Голландский философ БЕНЕДИКТ СПИНОЗА (1632 - 1677) преодолевает дуализм Декарта, введя понятие единой и бесконечной субстанции, которую он называл Богом или Природой Но это не Бог теистических религий, не личность, наделенная сознанием, волей и могуществом – творец природных вещей. Бог Спинозы – это бесконечная безличная сущность, главным определением которой является существование, бытие в качестве причины и начала всего сущего. Главное положение его философской системы -«natura est causa sui» - природа есть причина себя. Она обладает бесчисленным множеством атрибутов, из которых человеку открыты только два протяженность и мышление. Последние неотделимы от субстанции и выражают ее сущность. Они вечны и неизменны. От субстанции как необусловленного бытия Спиноза отличает отдельные конечные вещи, или модусы. Модусы есть конкретные состояния субстанции. Они делятся на 2 группы модусы вечные и бесконечные и модусы временные и конечные. Бесконечные модусы непосредственно вытекают из атрибутов. Движение и покой связаны с атрибутом протяженности, интеллект и воля связаны с атрибутом мышления. Временными конечными модусами Спиноза считал отдельные вещи модусы протяжения и отдельные мысли и желания – модусы мышления. Исходя из понятия субстанции как причины самой себя, Спиноза выступил против положения Декарта о том, что движение порождено внешней нематериальной причиной. Он доказывает, что движение вытекает из самой сущности материи, имеет в ней свой источник, однако, как метафизик и механист Спиноза не дошел до понимания движения как атрибута материи. Он считал его вечным, бесконечным модусом и наблюдающимся лишь в мире единичных вещей, конечных модусов субстанции. Движение и покой как вечные и бесконечные модусы, согласно Спинозе, играют роль связующего звена между неизменной субстанцией и миром изменчивых вещей, конечных модусов. Каждый из атрибутов заключает в себе всю полноту содержания субстанции, но только в присущей ему определенности. В силу этого, порядок и связь идей полностью отвечает порядку и связи вещей, и мучительная для Декарта проблема отношения души и тела получает свое относительно удовлетворительное разрешение. Тело и душа есть разные выражения одной сущности. Познавая тело, мы познаем душу и наоборот. Это единство того и другого открывается нам лишь при условии ясного знания, действия интеллектуальной интуиции. Чувственное познание усматривает только множественность вещей и не способно подняться до их постижения как проявления единой божественной природы Но именно таким должен быть взгляд на мир подлинной мудрости, которая одновременно преодолевает тщету смутных желаний и рабство человеческих страстей и обретает подлинную свободу в спокойном и ясном миросозерцании. Достижение этого состояния – высшая задача нравственности. Спиноза углубляет звучащую у Декарта тему обретения человеком свободы на путях подчинения человеческих страстей разуму, убеждение в том, что активность человека определена лишь действием ясных идей разума, вело с непреложностью к отождествлению воли и разума, реальной причины и логического основания. В формах адекватного познания нет места случайности, все оказывается необходимым. Свобода есть осознанная необходимость. На основе этики Спиноза развивает основные положения своей политической философии. Рационалистическая доктрина дает четкое основание для классически ясной идеи общественного договора как разумной основы общественной жизни. Из трех форм государственного устройства – абсолютной монархии, аристократии и демократии – в качестве наилучшей он считает демократию. Ее достоинство он видит в том, что здесь «никто не переносит своего естественного права на другое лицо так, чтобы самому потерять всякое дальнейшее участие в общественных совещаниях».
Другим выдающимся представителем рационализма был ГОТФРИД ВИЛЬГЕЛЬМ ЛЕЙБНИЦ (1646 - 1716). В своих главных работах «Рассуждение о метафизике», «Монадология», «Новые опыты о человеческом разумении», «Теодицея» он выступил против механицизма, неспособного объяснить сущность бытия, настаивал на необходимости восстановить субстанциальный подход к философскому истолкованию мира, осуществить синтез «вечной философии» и учений новых философов на основе строгого различения сфер философии и науки. По Лейбницу протяженность и движение, фигура и число оказываются только внешними определениями реальности - феноменами. Протяженность не может быть сущностью тел, ибо недостаточна для объяснения всех свойств, присущих телам: инерции, силы, движения. За ними он видит некое деятельное начало, «первичные силы», т.е. энтелехию, обозначающую субстанцию, поскольку она содержит собственную детерминацию и сущностное совершенство, т.е. собственную внутреннюю цель. Это начало он обозначает термином «монада». Монады представляют собой «элементы всех вещей», поэтому познать природу монады - познать природу всего сущего в мире. Поэтому ядром философской системы Лейбница является учение о монадах - монадология. Монада характеризуется как простая неделимая духовная субстанция, деятельная и активная, замкнутая в себе и не способная влиять на другие. Представляя собой некий мир сам по себе, монада, вместе с тем, отражает в себе весь мировой порядок. Единственное отношение, которое существует между монадами, есть отношение гармонии. Мир монад строго иерархичен. Они располагаются от низших к высшим и венчающему их – Богу, который есть первичная простая монада, тогда как остальные сотворены Богом, путем его непрерывного излучения. Монады вечны. Бытие монад поглощено внутренней деятельностью представлений и восприятий. Восприятия могут быть неосознанными (в абсолютном большинстве) и осознанными, понимаемыми, т.е. апперцепциями. По степени развития способности к осознанию восприятий и представлений Лейбниц различает монады 3-х видов. Низшие, отличающиеся способностью образовывать неясные представления. Он называет монадами – телами. Неясность восприятий этих монад проявляется в виде массы, непроницаемости, протяженности. Следовательно, телесность есть феномен, основа которого заключена в монадах. Вещи представляют собой агрегаты монад. Монады, обладающие способностью иметь ощущения и опирающиеся на них более ясные представления, Лейбниц определяет как монады – души. Монады, обладающие апперцепцией, (сознанием) он определяет как монады – духи. Тела, образуемые монадами – душами, являются биологическими объектами. Человек представляет такой ансамбль монад, в котором решающую роль играют монады – духи. Только Богу, как первичной простой монаде, принадлежит исчерпывающая полнота представления, ясное знание всего и как следствие этого максимум активности, действия. Вся телесная субстанция является не простым скоплением монад, а агрегатом, унифицированным одной высшей монадой, как доминирующей энтелехией. Телесность у Лейбница виталистически окрашена, все живо потому, что каждая монада жива. Поэтому нельзя говорить об абсолютном рождении, абсолютной смерти, а лишь о приросте и развитии, регрессе и снижении, следует говорить о неразрушимости живого. По отношению к материальным субстанциям Бог – создатель всех вещей, управляет ими посредством материальных законов силы и передачи движения. По отношению к духовным субстанциям – Он сам духовное начало, устанавливает между ними общественные связи, будучи главой общества. Чем же обеспечивается согласованность монад, если каждая из них является замкнутым в себе миром, невосприимчивым к внешним воздействиям? Принципом предустановленной гармонии. Связующей нитью субстанций выступает Бог, именно благодаря Его участию феномены одной монады согласуются с феноменами другой, а наши восприятия объективны. С основными идеями монадологии связана и теория познания Лейбница. В «Новом опыте о человеческом разуме» он утверждает, что душа содержит в себе понятия, которые невозможно почерпнуть их опыта, но они находятся в зародышевом состоянии как наклонности, способности, естественные природные потенции. В качестве таковых он называет принципы логики: тождества, непротиворечия и исключенного третьего. Интеллект и его деятельность предшествуют опыту. Именно на них основываются «истины разума». Они всеобщи и необходимы, к ним относятся основоположения математики, логики, а так же правила добра и справедливости. Поскольку основной вектор совершенства монад направлен от их бессознательного состояния к состоянию совершенного знания, постольку Лейбниц согласен, что чувства – исходная ступень познания. Но только исходная, как предпосылка рационального познания. На этой ступени мы получаем «истины факта» - эмпирические знания, лишенные метафизической необходимости. Эти знания касаются лишь единичных вещей и явлений. Областью истин факта являются опирающиеся на эмпирию естественные науки. В них он признает значение чувственного опыта, равно как и плодотворность индуктивного умозаключения. Но истины факта нуждаются в принципе необходимости и достаточного основания, т.е. должны обосновываться, факты должны зависеть от законов. Отрицая теорию чистой доски Локка и не вполне соглашаясь с теорией врожденных идей Декарта, Лейбниц выражает свою позицию в тезисе «Нет ничего в разуме, чего бы раньше не было в чувстве разума, кроме самого разума». Эго значит, что душа « врождена сама в себе», что интеллект и его деятельность предшествует опыту.