(переписано рукой Грегори Сэндгрэйва в свой дневник)
В самое Рождество Христово, 1767 года, к дверям приходского священника в городке Хорнси поставили люльку. Морозы в том году стояли страшные, и преподобный Десмонд после сытного рождественского обеда лежал в своей мягкой и теплой кровати и совсем не хотел выходить на холод.
"Еще часок, - наверное, думалось ему, - и плач прекратится, а утром я его отпою". "Ну, сколько он может продержаться, ну еще полчаса", - думала эта толстая свинья, перебирая четки между пухлыми пальцами.
Но упрямство в крови у всех шотландцев, будь ты приходской священник или младенец, оставленный подыхать в люльке на морозе. И вот, ближе к заутренней, мой крик и упорство все - таки добрались до запрятанной в сале души преподобного Десмонда, и он, греша сквернословием, внес меня в дом и поставил люльку к огню.
На этом мои страдания только начались. Как только я научился ходить, преподобный Десмонд забрал меня у кормилицы и приставил к кухне.
Многие крестьяне не понимают, почему чревоугодие является смертным грехом, мол, что уж ужасного в том, чтоб насытиться? И я б не понимал, если б не видел то, что видел.
Во всем остальном преподобный Десмонд, был сама святость, на юбки не смотрел, до денег жадным не был, да и сейчас не жаден, паству свою по-своему любил. Но облагал страшным продовольственным налогом.
Каждый в Хорнси знал, что баранья вырезка, упитанный гусь, пойманная в силки утка, свежие яйца, хлеб из печи, лучшие щуки из озера, есть прямой и кратчайший путь к отпущению грехов, а значит и на небо.
Р умяные пироги с мелко нашинкованной говядиной и пшеном, запеченные до корочки, и нежнейшие внутри бараньи ноги в мяте, идеально поджаренные перепелки на вертеле, рыба всех видов под любым соусом, что вы сможете сейчас вспомнить, - все это я научился готовить под розгами преподобного Десмонда. И каждую мою ошибку, каждый подгоревший кусок мяса, непропеченный овощ, переваренный бульон и пропущенную рыбью кость помнит моя спина.
А в общем, неплохой человек это Десмонд, особенно теперь, когда стал епископом. Ну, и готовить меня научил.
Так закончил свою историю Корнелий Парк.
И когда все уже легли спать. Норман вдруг спросил: « Слушай, Парк, а Хорнси это ж на западном берегу?»
-Ну, да, - сквозь сон пробурчал Парк.
- Это ж в Англии
- Где ж еще?!
- Так с чего ты взял, что ты шотландец?
- Мы, шотландцы, знаем такие вещи, - сказал Парк и заснул.
Записи на полях "Книги доходов и расходов Нормана Айвори"