Мы уходим все дальше на юг. Мвеле опять вывел нас к Нилу, и мы держимся некоего подобия дороги, протоптанной караванами работорговцев. Редкие поселения, встречающиеся нам на пути, держатся настороженно и в целом не слишком приветливо.
Особо беспокоят меня разговоры о щедром белом человеке, скупающем у туземцев лучшие продукты. Я спрашивал у Мвеле, но он говорит, что раньше не слышал такой уловки во время обменов.
Остается предположить, что впереди нашей экспедиции идет какой-то другой европеец, хотя эти догадки и кажутся мне нелепыми.
***
Питаемся мы в основном сушеными бананами, и это скверно сказывается на моральном духе нашего небольшого отряда.
Уверен, что Грей, Воген и Риверс дезертировали бы в любую минуту, если б только знали обратную дорогу в Египет.
Зато вооруженного бунта от них ждать точно не приходится. На днях я поднялся по нужде раньше остальных и ярдах в пятидесяти увидел пасущуюся антилопу.
Постоянные переходы не дают нам шансов для охоты, и я очень обрадовался представившейся возможности разнообразить наше меню мясом.
Тихо, чтобы не вспугнуть животное, я взял ближайшее ко мне ружье Грея, тщательно прицелился и не смог даже нажать на курок, так оно заржавело. У ружья Риверса курка вообще не было. К тому времени, как я дотянулся до, с виду исправного оружия Вогена, антилопа успела насытиться и убежала.
Проклиная идиотов, я хотел выстрелить в воздух, но ружье оказалось не заряжено.
Когда я позже высказал им свое недовольство по поводу состояния их снаряжения, они лишь пожали плечами, но Воген, по-моему, ружье зарядил.
В случае нападения туземцев или диких зверей, остается надеяться, что Грей, Воген и Риверс являются непревзойденными мастерами штыкового боя.
***
Впрочем, есть в нашем маленьком отряде и хорошие новости. Я как-то не обращал внимания на то, что Норман заботится о лошадях, следит за копытами и лечит раны, когда поклажа натирает им спины. И по одному ему известной системе распределяет между ними груз. Сначала я подумал, что он это просто от безделья, но потом начал замечать, что лошади меньше стали уставать и выглядят значительно бодрее.
А недавно (черт, как же не хватает часов) произошло и нечто вовсе для всех неожиданное. После особенно трудного дневного перехода, мы, по обыкновению, разбили лагерь. В тот вечер, кажется, Вогену выпало готовить ужин. Он вскипятил воду на костре и бросил в нее вяленое мясо, и что-то еще пытаясь, наверное, изобразить суп. Вышло все, как обычно, не очень вкусно, но довольно питательно. Но Парк внезапно пришел в жуткую ярость. Он выплеснул свою чашку, плевал, ругался и призывал всех святых в свидетели, что всякому смирению есть предел, и что истязать свой желудок нашей стряпней он больше не намерен.
Словам его никто особого значения не придал. Но на следующий день, нам удалось подстрелить несколько голубей, и когда пришло время готовить, Парк молча принялся за дело.
Ужин был подан нам с видом Римского Папы, подающему облатку прокаженному. Честно признаться, Парк намного превзошел даже нашего семейного повара из Карлайла. После такого прекрасного ужина мы все находились в отличном настроении, я достал из запасов бутылку джина, и Парк, выслушав многочисленные похвалы в свой адрес, согласился нам рассказать, где он научился так готовить.