Софистика как явление в философии Древней Греции.

В 5 в. до н. э. во многих городах Греции на смену терании пришла власть рабовладельческой демократии. Развитие созданных ею новых выборных учреждений – Народного собрания и суда, игравших большую роль в жизни свободных граждан – породило потребность к обучении людей, владеющих искусством судебного и политического красноречия, умеющих убедить силой устного слова. Однако нерасчлененность тогдашнего знания на философию и специальные научные области, привели к тому, что новые мыслители давали не только политические и правовые знания, но и связывали их с общими вопросами философии и мировоззрения. Их стали называть софистами, т. е. мудрецами, учителями мудрости. Софисты готовили молодых людей к судебной и политической деятельности, но традиционно софистами стали называть тех, кто в своих речах стремился не к тому, чтобы выяснить истину, а к доказательству иногда формально верной, но фактически ошибочной, а иногда даже предвзятой или ложной, точки зрения. Так, например, один из самых выдающихся софистов старшей группы Протагор (481-411 гг. до нашей эры) считал, что софист не должен терзать юношей упражнениями из области математики, геометрии, астрономии, музыки. Задача софистов – научить управлять своим домом, а также быть сильным в поступках и речах, касающихся государства. И здесь главное – уметь рассуждать и доказывать свою правоту, используя при этом изощрённую систему доводов и мотивирования, стремление произвести впечатление на слушателей и собеседников. Он должен уметь защищать любую точку зрения, какая только понадобится ему в его делах.

Характерной особенностью всех софистов было то, что они считали относительными все человеческие понятия, а также этические нормы и оценки. Протагор это выразил следующими словами: «Человек есть мера всех вещей: существующих в том, что существуют, и несуществующих в том, что не существуют». А Горгий (480-380 гг. до н. э.) отрицал возможность точного знания, ссылаясь на то, что даже припоминание лично наталкивается на непреодолимые трудности. И поэтому люди должны во всём довольствоваться более или менее правдоподобным мнением. В своём сочинении «О природе или. О несуществующем» он доказывал, что: 1) ничего не существует; 2) если есть что-то существующее, то оно непознаваемо; 3) если даже оно познаваемо, то оно невыразимо и неизъяснимо.

Кроме Пифагора и Горгия, к софистам старшей группы относятся Гиппий и Продик. Они внесли свой позитивный вклад в развитие и становление философии.

Софисты младшей группы: Алкидам, Лихофрон, Критий, Калликл, Фрасимах. Все они жили на рубеже 5-4 веков и о них сохранилось очень мало сведений, но сохранилась информация об их отношении к этическим и социальным проблемам. Так, Ликофрон и Алкидам отрицали необходимость рабов и рабовладельцев, доказывая, что знатность – вымысел и что природа никого не создавала рабами, и что люди рождаются свободными.

Фрасимах распространил учение об относительности знаний, на социально-этические нормы утверждая, что справедливо то, что полезно сильному. Что каждая власть, устанавливает законы, полезные ей самой: демократия – демократические, аристократия – аристократические, плутократия – плутократические.

Хотя некоторые софисты были крупными мыслителями и имеют заслуги перед историей философии, но их релятивизм зачастую приводил к отрицанию познаваемости вещей сциетизму. И по этому софиты не только внесли вклад в развитие диалектики, но и открыли дорогу беспринципности, ингилизму, формализму, всему тому, что теперь называется софистикой.

Философия Сократа.

Распространение учений софистов в греческих государствах, в том числе и в Афинах, вызвало критику не только со стороны материалистов, но и объективных идеалистов. Первым крупным философом, способствовавшим возникновению учения объективного идеализма был афинянин Сократ (469-399 г. г. до н.э.), которого немецкий философ-экзистенциалист Карл Ясперс (1883-1969) наряду с Буддой, Конфуцием и Иисусом Христом назвал «авторитетным человеком» общечеловеческой истории. Его отец Софрониск – был каменотесом, мать – Финарета – повитухой.

К сожалению, Сократ не оставил никаких письменных источников своей деятельности. И об этом мы узнаем либо от его учеников (Платона, Ксенофонта) либо более поздних биографов (Диоген Лаэртский – первая половина III в.)

В молодости Сократ осваивал ремесло отца, а затем его забросил. Женился на Ксантиппе – вздорной и сварливой женщине, которая даже неоднократно била Сократа за то, что он мало заботился о своей семье и своих трех сыновьях.

В историю мировой культуры он вошел, прежде всего, как образец моральной и гражданской ответственности: в Пелопонесскую войну он трижды принимал участие и обрел славу не только храброго воина, но и верного друга, не однажды спасавшего раненых соратников.

Во времена молодости Сократа философия в Афинах была уделом заезжих мудрецов. Афиняне были сильны в политике, искусстве, ремеслах, торговле, военном и морском деле, но не в философии. Своих философских школ, течений или даже известных философов не было. О новых веяниях в философии и успехах тогдашней науки афиняне и в «золотой» век Перикла узнавали по преимуществу от философов-неафинян. В сократовские времена Афины посетили такие знаменитости, как глава элейской школы (Южная Италия) Парменид и его ученик Зенон, представитель ионийской философии Анаксагор из Клазомена (Малая Азия), софисты Протагор из Абдер, Горгий Леонтийский из Сицилии, Гиппий из Элиды и многие другие. Приезжие философы и софисты оказывались в центре культурной жизни Афин. Сократ, всегда отличавшийся любознательностью и общительностью, проявлял глубокий интерес к их выступлениям. Со многими из них он имел длительные беседы. В Платоновском диалоге «Протагор» Сократ даже называет себя «крестником» софиста Продика, у которого за одну драхму выслушал урок. Занятие это было, по-видимому, кратким, поскольку за полное обучение Продик брал 50 драхм. В зрелом возрасте Сократ посылал к этому учителю мудрости некоторых своих слушателей, не отличавшихся особой одаренностью.

Знакомство молодого Сократа с основными течениями тогдашней философии, конечно, сыграло плодотворную роль в становлении и развитии его собственных представлений.

Первоначального молодой Сократ был охвачен настоящей страстью к познанию природы, к исследованию причин земных и небесных явлений, их возникновения и гибели. В подобных стихийно-научных размышлениях Сократ опирался на натурфилософские положения (натурфилософия – философия природы, умозрительные истолкования природы, рассматриваемой в ее целостности) своих предшественников и, в частности, Анаксимандра, Эмпедокла, Гераклита, пифагорийцев, чьи взгляды он хорошо знал. Но предложенные ими варианты объяснения природных явлений не удовлетворили Сократа. Он разочаровался в прежней натурфилософии и вместе с тем пришел к самокритичному выводу о собственной непригодности к подобного рода исследованиям. Натурфилософская мудрость ускользала и не давалась ему.

В пору этого разочарования в натурфилософии состоялось знакомство Сократа с учением Анаксагора. Об этом времени Сократ так говорит: «Но однажды мне кто-то рассказал, как он вычитал в книге Анаксагора, что всему в мире сообщает порядок и всему служит причиной Ум; и эта причина пришлась мне по душе, я подумал, что это прекрасный выход из затруднений, всему причина - Ум». (Платон, «Федон»).

На какое-то время Сократу показалось, что он нашел, наконец, учителя, который откроет ему причину бытия. Однако скоро он убедился в том, что Ум (Нус) у Анаксагора не единственная причина существования тех либо иных явлений, так как наряду с этой причиной у Анаксагора есть и другие: начальное, исходное состояние мира представляет собой неподвижную, бесформенную смесь, состоящую из бесчисленных множеств мельчайших, чувственно не воспринимаемых частиц, или «семян» всевозможных веществ. Анаксагор отрицал пустоту, признавал бесконечную делимость вещества, относительность большого и малого, идею бесконечно малых физических величин.

Подмеченная Сократом непоследовательность Анаксагора состояла в том, что Ум вначале провозглашается им в качестве принципа, который всему миру сообщает порядок и всему служит причиной. Но когда дело доходит до объяснения конкретных явлений, этот Ум бездействует, уступая место самим природным вещам: воде, воздуху, эфиру, По оценке Сократа, Анаксагор, как и некоторые другие философы, подменяют понятие причины естественных явлений самими этими явлениями, их столкновениями и игрой стихийных сил.

Другими словами, Сократ понимал причину как духовное начало, которое не следует путать и смешивать с природными явлениями. Причина выносится им за рамки бытия и не смешивается с ним. Целесообразность в природе обусловлена тем, что причина бытия - божественное разумение, справедливое, благое и должное начало. Природа - сфера действия божественных сил. С этой точки зрения натурфилософские исследования, игнорировавшие божественную причину природных явлений, представляют собой бесполезную и суетную трату сил. В подходе натурфилософов Сократ довольно проницательно усмотрел их стремление овладеть силами природы и управлять ими. Но подобные усилия, по его мнению, представляло бы собой тщетную попытку вмешательства в область божественных установлений и предопределений.

Придя к выводам о неверности исследования причины бытия, как он ее понимал, эмпирическим путем, на основе данных органов, чувств, Сократ пришел к философскому рассмотрению истины бытия в отвлеченных понятиях. С этой точки зрения критерием истины является соответствие того, что познается, своему понятию.

Человек и Вселенная, согласно сократовской версии строения мира, находятся в разумной и целесообразной гармонии, предопределенной божественным замыслом. Человек вынужден рано или поздно вступить на путь самопознания, чтобы вскрыть внутри себя высший смысл существования, который не сводим ни к преходящим телесным радостям, ни к эгоистической пользе. При этом древнее требование «Познать самого себя!» обретает у Сократа характер сложной системы приемов, известной под названием «Сократического диалога».

Известно, что Сократ прошел долгий жизненный путь, прежде чем сумел выработать свой диалогический способ постижения жизни. В платоновском «Пире» Алкивиад (афинский полководец и друг Сократа) рассказывает о том, что однажды во время осады Потидеи, Сократ простоял в задумчивости, не сходя с места целые сутки. Произошло это тогда, когда на вопрос одного из его почитателей: «Есть ли кто мудрее Сократа?» - дельфийский оракул ответил: «Нет!» После этого Сократ стал общаться с теми, кого считал умнее себя, и обнаружил что их мудрость мнимая. Из этого он сделал вывод о том, что наиболее мудр тот, кто понимает: «Я знаю, что я ничего не знаю».

Но Сократ постоянно критикует себя не ради сиюминутной победы в споре. Широко известная ирония Сократа - лукавство и притворство с целью вынудить собеседника втянуться в спор и добраться в нем до дна своей души. Он, безусловно, хитрит, надевая на себя маску наивного человека, который просит совета у первого встречного, восхищаясь его способностями и просит обучить себя чему-нибудь. Но в ходе беседы Сократ сбрасывает с себя маску шута и невежды, превращаясь в мудрого учителя, помогающего собеседнику исправлять ошибки и избавляться от противоречий на пути к истине. Так метод Сократа оборачивался своей второй стороной, названной им самим маиевтикои, что буквально означает родовспоможение. Ведь главная цель диалога Сократа - помочь человеку в познании жизни.

Вот один из приемов такого метода: в диалоге «Лахет» речь идет о природе мужества «В действительности я хотел у тебя узнать о людях, мужественных не только в бою гоплитов, но и в конном сражении, и в другом виде боя, и, кроме того, не только в бою, но и среди мирских опасностей, в болезни, в бедности и в государственных делах, а вдобавок и о тех, кто мужествен не только перед лицом бед и страхов, но умеет искусно бороться со страстями, оставаясь ли в строю или, отступая: ведь мужество существует у людей и в подобных вещах «Лахет» (Платон.. Собр. соч. в 4 томах. М. 1993, т.1., с.282).

Сократ открыл нам глаза на то, что, оказывается, беседовать или общаться совсем не просто, что этот бесценный дар дан не всякому. Помимо стремления к истине и развитой способности мыслить он предполагает умение слушать и слышать другого человека, реализуя потребности в общении, в процессе которого только и возможно познать мир и самого себя. Качество, кстати, не самое распространенное в наше время. Человеку часто приходится нелегко, когда он надеется быть услышанным и правильно понятым своим собеседником, ибо нередко спор оказывается не исканием истины (как правило, предполагающим и момент сомнения, и понимания относительности собственных познаний), а настаиванием на собственной мысли, тем более, категоричным, чем меньше человек знает.

Действительно, очень трудное дело – умение «вести беседу», где наряду с общением нет ничего важнее и дороже, чем желание пробиться к истине. Как правило, «монологическому» человеку это не удается. Для этого нужно, чтобы оба собеседника были хотя бы немножко Сократами по принципам своего поведения в процессе общения с другими людьми. Ведь в настоящем споре нет победителя и побежденных, выигрывают обе стороны, ставшие чуть-чуть мудрее, избавившись от заблуждений и ошибок.

Весьма любопытны и интересны те космологические представления, которые с опорой на мифы развивает Сократ для обоснования своих этических воззрений. Лучшие и худшие часы Земли и Вселенной как бы заранее приуготованы для наказания пороков и вознаграждения добродетели. Добродетель же Сократ понимает, как способность различать добро и зло.

Основной принцип моральной философии Сократа - добродетель, понимаемая как истина, добро и справедливость. В политико-правовой сфере добродетель Сократа воплощена в тезисе: «Править должны знающие». «Цари и правители – утверждал он, – не те, которые имеют скипетры, не те, которые избраны известными вельможами, и не те, которые достигли власти посредством жребия или насилия, обмана, но те, которые умеют править» (Ксенофонт, «Воспоминания о Сократе») Если правление исходит от таких лиц, которые исполняют законы, то такое устройство он называл аристократическим; если оно исходило от богатства – плутократией; а если от воли всех – демократией.

Сократ, замечает, что правитель или военачальник должен заботиться не о себе, но прежде всего о благосостоянии своих подданных и солдат. Те же, которые используют власть в своекорыстных целях, заслуживают наказания.