рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

XVII в.

XVII в. - раздел Философия, Основополагающей и центральной тенденцией философии Нового времени § 1. Декарт Французский Философ Рене Декарт (Rene Descartes, Лат...


§ 1. ДЕКАРТ

Французский философ Рене Декарт (Rene Descartes, латинизированное имя - Картезий, 1596-1650) по праву считается основателем философии Нового времени. Радикальный реформатор научной методологии, он заложил краеугольные камни рационализма и продемонстрировал безграничные возможности суверенного разума. Его новаторство в области методологии оказало большее влияние на развитие моральной философии, чем его философия морали, далеко идущие замыслы по поводу которой Декарту не удалось реализовать. Среди его важнейших философских сочинений следует назвать "Рассуждение о методе" (1637), "Размышления о первой философии" (1641), "Первоначала философии" (1644), "Страсти души" (1649). Во всех этих произведениях есть замечания, непосредственно касающиеся проблем морали или близкие им. Этические идеи высказываются Декартом также в письмах к принцессе Елизавете. Все эти произведения, как и часть писем к Елизавете, опубликованы в последнем русском издании сочинений Декарта [1].

Смысл картезианского сомнения. В морали, как и в теоретическом познании, Декарт рекомендует исходить не из опыта, а из непосредственной достоверности, открывающейся человеку благодаря естественному свету разума. Человек изначально обладает свободой, и от его решения зависит, будет ли он ориентироваться на кажущееся истинным или на истину, будет ли опираться на чужое мнение и веру или на достоверности собственного ума. Главное в познании это преодолеть сомнения и опереться на несомненное. Единственное, в чем человек не может сомневаться, так это в факте своего собственного мышления. На этом основан знаменитый принцип Декарта - Cogito ergo sum (Мыслю, следовательно существую). Это положение, согласно Декарту, является "первичным и достовернейшим из всех, какие могут представиться кому-либо в ходе философствования" [2].

1 См.: Декарт Р. Соч.: В 2 т. М., 1989-1994.
2 Декарт Р. Первоначала философии, § 7 // Указ. соч. Т. 1. С. 316.


579

Источник самосознания находится, по Декарту, в мышлении, поскольку нигде, кроме мышления, человек не удостоверяет самого себя. Собственное мышление не подлежит сомнению.

Но начать решать, что же несомненно, человек может благодаря свободе воле. Иными словами, свобода воли предшествует cogito. Более того, поскольку и идея Бога постигается человеком, то и в своем познании Бога человек оказывается зависящим от своей способности произволения. Другое дело, что человек не обретает подлинной свободы, не будучи просветленным знанием Бога, не осознавая собственную свободу воли как дар Бога. Но тем не менее, субъективно человек начинает с самого себя. Эта модальность самоопределения является ключевой для самосознания человека.

Как в познании человек начинает с осознания себя, своей способности к познанию, так и в морали человек начинает свой путь с установления первичных правил. Для Декарта здесь важно было показать, что нравственные принципы человека являются результатом не воспитания, не подражания и приспособления. Человек сам формулирует их на основе изучения других людей и самого себя. Может показаться, что стремление Декарта показать, что мораль человека - это результат лишь его интеллектуальной усидчивости и внутренней верности принятым взглядам, отвлекло внимание философа от проблемы возможных объективных оснований морали, от понимания морали более, чем личной добродетели, тем более такой, в которой пруденциальное содержание оказывается чуть ли не центральным. Однако такое впечатление не соответствует существу философии Декарта, мыслившего человека как суверенного в мире людей и вещей и в самой возможности своего существования в этом мире полностью предопределенного Богом. Истинное познание и правильные решения обеспечиваются тем, что способность познания и воления подарены человеку Богом. Но чтобы они могли правильно работать, человек должен своим собственным усилием освободить себя от сомнений и иллюзий эмпирически данного мира.

Место и значение этики в системе знания. Место этики в философии как системе знания вообще Декарт определяет в предисловии к "Первоначалам философии". В общем, он воспроизводит стоическую модель системы наук. Первую часть философии составляет метафизика, которая исследует начала познания. Вторую часть - физика, исследующая устройство вселенной и природу материи в ее различных проявлениях. Третью часть составляют частные науки. Среди них наряду с медициной и механикой Декарт помещает и


580

этику - как "высочайшую и совершеннейшую науку, которая предполагает полное знание других наук и является последней ступенью к высшей мудрости" [1]. Этика полагается Декартом именно как наука, и, как всякие науки, она основывается на методе дедукции - универсальном методе научного познания.

Как и стоики, Декарт уподобляет систему философского знания дереву, корни которого - метафизика, ствол - физика, а прочие науки, включая этику, - ветви. И отталкиваясь от этого образа, Декарт добавляет, что как плоды собирают не с корней и не со ствола дерева, а с ветвей, так и "особая полезность философии зависит от тех ее частей, которые могут быть изучены под конец" [2]. Эту схему знаний Декарт предваряет важным замечанием относительно порядка постижения наук. Прежде, чем приступать к логике, а затем к метафизике, необходимо "составить себе правила морали, достаточные для руководства в житейских делах", поскольку главной заботой человека должна быть "правильная жизнь" [3]. Это - "несовершенная этика", или первая этика. Декарт, как было сказано, так и не дошел до этики как "высочайшей и совершеннейшей науки", но "несовершенную этику" он детально изложил в "Рассуждении о методе", а кратко - в письме к Елизавете от 4 августа 1645 г.

Правила морали. В качестве предварительной, или несовершенной этики Декарт приводит "три или четыре максимы" [4], которые он в свое время составил для себя и которым следует в жизни. Первое правило следующее: "Повиноваться законам и обычаям моей страны, неотступно придерживаясь религии, в которой, по милости божией, я был воспитан с детства, и руководствуясь во всем остальном наиболее умеренными и чуждыми крайностей мнениями, сообща выработанными самыми благоразумными людьми, в кругу которых мне предстояло жить" [5]. В этой максиме и в последующем комментарии утверждаются принципы лояльности (т.е. приверженности мнениям и традициям окружения), умеренности и благоразумия; при этом Декарт предполагает, что бытующие нравы изменчивы и, соответственно, оценки относительны.

1 Декарт Р. Первоначала философии. Предисловие. С. 309.
2 Там же.
3 Там же. С. 308.
4 Декарт Р. Рассуждение о методе, III // Указ. соч. Т. 1. С. 263.
5 Там же.

Вторая максима Декарта заключается в том, чтобы сохранять неизменную твердость и решительность в своих действиях, следуя "даже самым сомнительным мнениям", раз они приняты мной как правильные [1]. Эта максима также скорее пруденциальна, т.е. отражает принцип благоразумия, нежели моральна. Твердость и решительность востребуются с целью избежать колебаний и непоследовательности при принятии и осуществлении решений.

Третья максима гласит, что следует "всегда стремиться побеждать скорее себя, чем судьбу, изменять свои желания, а не порядок мира и вообще привыкнуть к мысли, что в полной нашей власти находятся только наши мысли" [2].

"В завершение этой морали", как говорит Декарт, он "решил рассмотреть различные занятия людей в этой жизни, чтобы постараться выбрать лучшее из них" [3]. Принимая во внимание замечание Декарта о "трех или четырех максимах", признаем последнее в качестве четвертой максимы, хотя очевидно, что она возвращает нас к первой максиме.

Как и в первых двух максимах, в двух последних принцип благоразумия доминирует: человек должен знать свои возможности, понимать их ограниченность и не желать большего, чем может быть ему доступно согласно природе, и учиться на опыте других.

Эти максимы Декарт выработал для себя в качестве житейского фундамента для последовательного и расширяющегося познания, чтобы ничто в этой жизни не могло отвлечь его от приумножения знаний и открытия все новых истин. Важно отметить, что, во-первых, этими максимами Декарт дополнил сформулированные прежде четыре правила мышления, а, во-вторых, эти максимы были поставлены им рядом с "правилами религии".

В письме к Елизавете, написанном восемь лет спустя, Декарт, хотя и ссылается на "Рассуждение о методе", формулирует эти максимы несколько иначе. Изменению подверглась в особенности первая максима: в ней теперь указывается, что следует не присматриваться к решениям и поступкам других людей, а, насколько это возможно, "пользоваться своим умом с целью познать, как он [человек] должен или не должен поступать при всех без исключения жизненных обстоятельствах" [4]. В этой версии первая максима морали близка первому методическому правилу, сформулированному в "Рассуждении": "Никогда не принимать за истинное ничего, что я не признавал бы тако-

1 Декарт Р. Первоначала философии. С. 264.
2 Там же.
3 Там же. С. 265.
4 Декарт - Елизавете, 4 августа 1645 года // Указ. соч. Т. 2. С. 507.


вым с очевидностью" [1]. Вторая максима уточняется таким образом, что приверженность разуму обосновывается необходимостью противостоять страстям и вожделениям. В этом стоически настроенный Декарт усматривал действительное проявление добродетели. Третья максима состоит в том, что следует понимать пределы своей [1] власти и не устремлять свои желания за пределы того, на что распространяется наша компетенция. Добродетель таким образом проясняется как "привычка души" не желать благ, получение которых от нас не зависит, и всегда поступать по совести. Эти правила не предохраняют от ошибок вообще; но во всяком случае они предотвращают ошибки, вину за которые нам следовало бы взять на себя [2]. Эти правила обеспечивают приверженность человека добродетели и, стало быть, наивысшее благополучие, которое и заключается в сознании исполненной добродетели.

Эту мысль Декарт подтверждает и в трактате "Страсти души": "Чтобы наша душа была удовлетворена, она должна лишь неуклонно следовать стезей добродетели" [3]. В чем заключается стезя добродетели? - В том, что человек все делает по совести или, что то же, делает лишь то, что считает наилучшим.

1 Декарт Р. Рассуждение о методе, II // Указ. соч. С. 260.
2 Идея добродетели как "привычки души" (высказанная Аристотелем и воспринятая ранними стоиками) высказывается и в "Страстях души" (Указ. соч. Т. 1. § 161. С. 552).
3 Там же, § 148. С. 546.


Декарт, таким образом, настаивая на необходимости подчинения страстей разуму, полагает и начало морали в интуиции - интеллектуальной интуиции. С ее помощью человек с очевидностью постигает добро и зло, наблюдая за поступками других людей, оценивая эти поступки сообразно тому благу и злу, которое они приносят ему самому или другим людям, и практикуя в отношениях с другими то, чего желал бы от других людей.

В чем же заключается добро и зло и каково ценностное и императивное содержание того, что постигается интуицией в сфере морали, Декарт не раскрывает. Он вообще не затрагивает этих вопросов и не обращается к специфическим проблемам моральной философии. Это следует констатировать, чтобы предостеречь от возможных морально-философских экспликаций его учения о методе и учения о природе человека.

Проект совершенной этики. Декарт, как было отмечено, не подошел к совершенной этике, необходимость которой была им подтверждена в предисловии к "Первоначалам философии". Однако в этом трактате содержатся суждения, позволящие предположить, чему должна была быть посвящена высшая этика. Ключ к этому находим в § 37, в котором утверждается, что высшее совершенство человека проявляется в свободе действий или волений [1]. Сама по себе свобода - прекрасна. Однако она может вести к поступкам, которые заслуживают либо похвалы, либо порицания. Значит, проявление свободы в поступках амбивалентно. Совершенство свободы воли предопределено Богом, благодаря которому человек и обладает этой способностью. Свободно определяясь в отношении добра, человек обнаруживает свое высшее предназначение; выбирая зло - свою низшую, т.е. страстную природу. "Диалектика божественного и человеческого" (говоря словами Н.А.Бердяева) могла бы составить содержание совершенной этики Декарта.

§ 2. СПИНОЗА

Нидерландский философ-пантеист Бенедикт (Барух) Спиноза (Spinoza, d'Espinoza, 1632-1677), по сути осуществил картезианский этический проект, заложив основы развернутой этики совершенства. Еврей по происхождению, Спиноза получил образование в раввинской школе, где подавал исключительные надежды как будущий ученый-талмудист. Однако разочаровавшись в иудейской мудрости, он обратился к естественным наукам, вошел, крестившись, в христианские кружки, объединявшие свободомыслящих интеллектуалов Амстердама; здесь он познакомился с философией Декарта, а также Н. Мальбранша и Т. Гоббса. Большое влияние на молодого Спинозу оказал Дж. Бруно; в частности, под влиянием Бруно складывается мистический пантеизм Спинозы [2].

Главные произведения Спинозы - "Трактат об усовершенствовании разума" (1661), "Основы философии Декарта" (1663), "Богословско-политический трактат" (1670), "Политический трактат" (1677), "Этика" (1677) над которой Спиноза работал с 1663 по 1675 гг. Важное значение для понимания наследия Спинозы имеет обширная переписка [3]. Эти произведения, за исключением трактата о декартов-

ской философии, были опубликованы либо под псевдонимом, либо посмертно. Проклятый в молодости еврейской общиной, вызывавший недовольство у христианских ортодоксов, Спиноза в течение столетия после своей смерти был предметом сначала яростных нападок, а затем забвения. И лишь благодаря немецким просветителям XVIII в. его имя заняло подобающее место в истории мысли.

1 Декарт Р. Первоначала философии. С. 328.
2 См. об источниках мировоззрения Спинозы: Виндыьбанд В. История Новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками. Т. 1. От Возрождения до Просвещения. М., 2000. С. 218-226; а также: Винделъбанд В. Памяти Спинозы // Виндельбанд В. Избранное: Дух и история. М., 1995. С. 83, 86.
3 Основные философские работы Спинозы и его избранная переписка опубликованы, в том числе в современных изданиях. Главное произведение, "Этика", размещена в Интернете, см. http://www.philosophy.ru/libra17/spinoza/Ol/OO.l1tml.


Базовые философские представления и метод. "Этика" Спинозы представляет собой самое оригинальное в истории философии произведение с таким названием. Во-первых, она построена по "геометрическому методу", и все ее содержание распределено по определениям, аксиомам, теоремам, леммам, доказательствам, короллариям (следствиям) и схолиям (пояснениям). Все эти мыслительные формы строго иерархизированы: теоремы формулируются на основе определений и аксиом, они доказываются: в доказательствах есть ссылки на теоремы, доказанные ранее; теоремы имеют следствия. Некоторые части трактата (а их всего пять) заключаются разъясняющими определениями или прибавлениями, и это нарушает строгость избранного Спинозой метода изложения. Однако содержательный анализ доказательств обнаруживает декоративность примененной формы: не говоря о том, что доказательства недоказательны, в свои рассуждения Спиноза нередко привносит интуиции, прежде не упоминавшиеся и не прояснявшиеся.

Во-вторых, "Этика" Спинозы охватывает не только этику в обычном ее понимании, но почти всю его философию. Подлинно философская новационность выразилась не в методе изложения, а в переосмыслении философской проблематики. Философия может быть представлена как этика, если этика понимается как наука об обретении человеком совершенства, а совершенство мыслится как соединение человека с первоосновой бытия. Это мы и имеем у Спинозы: отождествив Бога с природой, он с помощью геометрического способа изложения вывел из идеи Бога все содержание человеческого познания. Последнее должно быть направлено на познание природы, или Бога - через познание человеком собственных телесных и душевных сил. Поэтому учение о Боге является для Спинозы введением в учение о душе и свободе. Подлинная же свобода выражается в интеллектуальной любви к Богу (amor Dei intel-lectualis) [1].

1 Спиноза Б. Этика [V. Т. 32, королларий] / Пер. с лат. Н.А. Иванцова // Спиноза Б. Избр. произв.: В 2 т. М., 1957. Т. 1. С. 610.


585

Так что "Этика" Спинозы, по справедливой характеристике М. Шелера, это "не учение о нормах человеческого поведения, жизни и волеизъявления, а "техника очищения духа и сердца для познания Бога" [...] - это книга для спасения человека" [1]. Этика, по Спинозе, это практическая наука, призванная предоставить человеку средства, ведущие к исполнению фундаментального императива - будь свободным.

Высшее благо и цель жизни. Правила подготовительной морали. Эту философскую и методологическую установку Спинозы уже легко проследить в ранней работе - "Трактате об усовершенствовании разума", посвященном, как это видно по названию, выработке метода познания. Трактат начинается с прояснения вопроса о высшем благе. Спиноза не принимает расхожие представления о высшем благе, связывающие последнее с "богатством, славой и любострастием": они недостоверны, поскольку не обеспечивают постоянной и высшей радости, с чем, собственно, и должно быть связано высшее благо. Цель человеческой жизни должна состоять в достижении высшего блага, а также в том, чтобы и другие люди имели возможность его достичь. Поэтому необходимо: а) стремиться к постижению природы, б) образовать и поддерживать сообщество, способствующее постижению людьми природы, в) разрабатывать моральную философию и теорию воспитания, г) развивать медицину для поддержания здоровья и д) использовать механику как средство облегчения жизни.

Однако все это возможно лишь при условии, что разум человека очищен (от ложных идей) и свободен для постижения истины. Лишь в стремлении и постижении истины возможно высшее человеческое совершенство, и Спиноза настаивает, что все науки должны быть направлены на эту вполне практическую цель [2]. Для ее реализации необходимы определенные условия. Проясняя эти условия, Спиноза формулирует, по примеру Декартовой "предварительной этики", "некоторые правила жизни", призванные отсечь все, что мешает достижению высшей цели. Необходимо, считает Спиноза, насколько это возможно, говорить и делать так, как принято вокруг; допускать наслаждения, лишь насколько они не вредят здоровью, а к материальным благам стремиться лишь для поддержания жизни. Обыденные представления о благе не обязательно отвергать напрочь; однако последние должны быть приняты лишь для обеспечения житейского благополучия, как средство существования в обществе и среди людей. Следование этим правилам создает условия для главного - для усовершенствования разума.

1 Шелер М. Спиноза // Шелер М. Избранные произведения. М., 1994. С. 62.
2 Спиноза Б. Трактат об усовершенствовании разума / Пер. с лат. Я.М. Боровского // Указ. соч. Т. 1. С. 324.


В "Этике" Спиноза развивает это свое представление. Прежде чем обратиться к высшей цели - познанию своей природы, человеку следует "принять правильный образ жизни или твердые начала для нее". Здесь в качестве основного правила Спиноза устанавливает уже не правила благоразумия, а собственно нравственное правило: на ненависть, гнев и презрение к себе отвечать любовью и великодушием; так поступает живущий по законам разума [1]. Тем самым Спиноза отходит от предполагаемого им прежде под влиянием Декарта разделения подготовительной и возвышенно-совершенной морали. Переход от первой ко второй постепенен. Чтобы быть готовым к этому, надо постоянно размышлять о том: а) как в разных случаях обиде противопоставлять великодушие, б) в чем польза и благо "взаимной дружбы и общего единения", в) как "присутствием духа и мужеством" противостоять страху, г) что в каждой вещи может быть предметом удовольствия с тем, чтобы определяться в своих поступках фундаментальными стремлениями [2]. Отсюда следует и то, что важнейшими добродетелями для жизни среди людей Спиноза считал мужество и великодушие [3].

Добро и зло. Понятие фундаментального, или первичного стремления существенно для антропологии и этики Спинозы. Это - стремление к самосохранению [4]. Оно от природы заложено в каждом индивиде. Обращение к инстинкту самосохранения в качестве объяснительного принципа человеческого поведения было для Спинозы выражением его принципиального антителеологизма. Природа не имеет цели; природа есть причина самой себя (causa sui). Этот тезис знаменовал радикальный разрыв со средневековой схоластикой.

1 Спиноза Б. Этика [IV. Т. 46]. С. 560. В другом месте Спиноза выражает это положение иначе: "...души побеждаются не оружием, а любовью и великодушием" (Там же [IV. Прибавл. Гл. XI]. С. 583).
2 Там же [V. Т. 10, схолия]. С. 597-598.
3 См. также: Там же [V. Т. 41]. С. 616.
4 Там же [III. Т. 22, кор.]. С. 541. В этом учении Спиноза, как и в других частях своей философии, опирался на Декарта, в свою очередь развивавшего традицию, идущую от мыслителей Возрождения - Дж. Бруно, Т. Кампанеллы, однако в особенности Б. Телезио (1508-1588), который рассматривал самосохранение движущей силой всего бытия, а цель его видел в самосовершенствовании.


587

Инстинктом самосохранения определяется и понимание человеком добра и зла. Добро и зло не являются самостоятельными, объективными ценностями, эти представления - результат рефлексии человека относительно испытываемых телом и переживаемых душой внешних воздействий. Б связи с этим следует отметить, что этика Спинозы носит натурфилософский (т.е. этическое учение совпадает с учением о природе), но не натуралистический характер. Стремление к самосохранению заложено в человеке от природы. Однако, оно не выполняет адаптивную функцию, оно не есть проявление сущего. Наоборот, его раскрытие есть результат самопознания и самоосвобождения, освоения индивидом своей сущности.

В "Этике" можно встретить различные высказывания о добре и зле, которые, взятые сами по себе, в отрыве от более широкого концептуального контекста, могут быть интерпретированы как раз в духе вышеприведенных расхожих представлений о высшем благе. Однако надо иметь в виду, что говоря об инстинкте самосохранения, которым предопределено понимание человеком добра и зла, или о том, что эти определения совпадают с определением "приятное, полезное" и "неприятное, вредное", Спиноза исходит из того, что человеческая природа представляет собой модус Природы, или Бога. В этом смысле человеческая природа потенциально божественна и естественна, надо лишь дать ей проявиться в своей изначальной определенности. Таким образом, ключевым является определение добра как "того, что составляет для нас... средство к тому, чтобы все более и более приближаться к предначертанному нами образцу человеческой природы", а зла как того, что препятствует этому [1]. Поэтому добро приятно и полезно. И только в соотнесении с этим следует понимать знаменательное высказывание Спинозы: "Мы стремимся к чему-либо, желаем чего-нибудь, чувствуем влечение и хотим не вследствие того, что считаем это добром, а наоборот, мы потому считаем что-либо добром, что стремимся к нему, желаем, чувствуем к нему влечение и хотим его" [2]. Спиноза говорит здесь о желании как выражении самой сущности человека, в природе которого укоренено стремление к самосохранению.

1 Этика [IV, Предисл.]. С. 524.
2 Там же [III, Т. 9, схолия]. С. 464. Забегая далеко вперед, отметим несомненную параллель между этим описанием реализующейся в добре души с описанием Ф. Ницше аристократического характера и того, как он определяется к добру. Ретроспективная проекция к Спинозе от Ницше не только вскрывает идейные источники моральной философии последнего, но и альтернативные популярным философские коннотации его картины аристократического характера.


Соответственно, в соотнесении с высшим благом определяется и добродетель: поскольку "высшее благо для души есть познание Бога", то "высочайшая добродетель - познавать его" [1]. Добродетель предстает, таким образом, в качестве способности разума или выражения разума, и только как таковая она определяется Спинозой как действие и образ жизни, основанные на "стремлении к собственной пользе" [2].

В этом же контексте следует понимать различные замечания Спинозы, согласно которым добром является то, что ведет к согласию между людьми, к общественной жизни, к общему благу и т.д. [3], и которые, взятые сами по себе, могут быть ошибочно представлены в утилитаристском свете. В связи с этим Спиноза переосмысляет и сентенцию, известную под названием "золотое правило": "Всякий, следующий добродетели, желает другим того же блага, к которому сам стремится, и тем больше, чем большего познания Бога достиг он" [4]. И это так, потому что "следующий добродетели", как мы знаем, это, по Спинозе, тот, который руководствуется разумом, тот, для кого благом является познание. В тезисе о том, что человек желает того другим людям и содействует тому в них, что полезно для него, не следует видеть разумно-эгоистическую установку. Ведь каждый человек в своей сущности выражает божественную природу; так что добродетельному, т.е. познавшему свою собственную сущность, достаточно в отношении с другими делать то, что он сам предпочитает: тем самым он будет содействовать и благу других. Наряду с названными выше великодушием и мужеством Спиноза выделяет добродетели благочестия и заботы об общем благе, а затем и щедрости, милосердия, стыда, скромности, - т.е. те, которые содействуют достижению и сохранению согласия между людьми.

1 Этика [III. Т. 28]. С. 543.
2 Там же [III. Т. 24]. С. 541-542.
3 См., напр.: там же [III. Т. 40]. С. 556.
4 Там же [IV. Т. 37]. С. 550.


Свобода. На пути познания преодолевается рабство и обретается свобода. О каком рабстве говорит Спиноза? - О том, что человек - раб самого себя, о его бессилии в укрощении и ограничении своих аффектов, т.е. преходящих эмоциональных состояний, оказывающих воздействие на решения и поступки людей, независимо от их сознания. Аффекты возникают от внешних вещей и событий или от мимолетных внутренних состояний, и они способны отвернуть


589

сознание от первичного и естественного стремления человека - стремления к самосохранению. Таким образом, рабство человека заключается в его неспособности управлять своими эмоциями и принимать решения в соответствии со своей природной склонностью и разумом.

Сравнивая раба и свободного, Спиноза так характеризует их: "Первый помимо воли делает то, чего совершенно не знает; второй следует только самому себе и делает только то, что он признает главнейшим в жизни и чего вследствие этого он всего более желает" [1]. Свободный руководствуется одним только разумом и потому следует своей природе. Чтобы принимать правильные решения, человек совершенствует свой разум и познает свою природу, а через нее и природу Бога.

Поэтому Спиноза отрицал свободу воли и свободу выбора. У человека не бывает ситуации выбора между двумя благами. Его выбор ограничен возможностью выбрать то, что предопределено ему природой, или предаться аффекту. Склониться к аффекту нельзя сознательно, значит следование аффекту несвободно. Свобода заключается в самоопределении в соответствии с природой. Поэтому свобода есть познанная необходимость. Но быть свободным, значит воплощать в своей жизни божественно-рациональную, или рационально-естественную необходимость.

Свобода, стало быть, заключается не в индивидуальном самопроизволении, свобода - это элемент самой природы, разновидность природной необходимости. Соответственно и понятия добра и зла наполняются Спинозой новым содержанием - это понятия, отражающие аффекты радости и печали, благодаря которым, если они познаны, человек получает возможность соотносить свои деяния с законами природы и, освободившись от рабства, возвышаться к совершенству. В этом в тенденции и состоит блаженство.

Это положение Спинозы заслуживает внимания: он настаивает на необходимости обуздания аффектов. Однако речь идет о "слепых", т.е. не познанных разумом аффектах. Положительные аффекты, тем более познанные, оказываются мощной силой противостояния "слепым" аффектам; только посредством аффектов можно укротить аффекты [2].

1 Этика [IV. Т. 66, схолия]. С. 575.
2 Там же [IV. Т. 7]. С. 530.


590

Как в определении добра и зла, в определении блаженства Спиноза высказывает в последней теореме трактата сентенцию, кажущуюся парадоксальной ригористичному и подверженному тирании долга уму: "Блаженство не есть награда за добродетель, но сама добродетель; и мы наслаждаемся им не потому, что обуздываем свои страсти, но, наоборот, вследствие того, что мы наслаждаемся им, мы в состоянии обуздывать свои страсти" [1].

1 Этика [V. Т. 42]. С. 617.


Как же получается, что блаженство - не награда за добродетель, т.е. за обузданность страстей, в то время как только в обуздании своих страстей человек достигает блаженства? В ответе на этот вопрос заключается центральная идея учения Спинозы о совершенствовании. Человек приближается к блаженству на пути познания Бога. Причем это не сухая исследовательская работа, но эмоционально насыщенная и страстная любовно-интеллектуальная устремленность к Божеству. Он продвигается по пути познания обуреваемый желанием соединения с истиной. Чем более приближается он к ней, тем сильнее его способность контролировать свои аффекты и управлять ими с помощью разума. Поэтому в процессе познания происходит и нравственное возвышение человека.

Как бы ни была грандиозна философская система Спинозы, развернутая в "Этике", раскрываемая его этикой моральная жизнь человека одномерна, если не сказать, проста. Человек самой природой оказывается предназначенным добродетели и блаженству. Его задачей оказывается не оступиться и достойно пройти заданный ему путь. Отрицая свободу воли по причине отсутствия самого предмета свободы, Спиноза проявляет удивительную нечуткость к действительному драматизму и противоречивости моральной жизни человека. Неразумие - вот единственная причина человеческой порочности; столкновения интересов как реальный источник коммуникативных и гражданских коллизий не были приняты им во внимание.

§ 3. ГРОЦИЙ

Голландский правовед и философ права Гуго Гроций (Hugo Grotius, 1583-1645) является признанным основателем современной теории международного права. Его перу принадлежит ряд юридических и религиозных трактатов, написанных на основе богатейшего материала классической, богословской и юридической литературы. Наибольшую известность принес Гроцию фундаментальный трактат "О праве войны и мира" (1625). Этот великий труд, создававшийся в первый период Тридцатилетней войны, лег в основу европейского


591

международного права. Продолжая традицию, идущую от Августина, Фомы Аквинского, Франсиско Суареса и многих других средневековых мыслителей, Гроций дает в этом трактате подробную правовую разработку многих этико-правовых проблем войны и мира, в частности, оснований и именно, справедливых оснований, начала войны [1].

Гроций - родоначальник Новоевропейской школы естественного права, которая оказала большое влияние на развитие моральной философии. Свое учение об обществе, праве и нравственности Гроций строит независимо от религиозной доктрины, основывая его исключительно на разуме.

Три источника нормативного рассуждения. Концепция естественного права. Свои рассуждения Гроций развивает в трех плоскостях. Один из ключевых источников его рассуждений - традиция естественного права. В понимании естественного права Гроций опирается на античную традицию, идущую от Пифагора и Аристотеля и окончательно выразившуюся у поздних стоиков и Цицерона [2]. Это традиция такого обоснования права, при котором основополагающие принципы человеческого поведения выводятся из первичных характеристик человека как животного, в первую очередь общественного, склонного и привычного к общежитию, руководствующегося разумом, способного к выражению своих чувств и мыслей, к познанию, формулированию правил и действованию сообразно им. Право Гроций понимает как социальный институт, обеспечивающий суверенность личности и соблюдение справедливости (в том числе в виде наказания виновных).

Это юридическое понятие права Гроций дополняет более широким, согласно которому право выражает способность человека к разумным суждениями и действиям, сообразным с разумом - со "здравым суждением" [3]. Таким образом, Гроций делает шаг, характеризующий его как типично новоевропейского мыслителя: общительность и рациональность представляются как сопряженные характеристики человека, благодаря разуму человек оказывается способным включиться в общественный порядок; разумность и социальность являются условиями его личной безопасности.

1 О месте Г. Гроция в традиции теории справедливой войны см.: Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под ред. Б. Коппитерса, Н. Фоуишна, Р. Апресяна. М., 2002.
2 Гроций прямо ссылается на Цицероново определение естественного закона в "Речи в защиту Тита Анния Милона" (Цицерон. Речи: В 2 т. М., 1993. Т. И. С. 223).
3 Гроций Г. О праве войны и мира. [Пролегомены, IX]. М., 1956. С. 46.


Дополнительной чертой такого естественного порядка является особый порядок справедливости - "благоразумная соразмерность в безвозмездном распределении между отдельными людьми и обществами причитающихся им благ" [1]. Гроций вместе с тем подчеркивает, что эта область права специфична: здесь людям предоставляется то, что им уже принадлежит - само положение другого накладывает на нас определенные обязанности, и их нарушение есть проявление несправедливости. Естественное право самодостаточно и не нуждается в санкции какого-либо авторитета, даже божественного.

1 Гроций Г. О праве войны и мира [Пролегомены, X]. С. 46.


Другим по сравнению с природой основанием права является, по Гроцию, "свободная воля Бога". Своими законами Бог подтвердил присущие человеку начала. При всей их близости естественный закон и божественный закон не совпадают. Гроций постоянно апеллирует к этике Ветхого Завета (точнее, к законам Моисея) как очевидно выражающей естественное право. Однако этико-правовой порядок, предполагаемый Ветхим Заветом, отличается в своих основаниях от порядка естественного права. В этике, основанной на божественном авторитете, принципы общительности, разумности или благоразумной справедливости рассматриваются как производные от воли Бога; человеческая природа полагается подчиненной ей, а не природе и не разуму. Так что различия между естественным и божественным законом для Гроция несомненны, хотя прямо он и не стремился их акцентировать.

Иным по сравнению с естественным правом и ветхозаветным законом основанием рассуждений Гроция является этика Нового Завета. Гроций всячески старается показать рядоположенность евангельских заповедей Моисеевым законам; а также органичность перехода ветхозаветной этики в новозаветную этику, отражающего историческое возвышение этико-правовых условий жизни человека. Демонстрируя свою приверженность евангельской этике, Гроций одновременно переосмысливает ее в духе естественного права и Ветхого Завета и тем самым сближает эти три качественно различных способа нормативного мышления.

Стремясь уяснить соотношение естественных и установленных авторитетом законов, Гроций показывает, что в конечном счете божественные законы не могут не совпадать с естественными законами. Так что, предпринимая научное изложение юриспруденции, необходимо отделить человеческие установления от тех, что вытекают из самой природы. Только естественное право как неизменяемое, вечное, не зависящее от человека, и должно быть предметом научной теории права [1].

Этический синтез. По большому счету Гроций пытается примирить возвышенную христианскую этику самоотречения с активной и практически ориентированной жизнью в миру. Однако эта попытка могла быть успешной лишь на основе совмещения различных моральных традиций. Гроций стремится доказать единство Моисеевой и Иисусовой этики; его основу задает естественное право.

У Гроция нет отвлеченных рассуждений. Предмет его исследования жестко определен: право войны и мира. По этому поводу и проясняется его видение этики, существенно иной по сравнению с той, что принята в христианской традиции. Ключевым для него стал вопрос о допустимости применения силы. Устанавливая суверенность социального субъекта в качестве принципа общественной жизни, необходимо обеспечить защиту этой суверенности. Это - моральная проблема, поскольку ее решение зависит от самих людей. Война в этом смысле является наиболее типичной ситуацией: во время войны не существует общих судов, и конфликтующие стороны сами должны определять меру справедливости своих решений и действий. Согласно естественному закону, пишет Гроций, при необходимости отстаивания справедливости и при исчерпанности всех мирных средств или невозможности применения мирных средств, использование силы не только морально допустимо, но и законно.

Гроций разделяет право силы и произвол. Применение силы естественно против угрожающей силы в порядке предусмотрительности и заботы о себе, а также о тех, на кого распространяется наша ответственность. Сила законна, если это "сила, не нарушающая чужого права" [2]. Иными словами, речь идет о силе, ограниченной правом и поставленной на службу праву. Ограничение касается в первую очередь целей, ради которых применяется сила. Таких целей всего три: а) самозащита, б) возвращение имущества, в) наказание [3]. Все они связаны с сохранением status quo. В естественном праве забота о собственной безопасности значительно важнее уважения к общему благу. В этом естественному праву противостоит закон любви, который не допускает нанесения ущерба другим ради собственной безопасности [4].

1 Граций Г. О праве войны и мира [Пролегомены, XXX]. С. 52.
2 Там же [1,11,1,6]. С. 85.
3 Там же [II, I, II, 2]. С. 187.
4 Тамже[II,1,1Х,3].С. 191.

Обосновав допустимость применения силы во имя нравственно оправданных целей, Гроций отдельно оговаривает ограничения в применении силовых средств, которые носят как пруденциальный и прагматический, так и этический характер.

Принципам естественного права Гроций противопоставляет принципы христианской этики - этики милосердия и человеколюбия [1]. Этим противопоставлением старая этика не умаляется - таким образом лишь задается перспектива человеческого возвышения в праве и достоинстве. Гроций разделяет точку зрения, что естественное право, закон Моисея и христианский закон, - все были даны Богом (естественное право - неявно) в развитие один другого по мере прогресса человечества. При этом более развитый закон не отрицает, но уточняет и ограничивает закон менее развитый.

1 Гроций Г. О праве войны и мира [Пролегомены, L]. С. 57.


Сопоставление евангельских заповедей с ветхозаветными заповедями и нормами естественного права Гроций проводит по нескольким пунктам. Наиболее важные из них - рассуждения об ограничении свободы наказания и христианском терпении, о необходимости воздержания от возмездия и о необходимости миролюбия.

Важно отметить, что Гроций, определяя и проясняя стандарт, задаваемый христианской этикой, находит возможность привести свидетельства и из античных источников. Хотя Гроций сам не комментирует такие непременные параллели, очевидно, что для него важно не только показать возможность особенного по сравнению с естественно-правовым способа морального выбора и поведения, а именно того, который задан Христом, - но еще и указать на то, что тенденции в направлении к стандарту христианской этики или аналогичные ему существовали и тогда, когда естественное право было, как кажется Гроцию, определяющим.

Итак, Гроций осуществляет двоякий этический синтез. Во-первых, это нормативный синтез: Гроций совмещает с этикой милосердия и миролюбия, т.е. с христианской этикой, этику справедливости и возмездия, т.е. морально-правовые нормы Ветхого Завета и классической древности. Во-вторых, нормативную этику, основанную в целом на Священном писании, Гроций соединяет с естественно-правовой теорией морали. Моральная философия, таким образом, выводится за рамки теологии. Этот поворот в теории морали (и права, как и общества в целом), закрепленный в социальной философии Т. Гоббса, определил одно из основных направлений в развитии новоевропейской моральной философии.


595

§ 4. ГОББС

Учение о морали в трудах Томаса Гоббса (Thomas Hobbes, 1588- 1679) представлено как составная часть его учений о человеке, обществе и государстве. Продолжая традиции материалистически ориентированного эмпиризма своего старшего современника Френсиса Бэкона (1561-1626) и позднесредневекового номинализма, Гоббс стремился связать понятие морали с реальным опытом человека - человека-индивида и человека-гражданина. Моральная философия, по Гоббсу, изучает последствия человеческих страстей и речи, в частности, в заключении договоров. Гоббс не часто говорит о морали как таковой. Предмет его рассмотрения, когда он касается моральных аспектов, это - желания и страсти человека, нравы людей, право и права, отношения людей в государстве и законы, регулирующие эти отношения. Гоббс навсегда останется в истории мысли как автор развернутой системы социальной и политической философии, в основе которой лежит идея общественного договора. С него в новоевропейской философии начинается традиция теории общественного договора.

Гоббс остался в истории как социальный и политический философ. Между тем, его теоретические амбиции были куда как более обширными: познакомившись в 40 лет с "Началами" Евклида, Гоббс стремился построить по принципам Евклидовой геометрии всю систему человеческих знаний, начиная с движения тел и кончая движениями в "социальном теле" сверхтонких "душевных тел". Этому методологическому начинанию воздал должное Спиноза, применивший геометрический метод в своем систематическом философском построении.

Моральная философия (в широком смысле этого слова) Гоббса изложена в основных его произведениях: "Человеческая природа" (1640), "Основ философии часть вторая. О человеке" (1658), "Основ философии часть третья. О гражданине" (1642), "О свободе и необходимости" (1654), "Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского" (1651). Все эти произведения изданы на русском языке [1].

1 Гоббс Т. Соч.: В 2 т. / Сост., ред., примеч. В.В. Соколова. М., 1989-1991.


596

Естественное состояние. Война всех против всех. Свое исследование Гоббс начинает с выяснения того, что есть человек, какова его сущность. Человек у Гоббса предстает в двух ипостасях - как естественный (природный) индивид и как член сообщества - гражданин. Человек может находиться в естественном или общественном (гражданском, государственном) состоянии. Прямо Гоббс не говорит о существовании двух типов морали, но он говорит о морали и понятиях добра и зла в связи с естественным состоянием и в связи с гражданским состоянием и показывает, что различия между его характеристиками морали существенно различны.

Чем характеризуется естественное состояние? - Это состояние, в котором проявляется природное равенство людей. Конечно, Гоббс не может не видеть индивидуальных различий как физических, так и умственных; однако в общей массе эти различия не настолько значительны, чтобы нельзя было в принципе говорить о равенстве людей. Равенство способностей порождает равенство надежд на достижение целей. Однако ограниченность ресурсов не позволяет всем в равной мере удовлетворять свои запросы. Отсюда возникает соперничество между людьми. Постоянное соперничество порождает недоверие между ними. Никто, обладая чем-то, не может быть уверен, что его собственность и он сам не станут предметом чьих-либо воинственных притязаний. Вследствие этого люди испытывают страх и вражду друг по отношению к другу. Для обеспечения собственной безопасности каждый стремится к усилению своей мощи и могуществу и к тому, чтобы другие ценили его так, как он сам себя ценит. При этом никто не желает проявлять уважение к другому, дабы последнее не было принято за выражение слабости.

Все эти особенности жизни людей в естественном состоянии, а именно: соперничество, недоверие и жажда славы, - оказываются причиной постоянной войны всех против всех. Гоббс трактует войну в широком смысле слова - как отсутствие каких-либо гарантий безопасности; война "есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения" [1].

В естественном состоянии отношения между людьми выражаются в формуле: "человек человеку - волк" [2]. Приводя эту формулу, Гоббс подчеркивает, что она характеризует отношения между государствами, в отличие от другой - "человек человеку - Бог", характеризую-

щей отношения между гражданами внутри государства. Однако как можно судить по "Человеческой природе", где Гоббс представляет все человеческие страсти через аллегорию состязания в беге, и в общественном, и в естественном состоянии, принцип "человек человеку - волк" всегда присутствует в отношениях между людьми в той мере, в какой недоверие и злоба являются мотивами человеческих поступков.

1 Гоббс Т. Левиафан [XIII] // Гоббс Т. Соч. Т. 2. С. 95.
2 Основ философии часть третья. О гражданине // Указ. соч. Т. 1. С. 271. (Далее при ссылках - "О гражданине"). Это ставшее поговоркой выражение - "человек человеку - волк" (лат. homo homirti lupus est) - из комедии древнеримского комедиографа Плавта (ок. 254-184 до н.э.) "Ослы" (строки 493-495). По-видимому, именно Гоббсу принадлежит заслуга актуализации этого выражения для моральной философии.


Естественное состояние как состояние войны характеризуется еще одной особенностью: здесь нет понятий справедливого и несправедливого - "там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет несправедливости" [1]. Справедливость - это не природное качество человека, это добродетель, которая утверждается самими людьми в процессе их самоорганизации. Законы и соглашения суть действительная основа ("причина", как местами говорит Гоббс) для различения справедливости и несправедливости. В естественном состоянии вообще нет "ничего общеобязательного, и каждый может делать то, что ему лично представляется добром" [2]. В таком состоянии люди действуют по принципу нравится или не нравится, хочется или не хочется; и их личные влечения оказываются действительной мерой добра и зла.

Естественное право. В естественном состоянии действует так называемое естественное право (right of nature, jus naturale). Гоббс настаивает на разделении понятий "право", которое обозначает всего лишь свободу выбора, и "закон", которое обозначает необходимость действовать определенным установленным образом. Закон тем самым указывает на обязательство; свобода - по ту сторону обязательства. Очевидно, что это - не либеральное понимание свободы, права и обязательства. Естественное право, по Гоббсу, выражается в "свободе каждого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, т.е. собственной жизни" [3]. Согласно естественному праву, каждый поступает в соответствии со своими желаниями и каждый сам решает, что правильно, а что неправильно. "Природа каждому дала право на все" [4].

1 Левиафан [XIII] // Указ. соч. С. 97.
2 Тамже[ХLVI].С. 511.
3 Там же [XIV]. С. 98.
4 Гоббс Т. О гражданине [I, 10] // Гоббс Т. Соч. Т. 1. С. 290.

Хотя война есть следствие природных устремлений человека, озабоченного лишь собственным благом, и в естественном состоянии есть предпосылки, способные удержать человека от постоянной войны и склонить к миру. Эти предпосылки воплощены в тех же природных страстях человека; но это особенные страсти - "страх смерти, желание вещей, необходимых для хорошей жизни и надежда приобрести их своим трудолюбием" [1]. Это страсти того же эгоистического природного индивида, однако среди них одна несет в себе антиэгоистическое начало - это надежда обеспечить собственное благополучие своим трудом. Трудолюбие по меньшей мере неэгоистично, если под эгоизмом понимать установку удовлетворять свои потребности и интересы за счет потребностей и интересов других. Развитие труда приводит к потребности в кооперации. Труд сам по себе содержит в себе, таким образом, потенциал солидарности.

Но как этот потенциал открывается человеку? Человек изначально несет в себе это знание, и оно открывается ему благодаря разуму, данному Богом. Бог же запечатлел в сердцах людей свой высший завет. Наделенный разумом, человек открывает в сердце своем путь, ведущий к предотвращению войны [2]. Это путь естественных законов.

Естественные законы. Разум изначально содержит в себе некое предписание, или общее правило: "Всякий человек должен добиваться мира, если у него есть надежда достигнуть его" [3]. Такой надежды может не быть, и тогда опять начинает говорить природа: защищай себя, как можешь. Таково установление естественного права. Названное же общее правило представляет собой первый естественный закон. Если право говорит о том, что можно делать, то закон говорит о том, что должно делать.

Из первого естественного закона вытекает второй: "В случае согласия на то других человек должен согласиться отказаться от права на все вещи в той мере, в какой это необходимо в интересах мира и самозащиты, и довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у других людей по отношению к себе" [4]. Как можно видеть, второй закон оказывается ограничением индивидуального права: Гоббс прямо говорит, что он лишает человека свободы (хотя точнее следовало бы сказать: своеволия), ставя возможность исполнения права одним человеком в зави-

симость от исполнения права другим. Человек либо отступает от своего права, либо отказывается от него в пользу другого. Взаимное перенесение двумя или более лицами друг на друга своих прав Гоббс называет договором. Перенесение прав, при котором за сторонами сохраняются невыполненные обязательства, Гоббс называет соглашением. В договорах и соглашениях, заключенных в естественном состоянии, люди ответственны лишь друг перед другом и перед Богом.

1 Гоббс Т. Левиафан [XIV] // Указ. соч. С. 98.
2 В эпистемологическом плане Гоббсова картина морального познания противоречива. В данном вопросе он пытается совместить и эмпиризм, и рационализм, и интуитивизм, основанный на божественном откровении.
3 Там же. С. 99.
4 Там же.


Третий естественный закон устанавливает справедливость, согласно которой заключенные соглашения следует выполнять.

Всего Гоббс формулирует девятнадцать естественных законов, утверждающих, помимо названных, благодарность, любезность, прощение обид, благоразумие в возмездии, беспристрастие, а также запрещающих оскорбление, гордыню и надменность и устанавливающих принципы, обычно относящиеся к сфере гражданского права (о равенстве в использовании неделимых вещей, о жребии, первородстве, посредниках, подчинении арбитражу, о суде). В Заключении к "Левиафану" Гоббс формулирует в дополнение к сказанному еще и двадцатый закон, устанавливающий обязанность каждого защищать во время войны власть. Однако этот закон уже выходит за рамки собственно естественных: получается, что естественными законами регулируются гражданские отношения.

Уже сформулировав второй естественный закон, Гоббс добавляет: "Именно таков закон Евангелия: поступай по отношению к другим так, как ты желал бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе. И это закон всех людей[...]" [1], передавая, таким образом, его смысл словами золотого правила. Но далее он этой же формулой выражает суть всех естественных законов [2]. Гоббс указывает, что эта формула может быть значимой и для некоторых решений в условиях естественного состояния. Хотя в этом состоянии каждый стремится нанести другому вред, скромный человек, в отличие от заносчивого, понимая, что все от природы равны и каждый в равной мере может стремиться ко всему, "считает позволительным для остальных все, что он считает позволительным самому себе" [3]. Но это лишь возможная тактика поведения в естественном состоянии. Естественные же законы исключительным образом обобщаются в формуле золотого правила.

1 Гоббс Т. Левиафан; см. также: О человеке [XIV, 5] // Гоббс Т. Соч. Т. 1. С. 261.
2 Там же [ХV].С. 122.
3 Гоббс Т. О гражданине [I, 4] // Указ. соч. С. 288.

Хотя естественные законы вечны и их легко соблюдать, в действительности они даны как ограничение природным желаниям и страстям человека. По существу, естественными законами утверждаются правильные, необходимые желания. По замечанию одного из наиболее авторитетных знатоков философии Гоббса М.Оукшота, антитезой природных желаний и правильных желаний задается у Гоббса пространство этики [1]. И действительно, у Гоббса мы находим неоднократные замечания относительно того, что естественный закон и есть закон моральный, что именно естественные законы являются предметом "истинной моральной философии" [2]. Однако в той мере, в какой рассуждение Гоббса расширяется и на гражданское общество, оказывается, что естественными законами охватывается один тип морали - морали, актуальной в естественном состоянии. Гражданское состояние, сохраняя и закрепляя значимость естественных законов, требует тем не менее иной морали, и это мораль позитивного права. Вот как это выражает сам Гоббс: "[...] Правило морали вне гражданского государства есть естественный закон, а внутри такого государства - гражданский закон. Именно эти законы определяют, что честно и бесчестно, справедливо и несправедливо и вообще что есть добро и зло" [3].

Общественный договор. Как бы ни был полон и разумен свод естественных законов, он не способен гарантировать мирный порядок. Для этого необходимо обуздать природные страсти. Без угрозы наказания, принуждения и меча это невозможно. Следование естественным законам - это свободный выбор каждого человека. Должное же поведение должно быть, по Гоббсу гарантировано, и полагаться в этом на моральную сознательность человека недальновидно.

Только государство, соединяющее "воли граждан в единую волю" и представляющее собой силу принуждения, может гарантировать порядок и справедливость. Справедливость, как и собственность, начинаются, по Гоббсу, именно с основанием государства. Государство основывают сами люди - посредством особого рода соглашения каждого человека с каждым другим. Так рождается Левиафан [4] - над-

1 Оукшот М. Моральная жизнь в сочинениях Томаса Гоббса / Пер. Е. Косиловой // Оукшот М. Рационализм в политике и другие статьи. Пер с англ. М., 2002. С. 166.
2 См., например: Гоббс Т. О гражданине [III, 31] // Указ. соч. С. 317; Гоббс Т. Левиафан [XV] // Указ. соч. С. 123.
3 Гоббс Т. Левиафан [XLVI // Указ. соч. С. 511.
4 Гоббс Т. Левиафан в иудейской, ветхозаветной мифологии - морской дракон, огромное чудовище, противостоящее Богу и поражаемое им в начале времен. Этот образ привлечен Гоббсом как символ огромного живого организма, мощь которого сопоставима лишь с мощью Бога.


601

личная личность, искусственный человек, "смертный Бог, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой" [1].

Государство не всегда устанавливается на основе соглашения; оно может быть и результатом захвата, или "приобретения". Но в любом случае власть суверена, т.е. того, кто является носителем верховной власти, абсолютна и не может быть предметом суждения подданных, не говоря уже об их прямом вмешательстве в дела власти. С установлением государства меняются ценностные ориентиры принятия решений и критерии оценки. Государственные законы становятся критерием как правовых, так и нравственных определений: теперь обязанности человека определяются соглашениями, оформленными в виде законов, которые и задают критерий определения и оценивания добродетели и порока. С утверждением гражданского закона устанавливается мерило добра и зла, и судьей в этом становится законодатель [2]. Даже на фоне изменчивости законов в разных государствах справедливость как таковая всегда состоит в одном: в подчинении законам. В более широком плане "добрыми нравами, т.е. моральными добродетелями, являются такие нравы, благодаря которым однажды возникшая государственная организация лучше всего может сохраниться" [3].

Хотя подданные обязаны полностью подчиняться государственной власти, за ними сохраняются определенные свободы. Это не та свобода, говорит Гоббс, которая воспевается поэтами: поэты на самом деле говорят о свободе суверенов, а если индивидов, то лишь в естественном состоянии. Однако и в государстве у индивида сохраняется свобода: во-первых, делать все то, что не запрещено сувереном; во-вторых, свобода "в отношении всего, право на что не может быть отчуждено соглашением"; таково в первую очередь право на защиту собственной жизни [4]; в-третьих, право отказаться от обвинения в собственный адрес, а также от выполнения приказа суверена, противоречащего целям государственного соглашения (направленного на сохранение жизни граждан); в-четвертых, подданные освобождаются от обязанности повиноваться суверену с тех пор, как суверен оказывается неспособным защищать их; и, наконец, в-пятых, в случаях: а) пленения, б) отказа суверена от власти (за себя и за своих наследников), в) изгнания, г) перехода суверена в подданство другому суверену.

1 Гоббс Т. Левиафан [XVII] // Указ. соч. С. 133.
2 Гоббс Т. Там же [XXIX] // Указ. соч. С. 252.
3 Гоббс Т. О человеке [XIII, 9] // Указ. соч. С. 259.
4 Гоббс Т. Левиафан [XXI] // Указ. соч. С. 169.


Гоббс, таким образом, задает рамки социальной этики, которая в тенденции по существу сливается с позитивным правом. Строго говоря, только на базе государственного законодательства и естественные законы становятся законами в собственном смысле слова, а до того, т.е. вне государства, они являются "лишь качествами, располагающими людей к миру и повиновению" [1]. С возникновением гражданского закона и изменением критерия моральных различий проясняется и содержание моральной философии.

Таким образом, мы находим у Гоббса два типа морали - это мораль естественного общества, выраженная в своде заповеданных Богом естественных законов, и мораль политического общества, выраженная в позитивном праве. В большинстве изложений Гоббсовой моральной философии утверждается, что Гоббс постулирует эгоистическую мораль естественного человека, мораль, основанную на принципе "человек человеку - волк", и коллективистскую государственную мораль. Важно подчеркнуть, что в условиях (или на стадии) естественного состояния действует не эгоистическая, а индивидуалистическая мораль. Иными словами, и мораль естественного состояния утверждается в противовес эгоистическим и своенравным склонностям индивида. Это мораль миролюбия и солидарности. Механизмами этой морали являются разум, благоразумие и совесть. Мораль гражданского состояния такова же по содержанию: она направлена на сохранение жизни людей, защиту их собственности и поддержание мира. Но в государстве эти цели обеспечиваются посредством властного принуждения государя. Перед нами не две различные нормативные системы, а два способа вменения одних и тех же по содержанию норм человеческого общежития [2].

1 Гоббс Т. Левиафан [XXVI]. С. 207. См. также [XV]. С. 123.
2 Такая обобщающая характеристика моральной философии Гоббса указывает на необоснованность непосредственных параллелей между Гоббсом и Ф. Ницше. В описании Ницше того, как функционирует аристократическая мораль, можно встретить черты, параллельные характеристикам, выделяемым Гоббсом в естественной морали. Однако для Ницше главным было показать различие не способов функционирования двух моралей (хотя об этом он тоже говорит), а их содержательных ценностных оснований. Гоббс же последовательно развивает идею нормативного единства двух типов морали.


В целом же мы находим у Гоббса, что, во-первых, мораль утверждается в противоположность спонтанным и эгоистическим устремлениям естественного человека, она направлена на обеспечение мира и стабильности в отношениях между людьми и, во-вторых, мораль развивается в обществе как социальный институт, и в качестве такового она сливается с позитивным правом.

§ 4. ЛОКК

Джон Локк (John Locke, 1632-1704) - один из наиболее выдающихся английских мыслителей второй половины XVII в. Его философское учение оказало решающее влияние на основные философские искания и дискуссии в XVIII в. Оно послужило основой всей идеологии Просвещения. В своем знаменитом "Опыте о человеческом разумении" (1689) Локк определил условия и возможности человеческого познания как процесса получения знания на эмпирической основе, т.е. на основе чувственного опыта. Он по праву считается родоначальником либерализма, принципы которого были изложены им в "Двух трактатах о правлении" (1690). Своим "Посланием о веротерпимости" (1689) и примыкающими к нему сочинениями он дал философско-правовое обоснование свободы совести как неотъемлемого права каждого человека.

На первый взгляд Локк излагает свои взгляды на мораль, лишь рассуждая о познании, правах человека или гражданском обществе. Отчасти это так и есть; но это не значит, что Локк придавал моральной философии второстепенное значение. Его ранние философские опыты, относящиеся к началу 1660-х годов, связаны именно с моральной философией; в это время, читая лекции в Оксфордском университете, он пишет несколько очерков, в которых обсуждает морально-философские проблемы [1]. Эти рукописи были изданы уже в наше время под названием "Опыты о Законе Природы" (опубл. 1954).

У Локка нет отдельного изложения нравственного учения. И это - следствие его особой позиции: в одном из писем конца 1690-х годов он замечает, что поскольку в Новом Завете содержится абсолютный моральный кодекс, ему в этой области делать нечего [2]. Однако как будто не берясь за моральное учение, Локк каждое философское рас-

1 При том, что моральная философия в XVII в. понималась относительно широко (как и само слово "мораль"), противопоставлялась "натуральной философии", т.е. философии природы, и могла включать вопросы политической теории и экономики, ранние рукописи Локка были сфокусированы вокруг относительно узкого круга проблем - нравственных норм и обязательств, их природы и условий их познания.
2 Письмо к Молинэ (Molyneux) от 30 марта 1696 г. Цит. по: Йодль Ф. История этики в Новой философии. Т. I: До конца XVIII века / Пер с нем. под ред. Вл. Соловьева. М., 1888. С. 114.


смотрение доводит до этической спецификации. Морально-философские рассуждения разбросаны по всему трактату; некоторые из них значительны. Это рассуждения об источнике нравственных идей (I, III), об общем представлении о добре и зле (II, XX, 1-3), о свободе и счастье (II, XXI), о морали как отношениях, регулируемых правилами (II, XXVIII), о необходимости точности в определении моральных понятий и возможности математического их обоснования (III, XI, 15-18), о месте этики в классификации наук (IV, XXVIII, 2): этика как наука представляет собой "попытку найти такие правила и мерила человеческих действий, которые ведут к счастью, а также [найти] способы их применения" [1]. Мы рассмотрим наиболее существенные из них.

Критика теории врожденных идей и практических принципов. Локк начинает свое рассмотрение в "Опыте" с критики распространенного в его время нативизма - воззрения, согласно которому в разуме человека есть некие первичные понятия и врожденные принципы, определяющие человеческое познание и поведение. Оно получило развитие, начиная с Платона, однако в XVII в. было известно и пользовалось авторитетом благодаря Э. Чербери (лорд Герберт, 1583- 1648) [2], кембриджским платоникам, а в рационалистическом варианте благодаря Декарту и картезианцам. Приводя ряд последовательных аргументов, Локк стремится показать, что ни

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Основополагающей и центральной тенденцией философии Нового времени

ВВЕДЕНИЕ... Основополагающей и центральной тенденцией философии Нового времени и в... В своих отдельных проявлениях моральная философия Нового времени обнаруживает себя в антитезах трансцендентализма и...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: XVII в.

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

XVIII в.
§ 1. ЭТИЧЕСКИЙ СЕНТИМЕНТАЛИЗМ Этический сентиментализм [1] - это обобщенное название для мыслительной традиции в новоевропейской этике, представители которой полностью или частично основыва

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги