Антропологическое знание способствует переосмыслению тех категорий и понятий социологии, которые выработаны на материа­ле западных обществ.

С размыванием ценностей линейного прогресса акценты переме­щаются. Нет больше «мы» и «они», возникло представление о плю­ральном и целостном мире. Соответственно происходит ассимиля­ция теоретических традиций и исследовательских методов обеих дисциплин. Методы исследования небольших дописьменных куль­тур отличаются от методов изучения современных обществ. Тем не менее они друг друга обогащают в силу самой несхожести предме­тов этих наук. Социология размышляет над собственными катего­риями, подвергает самокритике культуру, к которой принадлежит социолог.

Постепенно социальная (культурная) антропология делает предметом своего внимания большие индустриальные и постинду­стриальные общества Запада.

Интерес антропологии к индустриальным обществам вызревал постепенно. В XIX в. Э.Тайлор в своих работах уделял большое внимание анализу «пережитков», детских игр, языковых идиом. Еще в 1911 г. Ф.Боас писал о значимости антропологических иссле­дований для понимания больших городских обществ. Нельзя не упомянуть имя Р.Редфилда, маститого исследователя крестьянских культур. Более всего он известен изучением крестьянских об­ществ. Но он же стоял у истоков того, что сегодня называют ан­тропологией города. Его работы — свидетельство переориентации антропологии на исследование больших городских обществ. Сей­час и антропология, и социология активно заняты архаическими верованиями в современном мире⁴.

После второй мировой войны эта тенденция усилилась. Напом­ним о столь распространенных ныне анализах любых социокуль­турных феноменов — социальных институтов, текстов культуры в терминах контрастов (конфликт/солидарность) и бинарных оппо­зиций. Эта традиция, несомненно, восходит к гигсевым антрополо­гическим исследованиям, проводимым на материале малых общно­стей.

Процесс сближения антропологии и социологии не проходит безболезненно. Опыт обращения методов, выработанных западной наукой, на западные же феномены оказался весьма чувствитель­ным. Знаменитый французский социолог П.Бурдье, у которого был опыт антропологических исследований, так писал об этом процес­се: «Факт постановки традиционных этнологических вопросов по поводу нашего общества и разрушения традиционных границ мсж-

⁴ Маффесоли М. Околдовашюсть мира, или Божественное социальное//СОЦИ О-Л О-ГОС: Социология. Антропология. Метафизика/Общество и сферы смысла. —• М., 1991.

ду этнологией и социологией был уже политическим актом. Кон­кретно это выражается в реакциях, которые вызывают две данные формы работы: в то время как мое рассмотрение ментальных стру­ктур, объективированных в пространстве кабильского дома (каби­лы— одно из алжирских племен. — Авт.), вызывает одобрение и даже восхищение, мой анализ «категорий профессорского разума», который я сумел сделать, опираясь на оценочные суждения, дан­ные преподавателями подготовительных курсов в адрес их учени­ков, или на некрологи, опубликованные в Ежегоднике выпускников Высшей нормальной школы, кажется грубым нарушением и актом неблагопристойности»⁵.

Один индийский антрополог применил к исследованию датской деревни методы, посредством которых европейские антропологи изучали индийские деревни. Он обнаружил там высокую степень аномии и отчуждения. Когда он опубликовал результаты своих ис­следований, в датской печати прошла волна неудовольствия.

Несмотря на указанные подводные камни, происходит движение социологии и антропологии навстречу друг другу.

О взаимообогащении социологии и ар!тропологии писал из­вестный американский лингвист и антрополог Э.Сепир. Он пола­гал, что антропология может содействовать развитию социоло­гических методов в следующих отношениях:

1. Социолог может надеяться на помощь социальной антропо­логии в проникновении в сущностные модели и механизмы чело­веческого поведения. Ведь именно антропология активно исследо­вала семью как образцовый шаблон социального устройства, ко­торый служит ядром и моделью для других социальных единиц,

2. Антропология традиционно имела дело с различными тра­диционными способами социальной классификации, которые со­здают из биологического индивида социальную индивидуаль­ность. Она исследовала формирование личности в процессе уча­стия человека в разнообразных формах жизни общества.

3. Антропология ярко продемонстрировала реальность па­раллельного социального развитая.

4. Антропология показала, что функциональные группировки носят вспомогательный характер по отношению к кровнородст­венным, территориальным и статусным группам. Социализация происходит с опорой именно на эти группы.

5. Антропологические исследования свидетельствуют: с ус­ложнением социальной жизни понятие цели, выработанное в оп­ределенной общественной группе, может навязываться общест­венному сознанию. Если эта цель ощущается как достаточно убе­дительная, то объединяемая ею группа может вытеснить на вто­ростепенные роли те социальные единицы, которые объединя­ются вокруг иных принципов.

¹ Курдье П. Начала.— М., 1994. — С. 43—44.

6. Антропология исследовала процесс переноса социальных шаблонов (форм) с одних общностей на другие.

7. Антропология выявила роль ритмического выражения как детерминанты социальных параллелизмов и симметрии.

8. Последнее — не по значению, но лишь по порядку — имен­но антропология активно занималась ролью символики в жизни обществ. В частности, она исследовала роль символа как средст­ва бессознательной оценки опыта индивида (См.: Сепир Э. Ан­тропология и социологи я// Сепир Э. Избранные труды по языко­знанию и культурологии. — М., 1993. — С. 611—629).

Следует обратить внимание на взаимодействие антропологии и социологии не только в области проблем, но и в области методов. Большая часть качественных методов, которые в современной со­циологии считаются новыми, давно использовалась в полевых ан­тропологических исследованиях.В этой области всегда была исклю­чительно высока роль наблюдения. Сегодня включенное наблюде­ние — довольно распространенный социологический метод. То же относится и к социологическому интервью как методу сбора данных. В настоящее время в социологии сочетаются количественные и ка­чественные методы, макро- и микроисследования. Качественные методы в социологии (case-studies, биографический метод, нарра­тивный анализ) восходят к антропологическим методам.

В современных социологических работах можно встретить тер­мин плотное (насыщенное) описание (thick description, англ.). Име­ется в виду взгляд с близкого расстояния на тот или иной обычай, конфликт, повседневное взаимодействие и др. Этот широко исполь­зуемый в социологии метод также восходит к антропологии. Впер­вые он был введен К.Гирцем, создателем интерпретивистского тече­ния в антропологии, непосредственно связанного с исследованиями народной культуры. Структурализм делал акцент на когнитивных структурах. Здесь внимание уделяется образцам чувствования и пе­реживания. Исследователю предписывается понимать человеческий опыт с учетом позиции действующего субъекта. Как и структурали­сты, он связывал производство значений с символами и отношения­ми внутри символических систем. Однако он избегал формальных методов анализа, ведущих к отрыву символического ут социального. Цель его исследований — анализ взаимной обусловленности культу­ры (системы символов и значений) и общества (системы социаль­ных отношений)*.

Итак, в определенный момент антропология, сохраняя уникаль-

'' Как писал К.Гирц, исследователь прсбыпает в зазоре между «записыванием» («насыщен­ным описанием») и «спецификацией» («диагнозом») — между определением значений, ко­торые имеют определенные социальные действия для самих действующих лиц, и констата­цией, как можно более развернутой, того, что дает нам почерпнутое таким образом знание об обществе, в котором оно почерпнуто, и об общественной жизни в целом (См.:Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры//Антология иссле­дований культуры. — Т.1. Интерпретации культуры. — СПб, 1997. — С. 196).

ность в исследовании «доисторических» обществ, неписьменных языков, этнографических описаниях племенных сообществ, обра­тилась к исследованию обществ «развитых». У нее появился об­щий с социологией предмет. И социология, и антропология изуча­ют различные типы общностей — от племен до общностей в сов­ременных мегаполисах. Они занимаются и повседневностью, и «высшими» проявлениями культуры, и непривилегированными, и элитами.

Социально-историческая антропология никогда не отрывается от человека. Она «берет» его вместе с жизненным миром, с кон­кретными формами существования. В классической полевой ан­тропологии так происходит потому, что ничего, помимо этих кон­кретных форм, не существовало. В антропологии больших, город­ских индустриальных и постиндустриальных обществ этот принцип сохраняется. Антропологи всегда изучали общности на локальном уровне. Отсюда излюбленный объект исследования; изолирован­ное племя, деревня. Постепенно взгляд антропологов, натрениро­ванный на исследовании людей, живущих в наблюдаемых общно­стях, переключился на общества городские. Однако основным объ­ектом остается область повседневных взаимодействий в рамках жизненного мира человека. Исследователь изучает то, что может быть объектом наблюдения.

Глаз антрополога называют «глазом ювелира»⁷. Сегодня мы этот взгляд ювелира переносим на те общества, в которых живем сами*. Только так мы открываем «иные области» в жизни собствен­ного общества. Мы перестаем писать о Человеке с большой буквы, а обращаемся к человеку с маленькой буквы, рассматривая его как эмпирическое единство.

Британский исследователь Р.Харре писал о новом идиографиз-ме (древнегрсч. idios — особый, своеобразный, grafo — пишу). Он критиковал господствующие методы количественной социологии, обращаясь и качестве аргументации к антропологическим методам и данным. Это не означает отказа от поиска универсальных струк­тур и закономерностей. Однако такой поиск осуществляется по-иному: посредством болезненного, многоступенчатого подхода к одному типу жизни в рамках рассматриваемого социокультурного образования, к индивидуальной биографии, индивидуальному тек­сту, обычаю''.

Сегодня порою трудно решить, социологический или антропо-

⁷ Marcus G.E., Fischer M.M. Anthropology as Cultural Critique, An experimental moment in the human sciences. — Chicago; London, 1986. — P. 15.

* Одна из попыток работы в одном поле ученых, которые числятся «по разным специаль­ностям», см.: Rethinking popular culture. Contemporary perspectives in cultural studies/ Ed. by C.Mukerdji & M.Shudsort. •— Berkeley; Oxford, 1994. В этой книге представлены работы со­циологов, антропологов, историков, которые с разных сторон исследуют популярную культуру.

'' Hurre R. Social being. A Theory for Social Psychology. — Oxford,1979. — P. 132—134.

логический характер носит то или иное исследование. Например, промышленное предприятие, научный институт или больница мо­гут изучаться теми же методами, что племя или расширенная кре­стьянская семья. Предметом анализа предстают отношения в шко­ле. Анализ повседневных взаимодействий подчас показывает, что учитель, происходящий из низших слоев среднего класса, культи­вирует у своих учеников соответствующие ценности. Эти учителя могут отдавать явное преимущество детям из среднего класса че­рез формальное структурирование работы в классе, а также и в об­щении на досуге. Они культивируют ценности успеха, соревнова­тельности и враждебности, преимущество материальных ценно­стей над интеллектуальными.

Антропология стала практически неотделима от социологии в исследовании локальных социальных общностей в некоторых об­ластях теории (функциональная теория). Обе дисциплины тесно взаимосвязаны через понятие культуры, главного адаптивного ме­ханизма человека как вида. Вызревание отдельной человеческой особи происходит в матрице социального (культурного). Везде лю­ди живут сообществами, по всех обществах они социализируются к соответствии с господствующими нормами, всюду поддерживается социальный, точнее, цивилизационный порядок. Решение вопросов функционирования общества идет рядом с проблемами человек— общество.

Теоретическая и прикладная антропологии не претендуют на прямое участие в социальных преобразованиях. Логика антрополо-] пческого исследования не совпадает с логикой глобальных проек­тов, политической философии и политологии, истории великих личностей. В антропологических исследованиях человеческие мас­штабы всегда сохранены. В современной ситуации кризиса «гло-иальных» идеологий, «больших» теоретических систем интерес именно к человекоразмсрным антропологическим подходам неуди­вителен. Антропологи всегда понимали, что их данные частичны, приблизительны и содержат ошибки, что они промежуточны и не­окончательны.

В то же время антропологическое знание отличается высокой практической ценностью. В свое время в Бритунской империи чи­новникам, служащим в колониях, давали некоторую сумму антро­пологических знаний, что позволяло предотвращать целый ряд ошибок в управлении. Сегодня преобразующая реформистская де­ятельность вряд ли может осуществляться успешно без опоры на знание о тех людях, которые будут реализовывать планы реформа­торов. Антропология работает на получение такого знания.

Теория может строиться в соответствии с различными страте­гиями. В частности, по столь уж необходимо отказываться от эво­люционизма. Одно дело —• линейная эволюция как представление, столь свойственное науке ХТХ в. Такое представление диктует пзгляд, согласно которому общества развиваются одинаковым пу-

тем, определяемым социальными законами. Порядок появления новых черт обусловлен самой их «природой». Представление об эволюции может быть и другим, нелинейным. Тогда можно рассма­тривать развитие общества в направлении все увеличивающейся сложности как объективного и измеряемого феномена, как изме­нение от состояния относительно неопределенной гомогенности к относительно организованной гетерогенности через дифференци­ацию и интеграцию.

Сохранение и аккумуляция (накопление) — важнейшие черты эволюции. Теории эволюции не относятся к частной культуре, они представляют собой обобщения относительно спектра обществ. Во всех обществах существуют отношения распределения и удовле­творения потребностей, социализации новых членов, везде стоит проблема поддержания социальных норм. Здесь определяются по­нятия для компаративистских (сравнительных) исследований. Вы­рабатываемые понятия — понятия социологии. Таким образом, и здесь мы видим дополнительные основания для сближения обеих дисциплин.

Для антропологического исследования не так уж важно, как много людей в обществе отличаются определенными конфигура­циями представлений, соответствующими поведенческими страте­гиями. В антропологически окрашенном исследовании как бы от­сутствует «родовая травма» социологии, известная как проблема репрезента тивности.

В дальнейшем речь будет идти о так называемых непреднаме­ренных социальных изобретениях.Эти изобретения рождаются в относительно небольшой группе. Постепенно они охватывают все большее число людей, становятся господствующими. В конечном итоге меняются общества в целом. Схватить моменты возникнове­ния таких новаций невозможно, если обращаться к деятельности социальных институтов. В социологии же с начальных этапов ее существования как науки внимание сосредоточивалось на институ­ционализированных комплексах социальных и политических орга­низаций, системах социального контроля, праве как системе писа­ных законов.

Еще один методологически важный момент оказывает влияние на развитие методов социологии. Исследуя незападные феномены, антропология изучает их целостно, непременно включая в анализ ценностные аспекты культуры, системы идей и верований, карти­ны мира, которые ориентируют различные группы людей. Этот принцип важен для исследования любых обществ.

Справедливости ради следует отмстить, что и в социологии из­давна имел место интерес к моральным и религиозным формам (сошлемся хотя бы на имя Э.Дюркгсйма). В антропологии исследо­вание символических форм — ключевая область знания. Классиче­скими являются анализы символизма мифа в их корреляции с опи­саниями способов человеческого мышления как такового (К.Леви-

Строе, К.Гирц). Например, ритуал анализируется как форма сим­волического невербального поведения, эквивалентная вербальным утверждениям относительно структуры и ценностей общества. По­добного рода анализы очень популярны в современной социологии. Можно назвать исследование праздников, визуальных элементов культуры. Можно даже говорить о возникновении визуальной со­циологии как социологической поддисциплины.

Именно в результате взаимодействия социологических и антро­пологических методов стали возможными невозможные раньше исследования потребления не как проблемы производства дешевых товаров для массового рынка, а как проблемы функционирования определенной системы культурных значений, объединяющих лю­дей в общество. Методы структурной антропологии, как они разра­батывались К.Леви-Стросом и его последователями, оказали ог­ромное влияние на формирование нового взгляда на массовую культуру. Эти новые подходы — реализация идеи К.Леви-Строса, согласно которой не люди думают с помощью мифов, а мифы дей­ствуют в сознании людей, не отдающих себе в этом отчета. Изве­стно, что знаменитый французский культуролог Р.Барт превратил структурализм в средство анализа моды, рекламы, литературы¹". Исследования современной культуры и социальности немыслимы без учета работ о техниках тела, о феномене дара, написанных французским антропологом М.Моссом".

Современный интерес ряда отраслей социологии к «зоопарку повседневных практик» порою делает невозможным демаркацию между социологией и антропологией. Напомним лишь о работах такого исследователя, как Э.Гоффман.

Антропологические подходы в социологии позволяют уйти от представлений о человеке как бестелесном субъекте,равном чис­тому сознанию. Именно такой взгляд на человека — основа при­вычной социологической анкеты. Современная теория проявляет большой интерес к телесности человека, определяемой социально­стью. Знаменитые социологи — немец Н.Элиас, француз П.Бур-дье — активно занимались этой проблемой.

Предмет социальной антропологии — не структуры и механиз­мы, которые вне всякой субъективности и телесности упорядочи­вают социальные отношения, но стратегия действий индивидов и социальных групп. Всоциальной антропологии опыт не сводится к дискурсу, к объясняющей теории, к речевым практикам. Имеет ме­сто интерпретация социальных связей через поведенческие отно­шения, анализ функциональных отношений в наблюдаемых общно­стях. Теми же проблемами сегодня занимается и социология.

"' См.: Барт Р. Мифологии. — М., 1996.

" К счастью, сейчас читатель может ознакомиться с работами М.Мосса нарусском язы­ке: Мосс М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. — М., 1У96.

Нельзя не отметить, что антропологические исследования всегда опирались на вероятностные модели, избегая жесткого детерминиз­ма. Жизнь анализируется в категориях игровых моделей. И социоло­гия и антропология изучают, каким образом происходит складыва­ние «правил игры», в соответствии с которыми действуют люди.

У социологии и антропологии — общее поле проблем: как кон­струируется социальная связь, которая объединяет людей в общ­ность или общество, какие используются средства ориентации в обществе и мире в целом, каковы культурные формы и социаль­ные практики в различных обществах, как отдельный человек вос­производит и производит определенный тип социальности.

А

3. АНТРОПОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ

• нтропология издавна занималась так называемыми «неистори­ческими» обществами, т.е. теми, у которых не было писаной исто­рии. Исследование больших городских обществ немыслимо без об­ращения к анализу письменных источников. В принципе, ни одно со­циальное явление, ни одна вещь не могут изучаться вне обращения к их истории.

В настоящее время в исторической науке сложилась новая область исследования — история ментальностсй. Под мснтальностями пони­мают общие источники мышления, которые лежат в основе рацио­нального и логического, которые определяют формы проявления чувств, т.е. в целом составляют дух той или иной эпохи. Мснтально-сти связаны с основаниями социальной жизни. В то же время они са­ми социально и исторически определены. Они имею']' нсрефлексив-ный характер. Ключевой проблемой данной области знания является анализ представлений. Однако понятием представления широко поль­зуется также социология и социальная (культурная) антропология.

М.Вебср и Н.Элиас, М.Мосс и Э.Дюркгейм прибегали к понятию представления, которое обозначает три важнейшие реальности: 1. Кол­лективные представления людей как формы, означающие классифика­ции социального мира и организующие схемы восприятия и оценки жиз­ненных явлений, неявные предпосылки деятельности; 2. Формы марки­рования человеком собственного положения в социальных иерархиях (включая способы обозначения политического могущества): образы, ритуалы, «стилизация жизни» (М.Вебер) и др.; 3. Актуализация в «пред­ставителе» группы социального качеству в течение достаточно длитель­ного времени. Трудно ответить на вопрос, антропологическим, социоло­гическим или историческим является понятие представление.

Традиционно в антропологии проводился анализ человеческого опыта, который радикально отличался от опыта исследователя (жизнь далеких племен). Взгляд антрополога помогает заметить то, что в собственном обществе исследователя считается самоочевид­ным, а потому незамечаемым: обычаи, образцы чувствования, при­вычки мышления.

Можно привести пример. Два общества развивают один и тот же институт парламентской демократии, но в этих обществах могут гос­подствовать глубоко различные представления о власти, равенстве, справедливости.

Проблема, которая виделась только проблемой описания, превра­щается в проблему репрезентации. Отсюда значимость проблемы письма. Имеется в виду преобладание жанров описания, новая чувст­вительность к риторике, внимание к тропам, к фрагментам, к детали н др. Мы тренируем чувствительность к различию и терпимость к не­соизмеримому. Социальная антропология послужила источником дис­курсивных инноваций, потребность в которых возросла при решении задач теоретического исследования современных обществ.

В настоящее время можно наблюдать, как история ментально-стей превращается в историческую антропологию. Предметом ана­лиза у историков данного направления становятся не только собст­венно представления, но также групповые поведенческие нормы и стратегии. Внимание исследователей вес больше привлекают сим-иолика, ритуалы, обряды, системы жестов и пр. В предмет истори­ческой антропологии входит анализ взаимосвязи мира воображения, неявных предпочтений людей и поведенческих стереотипов. С одной стороны, акцент делается на синхронистическом анализе той или иной социальной системы. С другой — историк не может уйти от ди­ахронического взгляда на изучаемые явления (исследования времен­ного измерения). Здесь точка сближения истории и антропологии.

Историческая антропология (иногда ее называют антропологиче­ски ориентированной историей) уделяет большое внимание массовому и групповому. В этой области исторического знания исследуются не только самоочевидные для данного общества и культуры проявления, но также маргинальные, отвергаемые в данной социальной среде.

Она отдает должное исследованию конкретных, индивидуальных случаев. Социальное демонстрируется через уникальное. Иногда да­же говорят о микроистории, которая исследует отдельные случаи, приковывает внимание к мотивации, микроконфликтам. Помимо «исторических личностей», исследователи обращаются к жизнен­ным проявлениям рядового человека. Отсюда — обращение к ис­точникам нового типа: любым следам, оставленным d истории ма­ленькими людьми: запискам, дневникам.

В какую бы сторону (в сторону анализа ментальчостей или в об­ласть микроистории) ни поворачивалась историческая антрополо­гия, сохраняется нечто общее. В любом случае историческая наука сближается с социальной (культурной) антропологией¹².

Следует отметить, что речь идет об историчности в самых раз-

'- На Западе историки этого направления представлены французской школой «Анналов». Впрочем, исследования такого рода развиты в Германии и Великобритании. Б России уче­ные, занимающиеся исторической антропологией, группируются вокруг альманаха «Одиссей».

ных смыслах. Целиком синхронистический анализ того или иного явления возможен лишь в ограниченных пределах. Кроме того, представления об истории, историческая память нынче есть почти у любого человека, живущего в «больших» обществах. Такие пред­ставления — органическая часть производства нашего мира.

Это подразумевает историзацию как предмета, так и самого ис­следователя. И неважно, что именно реконструируется; «наивный» взгляд рассказчика из социальных низов, картина мира представи­теля элиты, обычай или ритуал.

Антропологические подходы позволяют уйти от резкого проти­вопоставления позиции и отношения, социальной функции и соци­ального явления. Они создают поле исследования, в котором инди­видуальные и групповые интенции, частные волеизъявления впи­сываются в систему коллективных принуждений.

Исследуя «большие общества», приходится учитывать парамет­ры, не выводимые из изучения малых общностей. Конкретные и локальные формы существования в больших обществах трудно представить вне действия сложных посредников во взаимодейст­виях людей, которые носят абстрактный характер, будучи продук­том институционализированных систем (деньги, право, научное знание, идеологии, централизованные системы насилия, медиа, си­стемы образования и пр.). Антропологическое исследование сов­ременных обществ требует обращения к политэкономии, теории права, исследованиям средств массовой коммуникации. Однако оно все равно будет сосредоточено в рамках локального жизненного мира человека и форм повседневных взаимодействий.

Что значит, например, исследовать телевидение, науку, эконо­мические структуры с антропологической точки зрения? Вероят­но, следует ответить на вопрос, как и в каком смысле телевидение выступает в качестве члена семьи и институции, конституирующей социальные связи. Следует изучать повседневные практики в кол­лективе ученых или коллективе предприятия, банка, а также ста­вить вопрос о том, как и при каких социально-исторических обсто­ятельствах появляются люди, которые изобретают такого рода за­нятия. Можно говорить о способах, посредством которых люди от­личают себя от других людей, сближаются и образуют социальную группу. В случае антропологического исследования придется гово­рить о ритуалах повседневного взаимодействия, т.е. непосредствен­ного взаимодействия человека с человеком. Подобно исследовате­лям далеких племен, мы обратимся к формам классификации мира, которыми пользуются наши современники. Понятно, что нам при­дется показать, что большая часть классификационных делений пришла из школ разного рода и уровня. Мы обнаружим, что частью локального нарратива может быть и цитата из идеологического по­вествования, задающего системы классификации. Но опять-таки мы не уйдем от повседневности в ее «предельной конкретности» (В.Беньямин),

Если здесь и говорится об универсалиях, то не иначе, как в ло­кальных проявлениях. Если в качестве универсалии иметь в виду человеческую жизнь, то универсальное неизбежно проявляется в локальном. Антропологический угол зрения диктует осторож­ность. Этот угол зрения предостерегает от впечатывания теорети­ческой схемы в жизнь людей. Недаром К.Леви-Строс, которого в первую очередь интересовали структуры, тем не менее писал: «Всегда остается только одно — провести кропотливое изучение одного случая; единственное различие заключается в выборе «слу­чая», составные элементы которого будут ... относиться к шкале проектируемой модели или же к какой-то иной шкале»¹³.

***

Сказанное дает основание для общего вывода об антропологиче­ском повороте в знании о человеке и обществе. Можно сказать, что в настоящее время познавательная ситуация отличается новыми чертами.

1. Новая ситуация человека, которая одними описывается как пово­рот к человеку, а другими как исчезновение человека.

2. Зримый рост роли экспрессивного (символического) порядка в постсовременных обществах.

3. Осознание многообразия человеческих общностей. Рождение но­вого представления о культурном богатстве, позволяющего людям луч­ше понимать самих себя.

4. Явный кризис языка социального описания (особенно у нас в Рос­сии). Сегодня становится все более очевидным, что язык самоописания социального — органическая часть производства (конструирования) общества.

В чем новизна антропологически ориентированного познания, как мы его наблюдаем сегодня именно в России?

Выше уже говорилось, что антропологическое знание способствует переосмыслению тех категорий и понятий социологии, которые выра­ботаны на материале западных обществ. Это настоятельно необходимо потому, что мы находимся в плену языка «глобальных» идеологий, «больших» теоретических систем. Теория прогресса вподе бы отмира­ет, но Запад до сих пор воспринимается как конгломерат обществ, сто­ящих на более высокой стадии развития. Против этого утверждения можно протестовать сколько угодно, ссылаясь на принцип многообра­зия культур. Эта позиция будет сохраняться до тех пор, пока журнали­сты начинают утро с упоминания «цивилизованных стран». Социальная (культурная) антропология — хорошее профилактическое средство от европоцентризма. Она может содействовать осознанию современной Россией и людьми, которые ее населяют, своей идентичности.

В России элита часто культивирует идеологии модернизации и ев­ропоцентризма вполне целенаправленно. Существуют работы о рос-

" Лсви-Строс К. Структурная антропология. — М., 1983. -— С. 256.

списком обществе и культуре, о людях, написанные с западноцентри-стских позиций, причем это могут быть работы, написанные с исполь­зованием качественных методов. Обращение к методам и языку соци­альной антропологии позволяет отрефлексировать эту ситуацию. Проблема поиска позиции состоит не в выдумывании специального понятийного и языкового аппарата для анализа российского общест­ва и культуры, а в том, чтобы умело использовать конвертируемый язык науки.

Иллюстрирует данный тезис следующее высказывание М.Фуко об антропологии: «Наука о человеке возникает только там, где мы рассматриваем тот способ, которым индивиды или группы представ­ляют своих партнеров по производству или обмену; тот способ, по­средством которого они выявляют, скрывают или теряют из виду са­мо это функционирование и свое место в нем; тот способ, которым они представляют себе общество, в котором функционирование осу­ществляется; тот способ, которым они интегрируются в это общест­во или изолируются от него, ощущая себя зависимыми, подчиненны­ми или же свободными»¹⁴.

Антропологические подходы могут помочь социальному иссле­дователю поставить себя в новую позицию. Если в прежних работах исследователь был активен, а «предмет» пассивен и молчалив, то те­перь возникают новые исследовательские жанры, в рамках которых «предмет» не является немым. Метафора диалога (заменившая ме­тафору текста) явно присутствует на социальной и научной сцене. Однако говорить о реализациях ее в нашем научном сообществе по­ка трудно.

Далее мы сосредоточимся на главной задаче нашего курса: по­нять, как человек живет а общество и как общество живет в чело­веке.

Ключевые слова:

социальная антропология, культурная антропология, этнология, эт­нография, социология, качественные методы, история менталыю-стей, историческая антропология, повседневность, жизненный мир, локальное, свое/иное, универсальное.

Вопросыдля самоконтроля:

1. Существует ли разница между социальной и культурной антро­пологией? Почему употребляют разные слова?

2. Какое воздействие антропология оказала на социологию?

3. Что изучает историческая антропология?

4. Назовите особенности антропологического исследования «больших» индустриальных и постиндустриальных обществ.

¹⁴ ФукоМ. Слона и вещи. — СПб, 1994. — С. 372. 22

Литературадля дополнительного чтения:

1. Антология исследований культуры. —Т. 1. Интерпретации культуры. — СПб., 1997.

2. Современная западная социология. Словарь (любое издание). Статьи «Антропологическое направление в социологии», «Социаль­ная антропология».

3. Барулин B.C. Социально-философская антропология. — М., 1994.

4. Бурдье П. От правил к стратегиямУ/Бурдье П. Начала. — М.,

1993.

5. Гиддснс Э. Девять тезисов о будущем социологии//ТНЕ818. Те­ория и история экономических и социальных институтов и систем. — М.,1993. —Т. 1. —Вып.1

6. Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию челове-ка//Культурология. XX век. Дайджест. Т. I. — М., 1997.

7. История мснталыюстсй. Историческая антропология. Зару­бежные исследования в обзорах и рефератах. — М., 1996.

8. Культуральная антропология. Учебное пособие/Под ред. Ю.Н.Емсльянова, Н. Г. Скворцов а. — СПб, 1996.

9. Лсви-Строс К. Структурная антропология. — М., 1985. (Глава I «Введение: История и этнология», разделы «Этнография, этноло­гия, антропология», «Социальная и культурная антропология», «Ан­тропология и социальные науки» в главе XVII «Место антропологии среди социальных наук и проблемы, возникающие при ее преподава­нии».)

10. Мсрло-Попги М. Философ и социология. От Мосса к Клоду Лсви-Стросу//Мерло-Понти М. В защиту философии. — М., 1996.

11. Минюшев Ф.И. Социальная антропология. — М., 1997.

12. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропо­логию. — М., 1994.

13. Резник Ю.М. Введение в изучение социальной антропологии: учебно-методическое пособие. — М., 1997.

14. Сепир Э. Антропология и социологияУ/Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. — М., 1993.

15. Фролов И.Т., Гуреяич П.С. Человековед^иеУУЧеловек. — 1994. — №6. — С.5—10.

16. Marcus G.E., Fischer MJ. Anthropology as Cultural Critique. An Experimental moment in the human sciences. — Chicago, London, 1986.