическую. Исходя из функционального многообразия социальную работу можно отнести к классу творческих, интеллектуально насыщенных видов трудовой деятельности.

Нужно заметить, что сегодня все острее и острее проявляется противоречие между предметной, функциональной и уровневой типологией профессиональной социально ориентированной деятельностью и классификацией соответствующих отраслей социоведения.

“Научные области далеко отстоят друг от друга, - отмечал Мартин Хайдеггер. - Способ разработки ими своих предметов в корне различен. Это распавшееся многообразие дисциплин сегодня еще как-то определяется только технической организацией университетов и факультетов и сохраняет какое-то значение только в силу практической целеустановки отраслей. Ускоренность науки в их сущностном основании, наоборот, отмерла”.[3]

Есть немало оснований для предположения о том, что на рубеже ХХ и XXI веков будет происходить смещение акцентов от узкопредметной к уровневой целостной классификации гуманитарных знаний.

Сегодня мало кто сомневается в том, что понимание социального мира человека и человечества, его осмысление осуществляется на религиозно-мифологическом, философско-духовном, рационально-научном, технологическом, эмоционально-обыденном уровнях.

Философия социальной работы есть духовно-интеллектуальный уровень освоения содержания и смысла социальных, персонифицированных отношений людей в пространстве их жизненного, социализированного мира, включая интеллект, чувства, веру, потребности, интересы и ценностные ориентации.

Философский стиль мышления позволяет социальному работнику глубже познать и понять содержание предметно-функционального пространства своей профессиональной деятельности, создает интеллектуально-нравственные предпосылки для гуманизации социального бытия.

Глава I. ФИЛОСОФСКО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

 

Деятельность социального работника представляет собой диалектическое единство рационально-логических, духовно-нравственных, эмоционально-чувственных компонентов, определяемое огромным числом обстоятельств и субъективных факторов. В сферу особой актуальности следует выделить мировоззренческую культуру как способ познания, понимания, оценки и переживания жизненного мира.

В области профессиональной социальной деятельности постоянно идет интенсивный, напряженный, а нередко и весьма драматический диалог по поводу ключевых мировоззренческих универсалий, таких как существование и жизнь, смерть и бессмертие, цинизм и альтруизм, злость и добро, справедливость и насилие, бедность и богатство. Причем каждый из участников подобных диалогов, как правило, вкладывает свой смысл в содержание этих и других категорий, образующих основание мировоззренческой культуры личности.

Как отмечал Н.А.Бердяев: “наука создает свою действительность. А философия и религия создают совсем другие действительности”.[4] Во многом своя действительность, свое миропонимание формируется у тех “униженных и оскорбленных”, кто составляет главный предмет деятельности социального работника, причем среди них есть и носители научного, философского, религиозного мировоззрения, немало и тех, кто имеет весьма фрагментарное, обыденное представление о жизненном мире. “Два человека смотрят на один и тот же пейзаж с различных точек зрения. Они видят, однако, не одно и то же..., - писал Ортега-и-Гассет. - Реальность можно видеть лишь в определенной перспективе... Любое познание есть познание с определенной точки зрения... Абстрактной точке зрения соответствуют одни лишь абстракции”.[5]

Известный испанский философ не одинок в стремлении персонифицировать процесс познания реальности, превратить познание в уникально-творческий, самобытный процесс “добывания” личностных знаний. Но есть и иные точки зрения, сторонников которых объединяет идея познавательной, методологической универсальности. Возможно, что абстрактной точки зрения на реальную действительность, в том числе и на ее социальные формы и нет, но есть общий механизм познавательного процесса присущий человеку как существу интеллектуальному и чувственному, есть общие процедуры, правила, некоторые общие методы освоения действительности, наконец, есть некий общий социально-исторический контекст познания.

Возражая Ортеги-и-Гассету, другим приверженцам личностной познавательной методологии можно заявить, что феномены голода или социальной справедливости, с какой бы точки зрения они не рассматривались, будут содержать те единицы знания и понимания, которые выражают их сущностные черты, хотя некоторые различия в их осмыслении будут иметь место. При этом следует заметить, что соотношение сущностного понимания и периферийного знания предопределяется не только “точкой стояния” познающего, но и множеством иных условий и предпосылок.

Все это актуализирует необходимость определенного консенсуса в толковании основных мировоззренческих универсалий, в выработке приемлемых методологий познавательного процесса. “Знание естественных вещей - какие они есть теперь, - отмечал И.Кант, - всегда заставляет желать еще и знания того, чем были прежде, а также через какой ряд изменений они прошли, чтобы в каждом данном месте достигнуть своего настоящего состояния”.[6]

Такой “естественной вещью” для нас, в данном случае, является генезис и становление мировоззрения людей, специализированных на выполнении социально-благотворительных функций. Подобная специализация возникла естественно-необходимым образом на самых ранних этапах развития человека и человечества как потребность в реализации в рамках рода, племени, иного сообщества социально-благотворительных функций. Осознание потребности в творении блага для другого, формирование интереса к этому виду социально значимой деятельности создавало условия и предпосылки и для мировоззренческой специализации, его развития. Творящий благо должен осознавать его значимость и смысл.

Рыболовство, охота, земледелие, участие в межродовых, межплеменных конфликтах, другие виды деятельной специализации также влияли на формирующееся мировоззрение людей, специализировали его по критериям чувственности и рациональности. На жизненный мир наших далеких предков, на их мировоззрение оказывали влияния не только социально-деятельная, социально-трудовая специализация, но и климатические, территориально-поселенческие факторы, которые в своей совокупности служили условиями формирования ментальных оснований жизнебытия и мировосприятия.

Можно предположить, что мировоззрение наших далеких предков, творящих благо, было заведомо сориентировано на чувственно-утопическое восприятие действительности, на формирование своих представлений о мире добра и зла, альтруизма и эгоизма, жизни и смерти, бытия и небытия.

“Категории бытия и небытия фигурируют в качестве фундаментальных во всех культурах, - отмечает В.С.Степин, - но если древние греки понимали небытие как отсутствие бытия, то в культурах Древнего Востока небытие понимается иначе - оно трактуется как источник бытия. В этой системе мышления мир предстает как постоянный круговорот превращения бытия в небытие, причем ситуации видимого, реального, вещного, движущегося бытия как бы выплывают из невидимого, покоящегося небытия и, исчерпав себя, опять погружаются в него. Небытие выступает как отсутствие вещей и форм, но в нем как бы скрыто все возможное богатство мира, все нерожденное, неставшее и неоформленное”.[7]

Осмысление феноменов жизни и смерти, бытия и небытия создавало мировоззренческие предпосылки для расширения сферы благотворения, изменения форм и методов благотворительной деятельности, ее специализации. От творящего благо требовалось не просто умение облегчать физические страдания человека, содействовать справедливому распределению продуктов питания для слабых и больных, но и умение соучаствовать в интерпретации тех или иных природных катаклизмов, в формировании мифологизированного мировоззрения.

Усложнение и интенсификация общественных, межличностных отношений способствовали не только диалектизации восприятия бытия и небытия, но и его структурированию по рациональным и чувственным основаниям.

Разделение мира вещей и мира идей (чувств) в определенной степени завершало период первоначального накопления мировоззренческого капитала.

В последующем начинают формироваться парадигмы специализированного мировосприятия, оказывающие влияние на жизненные ориентиры и установки людей, в том числе и в сфере социального благотворения.

Принято считать, что наиболее древняя специализация сознания постепенно оформилась в религиозно-мифическое мировоззрение, посредством которого складывается религиозно-мифическая картина мира.

Исследование проблематики религиозного мировоззрения имеет для современного социального работника не только познавательное, но и важное профессионально-функциональное значение. По некоторым данным свыше 60 процентов пенсионеров, инвалидов, других категорий населения России, с которыми имеют дело социальные работники - носители религиозного мировоззрения, значительная часть и самих социальных работников люди религиозные.

Уместно воспроизвести одну весьма любопытную и поучительную историю. Несколько лет назад во время изучения опыта деятельности социальных служб Чувашии мы побывали в доме-интернате для престарелых и инвалидов. Администрация интерната, при участии ветеранов войны и труда, оборудовала, если так можно сказать, мини-церковь. Когда мы приехали в дом-интернат - шло богослужение. Небольшое помещение и прилегающий к нему холл были заполнены пожилыми людьми. Через некоторое время служба закончилась и тут же в холле состоялась многочасовая, интересная беседа между нами - представителями Московского государственного социального университета, местных социальных работников, заочно обучающихся в Университете, и верующими пожилыми людьми. Сразу оговорюсь, что мы участвовали в разговоре не с позиций воинствующих атеистов, нам было важно понять мировоззренческие ориентиры конкретных верующих людей, а также способность социального работника и преподавателей высшего учебного заведения, которое готовит кадры для социальной сферы, к пониманию содержания и особенностей жизненного мира верующего, к использованию этих особенностей в своей практической деятельности, во благо самих верующих. Среди наших собеседников не было ученых-богословов, но даже постановка проблем веры, жизни и смерти, добра, счастья, справедливости в рамках обычной беседы нередко ставила нас в весьма трудное положение. Это во многом объяснялось недостаточным знанием религиозной проблематики, религиозных традиций православия, других религиозных конфессий, непониманием сущности и особенностей восприятия мира и себя в этом мире религиозным человеком.

Мы убедились, что тот небольшой курс религоведения, который читается в вузах социального профиля, не решает в полном объеме проблем религиозного “просвещения” социального работника, а создает лишь исходную базу для их самостоятельного осмысления.

Именно в рамках религиозно-философской традиции был впервые исследован феномен веры, как основной, субстанциальной единицы религиозного мировоззрения. “Вера, - отмечал С.Н.Булгаков, - есть путь знания без доказательств, вне логического достижения, вне закона причинности и его убедительности”.[8]

Предмет веры многогранен и многолик. Есть вера в добро, вера в близкого человека, вера в собственные силы, в свою судьбу. Религиозные просветители рассматривают в качестве исходного модуса веры, веру в иное. Генезис веры в иное, или сверхверы обусловлен стечением многих обстоятельств, не последнюю роль в которых занимает сложная, критическая, нередко драматическая ситуация, в которой оказывается человек. Вот как описывает ее К.Ясперс: “...Незамкнутость мира и разрушение каждой замкнутой картины мира, неудача планирования в мире, человеческих проектов и их осуществлений, незавершенность самого человеческого бытия ведут к границе: у края бездны познается ничто или Бог”.[9]

Ясперс сформулировал очень сильное и глубокое положение о том, что вера в Бога, познание божественного зарождается у края бездны, где оказался человек. Причем бездна может выступать в различных ипостасях - в форме душевного отчаяния, жизненной драмы, физических мучений, интеллектуально-чувственного порыва.

“Религиозная вера, - отмечает Д.М.Угринович, - необходимо включает в себя не только уверенность в существовании сверхъестественных объектов, но и эмоциональное отношение к этим объектам. Религиозный человек не только представляет Бога, думает о нем, он всегда переживает эмоционально свое отношение к Богу, ибо, с одной стороны, верит в его могущество и боится его кары (“религиозный страх”), а, с другой - надеется на его милосердие, сострадание, способность “прощать грехи”, т.е. испытывает к Богу положительные чувства (восхищение, благоговение, любовь и т.п.)”.[10]

В религиозном мировоззрении особое место отводится феномену Богопроявления. Вот как описывает его Н.О.Лосский:

“Мир есть система множества существ, а основа мира есть Сверхсистемное, Сверхмировое начало, Бог. Отсюда следует, что у Бога нет свойств, которые могут быть выражены понятиями, заимствованными из области мирового бытия; Он несравним и несоизмерим с миром. На всякий вопрос о свойствах Бога, подобных тому, что есть в мире, приходится отвечать отрицанием. Есть ли Бог дух? Нет. Есть ли Бог разум? Нет. Есть ли Бог бытие? Нет и т.д. Эти отрицания приводят к мысли, что Бог есть Ничто, правда, Божественное Ничто. Такое учение о Боге называется отрицательным богословием (греческое название его - апофатическое богословие)”.[11]

Можно предположить, что для понимания жизненного мира верующего, постижения сущности религиозного мировоззрения подобные размышления недостаточно убедительны и Н.О.Лосский пытается обосновать эти положения: “Чтобы точно понять смысл слов “Божественное Ничто”, - пишет он, - нужно различать два вида отрицания. Положим, на вопрос, есть ли в этой комнате рояль? Мы получим ответ “нет”. Есть ли в ней диван? Нет. Есть ли в ней книги? Нет. Такие отрицания ведут вниз, к пустоте. Совсем иной характер имеют отрицания, ведущие к Божественному Ничто. Они указывают на то, что Бог стоит выше всякого мирового бытия, которое всегда неполно, всегда ограниченно и, будучи ограниченным, всегда полно отрицаний. Поэтому всякое “что” в мире слишком мало для Бога: Он есть Сверхчто”.[12]

Можно неоднозначно и даже весьма критически относиться к религиозным верованиям, но осмысление феномена Сверхчто позволяет человеку заглянуть в глубины затаенного, субстанционального жизнеосуществления. “Что” мало не только для Бога, но и для интеллектуально-чувственной личности, для понимания феноменов стыда, страха, любви, ненависти, благородства и т.д. Уровень “Сверхчто” позволяет социальному работнику понимать потаенный жизненный мир как религиозной, так и не религиозной, но духовно богатой личности, реализовывать свои социально-терапевтические функции, социально-педагогические функции.

“Если мы приходим к Богу, как Божественному Ничто, только путем умозаключений, - развивает свою мысль Н.О.Лосский, - мы остаемся холодными к этому началу. Живое религиозное общение с Ним на этом пути не может возникнуть. К счастью, у нас есть другое более непосредственное общение с Ним, религиозный опыт, в котором участвует не только наш ум, но также чувство и воля, все наше существо. Лица, переживавшие этот опыт, называют его встречею с Богом... Немецкий философ Рудольф Отто хорошо описал основные черты этого опыта”.[13] И далее: “При виде звездного неба, - воспроизводит Н.О.Лосский положение Рудольфа Отто, - восхода солнца, грандиозного пространства с высоты горы или в пустыне, в величественном храме, в местах великих исторических событий, под влиянием прекрасного музыкального произведения, находясь в опасности, человек иногда внезапно начинает сознавать присутствие чего-то “Совершенно Иного”, не сравнимого ни с чем земным. Это Иное предстоит пред ним как нечто таинственное, вызывающее благоговейный трепет”.[14]

Основанное на вере чувство сопричастности к иному, к высшему, к вечному есть сущностная характеристика жизненного мира религиозной личности. “В религиозном переживании, - отмечает С.Н.Булгаков, - дано и в этом есть самое его существо - непосредственное касание мирам иным, ощущение высшей, божественной реальности, дано чувство Бога, при том не вообще,... но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает новый мир...”[15]

Новый мир верующего нередко рассматривается как абсолютно иррациональный, потусторонний, неземной. Однако подобные суждения не убедительны. Религиозный человек живет и проблемами реального, социального мира. Его мировоззрение синтетично, комплексно, есть мера иррационального и рационального, обусловленного жизненным, земным опытом и божественным откровением. “Верить в царство Божие, - писал В.С.Соловьев, - значит с верою в Бога соединять веру в человека и веру в природу. Все заблуждения ума, все ложные теории и все практические односторонности и злоупотребления происходили и происходят от разделения этих трех вер. Вся истина и все добро выходят из их внутреннего соединения”.[16]

Подводя некоторые итоги, можно сделать вывод, что религиозное мировоззрение основано на вере в иное, на доступности божественного откровения, на сопричастности к всевышнему, на идеалах богоподобия.

Религиозный мир - это мир сотворенный Богом, по образу и подобию Бога. Это такой мир, который не требует ни обоснований, ни доказательств, ибо, как отмечал К.Ясперс, “доказанный Бог уже не Бог”.[17]

Религиозная, в том числе и православная мировоззренческая культура способствовала развитию православной антропологии как учения о человеке в “образе и подобии Бога” и сотериологии как учения о спасении.

По мнению С.С.Хоружего к ключевым положениям православной антропологии относятся: “идея благодати как Божественной энергии; идея обожения или соединения с благодатью, как высшего призвания человека; идея непосредственного общения с Богом или, точней, идея синергии, свободного человеческого соработничества благодати, как единственного пути обожения. Возможно, следует добавить сюда и идею постоянной изменчивости, пластичности человеческой природы, в силу которой в здешней жизни соединение с благодатью не дается в собственность человеку и остается всегда подвижным, незакрепляемым и может поддерживаться лишь непрестанным духовным трудом, особым устроением и напряжением всего существа человека”.[18]

Что же касается учения о спасении, то оно основано на религиозных, православных заповедях. “В синоптических евангелиях, - отмечает Г.Гече, - приводится рассказ о том, как один из книжников подошел к Иисусу и спросил его, какая первая из всех заповедей. В ответ Иисус... назвал первой заповедью любовь к Богу. Затем он добавил, ссылаясь на законы Моисея: “Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя, на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки”.[19]

Противоположным религиозно-мистическому мировоззрению является научно-рациональное мировосприятие, на основе которого формируется научно-рациональная картина мира. Как отмечал В.С.Соловьев, в теологии центр всего - абсолютное существо, в философии - общая идея, в науке есть реальный факт.[20] Развивая эти положения В.С.Соловьев пишет, что “круг знаний, в котором преобладает эмпирическое содержание и главный интерес принадлежит материальной истинности, образует так называемую положительную науку”.[21]

В первом приближении наука есть человеческая интеллектуальная деятельность, направленная на получение знаний о реальной действительности и формирование научно-рациональной картины мира. Субъектом научного мировоззрения является интеллектуально богатая личность, обладающая набором знаний достаточных для рационального осмысления действительности.

Научность мировоззрения одно из исходных условий профессиональной состоятельности современного социального работника.

Осознание сущности и особенностей научного мировосприятия, способов и механизмов познания, содержания научной картины мира сопряжено с немалыми трудностями.

Как справедливо отмечает В.С.Степин, “интуитивно кажется ясным, чем отличается наука от других форм познавательной деятельности человека. Однако четкая экспликация специфических черт науки в форме признаков и определений оказывается довольно сложной задачей”.[22] Она не упрощается и при рассмотрении феноменов социально-гуманитарных, общественных наук, имеющих прямое отношение к деятельности социального работника, к его научно-аналитическим, социально-психологическим, прогностическим и иным “человековедческим” функциям. Предметную область социально-гуманитарных наук образуют личностные и межличностные отношения, феномены чувств, интеллекта, воли. Исходной единицей науки, научного познания являются факты, получаемые в процессе наблюдений, экспериментов и выражающие качественные и количественные характеристики объектов, явлений, процессов. Подобные суждения достаточно убедительно подтверждаются ссылками на факты физического, химического или природно-географического свойства, сложнее обстоит дело применительно к фактам, рассматриваемым в рамках предметных областей психологии, педагогики, культурологии и других гуманитарно ориентированных наук. Фактологическая диагностика сопряжена в данных обстоятельствах с немалыми трудностями.

В контексте подобных размышлений весьма актуальны суждения Д.Бернала: “в обычной практике научные законы и теории рассматриваются как естественные или логические выводы из экспериментально установленных фактов. Если бы такое ограничение воспринималось всерьез, то сомнительна была бы сама возможность существования науки. Научные законы, гипотезы и теории имеют гораздо более широкую основу, чем объективные факты, которые они стремятся объяснить. Многие из них субъективно, но неизбежно отражают не сугубо научную, а общую интеллектуальную атмосферу эпохи, обусловливающую деятельность каждого исследователя”.[23]

Можно предположить, что в качестве исходных единиц социально-гуманитарных наук, научного, гуманистически ориентированного мировоззрения выступают факты-суждения, получаемые посредством научных методов и научного инструментария, например, на основе психологического тестирования, социологического опроса, педагогического эксперимента, причем эти факты науки обладают достаточно высокой, но не абсолютной объективностью.

Рационализированные научные суждения образуют понятийно-смысловые или категориальные ряды науки, ее тех или иных предметных областей. Выделяются категории или понятия психологических, социологических, педагогических и других наук, к особому классу максимально общих понятий относятся философские категории.

Выражая наиболее существенные свойства и отношения реальной действительности, категории вместе с закономерностями формируют принципиальную структуру научной картины мира. Особую значимость в системе социально-гуманитарных наук, в становлении научного мировоззрения и научной картины мира имеют такие категории: личность, общество, социальная группа, потребность, интерес, ценность, право, государство. Однако сами по себе понятия и категории, выражающие реальности бытия, не образуют научно-рациональную картину мира. Научность отображения и восприятия предполагает способность структурно-организованного, упорядоченного видения процессов, явлений, объектов действительности. К примеру, отдельно рассматриваемый феномен реальности, выраженный категорией личности, может быть помещен в пространство религиозного, научного, философского миров. Научная упорядоченность этому феномену придают выявленные связи и отношения, выражаемые в гипотезах-суждениях и закономерностях. В качестве целостных фрагментов, отображающих научную реальность, могут выступать суждения типа: “Человек есть диалектическое единство биологических, психических и социальных начал”; “Человек есть совокупность общественных отношений”.

При этом важно отметить, что в различные социально-исторические периоды, представители различных научных школ и направлений, признавая в целом идею упорядоченности мира, трактовали ее неоднозначно. Как правило, выделяются три модели типа понимания принципа упорядочения:

1. Механистическая. Мир воспринимается как некий сложный механизм, каждая часть которого есть элемент общего, функционирующий по принципу жесткой, механической взаимозависимости.

2. Статистическая. Мир рассматривается как некий баланс энергий, явлений, процессов, по принципу “действие равно противодействию”.

3. Системная. Мир представляется как целостная, сложноструктурная система, как сложное, взаимообусловленное взаимодействие его природных, биологических, психических, социальных, интеллектуальных, волевых и иных компонентов.

Несколько в ином ряду следует рассматривать так называемую диатропическую картину мира, когда мир видится как разнообразие с весьма низким содержанием взаимозависимости, взаимосвязи явлений, процессов, компонентов.

В свое время К.Ясперс писал, что “науке присущи три необходимых признака: познавательные методы, достоверность и общезначимость”.[24]

Общезначимость науки выражается в общепризнанных понятиях, категориях, законах, тенденциях развития. Достоверность научной картины мира достигается посредством методов науки и познавательного инструментария.

Для построения научной картины мира и ее фиксации в сознании используются методы наблюдения, эксперимента, моделирования статистических, социологических и иных исследований, тестирования, математические методы.

Научная методология познания и формирования научно-рациональной картины реальной действительности широко используется в социальной сфере, в практической социальной работе.

Особый мир предстает перед человеком, обладающим философским мышлением. Но чтобы приступить к рассмотрению его сущности и особенностей, необходимо определиться по ряду принципиальных вопросов общего порядка.

Философия как духовно-чувственный мир представляет собой огромное концептуально-парадигмальное множество. Философские направления, течения, школы, отдельные философы выдвигают и обосновывают свое видение фундаментальных проблем бытия.

“Каждый отдельный мыслитель дает нам свою собственную картину человеческой природы, - замечает Э.Кассирер, - всех этих философов можно назвать убежденными эмпириками: они хотят показать нам факты и ничего кроме фактов. Но их интерпретация эмпирической очевидности с самого начала содержит произвольные допущения - и эта произвольность становится все более очевидной по мере того, как теория развивается и приобретает все более разработанную и утонченную форму. Ницше провозглашал волю к власти, Фрейд подчеркивал роль сексуального инстинкта, Маркс возводил на пьедестал экономический инстинкт. Каждая теория становилась прокрустовым ложем, на котором эмпирические факты подгонялись под заданный образец”.[25]

Как мы уже отмечали, о произвольных допущениях в интерпретации реального мира говорили и писали многие философы и исследователи. Воспроизведем еще одно суждение. Как отмечал известный французский языковед Шарль Балли, “...мы являемся рабами собственного “я”, мы постоянно примешиваем его к явлениям действительности, и последняя не отражается, а преломляется в нас, то есть подвергается искажениям, причина которых коренится в самой природе нашего “я”.[26]

Можно сформулировать некий предварительный вывод о том, что религиозное мышление “придумывает” мир, научное мышление “фотографирует”, “взвешивает” мир, философское мышление искажает или интерпретирует мир. Видимо, следует признать феномен искажения или интерпретации реальности в качестве содержательного свойства философского мышления, прояснив при этом смысл искажения. Реализуем наш замысел посредством обращения к конкретному примеру. В реальной картине современного мира есть феномен качества жизни многодетной семьи Х, который может быть рассмотрен с религиозной, научной, философской точек зрения. В религиозной картине мира данный феномен может быть описан с помощью таких понятий как “вера”, “просветление”, “грех”, “божья воля”, “воздаяние”, “любовь к ближнему”, “благочестивость” и т.д.

В современной научной картине мира качество жизни любой семьи, в том числе и многодетной семьи Х описывается на основе общепризнанных методик (ООН, ЮНЕСКО, национальных и иных методик), с помощью показателей дохода, структуры расходов, продолжительности жизни, уровня образования и т.д. Нередко на основе сложных расчетов выводятся индексы уровня и качества жизни. Наука дитя рационального разума.

Но как отмечал Ортега-и-Гассет Х.: “непосредственно данный и очевидный мир, созерцаемый нашими глазами, осязаемый нашими руками, слышимый нашими ушами, состоит из качеств: цветов, сопротивлений, звуков и т.д. Это мир, в котором всегда жил и всегда будет жить человек. Но разум не способен управлять качествами... Имея опору лишь в себе самом, разум способен создать... Универсум количества посредством понятий с резкими и ясными гранями”.[27]

В контексте философской картины мира качество жизни многодетной семьи Х, да и другой семьи, другого, любого феномена воспринимается и описывается по иному. Философское мышление, чтобы сохранить свои сущностные признаки и особенности, не может абстрагироваться от понятий, в которых происходило описание в религиозных и научных контекстах. Философски мыслящая личность замечает и феномены иного, иррационального, что присуще религиозному сознанию, и явления, факты материального, культурного, духовного свойства, выявленные научным сознанием, но не останавливается на этом. Важнейшая функция философского мышления - понимание не явно видимых связей и отношений, экспликация интеллектуальных, волевых, чувственных, рациональных и иррациональных, исторически-временных, пространственно-структурных, причинно-следственных и иных проявлений.

Однако философская экспликация не ограничивается лишь истолкованием “текучей”, “неявной” реальности, а занимается истолкованием истолкованного, посредством замещения неточных понятий более точными, посредством введения в философскую лексику новых понятий и категорий. При этом выводы науки и истолкование истолкованного, сделанное посредством философского мышления, философской методологии могут и не совпадать. Так, ученый Центра уровня жизни Министерства труда и социального развития России на основе утвержденной методологии, используя научный инструментарий, может сделать вывод о высоком (или низком) качестве жизни многодетной семьи Х, философ может обосновать иные суждения, ибо он будет описывать, истолковывать феномен многодетной семьи Х с помощью таких философских категорий, как существование и жизнь, бытие и счастье, потребность и смысл, эгоизм и альтруизм и т.д.

Вот почему большинство философских категорий не сопоставимы с категориями науки, ее различных предметных областей, хотя нередко и ученые, и богословы, и философы используют одни и те же понятийные конструкции. Философские категории отличаются не только “предметной всеохватностью”, но и содержательными особенностями. Они формируются не только в пределах рационально-разумного, но и волевого, эмоционально-чувственного пространства и в этом смысле философские категории близки художественно-эстетическим представлениям, они не могут быть в полном объеме проверены практикой, опровергнуты или подтверждены наукой.

“...Не следует думать, - подчеркивает В.С.Степин, - что по мере развития философии в ней исчезают символический и метафорический способы мышления о мире, и все сводится к строго понятийным формам рассуждения. И причина не только в том, что в любом человеческом познании, включая области науки, подчиненные, казалось бы, самым строгим, логическим стандартам, обязательно присутствует наглядно-образная компонента, но и в том, что сама природа философии как теоретического ядра мировоззрения требует от нее постоянного обращения к наиболее общим мировоззренческим каркасам культуры, которые необходимо уловить и выявить, чтобы сделать предметом философского рассуждения. Отсюда вытекает и неустраняемая неопределенность в использовании философской терминологии, включенность в ткань философского рассуждения образов, метафор и аналогий, посредством которых высвечиваются категориальные структуры...”[28]

Философское осмысление бытия, в том числе и бытия конкретных объектов (личности, семьи, социальной группы, общества, феноменов жизни, добра, счастья и т.д.), основывается на следующих общезначимых принципах: комплексность; единство объективно-рациональных и субъективно-чувственных аспектов познания; рефлексивность, герменевтическая (лингвистическая) корректность; плюралистичность и вариативность в отражении и выражении реальной действительности.

Наряду с общими принципами познания, философское постижение мира основывается на личном, жизненном опыте, эмпатии, интуиции, особенно тогда, когда общефилософский инструментарий не позволяет заглянуть за горизонт традиционных представлений и “вчерашних” истин. В этом смысле философское познание, по словам Хайдеггера, усложняет реальность, но сегодняшние философские гипотезы, усложняющие актуальную реальность, создают предпосылки ее завтрашнего прояснения и одновременного усложнения как познавательной задачи на послезавтра.

В своих рассуждениях мы сознательно не рассматриваем феномен философии как учебной дисциплины. В данном контексте нас больше интересует генезис, сущность и особенности философского мышления, которое, по нашему мнению, не является только лишь результатом “научения”, в том числе и в рамках университетского курса философии, на освоение которого выделено чуть больше ста часов астрономического времени. Если внимательно прочитать требования Государственного образовательного стандарта в части, касающейся специальности “социальная работа”, ознакомиться с профессионально-квалифицированными требованиями, предъявляемыми к этой специальности, то станет ясно, что социальный работник должен обладать генетической предрасположенностью к гуманитарно-философскому мышлению, к качественному восприятию человеческих проявлений, обладать и развивать его посредством жизненного опыта и образования.

“Слово “философия”, как известно, не имеет одного точно определенного значения, - писал В.С.Соловьев, - но употребляется во многих весьма различных между собой смыслах. Прежде всего мы встречаемся с двумя главными, равно друг от друга отличающимися понятиями о философии: по первому - философия есть только теория, есть дело только школы; по второму - она есть более чем теория, есть преимущественно дело жизни, а потом уже и школы. По первому понятию философия относится исключительно к познавательной способности человека; по второму - она отвечает также и высшим стремлениям человеческой воли, и высшим идеалам человеческого чувства, имеет, таким образом, не только теоретическое, но также нравственное и эстетическое значение, находясь во внутреннем взаимодействии со сферами творчества и практической деятельности, хотя и различаясь от них. Для философии, соответствующей первому понятию, - для философии школы - от человека требуется только развитой до известной степени ум, обогащенный некоторыми познаниями и освобожденный от вульгарных предрассудков; для философии, соответствующей второму понятию, - для философии жизни требуется, кроме того, особенное направление воли, т.е. особенное нравственное настроение, и еще художественное чувство и смысл, сила воображения, или фантазии. Первая философия, занимаясь исключительно теоретическими вопросами, не имеет никакой прямой внутренней связи с жизнью личной и общественной, вторая философия стремится стать образующей и управляющей силой этой жизни”.[29]

Возможно, В.С.Соловьев слишком категоричен в оценках смысла и значимости философского “теоретизирования”, но в целом его размышления отражают противоречивые тенденции “бытия философии”, роли и значимости философского мышления как фундаментального условия очеловечивания жизни и самого человека.

Мы рассмотрели три основные “специализации” мировоззрения, каждое из которых имеет право на интерпретацию жизненного мира, в том числе и его социальных проявлений, на жизнеосуществление, основанное на этих мировоззренческих установках и ценностных ориентирах.

Но жизнь не знает специализаций. Поэтому ее “охватывание” и постижение, как правило, основано на системной методологии, включенности в познавательный процесс ресурсов и обыденного, и религиозно-мифического, и научно-рационального, и философского мышления.

Динамично меняющиеся диалектика специализации и комплексности мышления, рост познавательной активности и ее результативности способствуют качественным изменениям в интерпретации мира. “Сегодня формируется новая картина мира, - отмечают С.Григорьев и В.Немировский, - основанная на синтезе восточных и западных представлений, на единстве строгого рационального познания и полета свободной фантазии, интуиции. На смену линейному мировосприятию приходит дискретное... На смену эволюционизму, который все объясняет через категории необходимости и случайности, детерминизму, в основе которого лежит закон механической причинности, приходит понимание самодетерминации в ответ на возможности, представляемые средой, признание дискретного характера действительности. На смену моноцентризму приходит полицентризм, который включает представление об изотропности пространства. На смену пониманию движения как равномерного приходит принцип пульсации”.[30]

Итак, авторы обозначили весьма актуальную проблему, ставшую в конце ХХ века предметом острых и научных и философских дискуссий. Остановлюсь лишь на одном ее аспекте, имеющем на наш взгляд, особое значение в становлении новых способов интерпретации жизненного мира, важным модификатором современных типов мировоззренческой культуры. Речь идет о феномене детерминизма. Скептицизм по поводу “всеохватной” причинности объясним и с позиций науки и с позиций философии. Но нам следует более основательно подумать не о природе, а о предмете скептицизма, ибо велика вероятность “снятия”, “отрицания отрицания” не неадекватного понятия, каковым является современное понятие детерминизма или причинности (в данном случае мы не проводим различий между ними - прим. автора), а отрицание естественного феномена бытия - причинности.

О “случайности” страха или любви, трагедии или комедии может полагать и внешний субъект и субъект их переживший, но отсюда вовсе нельзя делать вывод об их действительной случайности, ибо поля причинности и их импульсы не обязательно должны фиксироваться нашим рациональным сознанием. На наш взгляд, попытки объяснить феномен причинности лишь в горизонте рациональности - бесперспективны. Но они и опасны одновременно ибо провоцируют обыденное сознание, волевой потенциал на ориентиры неукорененности и случайности. На смену навязанному наукой, вульгарной философией и не менее вульгарной идеологией, механизму и машинности бытия может “нагрянуть” феномен случайности, “беспричинности” поступков и деяний.

Реалии конца ХХ века актуализируют в нашем сознании проблематику синтеза новизны, радикализма и консерватизма, рационально-чувственного синтеза. Это более трудное испытание в сравнении с механизмом, плоскостью и машинностью нашего “вчерашнего” мышления. Рецептов полного “снятия” этих трудностей нет, но есть некоторые не бесполезные суждения обобщенные Ортегой-и-Гассетом; “Человеческая жизнь невозможна без стратегического отступления к самому себе... Посмотрите, как много мы выиграли от великих самоуглублений отдельных личностей! Все известные основатели религий... предпосылали своему апостольству уединения... Будда уединялся в горах, Магомет удалялся в шатер, где погружался в себя, заворачивая голову в бурнус. Иисус Христос на сорок дней удалился в пустыню. А Ньютон? Когда однажды кто-то спросил великого ученого, как ему удалось свести бесчисленное множество физических явлений к ясной и простой системе, гений простодушно ответил: “Nocte diedue incubanto” (“Обдумывая все это и день и ночь”)”.[31]

Саморефлексия - надежный и проверенный способ формирования целостного мировоззрения, адекватно отражающего реалии современного мира, в том числе и жизненного, социального мира деятельным субъектом которого является и социальный работник.

Глава II. СМЫСЛ ЖИЗНИ И СОЦИАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

 

Проблема смысла жизни не является исключительно прерогативой теории, размышлений и споров философов. Она возникает и в обыденном сознании и органически входит во всю жизнедеятельность человека (в том числе и социальную).

Человек связан с миром множеством различных связей и отношений, из которых одни им воспринимаются как необходимые, важные, иные как несущественные и он к ним безразличен, третьи даже вовсе могут им не осознаваться. Жизненные ситуации многообразны. Некоторые из них можно было бы определить как “ситуации жизненных задач” (взросление в семье, обучение в школе, вузе; трудовая деятельность во всей ее неоднозначности, вступление в брак), другие можно охарактеризовать как “социально-травмирующие ситуации” (тяжелые утраты, заболевания и их последствия, финансовые и материальные трудности). Сами жизненные ситуации делают и жизнь и человеческую деятельность наполненными определенным смыслом.

Термин “смысл” имеет много значений: “внутреннее содержание чего-либо”, “значение”, “разумное основание”, “цель”, “назначение”[32], “идеальное содержание”, “идея”, “конечная цель”, “ценность чего-либо”.[33] Смысл имеет предметную направленность, объективное и субъективное содержание. А так как человек в своей повседневной жизни осуществляет и индивидуальный и родовой способы бытия, то эта предметная направленность смысла проявляется в его деятельности: ее результатах, целях, средствах, а также в самой жизни как высшей ценности. В свою очередь деятельность человека есть всегда целеполагающая: она обусловлена удовлетворением его потребностей, реализацией интересов и целей, решением поставленных задач. Уже только эта сама сущность человеческой деятельности позволяет говорить о ее смысле (как цели, назначении).

Индивидуальная и родовая жизнь человека не являются чем-то различным: способ существования индивидуальной жизни интегрирован в родовую жизнь, и поэтому человек в своих помыслах, поступках выражает те или иные социальные тенденции, господствующие социальные нормы, принципы. Жизнь человека зависит от того, насколько она наполнена содержанием целей, устремлений, мироощущений и мировосприятий, от способа вхождения индивида в общественные отношения, его непосредственного личностного бытия. Именно способ вхождения индивида в общество детерминирует его смысложизненные нормы, отношение к своей жизни, жизни других людей, обществу, государству. Феномен вхождения индивида в общество, способ вхождения связан с такими ситуациями, которые порождают способность людей решать самим жизненные задачи, реализовать свои желания и ценности.

Полнота жизни, ощущение ее ценности, полезности - неотъемлемое условие хорошего социального самочувствия индивида, а, может быть, и ощущения им счастья. Человек полноту жизни чувствует через взаимодействие с другими людьми, когда убеждается в своей необходимости, полезности. Такова сущность человека, ибо вне общения он испытывает дискомфорт, острое чувство покинутости и одиночества. Следует подчеркнуть, что деятельность выступает для него как важная социальная данность и поэтому, как правило, выступает в качестве смыслообразующей основы (и с точки зрения целей и результатов жизни, и с точки зрения самоосуществления как субъекта и как личности).

Психологи отмечают, что деятельность человека всегда сопровождается определенной вербализацией ценностей и ценностных установок соответственно. Зачастую эти ориентации становятся установками деятельности личности, что происходит не без влияния господствующей морали, правосознания, миропонимания. Так, наличие установки на труд может быть выражено в таких смысложизненных принципах как - “жить, чтобы трудиться”; “жить, чтобы после себя оставить добрую память”; “трудиться, чтобы хорошо жить”; “жить, чтобы своим трудом приносить пользу людям”. Зачастую индивид является носителем нескольких смысложизненных ориентаций.

Заслуживает внимания тот факт, что человеческая деятельность является объективным основанием этих смысложизненных ориентаций. Ведь именно в деятельности осуществляется реализация потребностей человека. Как очень тонко подметил М.Вебер, “действие всегда связано не только с ценностью успеха, но и с ценностью внутренней убежденности”.[34] Именно внутренняя убежденность требует подкрепления действием. Однако одной убежденности недостаточно, чтобы деятельность стала настолько эффективна для личности, что полностью бы детерминировала реализацию ее потребностей. Необходимы не только мотивы, но и условия реализации потребности. На то, что смысл человеческой деятельности в качестве своей объективной основы имеет те или иные потребности, указывал в частности американский социолог А.Маслоу, когда исследовал проблему “иерархии потребностей”. Согласно А.Маслоу, человеку изначально присущ “набор” потребностей, а затем он их реализует посредством социальных условий своей жизнедеятельности, подходя к самой высшей из них - самореализации.[35] Таким образом, потребности в их качественной определенности связаны с отчетливым видом деятельности. Они представляют своего рода императив, требующий реализации. Этот своеобразный жизненно важный императив органически связан с его осмыслением, оценкой, значимостью, может выступать и идеалом. Не только каждый вид человеческой деятельности несет свой для человека смысл, но и каждая жизненная ситуация имеет смысл. “Смысл не изобретается: он содержится в человеческой деятельности и его надо находить” - писал В.Франкл.[36]

Человеческая деятельность разнообразна: материально-производственная, политическая, правовая, религиозная, экологическая, художественно-эстетическая, социальная. Сама человеческая деятельность детерминирована объективной включенностью в нее индивида. Индивид представляет специфическую социальную субстанцию деятельности, т.е. проще говоря, его включенность в производительные силы и производственные отношения детерминирована как жизненной необходимостью удовлетворить свои потребности (или хотя бы выстроить их по “принципу иерархии” и соответственно в силу объективных возможностей постепенно, хотя бы частично реализовывать), так и их осмыслением с точки зрения значимости как для настоящего, так и для будущего. Индивид при этом стремится не быть просто “винтиком” в той или иной деятельности, в которую он оказывается включенным в силу жизненной необходимости. Для него не является чуждым конкретный смысл конкретной ситуации. Нет, видимо, такой ситуации, в которой индивид не имел бы возможности найти ее смысл и свое отношение к этому смыслу. Если исследовать структуру социального действия, то в ней отношение “Я - ситуация” есть всегда смысловыражение действия “Я”, его направленности, внутренних изменений как ситуации, так и субъекта социального действия. Одним словом, все процессы человеческой деятельности связаны не только с активностью субъекта сугубо субъективистского толка, а с его активностью, ориентированной на объективные жизненные ситуации и условия деятельности, ее характер.

Конечно, смысл деятельности индивида органически неразделим с ее видом, который определяется своими целями, средствами и результатами. Сам процесс деятельности детерминирован также спецификой технологии: взаимодействием объективных и субъективных в нем факторов. Так, материально-производственная деятельность непосредственным результатом имеет производство материальных благ (средств производства и предметов потребления), а потому ее смысл связан с качеством и количеством произведенных вещей, поиском путей реализации этой цели. Я имею в виду образование, повышение квалификации, создание и внедрение новых машин и технологий, развитие личности - творческой, активной, ответственной. Этот смысл содержит сама материально-производственная деятельность как родовое явление. Индивидуальный же ее смысл более разнообразен: самореализация личности, стремление хорошо заработать, повысить свое профессиональное мастерство.

Результатом духовной деятельности выступает производство идей, теорий, программ, художественных ценной.

Социальная деятельность своим результатом имеет преобразование, развитие всей системы общественных отношений во имя человека, его блага. Объект социальной деятельности - человек, семья, коллектив, а субъект - личность, государство, партии, профсоюзы и т.д. Специфика объекта социальной деятельности состоит в том, что он одновременно и объективен и субъективен: формирование, развитие его, вся жизнедеятельность подчинены и определенным объективным условиям и в то же время зависят от его личных усилий, для которых их смысловая направленность имеет важное значение (а зачастую и определяющее). Социальная деятельность разнообразна: воспитательная, религиозная, образовательная, медицинская, правовая, и деятельность, посвященная социальной защите населения. Можно сказать также, что объектом социальной деятельности является не только человек, но и человеческая деятельность в системе определенных общественных отношений. Их изменение связано с осознанием субъектом своей неудовлетворенности существующим положением вещей. Зачастую это обусловливается неудовлетворенностью решением индивидуально-личностных жизненных задач, которыми, как обычно, конкретизируется поставленная цель (она выступает для индивида смысловыражением ситуации).

В общественной жизни постоянно складываются сложнейшие социальные взаимодействия: реальные общественные отношения и мир ценностей, утвердившиеся в обществе, с одной стороны, и мир ценностных ориентаций личности, с другой. Нужно сказать, что мир личности - глубоко индивидуален и особенно, когда это касается ее собственных интересов, жизненного опыта, мировоззрения. Ведь развитие человека, совершенствование, благополучие, счастье зависят от “включенности” внутреннего мира человека во внешний мир, от их взаимодействия. Философы, социологи давно обратили внимание на важность согласования индивидуальных и общественных интересов и для развития общества и для блага самой личности (Т.Гоббс, Р.Уинтроп, Ж.-Ж.Руссо, Г.В.Ф.Гегель, К.Маркс, К.Гельвеций, А.Смолл, Дж.К.Гэлбрейт). Интересы представляют реальную силу, с которой необходимо считаться. Они оказывают решающее влияние на активность и пассивность человека (и, конечно, социальных групп). Таким образом, смысл деятельности, выражающий какие-либо интересы индивида предопределен ее целеполаганием: ожиданием и стремлением получить тождество цели и результата. Однако в жизни зачастую цель и результат не совпадают. Такое положение связано с тем, что смысл деятельности для индивида имеет безусловную сильную тенденцию к своей реализации, но ей противодействуют многие объективные и субъективные условия и факторы, так что конечный исход не всегда может соответствовать тенденции смысловыражения.

Интересы индивида в его сознании предстают как ценностные ориентации или ценностные установки. Если содержание интересов выражает мотивы побуждений к социальному действию, то содержание ценностей обусловлено культурными достижениями общества. Мир ценностей - это прежде всего мир культуры в широком смысле слова, это сфера духовной деятельности человека, его нравственного сознания, его привязанностей, то есть тех оценок, в которых выражается мера духовного богатства личности. Именно поэтому ценности нельзя рассматривать как простое продолжение или отражение интересов. Им свойственна относительная самостоятельность.

Итак, смысл жизни - важнейшая духовная ценность человека. Она настолько важна, что человек находится в постоянном ее поиске, взаимодействии с ней и в зависимости от нее. На первый план постоянно выступает не только то, что выгодно с точки зрения материальных условий, а то, что должно соответствовать представлению о назначении человека: достоинство, самоутверждение, свобода личности.

Смысл жизни выражает ценностные стимулы, затрагивающие не просто самосознание личности, но личностные потребности. Эту мысль хорошо выразил Н.З.Чавчавадзе: “говорят, что деятельность человека мотивирована его потребностями: не имея потребностей, человек не стал бы и действовать. Это, вероятно, правда. Но правда заключается и в том, что деятельность целиком и полностью определяемая потребностью, никак не может быть свободной, созидающей новые ценности творческой деятельностью. Пока человек находится во власти потребности, говорить о свободе нечего. Он должен в той или иной мере освободиться от этой власти, преодолеть свое подчинение потребностям, стать выше них... Свобода человека есть всегда освобождение от власти низших ценностей, выбор высших ценностей и борьба за их осуществление”.[37]

Ясно, что пока существует материальная нужда, страх за настоящее и будущее ценности духовной жизни не смогут стать всеобщим мотивом человеческой жизнедеятельности. В философской литературе можно отметить три основных подхода к проблеме смысла жизни:

* Смысл в деятельности, создании чего-либо, творчестве.

* Смысл в том, чтобы любить.

* Смысл - в творении добра.[38]

Мы уже отметили некоторые подходы, связанные с осмыслением проблемы - “смысл - в деятельности как таковой”, но необходимо показать что из себя представляет смысл в деятельности социальной. Дело в том, что именно этот вид человеческой деятельности реализует, как мы уже говорили, и “смысл в том, чтобы любить” и “смысл - в творении добра”. Ведь именно социальная деятельность всегда, когда она ориентирована на благо человека, реализуется как творение добра, выступая тем самым в качестве средства заботы и любви по отношению к человеку.

На уровне обыденного сознания распространены иные, свои взгляды на смысл жизни:

- жизнь не имеет смысла, как не имеет его и природа, то есть нет единственного истинного пути для всех людей, возвышенный образ жизни или низменный, в итоге - равнозначны. И выводы делаются такие: “жизнь дается один раз и от нее надо получить максимум удовольствий”, “можно и нужно жить только на радость себе, остальное не имеет значения”;

- смысл жизни заранее объективно предопределен богом, мироустройством, эволюцией, судьбой, роком и остается лишь постичь этот заданный человеку смысл и следовать истинному предначертанному пути;

- смысл жизни состоит в утверждении человеком своей безграничной свободы. Отрицание смысла жизни нацеливает человека на индивидуализм и эгоизм. Человек может не считаться с другими людьми, благополучием общества и природы. Такому человеку, который ориентирован на отрицание смысла жизни, нельзя работать в социальной сфере, его индивидуализм несет не только эгоизм, но и отчуждение от других людей в самых антигуманных формах.

Вторая позиция привлекает большую часть людей. “Что делать человеку в обществе?” - этот вопрос стоит во всех мировых религиях. Верующие люди видят смысл своей жизни в реализации путей к Богу (вера, покаяние, молитва, самоотречение, творение добра ближнему, нравственные поступки. Обретение смысла жизни верующие люди видят в творении дел, угодных Богу. Хотелось заметить, утверждение о том, что верующие находят смысл своей жизни вне земных дел, абсурдно. Религиозные ориентации смысла жизни потому и являются привлекательными для человека, что они нацеливают его на творение добра, любовь к другим людям во имя и земной и загробной жизни.

Третья позиция, связанная с пониманием смысла жизни, весьма волюнтаристична, хотя и привлекает своим оптимизмом, верой в человека, способного осуществить любые цели, решить все возникшие задачи. Обычно эта позиция уязвима: во-первых, действия человека всегда детерминированы объективными условиями и субъективными факторами общественной жизни; во-вторых, свободная личность сама по себе не может употребить свою свободу, для этого нужны соответствующие условия; в-третьих, человек, имеющий великую цель и призвание, не может желать быть свободным от своего дела. Если человек любит дело, то оно желанно и он не может от него отказаться.

Как видим, вопрос о смысле жизни - это не просто “конечный”, “итоговый” вопрос о жизни и смерти, назначении человека, но он одновременно и ситуационный вопрос. Ведь вся жизнь человека состоит из совокупности многообразных действий в производстве, быту, во всех сферах жизнедеятельности. Это действия и поступки интегрированные в многоразличные социальные ситуации, противоречия, конфликты, разные формы общения и т.д. Через всю жизнедеятельность личность реализует свои цели, которые всегда конкретны. И эта конкретность целей имеет своей задачей выражение смысла, который в нее вкладывает индивид. Отсюда уже видно, насколько важно содержание смысла, ибо оно определяет эффективность социального действия, направленность поступка личности “во благо” или “во зло”.

Нельзя не отметить, что мир ценностей очень широк, а потому смысл жизни человека не сводится к одной какой-то заданной цели - ценности. В.Франкл по этому поводу заметил: “человек потому и является человеком, что жизнь его полна смысла до самого конца - до самого последнего вздоха”.[39]

Интересна концепция смысла деятельности философа-персоналиста Э.Мунье. Он исследует проблему смысла жизни в связи с “ответственной, осмысленной, творческой миссией человека на Земле”.[40] И хотя для него вся деятельность личности - это ее сознание, ориентированное на свою надежду, а не на смысл, все же в конечном счете оказывается, что сами качества личности, ее поступки являются результатом как “вовлеченного состояния индивида”, так и его собственного “напряженного сознания”. Последнее лучше позволяет понять проблему смысла жизни человека, потерявшего возможность активно трудиться, но не оставляющего надежду держаться достойно. Эта надежда у верующего человека связывается с силами, которые дает человеку Бог и вера в него, считает Э.Мунье. С другой стороны, ориентация лишь на “напряженность сознания” и “силы, которые оно дает человеку, чтобы жить”, не всегда может удовлетворить смысловое содержание жизни человека. А это реальный мост в безысходность, отчаяние, одиночество. Именно эту безысходность отразила философия абсурда А.Камю, которая рассматривает ряд проблем, позволяющих в особом ракурсе взглянуть на смысл жизни: “Мне дан такой образ жизни - могу ли я к нему приспособиться? Возможна ли не подлежащая обжалованию жизнь?”[41] Эти вопросы актуальны для человека всегда. Они по своей сути касаются нравственности, так как выходят и на индивида и на общий для людей смысл существования - отказ от рабского удела; свободу; утверждение своего человеческого и гражданского достоинства. Для экзистенциализма, как известно, характерно углубленное раскрытие проблем индивидуального существования, внутренней жизни человека. Для атеистического экзистенциализма, как и для персонализма, сильна концепция “вовлечения”, но в отличие от последнего это “вовлечение в существование” сопрягается с понятиями решимости, риска, не признающего никаких границ самоутверждения. Проблемы суверенности человеческого сознания, онтологического статуса и назначения личности, свободы индивида, смысла, ответственности личности за свои поступки - вот далеко не полный перечень проблем, которые рассматривает в своих работах Ж.-П.Сартр. Он их решает в концепции “ничто”, утверждающей обреченность индивидуального человеческого существования: индивид в своей жизни не находит смысла ради которого живет. Человек всегда в разладе с миром как “бытием-с-другим”, он постоянно в “бытии-в-себе”, находится как бы в ловушке: мир ведет “тяжбу” с ним; одиночество не является случайным, насилие предписано бытию самой его судьбой; человеческое отношение с бытием или просто с другими существами, другими людьми - это “стена” - к таким выводам приходит французский философ. Разумеется, многие из утверждений Ж.-П.Сартра справедливы и заслуживают осмысления в плане организации социальной действительности, в центре которой стоит человек с его заботами, тревогами, потребностями, интересами. Критика отчуждения, опустошенности личности, утрата человеком себя как личности заслуживает внимания в экзистенциализме. Для нас же обращение к проблеме отчуждения личности, разработанной философами-экзистенциалистами, представляет интерес в связи с анализом такой проблемы как смысл жизни и социальная деятельность.

Человек должен решать свои проблемы, к тому же он никогда не довольствуется заданной ситуацией: его человеческие проблемы, говоря словами Э.Фромма, “уходят корнями в самые особенности его существования”.[42] И если эти условия отчуждают индивида, делают его жизнь полной тягот, неудобств, страха за настоящее и будущее, то такое бытие необходимо изменить во имя блага человека. Однако важно помнить, что творцом и общественного и личностного бытия является сам человек. Ведь именно он каждое мгновение своей жизни отвечает на вопросы е ее смысле - как он живет и действует. И нет сомнения в правоте В.Франкла, который утверждает, что “нет такой ситуации, в которой нам бы не была предоставлена жизнью возможность найти смысл, и нет такого человека, для которого жизнь не держала бы наготове какое-нибудь дело. Возможность осуществить смысл всегда уникальна и человек, который может ее реализовать, всегда неповторим”.[43] Общественная жизнь с ее многообразными ситуациями - содержательна, и эта содержательность определяется “социальными” ее свойствами. Они выражают отношение явления, вещи, ситуации и личности; исследованы всесторонне в аспекте структуры социального действия Т.Парсонсом[44] (а с точки зрения потребительской стоимости и стоимости К.Марксом в “Капитале”[45]). Но нам хотелось бы подчеркнуть, что процесс этот не только объективный, но и целенаправленный, сопровождаемый умонастроениями в соответствии не только с социально-классовыми интересами, но личным видением этих социальных свойств, своего отношения к ним, своего назначения по отношению к ним, своего собственного целеполагания. Одновременно нельзя не отметить и такую особенность смысла жизни - он продукт духовной деятельности каждого человека, в нем определенным образом преобразуются и демонстрируются и социальные качества вещей и отношение к ним самого человека.

Таким образом, в самом феномене смысла жизни мы сталкиваемся с диалектическим взаимодействием необходимых условий бытия и способов целеполагания деятельности; диалектикой объективного и субъективного; диалектикой социального бытия и некими формами, в которых выражается отношение индивида к этому бытию, и которые обусловливают стимулирующую роль смысла жизни. Он выражает одновременно особую концентрацию мыслей и чувств, воплотившихся в идеалах или представлениях истинного, справедливого, прекрасного, доброго, благородного. Смысл жизни - это своего рода внутренний стержень культуры человека. Чем человек больше владеет общечеловеческими ценностями, тем его смысл жизни благороднее, возвышеннее, гуманнее.

Как и всякий подлинный результат работы человеческого духа смысл жизни многослоен, многообразен, способен содержать не одно, а несколько значений, раскрывающихся по-разному в различных социальных ситуациях, но всегда эти значения объединены общими нравственными, эстетическими, идейными средствами.

Зачастую смысл жизни понимается как идея, апеллирующая не к повседневным интересам, а к интересам более высокого порядка: человеческого, индивидуального назначения, к интересам класса, общества, человечества. Бесспорно, такое понятие смысла жизни концентрирует сознание индивида, делает его более целеустремленным, направленным. Однако это не означает, что все другие ценности для человека перестают существовать или рассматриваются лишь личностью в ракурсе его “основного назначения”. Человек является существом не только рациональным, но и эмоциональным, а поэтому его жизнедеятельность сопровождается как рационально-целевым поведением, так и аффективным (эмоциональным), а также традиционным, т.е. таким, которое регулируется общепринятой нормой, обычаем. Именно поэтому смысл жизни выступает важным регулятором в механизме связей между общепризнанными ценностями и нормами, общественными и личными интересами и побуждениями, проходящими через индивидуальное сознание.

Смысл жизни человека складывается в рамках сложившихся форм духовного производства: роли религии в обществе, уровня нравственного и правового сознания и т.д. Было бы неверным сбрасывать со счета экономические условия развития общества и отражающую их политическую обстановку. К тому же смысл жизни как индивидуальная ценность не только отражает специфику господствующего в обществе сознания, но и выражает деятельностную сторону отношения человека к миру. Эта деятельностная сторона жизни индивида и формирует и выражает смысл его жизни (поступков, поведения, общения, деятельности).

Смысл жизни отражает прежде всего нравственные представления, мотивы, побуждения. Дело в том, что нравственная регуляция интегрирует психическое побуждение и долженствование.[46] К тому же именно в моральном сознании интегрируются все высшие ценности - добро, истина, красота, любовь, справедливость, свобода, ответственность, милосердие, трудолюбие, а смысл жизни вбирает, перерабатывает и отражает эти ценности. Можно сказать, что смысл жизни связывает моральные нормы индивида с реальными общественными отношениями, его деятельностью. Он выражает себя в том, как индивид оценивает, ограничивает или утверждает в своей жизнедеятельности определенные ценности, и как они соотносятся с потребностями не только его лично, но и общества в целом. Смысл жизни, ориентированный на общечеловеческие ценности, возвышает личность, делает ее сильнее, чище, побуждает в ней особый строй чувств и умонастроений, не связанных непосредственно с пассивным отражением существующих обстоятельств. Эти чувства обращены к таким качествам человека как собственное достоинство, гордость за результаты своей деятельности, поведение, взаимоотношение с людьми. Ощущение причастности к делам других людей, общества, государства наполняет нравственным содержанием смысл жизни. Вместе с тем разные люди в одной и той же ситуации ведут себя по-разному. Это различие вытекает из нравственной позиции личности, развитости ее ответственности, сознательности, меры зрелости гражданских чувств, ценностных ориентаций.

Смысл жизни - это не априорная форма самосознания и не механическое усвоение индивидом прописных истин. Его формирование - результат напряжения духовных сил человека, борьбы мотивов. Осуществление выбора, нравственное волеизъявление делают смысл жизни важнейшим средством человеческой жизнедеятельности и в свою очередь выступают важнейшим средством его же формирования. Тот, кто делает все по указке, по предписанию свыше, свой жизненный смысл формирует не сам, в данном случае позиция такого человека может быть и нравственна, и правильна с точки зрения существующих социальных норм, но она несамостоятельна, а потому и ненадежна. За примером далеко ходить не надо: идеологический пресс в годы советской власти формировал стереотипный смысл жизни - подчинение личных интересов общественным во имя построения коммунистического общества. Сама по себе, как некая абстракция людей - свободных от эксплуатации, равных и экономически, и политически, и социально - их смысл жизни оказался на некоторый исторический период весьма действенным. Однако универсализация смысла жизни индивида вела и к его непрочности. Ведь смысл жизни - это не государственная или еще чья-либо установка, а ценностная установка самой личности, выстраданная ею. Можно сказать, что смысл жизни всегда имеет личностный характер, выраженный в осознании выбора: “так все поступают” или поступить “так должно, по-моему мнению”. Если смысл жизни формируется по принципу “так все поступают”, то жизнедеятельность индивида протекает относительно спокойно. А если жизненный смысл сориентирован личностью на “так должно, по-моему мнению”, то неизбежен конфликт, напряженность в разного рода общественных отношениях, борьба, исход которой вовсе не предрешается однозначно.

Смысл жизни предполагает готовность человека отстаивать свои нравственные принципы, нести ответственность за проиходящее. Именно поэтому человек болезненно воспринимает все, что противодействует смыслу его жизни. Для старшего поколения России смыслом жизни стало служение коммунистическим идеалом, основанное на товариществе и взаимопомощи. И когда оно столкнулось с развенчанием официальными учреждениями и лицами их идеалов, оно ныне переживает потерю своего смысла жизни как величайшую трагедию. Смена смысла жизни - процесс не такой уж простой, как может показаться: мол “в условиях рыночных отношений полки заполнились обилием товаров и сделано все это за каких-то четыре года, так давайте отказывайтесь от коммунистического идеала, к которому вы не приблизились и за 70 лет советской власти!” Смена смысла жизни представляет кризисное состояние индивидуального сознания, связанного не просто с пересмотром ценностей, но их противопоставлением между собой и нравственными нормами. Смысл жизни не устанавливается декретами, волевыми решениями, он приходит с опытом, через активное участие человека в общественных делах и прежде всего в труде. Так, изменение мотивов трудовой деятельности ведет не просто к пересмотру иерархии ценностных ориентаций личности, но и к своеобразной оценке смысла жизни предыдущих лет.

Особое внимание обращают на себя люди, которые в силу меняющихся общественных отношений, оказываются в своего рода “экзистенциальном вакууме”: они потеряли или еще не обрели определенную ценностную ориентацию. Это бывает как в начале жизненного пути человека, так и при крутых, драматических поворотах в его жизни. Последнее особенно болезненно для людей, которые оказываются в кризисных общественных ситуациях. Именно такие ситуации, подобно случаю с Сократом в период кризиса афинской демократии, требуют ответа на вопросы: “Что есть благо? Каков смысл жизни? Для чего человек живет?” Для человека, потерявшего очевидность своей полезности, ощущения включенности в поток социальной жизни, его собственная индивидуальная жизнь предстает как растраченная впустую или никогда не имевшая смысл. Такое состояние возникает у людей, которые в силу определенных причин (инвалидность, потеря любимой работы, безработица, выход на пенсию) оказываются вне социальной деятельности. Работа, которая давала человеку средства существования, формировала и его смысложизненные принципы (самоутверждение в глазах коллег, коллектива; их признание и уважение; польза обществу, самоуважение) остается вдруг в прошлом. Человек оказывается наедине с собой, со своим прошлым, в то время, как ему по-прежнему необходимо такое же как прежде насыщенное событиями настоящее и будущее. Творческая, целенаправленная, жизненно необходимая деятельность дает и социально-позитивные ценностные ориентации, делающие жизнь индивида осмысленной и результативной. Каждый индивид не ограничивает свою жизнь лишь личными целями. Даже в условиях привычных отношений, повседневности, суеты и мелочных забот он размышляет о себе самом: о том, как живет, и как полагает жить; об истинной жизни; о счастье. В обыденном сознании постоянно присутствует вопрос: “Той ли жизнью, какой надо, я живу?” Или иначе: “Живу я настоящей жизнью или нет?” Ответ на эти вопросы человек получает из таких источников как - удовлетворенность или неудовлетворенность результатами своей деятельности, общением с родными, друзьями, близкими. Именно через эти отношения происходит слияние индивида и социума, его вхождение в общественную жизнь как “Я”. Самореализация личности происходит именно в этих важнейших формах его жизнедеятельности, а поэтому предстает как ее жизненный смысл. Конечно, самореализация личности не всегда связана с возвышенными потребностями: она поливариантна. Художественное творчество, научный поиск, физический труд, спорт, самые различные виды социальной деятельности могут удовлетворять одну и ту же потребность - потребность в самореализации, так как все они проистекают, по словам Гегеля, из стремления человека осознать “внешний и внутренний мир, представив его как предмет, в котором он узнает собственное “Я”.[47] Поливариантность потребности самореализации, т.е. выход ее в различные виды деятельности, связана с общим свойством человеческих потребностей - замещения друг друга. Это важное свойство необходимо учитывать, чтобы помочь людям, в силу различных причин оторванных от привычной для них жизнедеятельности, реализовать себя в других делах. Конечно, реализуемые в одной деятельности потребности существуют отнюдь не на “паритетных началах”, а по причине доминантности: одни из них оказываются более жизненно необходимыми, другие - менее. Исследование феномена компенсации смысложизненных ориентаций при смене деятельности, связанной с самореализацией индивида, имеет важное значение для деятельности социальных работников. Известно, что при смене жизненных ситуаций, разрыве с той деятельностью, при которой произошла самореализация личности, т.е. она наиболее полно ощутила свой смысл жизни, личность ощущает как бы свою ненужность обществу, другим людям, никчемность своего существования. Большей частью с такими индивидами и сталкиваются в своей деятельности социальные работники.

Социальная деятельность, связанная с человеком, всегда направлена на создание эффективного взаимодействия индивида и общества, их обоюдную самореализацию. И поэтому деятельность социального работника обязательно должна предполагать в своем истинном предназначении (и в этом аспекте - ее смысла) устранение помех со стороны общества, препятствий субъективного характера со стороны клиента, создание для него условий, обеспечивающих по возможности менее болезненное освоение новых жизненных ситуаций (смену смысложизненных ориентаций). Поэтому деятельность социального работника связана с умением повысить способность людей принимать решения и справляться с новыми для них проблемами, обеспечить их связь с жизненным миром общества (услуги, ресурсы), содействовать социальной политике общества.

Социальная деятельность по своему высокому предназначению - это деятельность гуманистическая, требующая создания условий для самореализации личности. На эту проблему в свое время обратил внимание один из основателей Римского клуба, первый его президент А.Печчеи. Он писал, что повышение качества человека (его человечности - прежде всего) - это сохранение не только устойчивости его личности, личностного способа бытия, но и его активности, а также - качества внутри различных социальных взаимодействий, самого общества и его составляющих индивидов.[48] Как видим, А.Печчеи придает существенное значение проблеме органического взаимодействия таких систем как “человек-ситуация”, “человек-человек”, “человек-общество” на основе человечности, со всеми ее атрибутами и, конечно, выражением их через смысл жизни.

Заслуживает внимания разработанная в нашем университете модель социального работника как “модель посредника”, определяющая основные направления социальной деятельности в сфере социальной защиты населения.[49]

Если деятельность социального работника охарактеризовать как оказание помощи людям через определенный взгляд на жизненную ситуацию, то проблема смысла жизни социального работника приобретает особое значение: от того, какое место отводится другим людям и каково к ним отношение, его смысл жизни приобретает особую социальную значимость. Ведь смысл жизни человека - это не просто идеал или совокупность идей, а ориентация человека на определенный способ действия, как справедливо отметил М.Вебер.[50] Однако эта оценка представляет собой не просто теоретическое, умозрительное принятие или не принятие определенных ценностей, а “практическую” оценку доступного влиянию действий социального работника; действий, поведения, жизненной ситуации его клиента как достойного не просто одобрения или порицания, а и реальной практической помощи, открытого участия. Нельзя забывать, что смысл жизни - это система практических оценок собственной жизни индивидом, в том числе и социальным работником. Поэтому существует сложная взаимосвязь между смыслом жизни социального работника и смыслом жизни его клиентов. Отметим наиболее очевидные подходы к смыслу жизни в социальной деятельности:

1. Уяснение для самого социального работника его собственного смысла жизни (не только на основе общефилософской методологии и специальных знаний, но и его нравственных жизненных позиций.

2. Осмысление смысла жизни клиента: его формирования и основных принципов.

3. Обнаружение моментов совпадения, соприкосновения смысла жизни своего со смыслом жизни клиента.

4. Понимание глубоко личных жизненных решений индивида, к которым он идет сам.

5. Учет “личностных прав” социального работника и клиента.

6. Социальная помощь в реализации смысла жизни клиента в новых для него жизненных условиях.

Смысл жизни - это феномен и внутреннего мира человека, а не только его практического сознания, а поэтому деятельность социального работника весьма деликатна: возможны субъективные претензии на вторжение в структуру личности, проще говоря в ее внутреннюю духовную жизнь. Облеченные доверием государства, социальные работники могут создать, говоря словами М.Вебера, “беспрецедентную ситуацию”,[51] когда берутся проповедовать свое вероучение, свои жизненные концепции, излагать решение важных проблем мировоззренческого характера “во имя клиента”. Не проповедническая деятельность и пропаганда определенных идей, а помощь в создании условий для самореализации личности клиента; такие подходы к человеку, которые он воспринимает как добро, справедливость, истину, уважение, доброжелательство, искреннее участие и т.п.

Для самого же социального работника важно находить удовлетворение в выполнении любой скромной задачи, умение отбирать факты, средства для выполнения этой задачи; не позволять себе выставлять на первый план свои вкусы и прочие качества. Ведь личность всегда заявляет свои права и требует соблюдения ее собственных “законов” и “законов”, к ней относящихся, а поэтому социальный работник, уважая эти требования личности, в своих отношениях с клиентом всегда должен ориентироваться на выбор последнего.

Вряд ли можно (даже и философски!) рекомендовать социальному работнику какие-то эмпирические или даже рациональные методы, средства, которые могли бы претендовать на помощь в выборе клиентом своего смысла жизни. Очевидно, надо всегда исходить из конкретной жизненной ситуации, из фактических условий и отношений, направляя их в пользу своего клиента. Конечно, для индивида, оказавшегося в ситуации, требующей социальной защиты, теряется не только опора его жизнедеятельности в виде объективных условий или физических возможностей, но и определенных жизнесмысловых принципов. Одним словом, индивид, оказавшийся в неблагоприятной для него ситуации, начинает оценивать ее как не имеющую для его самоудовлетворения шансов, как невероятную и чуждую, которую он не перенесет и т.д. Для социального работника знать границы возможного - задача, напрямую выходящая к проблеме смысла социальной деятельности. Правда, у М.Вебера есть интересное замечание по этому поводу: “возможное часто достигалось только благодаря тому, что делалась попытка выйти за границы и проникнуть в сферу невозможного”.[52] Пожалуй, в наших современных российских условиях (слабое финансирование и низкая материальная база социальной сферы) следует еще иметь в виду способность социального работника приспособиться к данной ситуации. В связи с этим стоит вновь обратиться к М.Веберу, имеется в виду определение социального, которое он дает в работе “Основные социологические понятия”: “Социальным” мы называем такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом смыслу (подчеркнуто нами - Г.И.) соотносится с действием других людей и ориентируется на него”.[53] Слово “смысл” здесь имеет два значения: 1) предполагаемый смысл субъектом своего “Я”, своей жизни в данной социальной реальности; 2) и просто значимый для индивида смысл жизни (субъектно и даже, возможно, гипотетически им принятый).

Смысл жизни социальным работником постигается через познание таких сильных чувств как любовь, человеколюбие, почтение, преданность, милосердие, воодушевление. Одновременно необходимо умение оценить аффекты, заблуждения как собственные, так и клиента. И если для клиента социального работника граница между осмысленным действием и поведением (не связанным с субъективно предполагаемым смыслом) не может быть точно проведена, то для социального работника должно быть характерно целерациональное действие.

П.Бергер и Т.Лукман в работе “Социальное конструирование реальности” справедливо заметили, что реальность повседневной жизни тесно связана со смыслом жизни индивида. “Реальность повседневной жизни” организуется вокруг “здесь” моего тела и “сейчас” моего настоящего времени.[54] Отсюда справедливо говорить о “пространстве - времени моего бытия”, которое отлично от “пространства - времени бытия другого”, а значит правомерно, что проекты, желания, идеи, смысл жизни не совпадают у индивидов полностью, их внутренний мир всегда индивидуален. Нами еще слабо исследован “жизненный мир” человека, в том числе применительно к социальной деятельности и проблеме смысла жизни личности. Заслуживает внимания разработка Х.Ортега-и-Гассет таких понятий как: “жизненный мир”, “жизненный процесс”, “жизненная позиция”, “жизненная ситуация”, “жизненное ориентирование”, “жизненное пространство”, “жизненные отношения”, “повседневная жизнь”, “жизненное событие”, “социальная организация (жизни)”, “социальная позиция” и др.,[55] которые позволяют углубить проблемы социальной деятельности и смысла жизни. Для уяснения роли смысла жизни индивида важно понять, как он себя проявляет, “работает” в жизненном процессе, жизненных ситуациях, во всей человеческой жизнедеятельности, как сама жизнь в каждый свой миг отвечает на вопрос о ее смысле. В том, как индивид живет и действует проявляется смысл его жизни, хотя он и выглядит как нечто субъективное, скрытое во внутреннем мире человека, тайное. Но это “тайное” неотделимо от человеческой жизнедеятельности. “Тайна деятельности, - писал Э.Мунье, - неотделима от форм самой деятельности, как тень, павшая на лицо, неотделима от отбрасывающих ее предметов, и мы замечаем ее, лишь когда они приходят в движение”.[56] Точно так же и смысл жизни, смысл социальной деятельности обнаруживается в единстве целей, ценностей, знаний, методов, действий, поступков, т.е. в его движении, кроме того, как выражение, кризисных состояний индивидуального и общественного сознания.

Глава III. ЧЕЛОВЕК, ЕГО МИР И СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА

 

Сущность, задачи и трудности социальной работы, безусловно, вытекают из специфики ее объекта - человека. От степени его познания зависит эффективность, общественная значимость всех форм социальной работы. Для социальной работы человек интересен в его целостности, в единстве биологических, психических и социальных качеств. Мы рассматриваем человека как целостную личность, как органическое единство биогенных, психогенных и социогенных элементов, которые взаимно приспособлены друг к другу, сопряжены и функционируют в совокупности. Это важное теоретическое положение - рассмотрение человека как биопсихосоциального организма - является одним из принципов социальной работы и имеет для нее важное методологическое значение.

Подчеркивая философско-антропологическое значение комплексного, универсального подхода к пониманию природы человека, мы хотели бы обратить внимание читателя лишь на один аспект данной проблемы, а именно на осмысление содержания и процесса формирования духовных и жизненных позиций человека, его индивидуального, личностного мира. Каков субъективный мир человека, какие обстоятельства и условия оказывают положительное или отрицательное воздействие на его характер и как ими грамотно руководствоваться в общении с социальными клиентами и при необходимости решения их жизненных вопросов - все это составляет чрезвычайно значимую и в то же время нелегкую часть социальной деятельности.

Мир человека обусловливается как внешними, так и внутренними факторами. Говоря о “философии духа”, Гегель отмечает, что высота развития индивидуальной “души” определяется двояко - как “внешними условиями” приобщения к формам сложившейся культуры, присвоения индивидом всего ее богатства, так и “внутренними” ограничениями, налагаемыми особенностями “природной души”, т.е. своеобразием прирожденной организации человека. Эти два условия составляют объективную и субъективную основу формирования его жизненного мира, ядром которого выступает мировоззрение человека. Понять мировоззрение человека - значит понять главное, существенное, то, что определяет стержень его внутреннего мира, так как оно, мировоззрение, выступает руководящим началом в решениях и поступках человека.

Человек и его мировоззрение

Итак, что же такое мировоззрение, каковы его важнейшие свойства и как они проявляются в жизнедеятельности человека? Мировоззрение - это совокупность… Нацеленность социальной работы на конкретного человека обусловливает… Однако такое мировоззрение, достаточное, может быть, для постижения несложных житейских задач, не всегда “выручает”,…

Духовный мир человека

Однако в толковании проблемы духовности, особенно ее истоков, нет единого мнения. Более того, существуют достаточно полярные точки зрения. Наиболее… В то же время было бы неверно отождествлять духовность только с… Таким образом, правомерно говорить о двух разновидностях духовности: религиозной и светской. Их противопоставление,…

Факторы формирования мира человека

Развитие по “человеческой программе”, я имею в виду первичную социализацию, ребенок проходит в семейной обстановке, через родительское воспитание… В годы семейной жизни человек проходит естественное время полового созревания.… Происходящие в настоящее время социально-экономические перемены, безусловно, приводят к трансформации семьи, что в…

Глава IV. СОЦИАЛИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТИ И ПРОБЛЕМЫ ТРУДНЫХ СОСТОЯНИЙ

 

Процесс социализации есть процесс становления личности, который начинается с первых минут жизни человека. В ходе процесса социализации формируются наиболее общие распространенные, устойчивые черты личности, проявляющиеся в социально-организованной деятельности, регулируемой ролевой структурой общества. По мнению американского социолога Т.Парсонса, индивид как бы вбирает в себя общие ценности в процессе общения со значимыми другими, в результате чего следование общезначимым нормативным стандартам становится частью его мотивационной структуры, его потребностью.

Следовательно, индивид - это носитель общечеловеческих качеств, сущности человека как родового субъекта, а социальное бытие, социальная деятельность являются выражением сущности индивида. И потому человек - не абстрактное существо, ведь и государство, и общество выступают особыми формами социальной деятельности индивидов, их персонификацией. Довольно образно выразил эту мысль А.И.Герцен: “Каждый человек опирается на страшное генеалогическое дерево, корни которого чуть ли не идут до Адамовского рая, за нами, как за прибрежной волной, чувствуется напор целого океана - всемирной истории; мысль всех веков на сию минуту в нашем мозгу”.[65]

Однако социализация предполагает не только усвоение индивидом социального опыта путем вхождения в социальную среду, систему социальных связей, но и процесс активного воспроизводства системы социальных связей индивида за счет его активной деятельности. Человек не просто усваивает социальный опыт, но и преобразовывает его в собственные ценности, установки, ориентации. Это предполагает также известную “отдачу”, т.е., продвижение социального опыта на новую более высокую ступень.

Западная и восточная парадигмы в истории философии, отражая ценности, характерные для образа жизни своего общества, каждая по-своему решали проблему “первородства” в социализации личности. Так, для западной традиции определяющей чертой является стремление к индивидуальному. Человек рассматривается как своего рода машина для обработки информации, поступающей извне, способная реагировать на раздражителя и обучаться. Древние греки использовали в качестве аналога деятельности человеческого мозга работу водяного устройства с движущимися фигурками. В наши дни стало модным сравнивать мозг с компьютером. Пропуская информацию через себя и тем самым обучаясь, человек дает оценку окружающему миру. Говоря словами Протагора: ”Человек есть мера всем вещам”. И поэтому социальный прогресс в данном случае - изменения социальной среды и мира.

Для восточной традиции характерен приоритет общества, государства над личностью. Особое место в процессе социализации личности принадлежит здесь семье, ведь и само общество рассматривается как семья. Вот почему главная установка в социализации в восточной философии делается не на изменение мира, а на изменение себя, на самосовершенствование. Так, буддисты, считая, что человек детерминирован своей кармой, верят, что он создал ее сам и лишь пожинает то, что посеял. Человек ответствен за свою судьбу, сколь много он сумел обрести в нравственных поисках, в самосовершенствовании.

Какому же способу социализации личности отдать предпочтение, что необходимо менять в первую очередь - личность или социальную среду? Для нормального развития личности следует, конечно, изменять и себя и социальную среду. Только синтез всего лучшего, что имеется как в западной, так и восточной культуре на основе своей собственной культуры, традиций и менталитета общество способно решить проблему действенной социализации личности.

Будучи социальным существом человек не может не объединяться с себе подобными в общности разного уровня, в рамках которых организуется совместная деятельность людей, вырабатываются направляющие ее мотивы, цели и знания. Вместе с тем реальный живой человек обладает гораздо более богатой гаммой потребностей, внутренних потенций, интересов, гораздо большим динамизмом мотивов и знаний, чем обобщенно-абстрактный феномен, представленный в понятиях сознания и культуры тех или иных общностей. Каждому индивиду присущ как продукт социализации в онтогенезе духовный мир своего “Я”: чувства, эмоции, настроения, мысли, оценки, идеалы, в которых отражается и переживается окружающая действительность, мир в целом и место индивида в нем.

Поэтому детерминация социального бытия человека связана с теми общественными функциями, видами деятельности, которые он выполняет включенный в систему общественных отношений. В обществе индивидуальность личности неотделима от ее социальной деятельности, в которой она проявляется и формируется. Именно участие личности в общественно необходимой деятельности, включение ее в функционально-ролевую структуру общества, вводит личность в ту сеть отношений, которые определяют ее социальное развитие, становление ее индивидуальных качеств. Особое значение приобретает проблема единства деятельности и общественных отношений, на основе которой только и можно обозначить социальные качества личности посредством выявления функционально-деятельных способностей общественного человека, направления деятельности, ее форм и стимулов. Это определяет многогранность индивидуального и социального бытия личности. Многогранность индивидуальных качеств своей основой имеет многогранность компонентов как индивидуального, так и социального бытия связей общения, потребностей, всех природных и социальных образований. Исходя из теории потребностей, А.Маслоу к высшим потребностям человека относил уважение со стороны "значимых других", признание и высокую оценку, самовыражение и самореализацию.

Здесь выражена характерная особенность человека - желание понять самого себя и дать отчетливое объяснение своему опыту, что приводило его к осмыслению сложных социальных проблем своего существования (пожалуй, одной из самых сложных проблем - была проблема одиночества).

Как процесс самопознания самооценка - важный момент социализации. По нашему мнению, самооценка человека очень тесно переплетается с понятием достоинства. Потребность в самоуважении является фундаментальной потребностью человека. Устойчивость высокой самооценки равнозначно социальному самосохранению личности. Ее понижение воспринимается индивидом как драма, часто ведет к психическим стрессам и даже к суициду. Поэтому потребность в самоуважении, самоутверждении является мощным стимулом деятельности людей. Но как завышенная самооценка, когда в центре внимания стоит только собственный интерес, так и заниженная, когда индивид несамостоятелен и зависит от общественного мнения, могут привести к глубокому одиночеству.

Американский психолог М.Розенберг пишет, что в наших представлениях о себе всегда содержится "истинное Я (то, которое соответствует мне в данный момент); динамичное Я (представление о личности , которой Я стремлюсь стать); идеальное Я (представление о личности, которой Я мог бы стать, при условии принятия определенных моральных норм); будущее или возможное Я (представление о личности, которой Я могу стать реально, это не обязательно положительный образ - человек может стремиться к идеалу, а в то же время чувствовать, что превращается в заурядного ловкача); идеализированное Я (каким мне приятно себя видеть; этот образ является комбинацией истинного идеального и будущего Я); наконец, множество "показных Я" - личин выставленных на всеобщее обозрение и имеющих цель скрыть отрицательные, болезненные либо глубоко интимные черты и склонности истинного Я ".[66]

Словом, Розенберг считает, что существование такого большого количества "Я" затрудняет выработку правильной самооценки. Даже у зрелых людей отсутствует гармония между многими своими "Я", а это значит, что неверная самооценка равно как и неверное представление о мире, может стать причиной непонимания себя и своего окружения. Этот процесс предусматривает, что в условиях повседневной, профессиональной деятельности человек ощущает состояния функционального комфорта. когда средства и условия труда конкретного человека полностью соответствуют его функциональным возможностям, а сама деятельность сопровождается положительным эмоциональным к ней отношением. Такому состоянию свойственна достаточно высокая активность, сопровождающаяся оптимальной по силе мобилизацией нервных и психических функция человека.

Однако идеальных условий для любой деятельности практически не бывает. Чаще всего имеют место большие или мелкие, внешние или внутренние помехи, которые нормальное активное состояние могут изменить, превратив его в трудное, ибо жизнь человека полна обстоятельств, ущемляющих его чувство собственного достоинства. Ведь не секрет, что зачастую существуют также условия труда и быта, которые принижают человека. Видимо, эта недостаточность условий для удовлетворения потребности в самоуважении и является причиной многих негативных поступков человека. Разрушается нравственная память о прошлом, которая является основой нравственного самоутверждения личности. Подобное общество утрачивает гуманистические нравственные ценности; оно поражено синдромом "Иванов, не помнящих родства".

Без уважения к собственным корням и традициям невозможно подлинное уважение к чужой культуре, к другому народу. Люди, утратившие национальные корни, забывшие традиции и обычаи предков, уже не могут осуществлять нормальную культурную передачу от поколения к поколению. Отсюда неизбежны моральные мутации, извращенные социальные нормы, шокирующее поведение. "Забвения вечных нравственных норм, истин обусловило обнищание духа, озлобленность, чувство одиночества. Свобода от памяти прошлого обернулась беспочвенностью, неукорененностью, породила эгоизм сиюминутности",[67] привела к разрушению человеческих связей.

Все большее количество людей осознает себя одинокими, они ощущают бессмысленность той жизни, которую им приходиться вести (нередко без возможности какого-либо реального выбора и невозможность найти в ней позитивный смысл из-за разрушения старых ценностей и традиций, дискредитации "новых"), и встает вопрос о социальной амнезии личности. Ведь с утратой человеком смысла жизни он теряет стремление иметь четкие представления о своем месте и значении в мире, своей причастности к миру.

Австрийский психиатр и психолог В.Франкл писал: "Логос, или смысл, есть не просто пределы собственного существования, но скорее нечто противостоящее существованию. Я считаю, что мы не выбираем смысл нашего существования, а скорее обнаруживаем его".[68] Но ведь смысл и не может находиться нигде кроме как в существовании, и выделить его из существования и есть, то, что Франкл называет обнаружением смысла.

Отсюда, естественно, возникает проблема значимости жизни человека. В проблематике смысла жизни вопрос о ценности жизни занимает центральное место, т.к. жизнь - это единственное условие и критерий для существования любой другой ценности. Но существует и другой аспект рассмотрения данного вопроса: отношение общества к человеку, человека к человеку зависят от взгляда на ценность жизни.

Представление о ценности жизни, таким образом, выступает как единство двух аспектов - социального и общественного. Но именно момент развития индивидуальности в различных требованиях, исходящих от общества, и становится критерием ценности жизни. Будет ли провозглашение ценности жизни лишь декларацией или действительным положением дел, зависит от реальных возможностей, представляемых обществом для развития и реализации индивидуальности. Следовательно, "ценность человека и его жизнь может быть рассматриваема как индивидуальный синтез всех иных ценностей, функционирующих в данном обществе".[69] Но понятие "смысл жизни" несводимо к понятию "ценности жизни". Можно сказать, что смысл жизни - это определение ценности жизни в ее предельном самовыражении. Как отмечает Э.С.Трембач, смысл жизни - это "своеобразная рефлексия сознания по поводу ценности жизни, это прояснение жизни с точки зрения существования в ней ценного, общезначимого и вневременного".

Развитие человеческого бытия, процесс социализации в XX веке приходит во все более острое противоречие со сложившейся на протяжении предшествующей истории моделью социально-индивидуального человека. В обобщенном виде эта модель отражает человеческую субъективность, для которой характерно стремление к безграничному расширению своего материального богатства путем завоевания все большей власти над природой. Бесконечная забота о практических ценностях, привела к смене парадигмы в этических ценностях, психологическом складе, к внутренней раздвоенности человеческой субъективности. Эта внутренняя раздвоенность сформирована, на наш взгляд, такими стадиями состояния индивида как доверие и недоверие, самостоятельность и нерешительность, предприимчивость и чувство вины, умелость и неполноценность, близость и одиночество, общечеловечность и самопоглощенность, цельность и безнадежность, идентификация личности и путаница ролей. Безусловно, это не иерархические свойства индивидуальности, а скорее частные нравственно-психологические состояния индивида, или так называемые трудные состояния.

По словам Э.Фромма, человеческая натура - это не сумма врожденных, биологически закрепленных побуждений, но и не слепок с матрицы социальных условий; это продукт исторической эволюции в синтезе с определенными врожденными механизмами и законами, т.е. продукт социализации. Но процесс развития человеческой свободы у Фромма имеет диалектический характер, ибо “с одной стороны, это процесс развития человека, овладения природой, возрастания роли разума, укрепление человеческой солидарности. Но с другой - усиления индивидуализации означает и усиление, изоляции, неуверенности...”[70]

Тем самым Фромм стремится доказать тезис о том, что человек избирательно, во многих ситуациях критически относится к социализации, сопротивляясь нередко влиянию объективных условий бытия. В этом проявляется бесконечно воспроизводимое диалектическое противоречие между индивидуализацией каждой конкретной личности и создание условий для зарождения механизмов общественных отношений, институтов власти и социального регулирования. Общественные отношения - это отношения в обществе и в этом смысле они социальны и личностны, индивидуализированы. В человеке, как существе социальном, исторически развивавшемся в больших группах, филогенетически закреплялась потребность к общению с себе подобными. Поэтому человек особенно трудно переносит разрыв социальных связей, который может произойти как вследствие дефицита чисто физических внешних воздействий, и как результат неполноценности человеческого общения, бедности, неадекватности его содержания запросам личности. В любом случае потеря контактов с другими людьми, длительное одиночество представляют для человека серьезный фрустирующий фактор.

Учитывая вышесказанное, мы проанализируем только одно из трудных состояний, но, на наш взгляд, самое серьезное - одиночество. Проблема одиночества возникла, конечно, не сегодня. Достаточно сказать , что мыслители, исследовавшие возникновение и развитие буржуазных отношений, рыночных связей, конкуренции, экономического либерализма и индивидуализма, уже достаточно четко описывают и фиксируют такие явления, как отчуждение, аномия и т.д.

Но особенно остро проблема одиночества встала в нашем веке, когда все указанные факторы проявились с особой силой. XX век - это время социальных потрясений, экономических и духовных кризисов, время мировых войн. Это век кризиса человеческих отношений, век отчуждения человека от человека, и общества, век, “когда люди перестают слышать друг друга”. Именно в пору “потрясений” общественного сознания становится необходимым особое внимание к человеку, к его душе, к разрешению вопросов, задаваемых им себе и миру: как жить? зачем жить? что есть жизнь? в чем смысл жизни? какова роль духовности в личностном бытии? А.И.Титаренко совершенно прав, когда пишет, что в XX веке “проблема одиночества получила небывалый по значению философско-этический статус, в ней увидели один из вечных, роковых источников не только трагической безнадежности существования человека, но и хода всей истории”.[71]

Сегодня следует особо подчеркнуть, что в условиях господства рыночных отношений материальная и духовная жизнь не только общества, но и личности строится по законам рыночным отношений. В этих условиях человек нередко утрачивает высшие, смыслообразующие ценности, что приводит к образованию “экзистенциального вакуума”, т.е. осознанию пустоты жизни, а вместе с тем и к таким явлениям, как алкоголизм, наркомания, преступность, суицид и т.д. Одиночество с наибольшей силой проявляется в тягостном разладе личности с обществом, кризисе собственного “Я”. Одиночество стало трудным состоянием человека. Оно свидетельствует о нарушении адаптационных процессов жизнедеятельности как отдельного человека, так и всего общества.

Подобно другим мировоззренческим понятиям, понятие одиночества постоянно развивалось, отражая в своем содержании (конкретном на каждом историческом этапе) интегральные знания людей о мире и о себе. Чем выше общечеловеческий уровень освоения и объяснения объективных и субъективных реальностей, тем содержательней становилось и само понятие одиночества. Практически все основные философские школы и направления в той или иной мере и в соответствии со своими мировоззренческими принципами касались в своих исследованиях одиночества как одной из важных проблем человека и общества.

По мере исторического развития процесса перехода от общности к обществу человек все более и более обособляется от своих собратьев. Способ существования такого человека с его стремлениями к личному спасению все больше приобретает индивидуалистические черты. Индивиды напоминают самодостаточные, не связанные между собой атомы. Человек постепенно оказывается морально и социально изолированной единицей, преследующей личные интересы. Но потеря своей общности с другими породила новый страх, страх покинутости, обездоленности.

Человек - исходная точка и конечная цель философских размышлений Блеза Паскаля. Сам он понимал и любил “прелесть уединения”, когда можно задуматься о смысле жизни, о назначении человека, о сущем вообще. Все его философское учение пронизано мыслью об одиночестве человека на фоне бездны пространства. “Пусть человек снова подумает о себе и сравнит свое существование со всем сущим, пусть почувствует, как он затерян в этом глухом углу Вселенной.[72]

Паскаль понимает одиночество как социальное пространство окружающее человека, но при этом считает, что не только внешние обстоятельства делают человека одиноким. Для него такой же “бездной” пространства является и сам человек. Одиночество отражает внутренний разлад человека с собой, воспринимаемый им как неполноценность своих отношений с миром, как “кризис ожидания”, потеря всякой надежды и разочарования в любой возможной перспективе. В одиночестве высвечивается опустошенность внутреннего мира человека.

Особенно ярко одиночество проявилось в свое время в буржуазном обществе, когда человеческие отношения складывались в условия развития конкуренции и индивидуализма, которые порождали невиданное явление - некоммуникабельность как крайнюю форму взаимного отчуждения индивидов, распада многих социальных связей. Значительным достижением в исследовании данной проблемы стала созданная Марксом концепция социально-экономических основ одиночества. Для Маркса сущность одиночества заключается в превращенной форме отношений между человеком и продуктом его деятельности. Последний, в частности, приобретает самостоятельное существование и подчиняет себе своего творца. Вследствие этого человек перестает видеть смысл в своей деятельности и чувствует себя потерянным, одиноким. Капиталистические методы увеличения производства продукции “уродуют рабочего, делая из него неполного человека, превращая его труд в муки, лишают этот труд содержательности, отчуждают от рабочего духовные силы процесса труда”.[73] В результате усиливается антагонизм в человеческих отношениях, взаимное разобщение, одиночество людей. Раскрытый Марксом процесс овеществления человека, превращение его персонифицированного, одномерного, частичного индивида помогает понять подлинную природу одиночества. Согласно Марксу, только устранение социально-экономических причин сможет уничтожить антогонизм в межчеловеческих отношениях, признать социальную ценность человека, что, естественно, уменьшает страх покинутости, одиночества.

Нравственно-психологическая сторона данной проблемы стала одной из центральных в современной философской мысли на Западе. В частности, представители экзистенциализма (Ж.-П.Сартр, А.Камю, Н.А.Бердяев, М.Хайдеггер) признавали бытийный характер одиночества, видели его проявление в заброшенности индивида в чужой мир, в ощущении бессмысленности его кратковременного и никому ненужного существования. Одиночество личности сделалось в экзистенциализме принципом замкнутого антропологического универсума. Но если представители атеистического экзистенциализма рассматривали одиночество как проклятие, то представители религиозного направления считали его необходимым элементом экзистенции человека, способствующем раскрытию его внутреннего мира, становлению личности. В целом, экзистенциализм отразил духовный кризис современной эпохи, обнажил ее противоречия и болезни, но предложить выход из ситуации не смог, т.к. недооценил социальную обусловленность человеческих отношений.

Проблема одиночества приобретает особое звучание у персоналистов, которые придают ей личностный, персоналистический оттенок. “Личность есть независимость от общества и государства”.[74] Персоналисты справедливо связывают одиночество человека и осуществление межличностных отношений с капиталистической цивилизацией, считая одиночество “фактором социальной и психологической реальности”. Однако одиночество в персонализме рассматривается не как объективный феномен. Так, по мнению Мунье, капитализм не навязывает человеку неизбежно отчужденный тип деятельности, сам человек выбирает наиболее легкий путь существования, “пассивную жизнь среди вещей, подчинение продуктам собственной деятельности”.

Проблему одиночества исследовали также Ф.Ницше, Э.Фромм, К.Хорни, В.Франкл, Д.Рисмен. Их теоретические поиски представляют особый интерес, поскольку они в значительной мере обусловливают современный интеллектуальный потенциал социального теоретизирования, хотя и лежат в довольно широком диапазоне различных концептуальных интерпретаций, порой на абсолютно противоположных полюсах. Они заявили об усилении одиночества при падении нравственных норм и формировании морального одиночества как определенного вида диалектического противоречия в общественном развитии, специфического типа отношений личности и общества, когда, либо человек не является самоценностью для мира, либо мир не является самоценностью для человека. Они видели причины в негативном влиянии рыночных отношений на человека, в утрате ценностей и смысла жизни. “Отдельному человеку приходится бороться с другими представителями той же группы, приходится брать верх над ними и нередко отталкивать для другого. Превосходство одного нередко означает неудачу для другого, возникает враждебная напряженность между людьми. Соперничеством и потенциальной враждебностью проникнуты все человеческие отношения”.

В середине нашего века в США становится весьма популярной книга социолога Д.Рисмена под характерным названием “Одинокая толпа”. В его концепции “социального характера” выделяется три основных типа характера, которые соответствуют трем типам общественного устройства: 1) “традиционно-ориентированный” (соответствующий средневековью); 2) “изнутри-ориентированный” (соответствующий эпохе свободного предпринимательства и связанный и инициативой и активностью личности); 3) “извне-ориентированный”. Последний относится к монополистической стадии развития капитализма, когда человек превращается в индивидуалиста, в объект манипулирования со стороны государства. Такая личность оказывается подверженной различным видам отчуждения и самоотчуждения, обусловленных самой системой организации всей социальной жизни. Рисмен считает, что автоматизация в условиях капитализма видоизменяет, и даже развращает такие формы общения как семейная жизнь, любовь, дружба и в конце концов приводит человека к одиночеству. Все типы характера в определенной степени сосуществуют и в современном обществе. Удельный вес каждого из них зависит от экономических и демографических факторов степени урбанизации и автоматизации.

Известный американский футуролог О.Тоффлер в своих работах делает вывод о том, что ускорение социальных и технологических изменений создает все больше трудностей для адаптации человека и оказывает шоковое воздействие на общество в целом. Он констатирует, что межличностные отношения развиваются от централизации к децентрализации, от объединения к отчуждению. Особое внимание он уделил проблеме отношения человека к информации. Обилие быстро растущего объема информации приводит человека к отчуждению от ее сбора и даже ее первичной обработки. В итоге, информация превращается в “объект политической манипуляции”, так как независимая проверка данных невозможна из-за ее обилия. Поэтому индивид подходит к такого рода информации недоверчиво, предпочитая, при возможности, исключить эту информацию из своей жизни. Следовательно, он отчуждается таким образом от жизни общества.[75]

Выводы Тоффлера о многообразных явлениях и процессах, обусловленных НТР в современном обществе, в том числе и о проблеме одиночества очень важны, так как дают более полную картину современного мира и места в нем человека. Говоря об экономическом и социальном кризисах, которые сотрясают современное общество, нельзя обойти вниманием и нравственный кризис. Он является ничем иным, как ощущением огромного числа людей бессмысленности жизни, которую им приходится вести в результате утраты в новых “рыночных” условиях прежних ценностей, идеалов. Проблемам утраты людьми смысла жизни посвятил свои исследования В. Франкл. Его теория логотерапии представляет собой сложную систему философских, психологических и медицинских воззрений на природу и сущность человека, механизм развития личности в норме и патологии, на пути и способы коррекции аномалий в развитии личности.

Парадокс исторического процесса состоит в том, что люди, достигая все больших глубин в познании мира и самих себя, расширяя предметное поле культуры и жизнедеятельности, способное служить основой их всестороннего и целостного развития и бытия, становятся рабами продуктов собственной деятельности, уродующих их физически и нравственно, то есть с развитием и усложнением сущностных сил человека, мера одиночества увеличивается. Это свидетельствует об определенной тенденции возрастания степени одиночества, которое выступает неотъемлемым атрибутом человеческой жизнедеятельности, характеристикой человеческого со-бытия, атрибутом и нормой социальности.

Сегодня одиночество проявляется практически во всех сферах жизнедеятельности людей. Оно приобретает все более масштабный характер и в конечном итоге обретает статус глобальной проблемы. Одиночество может быть как внутренне наблюдаемым, когда сознание субъекта на определенный момент времени фиксирует ощущение неблагополучия, дискомфорта, так и внешне наблюдаемым, когда степень неблагополучия, дискомфорта определяется по внешне читаемым признакам и при этом нарушаются адаптационные процессы субъекта к окружающей ситуации и среде.

Для понимания сущности и природы одиночества необходимо учитывать специфику его как процесса и результата, состояния и отношения, учитывать их своеобразную диалектику и динамику развития.

Процесс одиночества есть разрушение способности личности воспроизводить и реализовывать имеющиеся в обществе нормы, принципы, ценности в конкретных жизненных ситуациях. Они вытесняются из внутреннего мира индивида и превращаются во внешние, формальные условия его жизнедеятельности.

Результат одиночества - утрата личностью статуса субъекта социальной жизни. В силу ускорения темпов жизни, изменений в сфере нравственных ценностей человек теряет всякую подлинность выбора как на уровне мировоззренческого самоопределения, так и в ситуации конкретного случая. Основная задача индивида сводится к воспроизводству заранее заданных общественных отношений. Функции человека упрощаются до уровня полезности и функциональной пригодности. В силу этого качественное общение - многоплановое, многоуровневое редуцируется до количественного общения, в виде простейших, элементарных поверхностных связей, которые вытесняют подлинную сопричастность людей друг к другу. "Мы вступаем в контакт не с человеком, как таковым, а лишь с одним из модулей его личности".[76]

Состояние одиночества - психологическое переживание потери внутренней целостности и внешней гармонии с миром, тождественности с другими людьми, когда нарушается гармония между желаемым и достигнутым качеством социального общения. Именно отсюда идут истоки социально-психологического одиночества, которое может привести даже к психологическим расстройствам.

Одиночество как отношение - это невозможность принятия мира как самоцели и самоценности. Анализируя свои отношения с другими людьми, в деятельности и т.д., индивид не ассоциирует себя с окружающим социальным пространством.

Все вышесказанное позволяет сделать вывод о многообразии форм и причин одиночества, которое охватывает все сферы жизнедеятельности индивида. Подтверждением данного взгляда может служить и точка зрения В.М.Лейбина, что одиночество "отличается двойственным характером, свидетельствующем о сложных, диалектически переплетающихся связях и отношениях, в своей целостности, составляющих то, что мы называем человеческой жизнью".[77]

Анализ объективных и субъективных детерминант одиночества показывает, что одиночество есть определенный вид диалектического противоречия в общественном и индивидуальном развитии, когда человек или не является самоценностью для общества, или общество не является самоценностью для человека. Различные детерминанты как объективные, равно как и субъективные, приводят в действие самые разные типы и формы одиночества. В силу их множества они не всегда адекватно трактуются. Чтобы избежать этого автор делает попытку произвести типологию одиночества на уровне субъект-объектных и субъект-субъектных отношений.

Субъект-объектное одиночество отражает ситуацию, когда нормы, ценности, принципы, и институты социализации общества обретают самостоятельное от индивида существование и превращаются в преграду для него, т.к. выступают как нечто чуждое или безразличное для субъекта. Все нормы, правила, ценности общества, отчуждаясь от субъекта, становятся просто правилами игры в "общественное послушание", сам же индивид занимает позицию поведенческого и интеллектуального конформизма, словом, происходит разрыв между демонстрируемым "на людях" и "практическим" поведением (политическое одиночество). Этот разрыв между внутренним и внешним поведением субъекта приводит к глубокому чувству одиночества, которое может принять патологический характер. Ведь в таком одиночестве, когда субъект существует вне институтов социализации происходит не только деформация системы внутренней регуляции индивида, но и искажение ценностно-нормативных представлений, появление антиобщественных социальных постановок и ориентаций.

Но надо учитывать, что подобное поведение субъекта, его направленность на одиночество в социальном плане не формируется сиюминутно и зависит не только от объективных условий, отношений, складывающихся в обществе, семье, коллективе, но зависит также в значительной мере от уровня культуры и образования, и характера нравственно-психологических свойств в самой личности.

Ощущение чувства тотального одиночества в общественной жизни, в общении с другими людьми детерминируют различные социально-психологические реакции личности на существование самого одиночества :

- равнодушное, индифферентное со-бытие. Человек не осознает своего одиночества в мире. Одинокое социальное существование он воспринимает как данность;

- борьба с отчуждением, стремление его преодолеть или хотя бы ослабить, "придумывая" для себя новые условия жизнедеятельности;

- разумное, осознанное сосуществование, формирование культуры одиночества в рамках подлинного творчества.

Итак, субъект-объектное одиночество - это в первую очередь, социальное, вынужденное одиночество, когда рушатся связи между обществом, институтами социализации и субъектом.

Субъект-субъектное одиночество - специфическое противоречие в общественном развитии, когда субъекты теряют свою самоценность, начинают рассматриваться как вещи, подлежащие функциональному использованию; количество отношений заменяет их качество, утрачивается чувство близости (родства с другими людьми), окружающий мир воспринимается как чужой. В этом случае развиваются процессы, с одной стороны - объективной, углубляющейся атомизации общества, с другой - субъективного переживания одиночества, социальной ущербности, снижения социальной уверенности.

Можно определить два источника субъект-субъектного одиночества - это внешний и внутренний. Внешний - это отношения других людей или групп к данному субъекту.

Внутренний источник отражает отношение личности к другим людям или группам. Он связан с неспособностью личности к эмоциональному контакту, непониманию другого как самоценности.

Ярким проявлением такого рода одиночества являются эмоциональная деградация семейно-брачных отношений, ослабление родственных уз между родителями и детьми (феномен "брошенных стариков" и "брошенных детей"), обострение социально-психологических противоречий между полами.

Отчужденный от других, человек отчужден и от самого себя, от своей сущности. Для такого человека средства существования, поддерживающие биологическую жизнь и являющиеся условием социальной жизни, становятся самой жизнью, превращаются в конечную цель и смысл бытия. Так возникает искаженная система ценностей, когда ценности низшего порядка, определяющие витальные потребности человека, вдруг оказываются главными, определяющими, а ценности духовные, отвечающие социальной сущности, не осознаются как ценности. Следовательно, субъект-субъектное одиночество - это также форма социального одиночества, но оно может быть как вынужденным, так и добровольным, ибо только сам человек должен выбирать способ своей жизнедеятельности.

Однако будет совсем неверным природу одиночества считать только негативной, ведь одиночество отличается двойственным характером, сложными диалектически переплетающимися связями и отношениями, как мы уже выяснили ранее. Сопровождая человечество на всем пути его развития, оно свидетельствует о потенциальных способностях человека к обособлению, уединению в целях творческого самовыражения, самопознания личности. Еще римский стоик Эпиктет, как уже упоминалось, различал одиночество и уединение.

С этой точки зрения мы выделяем негативную и позитивную направленность одиночества.

Позитивная направленность - формы одиночества, участвующие в социально-нравственном развитии личности, т.е. такие противоречия, разрешение которых способствует сохранению внутренней духовно-нравственной целостности личности. Это так называемое "нормальное" одиночество - уединение. Сама личность создает свое индивидуальное пространство в своих субъективных целях. Причем одиночество как уединение имеет позитивную направленность в двух случаях:

· объективная форма уединения, где оно есть необходимый процесс формирования неповторимости и уникальности личности, обособление в целях творческого самовыражения.

К примеру, Л.П.Гримак считает, что "одиночество - может быть и полезно и необходимо человеку как средство лечения души, восстановления себя, своей самости, средство самосовершенствования. Человеку нужно периодически оставаться наедине с собой, со своими мыслями и чувствами, со своими сомнениями и тревогами, находить лишь в самом себе и слушателя, и собеседника, советчика и утешителя".[78] Таким образом, "общение наедине с собой" - также является формой добровольного относительного одиночества. Особенно необходимо добровольное уединение в отдельные периоды творческой деятельности, когда потребность в интеллектуальной самореализации отвергает всякое общение, кроме духовного. Это - “творческое одиночество”. В этом понятии выражается один из важных аспектов сложного взаимоотношения творческой личности и общества - окружающего мира вообще. Как утверждает В.П.Шаповалов, "в творчестве наиболее полно выражается самость личности, т.е. созидание нового принципиально происходит во внутреннем плане. Творчество нового в этом смысле есть принципиальное одиночество в духе".[79]

Негативная направленность одиночества приводит к разрыву социальных связей субъекта с обществом и другими людьми вследствие нарушения гармонии между желаемым и достигнутым уровнем социального общения, потери близкого человека, переезда на новое место жительства, последствий НТР и т.д. Оно способствует разрушению личности, если из временного состояния перерастает в постоянное.

Здесь также выделяются две формы:

- объективная - реальное одинокое существование личности в обществе, отчуждение от институтов социализации, человека от другого человека (одиночество в "толпе", одиночество в связи с болезнью);

- субъективная - это неосознанное стремление личности "уйти" от тягостных процессов жизни, неумение найти компромисс своему одиночеству ("уход" проявляется в наркомании, алкоголизме, суициде и других формах девиантного поведения).

Так, различные исследования показали, что одной из причин злоупотребления алкоголем является состояние одиночества человека, т.е. разрушение и освобождение от социальных связей приносит алкоголику больше "удовольствия", чем постоянное неудовлетворенность своими социальными отношениями. В данном случае психологически состояние одиночества осознается алкоголиком как невозможность реализации своих сущностных возможностей в обществе.

Проявляясь на всех уровнях жизни человеческого общества при различных детерминантах, одиночество может выражаться в чрезвычайно разнообразных формах. Конечно, следует оговориться, что проведенная типизация различных форм одиночества достаточно относительна в силу многообразия этого явления.

Например Л.П.Гримак рассматривает абсолютное и относительное одиночество.[80] Первое встречается сравнительно редко и, если исключить специальные эксперименты, то чаще всего оно бывает следствием болезни. Для относительного одиночества жизненных предпосылок оказывается значительно больше. Это и нарушение социального общения, так называемое социальное одиночество, вследствие разрыва социальных связей, болезни пребывания в иноязычной среде, в критической ситуации (например, заключении). Социальное одиночество также бывает обусловлено и профессиональной деятельностью. "Многие профессии, связанные с современной техникой, предполагают, что человек ежедневно проводит много времени в одиночестве, тем самым возникает новый вид относительного одиночества - одиночества на рабочем месте".[81]

Говоря об относительном одиночестве, известный американский психотерапевт Э.Берн указывает на его эмоциональность: "Если скука, тоска длятся достаточно долгое время, то они становятся синонимом эмоционального голода (одиночества)".[82] Относительное одиночество может быть вынужденным или добровольным. Это отмечает в своих исследованиях В.И.Лебедев. Вынужденное одиночество формируется вследствие отторжения от родительской семьи, сложностей адаптации к новым условиям жизни, разрыва любовных отношений, а иногда, в случае распада семьи или реальной утраты близкого человека. Вот почему у человека формируется ощущение собственной ненужности, пессимистическая оценка будущего. Часто у него добровольно вырабатывается стремление к уходу в себя, углубление в переживания, происходит сужение круга контактов, может нарастать чувство отчужденности, враждебности. Затянувшееся вынужденное одиночество может стать причиной возникновения не только трудного состояния, но и настоящего невроза.

Проблема одиночества нашла свое отражение не только в светской, но и в религиозной жизни. Рассматривая отношение “религия - одиночество”, мы можем выделить две формы.

Первая связана с тем, что диалог с Богом требует исповедального и покаянного отношения. Быть равным Богу нельзя, ибо Он есть Абсолют, где человек существо "ничтожное и грешное", к нему можно только приблизиться, ощутить на себе его божественный свет. Такое отношение к Богу затрагивает интимнейшие стороны человеческого бытия.

Во втором случае человек страшится одиночества и зачастую ищет защиты в религии. Это так называемый уход в религию - бегство от одиночества. Нет сомнения в том, что вера в Бога по-своему снимает чувство отчуждения, социальной бесприютности, намечает простор для обретения собственного "Я". Уход в религию является своеобразной альтернативой одинокому образу жизни. Поэтому не случайно большинство одиноких людей верят в Бога. В религии они находят своеобразное спасение от одиночества и связь с другими людьми, общение в пределах религиозной общности.

Таким образом, религия компенсирует недостающее общение, ограниченность социальных связей личности. Здесь своеобразно воссоздается гармония отношений человека и мира, и это способно вывести человека из состояния одиночества. Безусловно, что религия и церковь являются своеобразным институтом социальной и психологической поддержки, тем более если она отсутствует в обществе.

Но остается один из важных вопросов, нуждающийся в более детальной проработке - вопрос о степени, мере одиночества. Оказывается, измерить степень одиночества чрезвычайно сложно, ведь оно может проявляться одновременно в различных формах, но тем не менее и быть конкретным в каждом конкретном случае. По-видимому, необходим социологический мониторинг степени одиночества, и в этом плане дальнейшая перспектива изучения данной проблемы видится на путях междисциплинарных исследований. Косвенным показателем прогрессивности одиночества, показывающим глубину его социальных последствий могут быть данные об уровне безработицы, психических заболеваний, преступности, росте суицида и многое другое.

Интенсивность одиночества может быть различной и колебаться от несущественных отклонений (тоска, подавленность, раздраженность и т.д.) до явной патологии (психическое заболевание), когда индивид как бы выпадает из системы личностно-значимых связей или когда он не имеет их изначально. Надо сказать, что негативная направленность одиночества приобретает доминирующее значение, а позитивная утрачивается, когда экономические структуры и социальные институты не компенсируют одиночество в процессе жизнедеятельности равнозначными заменами. Действительное ослабление одиночества возможно только в русле общего оздоровления всего общества, восстановления утраченных гуманистических традиций противостояния одиночеству. Непременной предпосылкой восстановления этих традиций служит реальное изменение положения человека в обществе, его становления как самоценности для мира.

Нынешнее состояние российского общества, сложные многогранные процессы, протекающие в нем, диктуют необходимость в первую очередь заняться рассмотрением вопросов социальной защиты населения. Одна из ее главных задач сегодня должна, видимо, заключается в том, чтобы помочь людям обрести социальную стабильность, психическое равновесие и жизненный смысл и, следовательно, излечить психику и душу тем, кто в этом нуждается.

Социальное положение личности в современном российском обществе характеризуется целым рядом факторов. К ним, прежде всего, следует отнести:

- углубление экономического кризиса и обнищание населения в ходе решения задач перехода к рынку;

- тенденцию отстраненности государства от ответственности за формирование нормального уровня и достойных условий жизни личности;

- минимизацию государственных расходов на социальную защиту населения в условиях резкого снижения уровня жизни и ликвидации прежней системы социальных гарантий.

Все это приводит к потере личностью своих высших целей, они становятся как бы рыночными ценностями. Кризис духовно-нравственных ценностей, распространение конкурентности в "борьбе за место под солнцем" в решающей степени обусловлен уходом многих людей в мир собственных интересов, в мир социальной амнезии и ведет к образованию "экзистенциального вакуума", т.е. к сознанию пустоты жизни и деструктивным проявлениям. Надо учитывать и тот факт, что в период развития рыночных отношений людей, испытывающих социальный вакуум вследствие как объективных (например, безработица), так и субъективных причин (потеря смысла жизни), будет все больше. Поэтому проблема социальной защиты населения, а вместе с ней и создание служб социопсихологической и логотерапевтической помощи очень актуальна для России.

Если говорить о социальной защите, то ее можно определить как "оказание помощи отдельным людям, социальным группам или слоям населения с целью удовлетворения их потребностей, необходимых для нормальной жизнедеятельности в условиях конкретного общества и конкретной ситуации, а также создание благоприятных условий их жизнедеятельности".[83]

Эти потребности условно можно разделить на три группы:

а) витальные (необходимые для физического воспроизводства жизни); б) социальные (потребности в общении, социальной оценке); в) духовные (потребности в смысле жизни, идеалах, ценностях). Но социальная защита это не некая благотворительность, а объективная необходимость: она есть мощный фактор в развитии общества. К примеру, благодаря "новому курсу" Рузвельта, где существенным моментом стали мероприятия по социальной защите населения, США смогли преодолеть глубочайший экономический и социальный кризис в 30-е годы нашего века.

Важнейшим компонентом социальной защиты является социальная работа. Она связана с рядом общественных проблем, которые конкретизируются в различных социальных ситуациях и служит как бы посредником, в процессе которого индивид и общество оказывают влияние друг на друга. Эта "модель посредника" основана на такой посылке: интересы индивида и общества по существу одинаковы, но в комплексном и меняющемся обществе индивидуальные стремления каждого быть полноценным и продуктивным членом и способности общества интегрировать и обогащать своих членов нередко блокируются.

Вот почему социальная работа - это деятельность, которую должны осуществлять профессионально подготовленные специалисты (их дефицит в России сейчас остро ощущается). Основы мирового опыта социальной работы предусматривают прежде всего то, что социальный работник - это функционер, который призван помочь конкретному человеку в его сложной ситуации, т.е. ему должны быть присущи интуиция, чувство сопереживания, заботливое отношение к людям, а также сумма общегуманных и профессиональных знаний, умение применять различные формы, технологии оказания помощи в самых различных социальных конфликтах и проблемах (например, социальное одиночество).

Профессия "социальная работа" фактически в России существовала всегда в форме институтов помощи человеку, формально - ее статус утвержден в 1991 году. Основой подготовки специалистов для социальной сферы стали вновь созданные факультеты социальной педагогики и социальной работы на базе педагогических университетов, политехнических вузов, гуманитарных университетов, медицинских институтов. Подготовка специалистов социальной сферы идет и в МГСУ. Сейчас уже можно с уверенностью сказать, что в этом вузе развернулся процесс формирования социального работника нового типа, поиск его места в системе общественных отношений.

А как известно, до двадцати категорий семей и детей ныне являются потенциальными клиентами социальной службы. Это многодетные, неполные (разведенные) семьи, инвалиды разных возрастных групп, члены их семей, дети-сироты, мигранты, асоциальные семьи, подростки с девиантным поведением, несовершеннолетние матери.

Происходящие в нашем обществе быстрые изменения в идеологической, политической, экономической, социальной и других сферах жизни, предъявляют новые требования к способности людей эффективно и социально адекватно действовать в нестабильных, вызывающих повышенное психическое напряжение условиях. К сожалению, значительная часть населения не обладает указанной способностью в достаточной мере. Выявляются категории населения, особенно подверженные поведенческим и нервно-психологическим срывам: подростки и молодежь, малообеспеченные семьи, одинокие, престарелые и т.д.

Одним из эффективных способов поддержки населения в этих сложных условиях является, как показывает практика, развитие системы социально-психологической помощи. Она уже складывается в России; можно обозначить три направления ее формирования.

Первое - экстремальная социально-психологическая помощь по телефону (телефону доверия). В настоящее время около 100 телефонов доверия работают примерно в 70 городах России. Они оказывают экстренную, бесплатную, общедоступную, анонимную, социально-психологическую помощь, что особенно актуально вследствие социально-психологических особенностей значительной части населения, нуждающегося в помощи. Особенно телефон доверия популярен среди молодежи, где психологический дискомфорт, агрессивность - характерная черта. Кроме того, сотрудники "телефона доверия", соблюдая принцип анонимности, ведут статистический учет по категориям клиентов, что позволяет иметь важную социально-психологическую информацию о наиболее уязвимых слоях населения и реальных трудностях, с которыми сталкиваются люди.

Второе направление формирования системы социально-психологической помощи - создание и развертывание деятельности центров психологической помощи населению. Их наличие позволяет оказывать более глубокую и систематическую помощь, чем по телефону доверия. Это могут быть центры социального обслуживания, включающие в себя отделения дневного пребывания престарелых и инвалидов, социальной помощи на дому, службы срочной социальной помощи, центры социальной помощи семье и детям, имеющие отделы социальной реабилитации, консультативной помощи, службы знакомств, отделения дневного пребывания детей и матерей с детьми. К ним также можно отнести:

· Центры психолого-педагогической помощи семье и детям (они призваны оказывать содействие в преодолении конфликтов в семье, повышать психологическую культуру населения в сфере семейного, супружеского, родительского общения, помогать семьям испытывающим трудности в воспитании детей).

· Социально-реабилитационные центры для несовершеннолетних (осуществляют социальную, медико-психологическую помощь и поддержку тем, кто оказался в кризисной жизненной ситуации).

· Социальные приюты для детей и подростков (организуются в целях спасения беспризорных детей и подростков, предоставления им временного прибежища, медико-психологической помощи и решения задач их дальнейшего жизнеустройства).

· Социальные центры помощи детям, оставшимся без попечения родителей (осуществляют содержание и устройство на дальнейшее воспитание в семью или детдом детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей).

· Реабилитационные центры для детей и подростков с ограниченными возможностями (созданы для социальной адаптации ребенка, имеющего отклонения в физическом и умственном развитии).

· Социальные приюты для инвалидов, престарелых одиноких.

В двух последних случаях велика роль трудотерапии как метода лечения с целью оказания помощи людям, страдающим физическими, душевными и социальными недугами. Трудотерапевты обычно начинают с установления причин, препятствующих выполнению пациентами обыденных действий. Далее с помощью обучения своих подопечных новым методам выполнения ежедневных задач, обеспечения их специальным оборудованием они ищут способы преодоления, возникших в связи с этими проблемами. Вначале трудотерапевты в основном работали в психиатрических больницах, теперь они активно привлекаются для работы с инвалидами и пожилыми людьми (как бы заново обучая их выполнению повседневной домашней работы). Трудотерапевты активно поддерживают максимально возможное благополучное существование своих пациентов, способствуют социальному регулированию и интеграции, контролируют стабильность выздоровления. Свои функции они осуществляют в тесной связи с медиками, психологами, социальным работниками.[84]

Ранее мы уже говорили о негативных последствиях социальных, экономических изменениях в период рыночных отношений для личности и установили, что, пожалуй, самым характерным проявлением этих последствий становится одиночество человека, которое охватывает все большую часть населения. Конечно, одиночество, в известной мере , естественное чувство. Но, когда оно затягивается, начинается переход от этой меры к чему-то болезненному, всегда встает вопрос о необходимости лечения такого одиночества. Приходится, к сожалению, заметить, что наша отечественная социальная наука, психология только выделили одиночество как проблему, но изучают ее, а тем более лечат, только в контексте других проблем, (например, В.И.Лебедев, Л.П.Гримак, Ю.А.Алферов, И.П.Волков, К.А.Абульханова-Славская, И.С.Кон, и др.). В западной науке (К.С.Рук, Л.Н.Пепло, Д.Перлман, Дж.Янг и др.).[85] В настоящее время разработано несколько подходов к одиночеству, которые, учитывая множество факторов, дают многообразие стратегий медицинского вмешательства. Все они объединяются следующими слагаемыми:

1) поиск альтернативы медицинскому вмешательству для оказания помощи одиноким людям в дружеских связях, социальном окружении и индивидуальной деятельности;

2) классификация практических методов по их эффективности;

3) оказание помощи в изменении ситуации, а не личности.

Давайте рассмотрим когнитивную терапию А.Бека как наиболее общий подход к проблеме одиночества. Терапевт работает над тем, чтобы выделить клиента какие-либо проблемы (психологические, ситуативные, межличностные), которые поддаются решению. А.Бек утверждает: что, каким образом индивид структурирует свой опыт, существенно связано с тем, что он чувствует и как действует. Эти личностные значения - взгляд на форму, на самого себя и на среду - образуют базис "внутренней реальности" человека.[86] Словом, терапевт вместе с клиентом разрабатывают структуру, позволяющую исправить эти "ошибки мышления".

Сначала необходимо обучить клиента контролировать свои собственные эмоции и поведение в повседневной жизни и особенно в тех ситуациях, где он испытывает самое сильное расстройство. Далее нужно изменить неадаптивное поведение и эмоции. Здесь большое значение имеют ролевые игры, помогающие клиенту освоить новое поведение и избавиться от автоматического мышления (я - скучный человек, я не могу сделать это и т.д.).

Благодаря данному процессу, клиент должен понять, что его восприятие отличается от реальности, что он игнорировал важную альтернативную информацию, логические противоречия в собственном образе мыслей, что он стыдил себя за ошибки, за которые в действительности ответственность несут другие. Так в результате доверительных бесед клиента и терапевта открывается несообразность его автоматических мыслей и он перестает обращать на них внимание.

Но, по нашему мнению, когнитивная терапия Бека, как и другие тренинги социальных навыков, помогают избавиться от неестественного болезненного чувства одиночества, если оно связано с субъективными ощущениями индивида. Однако изменить ситуацию, улучшить его социальное и экономическое положение когнитивная терапия Бека не может, а ведь это тоже причины появления одиночества, самоизоляции. В этих случаях она не эффективна.

Мировая практика показывает, что очень большие возможности скрыты в организации и содействии взаимной помощи людей, в том числе психологической и духовно-культурной поддержки. Такую работу, по нашему мнению, очень важно проводить в контакте с различными культурными сообществами и религиозными конфессиями.

Теперь вернемся к созданной австрийским психологом В.Франклом, уже упоминавшейся теории логотерапии и экзистенциального анализа. Она представляет собой сложную систему философских и медицинских воззрений на природу и сущность человека, механизм развития личности в норме и патологии, на пути и способы коррекции аномалий в развитии личности. Логотерапия и экзистенциальный анализ пытаются главным образом совладать с теми душевными расстройствами, которые не относятся к разряду болезней в клиническом смысле, поскольку основное предназначение нашей психотерапии в духовном смысле - справляться с теми страданиями, которые вызваны философскими проблемами, поставленными перед человеком жизнью.

Но Франкл не рассуждал о смысле жизни вообще, он ставил вопрос о конкретном смысле жизни данной личности и в данный момент. Каждая ситуация, по его мнению, несет в себе свой смысл, разный для разных людей, но для каждого он является конкретным и единственно истинным. Причем не только от личности к личности, но и от ситуации к ситуации этот смысл меняется.

Ключевым вопросом логотерапии является вопрос о поиске смысла жизни. Франкл не устает подчеркивать, что смысл не дан нам, мы можем лишь выбрать призвание, в котором обретем его. Восприятие смысла есть "осознание того, что можно сделать по отношению к данной ситуации". Понимая свои ограниченные возможности в создании того единственного смысла, логотерапия тем не менее ставит целью расширение возможностей клиентов видеть весь спектр потенциальных смыслов, которые может содержать в себе любая ситуация, чтобы выбрать их них лишь единственный. Но найдя смысл - его необходимо воодушевить. Осуществляя смысл своей жизни, человек осуществляет тем самым себя. Здесь Франкл ставит вопрос о свободе и ответственности. Он считает, что человек свободен, но самое главное он имеет право взять на себя ответственность за свою судьбу. Задача логотерапии помочь ему в этом.

Существует специфическая и неспецифическая сферы применения логотерапии. Неспецифическая сфера - это психотерапия разного рода заболеваний с помощью методов, построенных на соответствующем подходе к человеку.

Специфической сферой являются ноогенные неврозы, порожденные утратой смысла жизни. В этих случаях используется методика сократического диалога, позволяющая подтолкнуть клиента к открытию им для себя адекватного смысла. Большую роль при этом играет личность логотерапевта, хотя навязывание им своих смыслов недопустимо. "Логотерапевт не моралист и не интеллектуал. Его работа основывается на эмпирическом, т.е. феноменологическом анализе, а феноменологический анализ процессов переживания ценностей простым человеком показывает, что человек может найти смысл жизни в создании творческого продукта, или совершении дела, или в переживании добра , истины и красоты, в переживании природы и культуры; или - во встрече с уникальным человеком. Однако наиболее благороден и возвышен смысл жизни для тех людей, кто будучи лишен возможности найти смысл в деле, творении любви, посредством самого отношения к своему тяжелому положению, которые они выбирают, поднимаются над ним и перерастают в собственные пределы. Значима позиция, которую они выбирают - позиция, которая позволяет превратить тяжелое положение в достижение, триумф и героизм".[87]

Однако, по нашему мнению, для логотерапии действительно широкое применение будет возможно только тогда, когда материальные и физические потребности человека будут удовлетворены. Сейчас логотерапия, излечивая душу, не может изменить ситуацию, из-за которой эта душа больна. И единственно, что она предлагает - лечение, основанное на способности человека к самоотстранению.

Человечеству понадобились века, чтобы осознать, что в истории наряду с желаемым появляется нечто, что не предполагалось, что вопреки своей сущности человек бывает одинок.

А наша цивилизация еще такова, что ее основа определяется материальным богатством, и поэтому в обществе предусмотрены законодательные санкции за хищения всякого рода предметов собственности. И практически нет никаких законодательных актов, карающих за расхищение человеческих сил, способностей, времени и всего того, что связано с богатой индивидуальностью, с человеческими формами богатства.

Если общество “будет ценить человеческие формы богатства как новые основания новой цивилизации, то потребуется, видимо, разработка системы прав и морали, которая во главу угла ставит человеческую личность”. И тогда, по всей видимости, такие трудные состояния личности как одиночество станут не преградой на пути ее социализации, а способом самосовершенствования и самопознания личности.

Опыт истории показывает, что нельзя изменить человека, развить его индивидуально-творческие силы, не изменив соответственно всю систему объективных отношений между индивидом и миром, в котором он живет. Человек только тогда поверит, что он не средство, а самоцель истории, когда будет преобразовано его социальное и индивидуальное бытие, осуществится качественный скачок в личностном развитии, произойдет смена этических оснований общественного бытия.

Глава V. ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ И ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТИРЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

 

Духовное и нравственное как высшие измерения социального бытия

В традиционно философском понимании духовность включает три начала - познавательное, нравственное и эстетическое. Трем данным способностям… Между тем в последние несколько столетий в западной культуре доминирующим… Вот почему перспективы технологической цивилизации, что подошла к пределам своего развития исключительно на пути…

Гуманизм как форма жизненной практики и основание социальной работы

“Явление” гуманизма в жизненный мир - многоплановый, развернутый в историю процесс, который предстает в виде серии мироощущенческих ценностных… М.Хайдеггер в известном “Письме о гуманизме”(1947) утверждал, что ““гуманизм”… Так, трактуемая гуманность лежит в основе различных определений гуманизма как “системы воззрений” или совокупности…

Ценности и нравственные ориентиры социальной работы

Возведение жизни до уровня высшей ценности побуждает людей почувствовать безграничную ответственность в их отношениях с другими людьми. Нравствен… Состояние современного общества в любой точке планеты таково, что оно… Таким же образом в результате масштабной компьютеризации социальные работники столкнулись с этическими проблемами…

Ответственность как конституирующий принцип социальной работы

Поведение и образ действий, предписываемые профессиональной этикой, основываются на балансе личных интересов социального работника и его… защищать и утверждать достоинство и честь своей профессии; давать ответ на неэтичное поведение коллег, включая незаконную или неквалифицированную практику;

Этические дилеммы и ценностные противоречия в социальной работе

Большинство затруднений для социального работника обусловлено необходимостью выбора между двумя или более противоречивыми обязательствами. Так,… Проблемные области и этические дилеммы не являются общими для разных стран… Независимость и манипулирование. Для социального работника, который рассматривает независимость человека как одну из…

Социальная работа и общественные науки

Социальная политика и социальная работа зависит от сущности доминирующей в обществе социальной теории. Среди основных соци­альных теорий,… - социальная помощь должна оказываться просящему самым неприятным для него… - принимающий помощь обязан отработать ее любым способом;

Социальная работа и социальная история

Основу социальной работы составляет общественная помощь лич­ности. Поэтому для того, чтобы определить с исторической точки зре­ния основные… В результате археологических раскопок и антропологических ис­следований ученые… В так называемых примитивных обществах, члены которых посто­янно испытывали голод, пища никогда не была причиной…

Социальная работа и социально-политическая антропология

Социальная работа осуществляется при помощи социального ин­ститута,цель которого заключается в том, чтобы проводить в жизнь социальную политику… В понятие данного социального института входят государственные учреждения,… В связи с тем, что социальная работа заключает в себе внутреннее глубинное противоречие, с одной стороны, она призвана…

Социальная работа и культурно-религиозная антропология

В России же господствующая культура требует вариативности, аль­тернативности, а также примата общего интереса над личным, который проявляется через… Признавая равенство и самобытность различных культур, мы все же берем на себя… - количество и качество простора для духа, сопряженного с тради­циями, куда должно отнести и все, что связано с…

Глава VII. СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА КАК СПЕЦИФИЧЕСКИЙ ВИД СОЦИАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

 

Социальная работа как реальность и понятие находятся в ряду таких явлений и категорий: взаимодействие - активность - деятельность. Известно, что взаимодействие является всеобщим свойством живого и неживого мира, без него не может существовать наш мир, невозможно познание и предвидение развития природы, общества, отдельного человека. В разных видах объективной и субъективной реальности это взаимодействие выступает в различных формах (их знание имеет также теоретическое и практическое значение).

Например, в условиях растительного и животного мира оно приобретает форму активности, для которой как формы взаимодействия характерна прежде всего избирательность, направленная на обеспечение адаптации растения или животного к окружающей среде. Основу такого взаимодействия составляют инстинкты, бессознательные влечения, обусловленные главным образом потребностями выживания.

В общественной среде, основным способом существования которой выступает совместно-разделенный труд людей, эта активность модифицируется в деятельность. Для этой формы взаимодействия характерна уже не просто избирательность, а сознательно выдвигаемая и организуемая целенаправленность. Ее движитель - человеческий интеллект, потребности общественного человека. Целью является уже не просто адаптация, не только выживание, а совершенствование развития общества, в рамках которого потребности биологического существования преобразуются в социальные интересы, в социокультурные влечения. Эта форма активности носит процессный характер, на который влияют уже не только природно-биологические, но и общественные факторы - экономические, политические, духовные, собственно социальные и экзистенциальные условия и цели.

В процессе развития общества сложилась довольно-таки развитая дифференциация видов и форм деятельности общества. В зависимости от масштабов субъекта различается общественная, коллективная и индивидуальная деятельность, по способу выполнения выделяется физическая и умственная, теоретическая и практическая, а с учетом сферы проявления - экономическая, политическая, духовная, экзистенциальная и социальная деятельность.

Словосочетание “социальная деятельность” по семантическому содержанию достаточно многозначно. В одном контексте оно обозначает природу деятельности в обществе в целом, указывает на то, что ее источники, факторы и результаты обусловлены интересами общества, т.е. носят общественный характер. В другом контексте словосочетание “социальная деятельность” идентифицируется часто с деятельностью людей в социальной сфере, в рамках которой происходит становление и развитие социальной структуры, социальных институтов, социального положения человека в частности. Наконец, все чаще “социальная деятельность” корреспондируется с понятиями “социальная политика”, “социальное партнерство”, “социальное обеспечение”, “социальная защита”, “социальное благополучие” и “социальная работа”.

Как общественное явление и понятие социальная работа является одним из видов и способов социальной деятельности, имеющим свою специфику. Последняя выражается уже в самом названии. Базовое слово в нем - “работа”, но определяющее - “социальная”. Таким образом подчеркивается, что данный вид социальной деятельности носит активный характер, его объектом и субъектом являются люди и, что его главным средством и целью является не манипулирование, а взаимодействие, результатом которого становится обеспечение социального функционирования и совершенствования человека, и, следовательно, всего общества.

Социальная работа - особый вид социального взаимодействия людей с целью оказания им помощи в социализации и ресоциализации. В этом смысле она выступает как условие социального воспроизводства общества, средство его социального конструирования, обеспечения преемственности в развитии. В этом заключается непреходящее ее значение для общества в целом, отдельных социальных групп и индивидов в частности. Понятно, что при таком толковании социальная работа нуждается не только в частнонаучном, но и софийно-рефлектирующем мышлении, основанном на философии, социологии, политологии, психологии, педагогике и многих других формах познания общества, человека.

Вполне правомерно различать социальную работу в широком и узком смыслах слова. В первом случае понятие “социальная работа” обозначает социальную деятельность общества по обеспечению социализации человека вообще. Во втором случае предметом социальной работы является ресоциализация человека, оказание помощи и создание условий людям с ограниченными возможностями из-за своего физического, психического, умственного и т.п. состояния, в приобретении или восстановлении социального функционирования.

В любом своем качестве социальная работа была и остается общественно необходимым видом социальной деятельности. Ее возникновение и постоянное развитие связано в конечном счете не с добрыми пожеланиями власть имущих, а с родовыми потребностями общества на каждом этапе развития в сохранении преемственности своего существования, в постоянном совершенствовании, которое возможно только при условии непрерывного улучшения социального функционирования членов общества. В зависимости от конкретного уровня экономического и политического развития, власть имущие могут в ту или иную сторону сокращать или увеличивать масштаб, формы и содержание социальной работы, но не могут уже от нее отказаться, ибо рискуют своим положением. К тому же в наши дни масштаб и степень развития социальной работы все более становится непременным показателем цивилизованности общества, проявлением принципов демократии, социальной справедливости и гуманизма.

Социальная работа всегда связана с весьма разнообразными субъектами и объектами - людьми, имеющими различные интересы и нужды, разные уровни сознания, социальной активности и социального положения, физического и психического состояния. Иными словами, она имеет дело с миром девиации и не должна игнорировать многообразные формы ее проявления. Причина девиации человеческого существования заключается в особенностях его взаимосвязи и взаимодействия человека с окружающим миром, социальной средой и самим собой. Конкретные виды и формы ее проявления являются результатом конкретного стечения необходимых и случайных обстоятельств, при которых рождается и развивается человек. Возникновение на этой основе разнообразия людей является условием расцвета общества, его совершенствования.

Специалист социальной работы должен не игнорировать и тем более не стремиться к уничтожению любой формы многообразия или, напротив, культивированию многообразие вообще, доводя его до степени противоположности между людьми, а изучать и осуществлять дифференцированный подход. В частности, целесообразно различать девиантное поведение, которое носит социально-творческий характер, является порождением или отражением социальной инновации, от девиантного поведения, которое порождено социальной патологией и носит социально негативный характер. Важно также учитывать диалектику того, что иная форма девиантного поведения, возникнув как отражение прогрессивности тенденций общественного развития, может превратиться в свою противоположность, и, наоборот, форма девиантного поведения, развивающаяся как социально позитивное явление, может стать основой для возникновения передовых форм общественных отношений. Эта диалектика характерна для поведения как отдельных людей, так и групп, коллективов и масс населения.[119]

Родовой чертой социальной работы является общение между людьми, которое независимо от субъективных намерений его участников носит всегда социальный характер. По содержанию и методам оно обусловлено конкретными социальными условиями и обстоятельствами, порождает разные социальные последствия и результаты как для индивида, так и для общества. Оно может быть отражением или фактором создания или преодоления отчуждения человека от общества, от себе подобных, от результатов своей деятельности, либо стать источником, средством развития человека, осуществления им целей самоопределения, самоутверждения, самореализации.

В соответствии со смыслом слова “работа” инициатором и организатором, проводником становится специалист социальной работы. От него в первую очередь должны идти соответствующая инициатива и импульсы, он является ведущим на всех этапах процесса социальной работы. Но и клиент не должен играть лишь пассивную роль, выступать в качестве податливого материала, способного только принимать любую форму “обработки” по желанию организатора. Он должен в меру своих возможностей сотрудничать со специалистом, чтобы предлагаемые методы и средства соответствовали его способностям и возможностям, проектной мощности, если так можно сказать, его тела и души, его социальным потребностям. Иначе говоря, социальная работа строится по формуле: субъект-субъектные отношения.

Социальная работа как особый вид социального общения носит всегда диалогический характер. Это - процесс “встречи” различных мировоззрений, менталитета, воспитания, поведения, итог которой - не победа какой-либо стороны, а совместно достигнутый уровень социализации или ресоциализации. Каждый участник общения имеет право на свободу выбора применяемых к нему средств и методов. По-видимому, излишне говорить о том, что, в результате социальной работы происходит развитие не только клиента, но и специалиста социальной работы, что не может не отражаться на его профессиональном мастерстве, развитии социального мышления и социальной активности, направленной на гуманизацию общества.

Социальная работа носит процессный характер, каждая ее цель, метод требуют времени, в течение которого должна произойти интернализация ее участниками знаний, умений, навыков, ценностей. Поэтому она включает в себя этапы, стадии, уровни, фазы, скорость и ритм, которые пронизаны определенными принципами, чтобы добиться эффективных результатов.

Социальная работа является особым видом не только и не столько целесообразной, а целенаправленной деятельности. Ее содержание и развитие носит многосубъектный, многофакторный характер, а потому в ней велика роль непредвиденных обстоятельств и побочных следствий, значительную роль играют случайности, которые могут существенно деформировать предлагаемые средства и поставленные цели. Отсюда, при организации социальной работы большое место отводится ее подготовке и планированию. Последнее особо надо подчеркнуть в связи с тем, что ныне на планирование смотрят весьма скептически, так как в обществе развиваются тенденции к дивергенции и культивируется негативное отношение даже к регулированию вообще. Без тщательного обдумывания и предварительного планирования процесса социальной работы нельзя добиться успехов в социализации или ресоциализации человека.

На основе анализа социальной реальности, конкретного положения клиента специалист социальной работы разрабатывает цели своих действий, подбирает соответствующие конкретной ситуации методы и средства, продумывает возможные результаты и их варианты, нежелательные последствия, составляет порядок и график этапов работы, очередность применяемых технологий - и все это выражается в составляемой им программе (проекте).

Разумеется, такая программа должна носить выполнимый характер и должна опираться на способности и возможности как специалиста, так и клиента с учетом конкретных обстоятельств, связанных с наличием, например, материально-технического обеспечения, социально-бытовых, социокультурных условий. В этой связи приобретает большое значение работа специалиста по организации и координации действий различных участников, всех сил и факторов, участвующих в процессе социальной работы.

Социальная работа является видом социального проектирования и конструирования. Ее результатом должно быть создание нового (по сравнению с исходным этапом) социальной реальности, бытия индивида, группы или коллектива. Важно заметить, что социальная работа не может быть средством деперсонализации человека, социального угнетения, она должна служить гуманным целям развития человечества. Необходимое условие - наличие положительного общечеловеческого идеала как цели социальной работы, а также умение теоретиков и практиков социальной работы на основе анализа реального положения создавать положительный проект, сценарий будущего, в основе которых лежали бы не только критерии пользы для человека и общества, но и требования социальной справедливости, демократии и гуманизма.

Социальная работа - интегративный процесс взаимодействия разных факторов, сил, условий и потому требует многомерно-диалектического подхода на любых этапах своего осуществления. В нем в явной или неявной форме участвуют общество, государство, этнонациональные, экономические, политические, идеологические силы, группы, слои. В связи с этим социальная работа вольно или невольно может выступать и выступает нередко на деле средством и формой социального контроля в интересах общества или государства, во имя благородных или враждебных человеку целей. С другой стороны, жизнедеятельность человека представляет собой органическое единство различных процессов, сторон и явлений, которые в разное время при разных обстоятельствах могут выходить на первый план или уступать приоритет другим процессам. Все это требует умения сочетать общие и частные технологии работы.

Уже сейчас активно разрабатываются и применяются на практике такие виды технологии: психосоциальная, социально-медицинская, социально-педагогическая, организационно-управленческая (в зависимости от методов социальной работы), социальная работа с семьей вообще, с семьей группы риска в особенности, социальная реабилитация детей-инвалидов, социальная работа с пожилыми, с лицами девиантного поведения - в зависимости от особенностей объекта и т.д. Однако было бы серьезной ошибкой все содержание социальной работы сводить к одной какой-либо парадигме, технологии или форме. Многомерно-диалектический подход предупреждает возможность абсолютизации какого-либо одного способа, метода и средства социальной работы. Чтобы стать продуктивной, социальная работа должна обеспечивать оптимальное сочетание общественных и индивидуальных интересов, не допускать растворения человека в социуме или сведения богатства социума к потребностям отдельного человека.

Ныне за рубежом и в России преобладает точка зрения, согласно которой психосоциальная технология является чуть ли не самой оптимальной в системе социальной работы. Разумеется, психосоциальная технология может и должна применяться всегда и везде в качестве непременного компонента любой формы и любого вида социальной работы, ибо без ее методов и средств нельзя обойтись. Не вызывает ни малейшего сомнения и необходимость ее использования в качестве относительно самостоятельного метода там, где психосоциальные проблемы являются ведущими. Но и в таких случаях применение только психосоциальной технологии недостаточно для достижения положительных итогов. Необходимо комплексно-интегративное использование различных технологий с учетом особенностей объекта работы. Представляется оправданным в работе с человеком на различных этапах применять одновременно разные методы и средства, между которыми каждый раз устанавливается иерархия, порядок, место и вид применения в зависимости от потребностей и возможностей участников процесса социальной работы.

На всех этапах социальной работы должен соблюдаться личностный подход, ибо основу и цель социальной работы составляют прежде всего интересы человека. В соответствии в этим принципом специалист должен относиться к клиенту на всех этапах своей работы как к личности и способствовать ее развитию, то есть относиться к ней как равноправному члену общества, ответственному за свои поступки, имеющему свободу выбора, включая предлагаемые специалистом методы и средства работы с ним.

В этом контексте большую актуальность приобретает вопрос о соотношении личностей специалиста социальной работы и клиента. Понятно, что масштаб личностного развития специалиста должен быть таков, чтобы он, по крайней мере, превосходил личность клиента в профессиональном отношении, ибо, как известно, среди важнейших профессионально значимых свойств личности социального работника ценятся милосердие, эмпатия и т.п., которые в конкретных условиях могут во многом восполнить другие недостатки. Требование личностного подхода, конечно, не исключает важность индивидуального отношения специалиста социальной работы к клиенту. Он не может не учитывать индивидуальность последнего, особенности физического, психического и социального состояния, способности к обучению и воспитанию.

Органической чертой социальной работы должен стать деятельностный подход, так как это не механический процесс “переливания” знаний, умений и навыков. Клиенту нужно создать необходимые материальные, социальные, культурные условия социализации или ресоциализации в процессе выполнения соответствующего его возможностям и потребностям занятия. При этом решающую роль играет его собственная активная деятельность, систематические тренировки, упражнения.

Как вид не просто социальной, а социально-гуманитарной деятельности социальная работа требует применения необычных форм и способов познания, не укладывающихся в рамках пока господствующего понимания науки по образцу естественнонаучной модели с ее нормативно-рационалистическим стилем мышления. Сложность ее объекта и субъекта не всегда позволяет получить адекватный ей результат познания, если пользоваться этим стилем. Прямолинейность логического мышления также не всегда помогает при разработке средств и путей преодоления трудностей, достижения нужного эффекта в социальной работе.

Специалист социальной работы должен быть наделен (или приобрести) способностью вчувствования во внутренний мир человека и его отношений с окружающей средой, интуитивного познания каких-либо процессов на основе сопереживания. В то же время больших успехов он может добиться тогда, когда его технологии опираются прежде всего на эмоционально-ориентированные способности клиента, например, интуицию или фантазию (использование в психотерапевтических целях религиозных ритуалов, морально-психологического потенциала сказок, притчей, басен, восточных историй, соответствующего типа театральных постановок, музыкальных, литературных произведений). Правда было бы серьезной ошибкой на этой основе менять нормативно-рационалистические приемы и методы познания и действия на иррациональные подходы. Вольное или невольное сужение методов познания и практики противоречит содержанию социальной работы, несет в себе опасность искажения результатов и чревато возможностью нанесения ущерба человеку, а подчас и всему обществу. Речь идет не об отказе от традиционно методов познания, а о многообразии форм анализа и проведения социальной работы.

Теоретику и практику социальной работы необходимо овладевать герменевтическим методом познания и организации социальной работы, ибо результаты его непохожи на научные истины, добытые традиционными способами научного постижения. В то же время сложное социально-гуманитарное содержание социальной работы возможно выразить лишь на основе синтеза социально-научных, а не просто научных понятий, экзистенциалов, социальных норм и аксиологических определений. В этой связи необходимо овладеть культурой понимания,[120] в разработку которой в ее современном толковании внесли вклад В.Шлейермахер, В.Дильтей, М.Хайдеггер, Г.Гадамер, М.М.Бахтин. Ныне понимание рассматривается не просто как метод познания, а как основное определение человеческого существования, без знания которого нельзя понять жизнь общества и человека.

В социальной работе большое место отводится вопросам смысла и значения экзистенциальных потребностей человека, проблемам этической и моральной оценки, интуитивного подхода и учета невербальных форм выражения желаний, потребностей и интересов, умения сопереживать, вчувствоваться, усваивать суть происходящего, рефлексировать и саморефлексировать. Специалист социальной работы просто обязан знать и уметь использовать в своей практике различные модели механизма процедур понимания - рефлексную, ценностно-эмпатическую и игру. Взять хотя бы игровую модель.

Обычно игра связана с обучением и воспитанием детей. Но, как было убедительно показано Й.Хейзингом, игра является всеобщим принципом становления человеческой культуры, а потому применима и в системе социальной работы. Игра позволяет создать для участников условно реальную ситуацию, в рамках которой они могут пережить в свернутом виде те обстоятельства, которые необходимо преодолеть, понять на основе опыта собственного делания свое состояние и состояние партнера, а затем найти адекватные своим потребностям средства и методы, приобрести опыт их применения.[121]

Подчеркивание важности герменевтического метода для социальной работы не означает отказа от других способов, форм и методов познания. Любое их сужение несет в себе опасность извращения всей сложности содержания социальной работы, что в свою очередь чревато отрицательными последствиями для человека.

Кроме того, сложность, многосубъектность, многофакторность и многоэтажность социальной работы затрудняет ее теоретическую идентификацию. Идут поиски адекватной ее содержанию базовой теории, поскольку, с одной стороны, понятие “социальная работа как теория” не является достаточно корректным, а с другой - содержание социальной работы невозможно подвести под какую-либо известную науку.

Чтобы более или менее полно выразить ее содержание, нужны и общефилософские, и социально-философские, и общенаучные, и социологические, и этические, и психологические, и медицинские и иные знания. Невозможно понять социальную теорию без таких специальных теорий, как теория деятельности, теория личности, теория событий, теория общения, теория организации и управления, эвриология, праксеология.

Среди специалистов циркулируют либо монопарадигмальное, либо полипарадигмальное понимание теории социальной работы. Согласно первому пониманию, социальная работа носит либо психосоциальный, либо социально-педагогический характер, а потому в качестве главных теоретических основ выдаются социальная психология, социальная педагогика. Сторонники парадигмального понимания подчеркивают междисциплинарный характер теории и практики социальной работы, справедливо выступая против абсолютизации какого-либо направления, метода познания и действия. Но и в этом подходе не все еще прояснено.

Объектом теоретического осмысления социальная работа в современной трактовке стала сравнительно недавно. Необходимо время для накопления эмпирического и теоретического материала, чтобы дать определенные ответы, соответствующие интегративному содержанию социальной работы.[122]

 

Глава VIII. РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

Проблема религиозно-философских аспектов социальной работы актуально, ибо как показывают многочисленные социологические исследования среди социальных работников и их клиентов есть люди верующие. Для современных условий РФ характерно также и то, что проблема религиозно-философских аспектов социальной работы слабо разработана как в теоретическом, так и в практическом аспектах.

Первая - касается роста нуждающихся в социальной защите: пенсионеров, инвалидов, детей-сирот (при живых родителях), детей рожденных вне брака, беженцев, безработных, наркоманов, алкоголиков, осужденных и отбывших наказание в исправительно-трудовых учреждениях. Одним словом, тех кто находится на грани нищенского существования.

Вторая тенденция во многом связана с первой. Практика показывает, что почти каждый обычный человек рано или поздно, разумеется, своим путем приходит к Богу. И не столь важно, как человек придет к Богу - в онкологической больнице, тюрьме, собственном доме, пережив несчастье, или в каком-то другом месте. В данном случае религия для него становится, если так можно сказать, тихой гаванью, где он всегда может бросить якорь во время любого жизненного шторма, отвлечься от суеты и обрести душевное спокойствие, сконцентрировать свои мысли на добрых, созидательных делах.

Поэтому, видимо, нельзя не согласиться с Адольфом Книгге, он считал, что “...человек честный и благоразумный никогда не станет шутить над основательным учением Религии даже и тогда, когда бы он имел несчастье действительно сомневаться в истине оного. Ненадобно также издеваться и над церковными обрядами, строго соблюдаемыми некоторыми сектами, вероисповеданиями и над обрядами, которые многими почитаются за сущность самой Религии. Должно уважать все, что в глазах других кажется достопочтенным. Надобно допускать всякому ту свободу в мыслях, которой мы требуем для себя сами. Не должно забывать, что может быть, то самое, что мы называем просвещением, кажется другим невежеством. Надобно щадить предрассудки, служащие к успокоению других людей. Ничего не должно отнимать у других, не заменив отнимаемого чем-либо лучшим”.[123]

Понимание религиозно верующих людей, терпимость и доброжелательность по отношению к ним все более становятся характерными и для современного периода развития России. В то же время необходимо всесторонне понимание и того, что в течение семидесяти лет нас всех воспитывали атеистами. И многие стали атеистами. Поэтому возвращение к религии, религиозности - это не простой и не безболезненный процесс. Сменится еще не одно и не два поколения пока к религии и религиозно верующему человеку в нашей стране будет адекватное отношение. Адекватное в том смысле, когда большинство населения осознает, что религия является тем духовным вспомосуществованием, которое сплачивает нацию, страну, морально дисциплинирует общество, что религиозно верующий человек - это, как правило, добропорядочный и во многом предсказуемый человек.

Надо сказать, что за годы перехода к рыночной экономике у нас не только увеличилось количество религиозно верующих людей, но и изменился его социальный статус. Хотя в правовом отношении за это время принципиальных изменений почти не произошло. Религия, религиозные объединения все также отделены от государства и равны перед законом, каждый гражданин РФ имеет право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Если раньше многие люди, говоря о религиозно верующем человеке, имели в виду человека в чем-то даже примитивного, у которого что-то не получилось в жизни, то сейчас все больше людей начинает понимать, что религиозно верующий человек - это, как обычно, высоконравственный, мыслящий и добродетельный человек. Ведь одной из самых основных целей всех мировых религий - христианства и его основных разновидностей: православия, католицизма и протестантизма, ислама, буддизма, а также национальных религий - конфуцианства, даосизма и др. является воспитание высоконравственных, мыслящих и добродетельных людей. Во многих развитых странах социальный статус религиозно верующего человека очень высок. Ему, к примеру, без сомнения дадут взаймы денег, откроют кредит, ибо все знают, что он сдержит свое слово и вернет деньги в срок. Если религиозно верующий человек избирается в какие-либо органы власти, то люди отдают именно ему предпочтение, так как это человек, который любит и воспринимает других людей такими, какие они есть, со всеми своими достоинствами и недостатками и всегда будет им помогать. Да и законы в развитых странах еще на стадии их разработки строятся таким образом, чтобы они не противоречили религиозным нормам. Надежно работают и социологи; в их данных при проведении социологических исследований учитывается религиозность людей.

Действия религиозно верующего человека зачастую можно предсказать, просчитать: есть вещи, которые он никогда не сделает, а есть такие, которые обязательно сделает. Вот почему переходя к рыночной экономике хорошо бы познакомиться и всесторонне осмыслить многие ценности, которые часто связаны с религией и религиозностью людей на Западе. И только осмыслив эти ценности, мы сможем понять их универсальность и степень их применимости в теории и практике социальной работы. Для теории и практики социальной работы не менее существенно правильно понимать и ценности наших предков, которые также во многом связаны с религией и религиозностью людей. Ведь чем меньше мы понимаем, как жили наши отцы и прадеды, тем меньше мы понимаем сами себя.[124]

Особую группу религиозно верующих людей у нас составляют люди, которые не являются религиозно верующими в традиционном смысле. Они религиозны на свой лад. С точки зрения гуманистических и демократических ориентиров социальной работы они также заслуживают понимания и уважения. К ним необходим особый подход в процессе социальной работы.

Значительное число людей, которые обращаются за помощью к социальным работникам - пожилые люди. Современной наукой установлено, что человеческое сознание, особенно во второй половине жизни человека спонтанно создает различные образы религиозного содержания, даже если человек атеист и никогда не исповедовал никакой религии. Понять таких людей, помочь им разобраться и справиться с миром и судьбой могут социальные работники, умеющие творчески использовать знания религиоведения.

Пожилые клиенты, с которыми работает социальный работник, имеют ряд специфических особенностей. Ведь почти каждый человек в течение своей жизни несколько раз меняет место жительства, вокруг него меняются люди, окружающая обстановка. Но подсознательно каждый человек всегда остается там и в том доме, в котором он вырос. Этот дом, образы детства он часто видит во сне. Становясь пожилым человеком, он все чаще и не только во сне, но и в мыслях возвращается туда и в тот дом, в котором вырос. Он сверяет свою прожитую жизнь с тем, чему его учили в детстве, дает оценку своей прожитой жизни, сохраняет, обновляет или меняет свои установки на будущее. Этот процесс имеет во многом сугубо личностный характер. Хотя и великие проблемы человечества всегда решались посредством обновления или изменения установки отдельного человека. Все это, как правило, сопровождается или вызывает различные религиозные переживания, раздумья о сокровенном, смысл которого одинаков во всех религиях. Различными могут быть лишь формы его выражения и пути его постижения каждым конкретным человеком. Если человек - религиозно верующий, то он сам может справиться с религиозными переживаниями, прийти к правильным выводам и к правильным действиям в результате раздумий о сокровенном. Если же человек получил атеистическое воспитание, то ему может быть будет нужна помощь социального работника, владеющего предметом религиоведение, чтобы разобраться в своих религиозных сомнениях, понять что-то сокровенное в себе и в жизни, обладание которым продолжительно, постоянно, необходимо для духовного здоровья личности.

Анализируя современную социально-экономическую и духовную ситуацию в РФ, можно предположить, что тенденция роста количества религиозно верующих людей в ближайшее время, видимо, сохранится. Большинство населения РФ будет религиозно верующими людьми. Не следует этого пугаться. Это нормальное явление. Основная часть населения стран мира, в том числе многих экономически развитых стран, являются религиозно верующими людьми. Многие отношения граждан в этих странах регулируются прежде всего религиозными нормами, влияние которых в обществе очень сильно. Экономисты и политики стран, в которых большинство населения является религиозно верующими людьми, разрабатывая свои программы стремятся к тому, чтобы не только отразить в них интересы различных классов, социальных групп, но и то, что объединяет эти различные классы, социальные группы, что духовно цементирует страну, нацию - ее религиозные нормы, принципы, идеалы. Они знают, что лишь тогда, когда их программы будут понятны религиозно верующим людям страны и привлекательны для них они могут рассчитывать на успех.

В настоящее время и в будущем социальная работа с населением РФ и подготовка специалистов социальной работы должны строиться с всесторонним учетом того аспекта, что это будет социальная работа не только с атеистами, но и с религиозно верующими людьми.

Другой существенный аспект, который необходимо иметь в виду, осуществляя в нашей стране социальную работу и подготовку специалистов социальной работы состоит в том, что социальная работа по своей сути во многом основывается на гуманистических, религиозных идеалах. У нас этот вопрос пока мало исследуется и недостаточно учитывается в практике социальной работы. Но это признано во всем мире и нашло отражение в международном кодексе этики профессионального социального работника, принятого общим собранием Международной Федерации социальных работников в г. Сан-Хуан (Пуэрто-Рико) 10 июля 1976 г.

Согласно тому, что социальная работа по своей сути во многом строится с учетом гуманистических религиозных идеалов, для социальных работников изначально необходимо познание их, дабы всесторонне осмыслить их, уметь творчески ориентироваться на них в процессе социальной работы. Религиозные идеалы - это прежде всего идеалы построенные на осознании уникальной ценности и значимости каждой личности. Каждый человек ценен независимо от того, является ли он богатым или бедным, молодым или старым, здоровым или больным, счастливым или несчастным, сильным или слабым. Религиозные идеалы - это также идеалы, построенные на принципах добра, созидания, мира, бескорыстной помощи. Эти гуманистические ориентиры и принципы, заложенные в религиозных идеалах, имеют первостепенное значение и в социальной работе. Поэтому особое значение в процессе социальной работы имеет овладение специалистами социальной работы предметом религиоведения. Пока в практике социальной работы недостаточно учитывается религиозность людей, особенности религиозно верующих людей, исповедующих ту или иную религию, что снижает эффективность социальной работы.

Как известно, социальная работа осуществляется во имя человека и для блага человека. Каждый человек, на наш взгляд, если он является современным, культурным человеком должен быть знаком с таким предметом как религиоведение. А специалисту социальной работы религиоведение необходимо не только для становления его как личности, для формирования его духовной культуры, но и для его успешной профессиональной деятельности. Тем более (это мы уже отмечали) многочисленные социологические исследования также показывают, что сейчас количество религиозно верующих людей в РФ возрастает. Многие люди, которые обращаются за помощью в различные социальные службы являются религиозно верующими людьми. Основную массу религиозно верующих людей Российской Федерации составляют люди исповедующие православие. Значительная часть населения нашей страны исповедуют ислам. Православие и ислам являются наиболее распространенными религиями в России. Вероучение православия изложено в Библии, а вероучение ислама в Коране, Сунне. Анализируя содержание Библии и Корана мы можем найти в них много общего: в Библии неоднократно можно встретить высказывания, в которых люди призываются к добру и добрым делам, в Коране также сказано - старайтесь опередить друг друга в добрых делах; в Библии отмечается, что грех не только совершать злое действие, но и помышлять о злом действии, в Коране сказано, что грех замышлять что-то дурное.[125] Несмотря на то, что вероучение православия и вероучение ислама имеют ряд общих положений - это все-таки довольно различные религии. Религиозно верующий человек, исповедующий православие и религиозно верующий человек, исповедующий ислам - это два совершенно различных религиозно верующих человека. К каждому из них необходим особый подход в процессе социальной работы.

Социальный работник, если он хочет быть современным, работать нестандартно и результативно должен знать, что такое православие и христианская этика, ислам и мусульманская этика, религиозно верующий человек, исповедующий православие, и религиозно верующий человек, исповедующий ислам. Подойти к клиенту, исповедующему определенную религию, это значит наладить с ним искренние и доверительные отношения. Именно в процессе искреннего доверительного общения клиенту может быть оказана социальным работником максимальная социально-психологическая и другая помощь, восстановлена его способность к самопомощи. То есть в процессе социальной работы социальный работник обязан не только выслушать своего клиента, который обратился к нему за помощью, но и понять его, понять как религиозно верующего человека, исповедующего какую-либо религию. Различные религии по-своему определяют отношение человека к жизни, труду, обществу, к самому себе и окружающим. Каждая современная религия имеет свои священные книги, указания, свою философию и этику, которые предписывают человеку, исповедующему эту религию, определенный образ мыслей, определенное поведение, в конечном счете определенный стиль жизни, который часто растворен в светском стиле жизни конкретного человека, составляя его принципиальную основу и по сути определяя его. Только поняв своего клиента как религиозно верующего человека, поняв его сокровенные тайны, нужды и желания, социальный работник может наиболее быстро и оптимально ему помочь. Поэтому эффективная социальная работа, качественная подготовка специалистов социальной работы должна включать в себя не только овладение предметом религиоведение, который изучает закономерности возникновения и развития, а также функционирования как религии в целом, но и отдельных ее видов, взаимосвязь и взаимодействие религии с другими областями духовной культуры. Изучение религиоведения способствует также выработке у социальных работников таких важных качеств как терпимость и уважение по отношению к другим людям, умение сотрудничать с неизбежным - болезнью, смертью, несчастием людей.

Все они нуждаются в утешении. Проблема утешения несмотря на огромную потребность в этом виде человеческого общения научной психотерапией разработана недостаточно. Изменение отношения к тяжелым психическим травмам, создание эквивалентных (замещающих) ценностей не всегда возможна. Довольно часто психическая травма остается неизжитой и болезненной в течение долгого времени или даже всей жизни. В психотерапии этот пробел заполняет религиозная концепция смирения, которая дает новый и плодотворный взгляд на страдание, т.е. дает возможность рассматривать его не как разрушительный патологический процесс, а как состояние, способствующее обогащению личности, углублению и развитию сострадания, которое лежит в основе подлинной гуманистической психотерапии.

Опыт социальной работы показывает, что многие психические травмы пациентов, которые не поддаются лечению психотерапевтическими методами, могут успешно лечиться путем использования религиозных концепций, религиозных установок и ориентиров. Никакие пути лечения психических травм человека не должны недооцениваться или игнорироваться. Религиозные чувства людей играют значительную роль в излечении психических травм. Обретя психическое здоровье, человек способен наиболее эффективно справиться и с физическими травмами. Так, социальная работа с военнослужащими, которые участвовали в военных действиях и стали инвалидами, может быть наиболее успешной, если все виды травм - и физические и психические - учитываются социальным работником в комплексе. Более того, практика социальной работы показывает, что очень часто военнослужащие, ставшие инвалидами, становятся религиозно верующими людьми. И социальный работник должен работать с ними прежде всего как с религиозно верующими, мировоззрение которых претерпело существенные изменения. Участие в войне заставило их задуматься и по-новому осмыслить проблемы справедливости, долга, совести, жизни и смерти. Именно на войне они поняли как скоротечна жизнь человека, как хрупко человеческое бытие и как коротко расстояние между жизнью и смертью.

Жизнь такова, что она всегда идет рядом со смертью. На войне это становится особенно очевидным. Поэтому для людей вопросы жизни и смерти всегда актуальны. Православное вероучение дает им свою трактовку. Согласно православному вероучению жизнь человека священна. Никто не имеет право покушаться на нее, желать человеку смерти даже в мыслях. Свою жизнь он должен потратить на добрые дела, созидание, проявляя любовь ко всем людям. Практика социальной работы с военнослужащими показывает, что многим из них близка и понятна подобная трактовка вопросов жизни и смерти, содержащихся в православном вероучении.

В общем овладение православным вероучением и другими религиозными вероучениями составляет важную часть религиоведческой подготовки специалистов социальной работы. Курс религиоведения раскрывает опыт помощи людям, благотворительной деятельности и милосердия различных религиозных организаций, дает возможность подготовить высоконравственных, мыслящих и добропорядочных специалистов. Интересен в связи с этим зарубежный опыт. Знакомство с ним, его творческое осмысление и использование существенно для профессионального становления специалиста социальной работы.

В Библии сказано не оскудеет рука дающего. Православное вероучение считает, что тот, кто служит Богу и бедным людям, никогда не бывает бедным. В современный период у нас возросло количество людей, просящих милостыню. Это самые разные люди - инвалиды, пожилые люди, дети, безработные и др., то есть они - самые настоящие клиенты социальных работников (или потенциальные клиенты). С точки зрения православного вероучения нужно подать милостыню тому, кто ее просит, конечно если у человека есть финансовые возможности. Если же человек не может или не хочет подать милостыню, то просящий не должен осуждать таких людей ни словом, ни взглядом, ни в мыслях. В Коране мусульманам также предписывается быть щедрыми и помогать бедным.

Социальному работнику важно знать, что такое милостыня с точки зрения православного вероучения, с точки зрения ислама, как надо относится к людям, которые просят милостыню. Это необходимо знать не только потому, что основная масса населения возможно и будет религиозно верующими людьми, но и потому, что в понимании этих вопросов различными религиозными вероучениями отразился многовековой опыт сострадания, сочувствия и бескорыстной помощи человеку. Овладение данным опытом, его творческое осмысление, несомненно, необходимо для оптимального решения современных проблем социальной работы.

В Библии, Коране, Сунне отмечается, что добрые дела надо делать без шума. Анализируя современный опыт благотворительной деятельности в нашей стране мы видим, что многие компании, фирмы, которые оказывают какую-нибудь помощь детским домам, домам ветеранов подчас несоразмерно и усиленно рекламируют свою благотворительную деятельность. При этом они забывают, что тем самым они могут и унизить человеческое достоинство, кому оказывается помощь. Разумеется, современному социальному работнику очень важно творчески осмыслить гуманистические идеи благотворительной деятельности, содержащиеся в Библии, Коране, Сунне и других священных книгах различных религий, уметь их творчески использовать в своей работе. Именно социальные работники должны объяснить и показать всем, как надо строить благотворительную деятельность, опираясь на религиозные идеи и не унижая, а возвышая человеческое достоинство тех, кому оказывается помощь. Таким образом, задачей социальных работников является не только сохранение и развитие ценностей профессии социальная работа, но и внесение вклада в их разъяснение.

Нужно особо отметить, что социальная работа основана на отказе от любой дискриминации личности. Идеи, излагаемые в курсе религиоведения, убеждают в необходимости соблюдения прав человека, в том числе права человека на свободу вероисповедания, призывают к сотрудничеству всех, кто занимается теоретическими и практическими проблемами социальной работы, к взаимопониманию различных религий, религиозных конфессий в сфере социальной работы с государственными, светскими организациями будет способствовать нравственному возрождению, социальному оздоровлению Российской Федерации, установлению мира. А мир в стране часто начинается с мира в душе каждого конкретного человека.[126]

Для того, чтобы человек, состоялся как человек в нем необходимо воспитать хотя бы два качества: чувство совести и стыда. Если человек обладает ими, то все другие положительные человеческие качества неизбежно придут к нему. Сейчас очень много пишут о том, что около 90% детей, которые живут в домах ребенка, детских домах имеют живых родителей. Однако значительно меньше пишут о том, что в домах ветеранов также нередко встречаются пожилые люди, которые имеют живых детей. Безусловно, человек в правовом смысле неподсуден, он может избежать и суда, я имею в виду общественное мнение, но невозможно уйти от себя. Рано или поздно родители, отказавшиеся от воспитания детей, дети, отказавшиеся от ухода за родителями, будут судить за это самих себя. Первые - за бессовестное, безответственное отношение к своим детям, вторые - за бессовестное и безответственное отношение к своим родителям. И это будет самый жестокий и строгий суд, потому что “этический трибунал” находится внутри человека. Что же дает социальному работнику знание религиоведения? Прежде всего оно учит (не поучает) специалистов социальной работы тому, как сблизиться с человеком, который нуждается в его помощи. Этот предмет ставит барьер перед такими человеческими чертами, как бессовестность, безответственность, вседозволенность, призывает к снисходительности и гуманности по отношению к тем, кто не может защитить себя сам.

Социальная работа разнообразна и универсальна. Она близка к человеку, начиная с момента его рождения (и до его смерти). Главный субъект социальной работы - люди. И каждый социальный работник рано или поздно должен осознать такой важнейший аспект социальной работы, как ее святость. Святость не только в религиозном, но и в светском понимании. Наверно, мысль о святости социальной работы, однажды, как короткое замыкание, появится в нас и навсегда останется с нами, ибо то, что мы осознали, мы осознали навсегда. Святость социальной работы означает прежде всего служение людям, в том числе тем, кто не может защитить себя сам, кто не может решить свои жизненные проблемы без посторонней помощи.

Замечу, что в православном вероучении и во многих других есть такие понятия как тайна исповеди, ее соблюдение. Конечно же, в процессе работы социальному работнику многократно приходится слышать от своих клиентов их тайны. Соблюдение этих тайн - святое. Именно святое и должно стать для социального работника источником и основанием морального предписания и морального действия. Говоря о святости социальной работы, хотелось бы верить, что социальные работники - это посланники мира в мире.

В настоящее время в России наряду с существующей государственной системой социальной защиты населения создается много различных общественных ассоциаций, движений, фондов, деятельность которых направлена на социальную помощь населению, на социальную защиту личности ребенка, подростка, молодежи, пенсионеров, инвалидов, семьи. Цель их деятельности - создание эффективной системы социальной защиты населения в условиях перехода к рыночным отношениям, реализация социальных и экономических прав и свобод населения, организация социальной работы с различными категориями населения.

Ассоциации, движения, фонды, деятельность которых направлена на социальную помощь населению, осуществляют всевозможную социальную помощь - социально-экономическую, юридическую, профориентационную, социально-психологическую, медико-социальную, социально-реабилитационную, социально-педагогическую, консультационную, занимаются переобучением и трудоустройством, созданием новых рабочих мест. Бесспорно, что общественные ассоциации, движения, фонды, деятельность которых направлена на социальную помощь населению, выполняют гуманную миссию в нашем обществе. Они расширяют, дополняют те возможности социальной работы, которые предоставляет государственная система социальной защиты населения.

Итак, в целях повышения эффективности социальной работы, видимо, большее внимание следует уделять религиоведческому аспекту в подготовке специалистов социальной работы. Пока же религиоведение преподается не во всех вузах. Там, где религиоведение преподается, то на его изучение отводится не более 36 часов, то есть незначительное количество времени. За такой короткий отрезок времени студенту очень трудно освоить данный предмет. И, наконец, в перспективе каждый человек, имеющий какое-либо отношение к социальной работе обязательно придет к разумному пониманию смысла религиоведение.

Глава IX. МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ

 

Профессиональная деятельность современного социального работника органично включает в себя осуществление научно-познавательной, исследовательско-аналитической функции, успешная реализация которой требует определенных навыков и методологической культуры.

Методологию можно определить как систему принципов, правил, норм и технологий познавательного процесса.

Основы методологии познания начали складываться на ранних стадиях развития науки, философии, культуры. Современная методология познания имеет достаточно сложную структуру и классифицируется по многим признакам. Наиболее типичный из них - предметная специализация наук и отраслей знаний. По этому критерию выделяются социологические, психологические, исторические и иные модели и методы познания. Иногда методологию познания подразделяют на содержательную и формально-технологическую. К особому классу большинство исследователей относят универсально-целостную философскую методологию познания.

В научно-философской сфере сформировался довольно широкий набор альтернатив по поводу познания и познавательных возможностей. Воспроизведем некоторые типичные позиции.

“Пусть будет сделан какой угодно громадный успех в группировании фактов и установлении все более и более широких обобщений... основная истина окажется по-прежнему недостижимою”.[127]

“...Знание относится только к явлениям, а вещь в себе остается непознанной нами, хотя сама по себе и действительна”.[128]

“...Бесконечное столь же познаваемо, сколь и непознаваемо...”[129]

“Мысль человека бесконечно углубляется от явления к сущности, от сущности первого, так сказать порядка, к сущности второго порядка и т.д. без конца”.[130]

Для того, чтобы определить свое отношение к подобным суждениям необходимо уточнить содержание познания как философской категории. Познание есть способ отражения и выражения реальной действительности. Область действительности, на которую направлена познавательная деятельность, принято называть объектом познания. Для социального работника объектом познания выступают социальные явления, процессы, отношения, социальные противоречия. Конкретные фрагменты или сферы, выделенные из общего объекта познания, получили название предмета познания. Предмет познания определяется в главном и в основном функционально-должностной специализацией социального работника. В одних случаях в качестве предмета познания будут выступать семейно-бытовые отношения, в других - проблемы девиантного поведения детей и подростков, в третьих - вопросы пенсионного обеспечения и работы с инвалидами.

Субъектом познания является мыслящий человек. Познание детерминировано потребностями, интересами, ценностными ориентациями людей. Многие исследователи считают, что эффективность, продуктивность познавательного процесса обусловлена в определяющей степени соотношением внутренней и внешней мотивации. Внутренняя мотивация побуждает к познанию, формируя познавательный интерес, внешняя принуждает познавать мир и себя. Если у социального работника не сформировалась внутренняя установка на научно-познавательную, исследовательско-аналитическую деятельность, то принудить его посредством внешнего воздействия бывает очень трудно.

Исходной единицей познания, его первичным результатом является факт. Факт - это воспринятые субъектом познания и зафиксированные в определенной форме явления, процессы, фрагменты действительности. Факт как результат познания может быть зафиксирован в памяти, может быть выражен письменно в форме предложения, в виде социологического показателя и т.д.

Процесс познания начинается с чувственного отражения, с созерцания объекта или предмета познания посредством ощущений формы, цвета, твердости, запаха, вкуса.

“От живого созерцания, - писал В.И.Ленин, - к абстрактному мышлению и от него к практике - таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности”.[131]

После некоторых общих предварительных суждений вернемся вновь к проблеме познаваемости социального мира, социальных явлений и процессов.

Спенсер признает, что познание способно выявлять факты, группировать их и формулировать на этой основе выводы и обобщения. Под вопросом остается возможность познания так называемой “основной истины”. Кант считает, что познанию доступны лишь внешние проявления, лишь форма предметов.

Легко заметить, что и “основная истина” Спенсера и “вещь в себе” Канта по сути отображают одно и то же - внутреннее содержание потенциального предмета познания, “навеки” скрытого от человеческого взора.

Возможно, пример с познанием “основной истины” воды посредством химических и иных исследований покажется мало убедительным. Усложним задачу. Предположения, что “основная истина” человека скрыта в пространстве его внутреннего духовного мира, мира потребностей, интересов, ценностных ориентиров, чувственных проявлений. Но мы хорошо знаем, что высокопрофессиональные психологи, социологи, социальные работники, социальные педагоги, представители других предметных областей гуманитарных наук способны с помощью соответствующих познавательных процедур познать многие внутренние детерминанты поступков и поведения человека.

Познать истину в своей предметной области на основе своих методов способна и философия.

Познание внутреннего мира явлений, процессов, предметов возможно, но это не одномоментный акт, а сложный и весьма противоречивый процесс. Когда В.И.Ленин писал, что в процессе познания “мысль человека бесконечно углубляется от явления и сущности, от сущности первого, так сказать порядка, к сущности второго порядка и т.д. без конца”, он значительно упростил технологию познания. В процессе познания, особенно сложноструктурных объектов, возможно движение не к истине, а к заблуждению, к ложной сущности. На этом пути довольно часто приходится возвращаться к исходной познавательной позиции.

Исходным условием познавательного процесса является предрасположенность субъекта, в данном случае социального работника, к познанию как сложному виду интеллектуально-творческой, чувственно-волевой деятельности. Можно выделить следующие наиболее характерные черты предрасположенности к познанию:

1. Мера интеллекта, мировоззренческой культуры.

2. Мера профессионального опыта.

3. Мера профессионального образования и специальной курсовой подготовки.

4. Мера любознательности.

5. Мера воображения.

6. Мера интуиции.

7. Мера профессиональной гражданской ответственности.

О содержании, особенностях философского познания много написано и немало сказано. К числу наиболее глубоких и содержательных положений на этот счет относятся суждения известного русского философа И.А.Ильина. “Понятно, что объективность сверхчувственного предмета усматривается не всеми и познается немногими, - подчеркивал ученый, - исследование его требует особого подхода, особого восприятия, особой культуры воли и внимания; оно возможно только при спецификации душевно-духовного опыта и удается только тому, кто выработал в себе умение внимать сверхчувственному предмету. Исследуя свой предмет, философия начинает с подлинного и реального опыта; она останавливается первоначально на единичном восприятии и добивается в его пределах адекватности, стремясь воспринять предмет так, как он есть на самом деле, т.е. так, как он есть для всех и каждого, т.е. так, как он есть сам по себе и как, следовательно, он должен быть правильно и адекватно воспринят всеми; этим она как бы переселяет содержание предмета в среду испытующей души, чтобы вслед за тем сосредоточить все внимание на усмотрении сущности этого адекватно испытанного содержания, на уловлении ее мыслью и на выражении ее словами.

Все это удается, конечно, не сразу, не всегда и не при всяких условиях: это требует большого напряжения всех сил души...

Но и этого мало. Философ больше, чем всякий другой ученый, должен овладеть силами своего бессознательного, очистить их, придать им гибкость и покорность, сделать их совершенным орудием предметования”.[132]

Большое внимание процессу познания, познавательной активности субъектов познания уделял Ортега-и-Гассет. “Познание, - отмечал он, - есть приобретение истин, в которых нам явлен трансцендентный (транссубъективный) универсум реальности. Истины вечны, единственны и неизменны. Но как они проникают внутрь субъекта? Ответ у рационализма вполне определенный: познание возможно лишь в том случае, если реальность способна входить в него без малейшей деформации. Поэтому субъект должен быть как бы прозрачной средой, лишенной своеобразия, собственной окраски...

Ответ релятивизма не менее ограничен. Познание невозможно, нет трансцендентной реальности, ибо каждый субъект является неким особым образом сформированным пространством. Входя в него, реальность неизбежно деформируется, и эту индивидуальную деформацию он всякий раз и принимает за искомую реальность...

Субъект не является ни прозрачной средой, ни самотождественным и неизменным “чистым Я”, ни деформирующим реальность при ее восприятии. Факты предлагают третью позицию, примерный синтез двух других. Опустим сеть в поток: она пропустит одни предметы и задержит другие. Можно сказать, что она проводит отбор, но не деформирует предметы. Такова и функция субъекта, живого существа перед лицом окружающей его космической реальности. Субъект не настолько проницаем, чтобы пропустить сквозь себя реальность, как это происходило бы с воображаемым разумным существом, созданным дефинициями рационалистов. Но он и не измышляет иллюзорной реальности. Его функция - селекция. Из бесконечности элементов, составляющих реальность, индивид, этот аппарат восприятия, пропускает определенное их число - чья форма и содержание совпадают с клетками его чувствительной сети. Все остальное - феномены, факты, истины - остаются вовне, игнорируются, не воспринимаются...”[133]

Разделяя во многом позицию Ортеги-и-Гассета, следует весьма критически отнестись к его тезису о том, что познающий субъект лишь проводит с помощью инструментария познания отбор свойств предмета, не деформируя сам предмет. Отбор единиц познания - это реальная деформация предмета познания, его не полное, частичное осмысление.

Важную роль в философском осмыслении реалий социальной сферы играет феномен понимания. Философское мышление ориентирует социального работника на понимание индивидуальных и социальных феноменов, феноменов сути, смысла.

“Понимание как реальное движение в смыслах, практическое владение этими смыслами, - отмечает В.С.Швырев, - сопровождает всякую конструктивную познавательную деятельность, направленную в конечном счете на выработку адекватного знания об объективной действительности. Но до поры до времени понимание подобно воздуху, которого мы не замечаем, когда он есть”.[134] По мнению В.А.Лекторского понимание есть “результат расшифровки смыслового содержания того или иного результата человеческой деятельности”.[135]

Понимание жизненного мира своих клиентов выступает важнейшим критерием творческого мастерства социального работника. Оно есть синтез жизненного, профессионального опыта, специальных знаний, духовно-эмоционального потенциала личности.

“...Знание фактов само по себе еще не дает понимания, - отмечает А.А.Зиновьев, - в... обилии фактов надо еще суметь ориентироваться. Их надо как-то упорядочить и обработать. На их основе еще надо изобрести систему понятий и суждений, которые затем можно было бы использовать как средство ориентации и предвидения в постоянно меняющемся и необычно запутанном потоке жизни. А это невозможно без особой техники (методологии) мышления”.[136]

Проблема познавательной ориентации, формирования особой методологии мышления субъекта познания весьма актуальна и ее успешное разрешение определяется многими факторами, среди которых можно выделить тип духовности, интеллектуальности, эмоциональности личности познающего, его ценностные ориентации, потенциал воли и характера.

“Сегодня мы снова должны признать, - отмечал М.Полани, - что вера является источником знания. Неявное согласие, интеллектуальная страстность, владение языком, наследование культуры, взаимное притяжение братьев по разуму - вот те импульсы, которые определяют наше видение природы вещей и на которые мы опираемся, осваивая эти вещи. Никакой интеллект - ни критический, ни оригинальный - не может действовать вне этой системы взаимного общественного доверия. Принимая такое представление в качестве непременного условия достижения всякого знания, мы не должны требовать самоочевидности этой основы”.[137]

Разумеется, можно вести дискуссию с автором по поводу утверждения о том, что вера является источником знания. Чуть ниже мы вернемся к этой проблеме. Но М.Полани, безусловно, прав, когда выявляет диалектическую взаимосвязь рационального интеллекта с эмоционально окрашенным миром повседневности. И еще одно важное обстоятельство, на которое обратил внимание М.Полани - подобная связь не самоочевидна. Познание этой связи, понимание ее смысла требует от социального работника максимальной интеллектуальной, волевой, чувственной концентрации. Равнодушный человек не способен к адекватному восприятию жизненного мира, жизненных ситуаций чувственной личности.

Многие плодотворные идеи М.Полани, изложенные в его известной, и получившей мировое признание, работе - “Личностное знание. На пути к посткритической философии” - могут быть включены в философско-методологический арсенал практической деятельности социальных работников. М.Полани вводит в научный оборот понятие “максимы”, называя их правилами или нормами познания и практической деятельности. “Максимы” Полани в определенной степени адекватны общим принципам познания, а также принципам практической деятельности. Однако, по мнению Полани, применение этих общих “максим” (правил) конкретными людьми дает весьма не одинаковые и познавательные, и практические результаты. Автор делает вывод о том, что и в процессе познания и в практической деятельности крайне значим личностный фактор. Один социальный работник знает “максимы” снятия стрессовых состояний и успокаивает клиента, пришедшего к нему на прием. Другой тоже хорошо знает эти максимы-правила, но не умеет ими пользоваться, не способен понять, почувствовать внутренний мир другого человека - отсюда иной результат. “Писанные правила умелого действования могут быть полезными, - делает вывод М.Полани, - но в целом они не определяют успешность деятельности; это максимы, которые могут служить путеводной нитью только в том случае, если они вписываются в практическое умение или владение искусством. Они не способны заменить личностное знание”.[138]

Применительно к познавательной деятельности социального работника примечательны слова Л.Н.Толстого о том, что настоящее познание дается сердцем.

В процессе философского осмысления социальной действительности постепенно вырабатываются некоторые общие принципы исследования. Следует, однако, предостеречь социального работника от их формального, книжного восприятия. Методологические принципы, их содержание, степень важности, полезности в научно-исследовательской деятельности должны быть продуманы довольно основательно.

В философском познании очень важен принцип системности, иногда его называют принципом комплексности. Принцип системности дает возможность обобщать, синтезировать, выявлять качественное единство предмета, объекта познания, его многоуровневую, многоаспектную структуру. Для исследования, философского осмысления явлений и процессов социальной реальности весьма актуален принцип движения, развития объекта, познания, принцип текучести бытия. Следование этому принципу позволяет исследователю понять генезис, становление, содержание и логику развития предмета познания.

Большое значение в исследовательском процессе философского уровня имеет принцип диалектической противоречивости. Объект познания всегда не только системен, текуч, но и “соткан из противоречий”, противоречивы семейно-бытовые отношения, противоречив жизненный мир подростка, ветерана, инвалида. Знание законов и категорий диалектики, теории противоречий, их применение в процессе познания позволит социальному работнику глубже осознать механизмы поведения и деятельности объектов познания.

Остановимся более подробно на технологии познавательного процесса, его основных этапах.

I этап. Непосредственно процесс познания тех или иных социальных феноменов начинается с определения предмета познания, причем не только его внешних границ, но и исходных ориентиров познавательного процесса. Это осуществляется с помощью социальных констант и категорий. Если в качестве предмета познания выступает социальная сфера района (города), то такими социальными константами и категориями-ориентирами познавательного процесса должны стать: социальная сфера, ее структура, социальные отношения, социальные потребности и интересы, социально-экономические ресурсы, социальные ценности и цели, механизм управления социальной сферой, социальные противоречия.

II этап. Постановка исходных проблем - вопросов, с помощью которых исследователь (исследовательский коллектив) определяет наиболее актуальные точки познавательного процесса. Это могут быть проблемы оплаты труда и занятости, миграции и межнациональных отношений, депопуляции населения, кадрового обеспечения социальной сферы, ее материально-технической, информационной базы и т.д.

III этап. Выстраивание причинно-факторных рядов. После того как выявлены и зафиксированы ключевые, наиболее актуальные, острые проблемы и противоречия, происходит процесс выявления и структурирования по степени важности (значимости), причин - факторов, повлиявших на возникновение проблем и противоречий. Важно сосредоточить особое внимание на внутренних, субъективных факторах. Подобный акцент ориентирует исследователя и тех, кто заинтересован в его проведении на выявление и использование внутренних резервов и потенциальных возможностей.

IV этап. Формулирование рабочих гипотез исследования. Некоторые ученые считают, что определение рабочих гипотез исследования целесообразнее осуществить на начальной стадии реализации исследовательского проекта. Однако такой подход не всегда оправдан, ибо для выработки гипотез исследования, как предположений о причинах, обусловливающих возникновение каких-либо проблем, явлений, процессов, направленности, динамики их развития, взаимосвязи и взаимозависимости с другими явлениями, возможных путях и средствах их разрешения, на начальном этапе, как правило, недостает исходной аналитической информации.

V этап. Проведение основных исследовательских мероприятий и использование соответствующих методов. Для исследования социальной сферы района (города) весьма продуктивны методы наблюдения, социологического опроса, психологического тестирования, статистического анализа, педагогических, управленческих экспериментов. Это методы получения основной исследовательской информации для последующего осмысления.

VI этап. Анализ основной исследовательской информации, уточнение гипотез исследования. Социологические опросы, тестирования, эксперименты могут выявить новые проблемы и противоречия и одновременно опровергнуть ранее сформулированные предположения. Все это может потребовать уточнения и расширения системы гипотетических умозаключений, использование дополнительных методов исследования и исследовательских процедур.

VII этап. Завершение основных и дополнительных исследовательских мероприятий. Описание и объяснение предмета познания, формулирование выводов, выработка научно-практических рекомендаций, направленных на улучшение ситуации и разрешение выявленных в ходе исследования проблем.

Это наиболее ответственный этап исследовательской, научно-аналитической деятельности, на котором в полном объеме применяются общефилософские приемы и методы познания. Также как метод индукции, предполагающий движение мысли от частного к общему, метод дедукции, означает выведение частного суждения, умозаключения из общего, анализа, синтеза. Нередко в исследованиях философского уровня используются методы экстраполяции, мысленного эксперимента, творческого воображения.

Результаты исследования фиксируются в виде уточненных понятий, суждений, умозаключений, обобщений, предсказаний научных прогнозов. Высшим итогом исследования является открытие или теория.

Уточненное понятие представляет собой форму мышления, в которой отражаются и выражаются новые, ранее неизвестные свойства, связи и отношения явлений, предметов, процессов. К примеру, до исследования у его авторов было одно представление о сущности и содержании понятия “социальный интерес”, исследование же могло выявить новые характерные черты этого феномена, которые и должны быть зафиксированы в обновленном понятии.

А на основе уточненного понятийного аппарата исследователи формулируют набор суждений, в которых подтверждаются или отрицаются выдвинутые гипотезы. Суждения и умозаключения позволяют исследователю делать научные общения, прогнозировать развитие тех или иных тенденций.

ФИЛОСОФСКО-РЕЛИГИОЗНЫЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

Проблема философско-религиозных аспектов социальной работы довольно актуальна, ибо как показывают многочисленные социологические исследования среди… В развитии современной России можно выявить две тенденции. Первая - касается… Вторая тенденция во многом связана с первой. Практика показывает, что почти каждый обычный человек рано или поздно,…

ФИЛОСОФИЯ И ЖИЗНЬ Вместо заключения

Было бы странно видеть прямую связь философии как особой мудрости человеческого духа с профессионально-технологической деятельностью социального… В системе социальных отношений весьма актуальна социально-аксиологическая,… Философия способствует формированию личных и общественных идеалов, нравственных норм поведения, формирует, наряду с…

СОДЕРЖАНИЕ

 

ВВЕДЕНИЕ...............................................................................................................................

Глава I. ФИЛОСОФСКО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

Глава II. СМЫСЛ ЖИЗНИ И СОЦИАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ..............................

Глава III. ЧЕЛОВЕК, ЕГО МИР И СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА.....................................

1. Человек и его мировоззрение........................................................................................

2. Духовный мир человека................................................................................................

3. Факторы формирования мира человека.......................................................................

Глава IV. СОЦИАЛИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТИ И ПРОБЛЕМЫ ТРУДНЫХ СОСТОЯНИЙ

Глава V. ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ И ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТИРЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ....................................................................................................

1. Духовное и нравственное как высшие измерения социального бытия..................

2. Гуманизм как форма жизненной практики и основание социальной работы......

3. Ценности и нравственные ориентиры социальной работы....................................

4. Ответственность как конституирующий принцип социальной работы...............

5. Этические дилеммы и ценностные противоречия в социальной работе..............

Глава VI. СУЩНОСТНО-ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ (опыт структурно-антропологического анализа)................................

Социальная работа и общественные науки...............................................................

Социальная работа и социальная история.................................................................

Социальная работа и социально-политическая антропология................................

Социальная работа и культурно-религиозная антропология..................................

Глава VII. СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА КАК СПЕЦИФИЧЕСКИЙ ВИД СОЦИАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.................................................................................................................

Глава VIII. РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ

Глава IX. МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕХНОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ

ФИЛОСОФСКО-РЕЛИГИОЗНЫЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ...............

ФИЛОСОФИЯ И ЖИЗНЬ Вместо заключения...................................................

 

[1] Кант И. Трактаты и письма. - М., 1980. - С.332.

[2] Бердяев Н.А. О русской философии. - Часть I. - Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991. - С.23.

[3] Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. (Пер. с нем.). - М., 1993. - С.16.

[4] Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. - М., 1989. - С.267.

[5] Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? - М., 1991. - С.47.

[6] Кант И. Соч. в 6-ти т. Т.2. - С.462.

[7] Степин В.С. Философская антропология и философия науки. - М., 1992. - С.35.

[8] Булгаков С.Н. Свет невечерний. - М., 1994. - С.28.

[9] Ясперс К. Смысл и назначение истории. Изд. 2-ое. - М., 1994. - С.435.

[10] Угринович Д.М. Искусство и религия (теоретический очерк). - М., 1983. - С.14.

[11] Лосский Н.О. Чувственная интеллектуальная и мистическая интуиция. - М., 1995. - С.310.

[12] Лосский Н.О. Чувственная интеллектуальная и мистическая интуиция. - М., 1995. - С.310.

[13] Там же. - С.311.

[14] Там же.

[15] Булгаков С.Н. Свет невечерний. - М., 1994. - С.19.

[16] Соловьев В.С. Соч. в 2-х т. Т.2. - М., 1988. - С.313.

[17] Ясперс К. Смысл и назначение истории. Изд. 2-ое. - М., 1994. - С.435.

[18] Хоружий С.С. Диптих безмолвия. Аскетическое учение о человеке в богословском и философском освещении. - М., 1991. - С.9.

[19] Гече Г. Библейские истории. Изд. 2-ое. - М., 1989. - С.256.

[20] См.: Соловьев В.С. Соч. в 2 т. Т.2. - М., 1988. - С.149.

[21] Там же.

[22] Степин В.С. Философская антропология и философия науки. - М., 1992.

[23] Цит. по: Федерико Майор Сарагоса. Завтра всегда поздно. - М., 1989. - С.208.

[24] Ясперс К. Смысл и назначение истории. Изд. 2-ое. - М., 1994. - С.101.

[25] Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры. - В кн.: Проблема человека в западной философии. - М., 1988. - С.21.

[26] Балли Ш. Французская стилистика. - М., 1961. - С.22-23.

[27] Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? - М., 1991. - С.14-15.

[28] Степин В.С. Философская антропология и философия науки. - М., 1992. - С.79.

[29] Соловьев В.С. Соч. в 2 т. Т.2. - М., 1988. - С.179.

[30] Григорьев С., Немировский В. В поисках смысла жизни и справедливости. - Барнаул, 1995. - С.12-13.

[31] Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды. - М., 1997. - С.498.

[32] См.: Словарь современного русского литературного языка. - М.-Л., 1962. - Т.13. - С.1449-1450.

[33] Большая советская энциклопедия. - М., 1976. - Т.23. - С.628.

[34] Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990. - С.572.

[35] См.: Handbook of qeneral psycholoqy. Wolman B.B. ed.ea Enqelwood Chiffs. N.y., Prentice - Hall. 1973. P.821.

[36] Франкл В. Человек в поисках смысла. - М., 1990. - С.38.

[37] Чавчавадзе Н.З. Культура и ценности. - Тбилиси, 1984. - С.29-30.

[38] См.: Смысл жизни. Антология (вып. II). - М., 1994. (В.Розанов, В.Несмелов, А.Введенский, М.Тареев, В.Соловьев, Л.Толстой, Е.Трубецкой, С.Франк).

[39] Франкл В. Человек в поисках смысла. - М., 1990. - С.174.

[40] Мунье Э. Надежда отчаявшихся. - М., 1995. - С.8.

[41] Камю А. Бунтующий человек. - М., 1990. (см: Миф о Сизифе).

[42] Фромм Э. Человеческая ситуация. - М., 1994. - С.16.

[43] Франкл В. Человек в поисках смысла. - М., 1990. - С.40.

[44] Парсонс Т. Вступительная статья и введение. Кн.: Американская социология сегодня. Перспективы, проблемы, методы. - М., 1972.

[45] Маркс К. Капитал. - М., 1949. - Т.1, гл.1, §1.

[46] См.: Дробницкий О.Г. Понятие морали. - М., 1974. - С.239-240, 344.

[47] Гегель Г.В.Ф. Эстетика в 4-х томах. - М., 1968. - Т.1. - С.38.

[48] Печчеи А. Человеческие качества. - М., 1980.

[49] См.: Мысин Н. Природа и назначение социальной работы // Социальный вестник. - М., 1993. МГСУ “Союз”. №2.

[50] Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990. - С.534.

[51] Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990. - С.550.

[52] Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990. - С.572.

[53] Там же. - С.603.

[54] Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. - М., 1995. - С.38.

[55] См.: Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия. - М., 1991.

[56] Мунье Э. Надежда отчаявшихся. - М., 1995. - С.9.

[57] Философия и есть внутреннее познание мира через человека, в то время как наука есть внешнее познание мира вне человека. См.: Бердяев Н.А. Смысл творчества. - М., 1989. - С.295.

[58] Там же. - С.294.

[59] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.42. - С.119.

[60] Соловьев В.С. Соч. в 2 т. - М., 1988. - Т.1. - С.283, 286.

[61] Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. - М., 1950. - Т.35. - С.161.

[62] См.: Ильин И.А. Путь духовного обновления. Соч. в 2-х т. - М., 1994. - Т.1. - С.171, 172.

[63] Ильин И.А. Путь духовного обновления. Соч. в 2-х т. - М., 1994. - С.187.

[64] См.: Семья в процессе развития. “Материалы международной научно-практической конференции, Москва, 18-19 ноября 1993 г.”. - С.43.

[65] А.И. Герцен. Собр.соч. в 30 томах. - Т.XI. - М., 1957. - С.252-253.

[66] Rosenberg M. Society and adolescent self image. Princeton. 1965. - Р.323

[67] Зотов А.Ф. Мировоззрение на рубеже тысячелетий/ Вопросы философии 1989. - С.11.

[68] Франкл В. Человек в поисках смысла. - М., 1990. - С.38.

[69] Франкл В. Человек в поисках смысла. - М., 1990. - С.38.

[70] Фромм Э. Бегство от свободы. - М., 1990. - С.39.

[71] Титаренко А.И. Антиидеи. Опыт социально-этического анализа. 1984. - С.24.

[72] Паскаль Б. Мысли.// Ларошфуко Ф. де. Максимы. Паскаль Б. Мысли. Лабрюйер Ж. де. Характеры. - М., 1974. - С.122.

[73] Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Т.42. - С.36.

[74] Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. - М., 1995. - С.15.

[75] Тоффлер О. Смещение власти. Знание. Богатство и принуждение на пороге XXI века. - М., 1992.

[76] Тоффлер О. Футурошок. - М., 1973. - С.75.

[77] Лейбин В.М. Размышляя об отчуждении/ Отчуждение как социо-культурный феномен. 1991. - С.52.

[78] Гримак Л.П. Общение с собой - М., 1991. - С.135.

[79] Шаповалов В.Ф. Творчество. Борьба. Духовное одиночество./Вестник Моск. ун-та. 1992. №6. - С.77-78.

[80] См.: Гримак Л.П. Общение с собой. - М., 1991. - С.129.

[81] Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. - М., 1988. - С.13.

[82] Симеонова Л. Человек рядом... - М., 1989. - С.11.

[83] См.: Ратников В.П. Социальная защита и рыночные отношения /Вестник социальной работы. - М., 1993. - №1 - С.69.

[84] Хитрова С. Организация обучения трудотерапевтов./ Материалы Международной конференции. - М., 1994. - С.132-133; Галыгина Ю. 60-летний путь британских трудотерапевтов/ Вестник социальной работы №1, 1993. - С.72-73.

[85] Peplau L.A. Perapectives on Loneliness. A Sourcebook of Current and Therapy. A W - I. P-n. 1982. Р.1-18; Дж. Янг. Одиночество, депрессия и когнитивная терапия и ее применение/ Лабиринты одиночества. - М., 1989.

[86] См.: Beck A. Cognitive therapy and the emoional disorders. - N.Y., 1976. - Р.50.

[87] Франкл В. Основы логотерапии. - М., 1990. - С.299.

[88] Cм.: Апресян Р.Г. Первичные детерминанты нравственного опыта. - Вопросы философии. - 1993. - №8. - С.43, 32.

[89] Cм.: Апресян Р.Г. Первичные детерминанты нравственного опыта. - Вопросы философии. - 1993. - №8. - С.44, 45.

[90] Хайдеггер М. Письмо о гуманизме. - В кн.: Проблема человека в западной философии. - М., 1988. - С 340.

[91] Там же. - С.338.

[92] Подробнее о соотношении понятий “гуманность” и “гуманизм” см.: Митрошенков О.А. Онтология гуманизма и тоталитаризма. - М., 1993. - С.10-13.

[93] Фромм Э. Ситуация человека - ключ к гуманистическому психоанализу. - В кн.: Проблема человека в западной философии. - С. 452.

1 Фромм Э. Ситуация человека - ключ к гуманистическому психоанализу. - В кн.: Проблема человека в западной философии. - С.452, 453.

2 См.: Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. - М., 1991. - С.202.

3 Более подробный анализ западной и отечественной философской традиции любви см.: Митрошенков О.А. Онтология гуманизма и тоталитаризма. - М., 1993. - С.14-20.

1 См.: Ленк Х. Ответственность в технике, за технику, с помощью техники. - В кн.: Философия техники в ФРГ. - М., 1989. - С.372-392.

1 Ример Ф.Г. Ценности и этика. - Энциклопедия социальной работы. В 3-х томах. - М., 1993-1994. - Т.3, 1994. - С.385-392.

[94] Harold L. Wilensky and Charles Lebeaux, Industrial Society and Social Welfare. N.Y., Free Press. - 1958. - Р.17.

[95] В отечественной историографии это понятие часто трактуется как "государство всеобщего благоденствия". О концепции государства благосостояния будет сказано ниже в связи с анализом функции социальной работы как социального института.

[96] Thomas Hobbes, Leviathan, Michael Oakeshott (ed), Oxford, England, Basic Blackwell, 1946. - Р.82.

[97] Konrad Lorentz, On Agression, London, Methuen, 1967. - Р.40.

[98] Abraham Maslow. Motivation and Personality, N.Y.; Harper & Row, 1970. - Р.35-58.

[99] См. Erich Fromm. The Psychological Aspects of the Guaranted Income, in Robert Theobald (ed.) The Guaranted Income, Garden City, N.Y., Doubleday & Co, 1966. - Р.175-184.

[100] См. Dorothy Lee. Are Basic Needs Ultimate? in Nature, Society and Culture, N.Y., Alfred A. Knopf, 1956. - Р.337.

[101] См. Karl Polanyc. The Great Transformation, Boston. - Beacon Press, 1957. - Р.46.

[102] См. John Romanyshyn. Social Welfare: Charity to Justice, N.Y.: Random House, 1971. - Р.309.

[103] См. Энциклопедия социальной работы. Т.2. - М.: Центр общечеловеческих ценностей, 1994. - С.307; Turner, Francis J. Social Work Treatment. - N.Y.: The Free Press, 1986. - Р.630.

[104] Elman R. Service, The Hunters, Englewood Cliffs, Prenticeholl, 1966. - С.30.

[105] См. Wilcomb E. Washburn, The Indisn and The White Man, Garden City, N.Y: Ancor Books, 1964. - Р.8; Jennings C. Wise, The Red Man in the New World Drama, Vine Deloria, Jr (ed.), N.Y.:MacMillan, 1971. - Р.27.

[106] См. Herman Rees. Ancient Egipt, Chicago. University of Chicago, 1961. - Р.277.

[107] См. Nance Lee Swan (transl)/ Food and Money in Ancient China, Prinston, N.Y., Prinston University Press, 1950. - Р.60-61.

[108] См. H.W. F. Saggs. The Greatness that was Babylon, London, Sidgewick and Jackson, 1966. - Р.171-172, 198.

[109] См. Salo W. Baron. A Social and Religious History of the Jews. Vol. 1. To the Beginning of the Christian Era., N.Y., Columbia Universiity Press, 1962. - Р.82.

[110] См. Karl de Schweinitz. England, Road to Social Security, N.Y.: A.S.Barnrs, 1975. - Р.15.

[111] См. Ralph Pumphrey. "Social Welfare: History". - Encyclopedia of Social Work. - Vol.2. - N.Y., 1977. - Р.1446.

[112] См., например, Бердяев Н. А. Судьба России. - М.: Изд. МГУ, 1990. - С.24-29; Розанов В.В. Несовместимые контрасты жития. - М.: Искусство, 1990. - С.286-291.

[113] См. Robert M. Grant. Early Christianity and Society. San Francisco: Harper & Row, 1977. - Р.127.

[114] См. Ibid. Р.126, 128, 131.

[115] См. John G. Davis. The Early Christian Church. - N.Y., Holt, Rinewart and Winston, 1965. - Р.66.

[116] См. Max Weber. The Protrstant Ethic and the Spirit of Capitalism. - N.Y.: Charles Scribner's Sons, 1958. - Р.157-158.

[117] См. Schweinitz. England: Road to Social Security. - Р.20-22.

[118] См. Крывелев И.А. История религий. - М.:Мысль, 1975. - С.295-301; Calvin Institutes of the Christian Religion. John J. Ncheily (ed.), Philadelphia: The Westmister Press, 1960. -Р.438.

[119] См.: Девиантное поведение детей и подростков: проблемы и пути их решения. - М.: Союз, 1996. - С.7-10.

[120] См.: Макарычев С.П. Культура понимания: социально-философский анализ традиций. - Нижний Новгород, 1993.

[121] Беляева Л.А. Проблема понимания в педагогической деятельности. - Екатеринбург, 1995.

[122] См.: Социальная работа: теория, технология, образование. Научный, учебно-методическийф журнал. - М.: Союз, 1996. - №1. - С.31-40.

[123] Книгге Адольф фон. Об обращении с людьми. - Дубна, 1994. - С.32.

[124] См.: Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления. - Киев, 1994. - С.233-234.

[125] См.: Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. - М., 1995; Коран. - М., 1995.

[126] См.: Юнг К.Г. Психология бессознательного. - М., 1994. - С.298.

[127] Спенсер Г. Основные начала. - СПб., 1897. - С.55.

[128] Кант И. Соч. Т.3. - М., 1964. - С.89.

[129] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20. - С.549.

[130] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.29. - С.227.

[131] Ленин В.И. ПСС. Т.29. - С.152-153.

[132] Цит. по: Ильин И.А. На переломе. Философские дискуссии 20-х годов. - М., 1990. - С.55.

[133] Ортега-и-Гассет Х. Учение о точке зрения. - В кн.: Что такое философия? - М., 1991. - С.45-47.

[134] Швырев В.С. Анализ научного познания: основные направления, формы, проблемы. - М., 1988. - С.169.

[135] Лекторский В.А. Междисциплинарный и философский подход к проблеме понимания. - Понимание как философско-методологическая проблема / Материалы “круглого стола”. Часть первая. - Вопросы философии. - 1986, №7. - С.66.

[136] Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. - М., 1994. - С.8.

[137] Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. - М., 1985. - С.277.

[138] Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. - М., 1985. - С.83.

[139] Книгге Адольф фон. Об обращении с людьми. - Дубна, 1994. - С.32.

[140] См.: Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления. - Киев, 1994. - С.233-234.

[141] См.: Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. - М., 1995; Коран. - М., 1995.

[142] См.: Юнг К.Г. Психология бессознательного. - М., 1994. - С.298.

[143] Бердяев Н.А. Философия свободного духа. - М., 1994. - С.232-233.