Теперь, когда злодеяния Н.Г. Чернышевского приравнены по размерам к злодеяниям Павлика Морозова, имеет особое значение восстановление его подлинной роли в истории. Представляется, что свидетельства такого выдающегося философа, как Владимир Сергеевич Соловьев, чрезвычайно важны. Он писал о Чернышевском дважды: в статье "Первый шаг к положительной эстетике" (опубликована в "Вестнике Европы" в 1894 г., №1) и в воспоминаниях "Н.Г. Чернышевский", которые были написаны в 1898 г. для ашхабадской газеты "Закаспийское обозрение" (опубликованы лишь в 1908 г. из-за цензурных обстоятельств).
В.С. Соловьев писал редактору "Вестника Европы" Стасюлевичу о том, что вызвало статью "Первый шаг...": "Ее очень удобно связать с недавними эстетическими толками... к тому же в ней есть нечто специально приятное для нашего приятеля А.Н. Пыпина, именно некоторое заступничество за Чернышевского против Боборыкина, который недавно боборыкнул покойника в нашем московском философском журнале".
"Эстетические толки" были вызваны статьей П.Д. Боборыкина "Красота, жизнь и творчество" и статьей С.М. Волконского "Искусство и нравственность". В них утверждался принцип "искусства для искусства". В.С. Соловьев отвергал этот принцип: придерживающиеся его считают искусство "чем-то замкнутым и безусловно самодовлеющим; вместо законной автономии для художественной области они проповедуют эстетический сепаратизм".
Первый шаг к положительной эстетике был сделан, по мнению В.С. Соловьева, Н.Г. Чернышевским в магистерской диссертации "Эстетические отношения искусства к действительности", в которой искусство подчинено действительности и красота рассматривается как нечто реальное. Главное содержание этой работы передано в статье так: "1) существующее искусство есть лишь слабый суррогат действительности, и 2) красота в природе имеет объективную реальность..."
Взгляды автора статьи перекликаются со взглядами Н.Г. Чернышевского: "Нет: искусство не для искусства, а для осуществления той полноты жизни, которая необходимо включает в себя и особый элемент искусства - красоту, но включает не как что-нибудь отдельное и самодовлеющее, а в существенной и внутренней связи со всем остальным содержанием жизни".
Отвергая принципы "искусство для искусства" и "чистого искусства" В.С. Соловьев очень хорошо писал и о том, что художественное творчество есть особая деятельность человеческого духа, удовлетворяющая особенной потребности и имеющая собственную область. Справедливы утверждения, считал он, о специфической особенности искусства и самостоятельности тех средств, какими оно действует.
Итак, В.С. Соловьев признает самостоятельность и несамостоятельность, автономность и зависимость искусства от действительности, жизни. Поскольку искусство зависимо, несамостоятельно, принцип "искусство для искусства" неправилен. Но поскольку оно является самостоятельной областью, накапливает для себя традиции, средства и способы создания художественного образа, служит прекрасному, принцип "искусство для искусства" верен. В.С. Соловьев этого вывода не сделал. Сделаем мы, преодолевая догматизм и односторонность...
Об истории создания воспоминаний о Н.Г. Чернышевском рассказала Вера Александровна Пыпина-Ляцкая, дочь академика Александра Николаевича Пыпина, двоюродного брата Н.Г. Чернышевского. В 1897 г. Михаил Николаевич Чернышевский, младший сын Николая Гавриловича, пришел к А.Н. Пыпину и спросил, кого можно попросить написать статью о Н.Г. Чернышевском для "Закаспийского обозрения". В.С. Соловьев услышал вопрос и сказал решительно:
- Я напишу.
И написал. Рассказал, как воспринял весть о гражданской казни Н.Г. Чернышевского его отец С.М. Соловьев, знаменитый историк, который в разговоре с друзьями сказал:
- Что же это такое?.. Берут из общества одного из самых видных людей, писателя, который десять лет проповедовал на всю Россию известные взгляды с разрешения цензуры, имел огромное влияние, вел за собою чуть не все молодое поколение, - такого человека в один прекрасный день без всякого ясного повода берут, сажают в тюрьму, держат года... и вот, наконец, общество извещается, этот Чернышевский... ссылается на каторгу за политическое преступление, - а о каком-нибудь доказательстве его преступности, о каком-нибудь определенном факте нет и помину.
Владимир Сергеевич присутствовал при разговоре, слова отца запали ему в душу. Впоследствии он изучит "дело" Чернышевского досконально и придет к выводу, что оно совершенно лишено оснований. Сергей Михайлович лично знал Чернышевского: они виделись и разговаривали два раза. Он называл собеседника замечательно умным и толковым собеседником, скромным и любезным. Позднее Сергей Михайлович осудил идолопоклонство по отношению к Н.Г. Чернышевскому.
В.С. Соловьев в заключение охарактеризовал Н.Г. Чернышевского в наилучшем свете: "Никакой позы, напряженности и трагичности; ничего мелкого и злобного; чрезвычайная простота и достоинство... Нравственное качество его души было испытано великим испытанием и оказалось полновесным. Над развалинами беспощадно разбитого существования встает тихий, грустный и благородный образ мудрого и справедливого человека".