Реферат Курсовая Конспект
ВОСПРОИЗВОДСТВО СЕБЯ И СОЗДАНИЕ СТИЛЕЙ ЖИЗНИ - раздел Философия, Социально-историческая антропология Интеллигент В Русской Культуре Трактуется Как Высокодуховный. Это Подразумева...
|
Интеллигент в русской культуре трактуется как высокодуховный. Это подразумевает бестелесность и «безбытность» как неотъемлемые черты существования. Социолог скажет, что ощущение безбыт-ности связано с неукорененностью, двусмысленностью социальной позиции. Немецкий социолог К.Маннгейм характеризовал данную группу как «парящую интеллигенцию». Он полагал, что она не входит ни в какую социальную группу, а потому «парит» над всеми.
На деле интеллектуал-интеллигент создает собственное социальное пространство, в котором производит самого себя как человека вполне земного и телесного. Люди, принадлежащие к этой социальной группе, способны создать своеобразные и неповторимые стили жизни. В свою очередь, эти стили жизни могут стать образцами для людей из других социальных групп.
Противоречивая позиция интеллектуала сказывается во внешности и манере. Чем маркируется интеллектуал, выстраивая свое «я»? Он отвергает официальность, любит свободную одежду, не испытывает любви к разного рода форме. Он старается выделить себя — в разные времена по-разному — то усами, то бородой, то свободным воротничком и пледом, то принципиальным отсутствием галстука. Он то носит шляпу, то отвергает ее. Способы маркирования многообразны и заслуживают пристального исследовательского внимания. Они неотъемлемы от истории данного типа людей.
В любом случае имеет место оппозиция, противопоставление собственного стиля жизни стилям других (дворян, буржуа, чиновников, «мещан»). Именно так вырабатывается специфический экспрессивный порядок. Весьма часто имеет место род ритуального переворачивания. Например, если «мещане» днем работают, а ночью спят, то в среде «богемы» все происходит наоборот: ночью работают или предаются интеллектуальному бдению. Если первые носят жесткие крахмальные воротнички и стриженые волосы, то вторые — длинные волосы и свободные воротнички. Интеллектуал (интеллигент) может отличаться богсмностыо, а может быть своего рода джентльменом по воспитанию.
Целью маркирования служит установление границ, которые защищают от посторонних, от проникновения чужих. Часто интеллектуалы (интеллигенция) пользуются языком, не понятным непосвященным. Этот язык может быть эзотеричным.
Социальные деления осуществляются не только через язык. Создаются собственные пространства, границы которых охраняются. Посторонний не мог пойти на «Башню» Вячеслава Иванова, присутствовать на встречах английского Братства прерафаэлитов. Если они туда попадали, то ощущали резкую границу. Посторонним давали знать, что такая граница существует, через последовательность ритуалов доступа, уважения, избегания.
В советском общестне интеллигенция также существовала в осо-
бом пространстве, которое имело свои физические параметры: дома творчества писателей, композиторов, художников, специальные дачные поселки (Переделкино и Малеевка, Руза и Николина гора под Москвой). На примере советской интеллигенции хорошо видно, в какой степени именно политическая власть делала из этой группы субъекта. Различия и иерархии в среде самой интеллигенции, позиции подгрупп складывались вокруг отношений к власти политической (неважно, какие бы они ни были — апологетические или оппозиционные). Практически все группы интеллигенции пребывали в общем физическом пространстве (того же Переделкина, Малеевки и т.д.). Любопытно, что даже так называемые представители андеграунда (неофициальной «катакомбной» культуры) держались в непосредственной близости от привилегированных пространств. «Катакомбы» были рядом с ними. Непривилегированные члены группы (безвестные писатели, художники) были рассеяны по всем социальным пространствам.
Сказанное касается не только советской интеллигенции. Сегодня интеллектуальная элита в качестве органического элемента входит в круг привилегированных во всем мире. Она принята на равных в кругу политиков, предпринимателей, банкиров, аристократов крови. Что касается жизненных стилей, то здесь имеют место два хода, в зависимости от истории тех или иных групп интеллигенции. Что это за ходы?
Первый — утверждение себя как группы, существующей в автономном поле. Здесь может культивироваться принцип свободной игры, свободного творчества жизненных форм, аристократизм науки, культивирование принципа искусства для искусства. Выстраивается сакральное пространство Культуры с большой буквы, которое противостоит обыденному, косному, повседневному, мещанскому, крестьянскому. Складывается стиль жизни в башне из слоновой кости. Вот описание «Башни» Вячеслава Иванова, принадлежащее Е,А. Кузьминой-Каравае вой (будущей матери Марии). Обратим внимание на то, что в тексте постоянно, как рефрен звучит тема «высоты», Напомним, что в описываемом сообществе реальное положение квартиры под крышей дома переосмысливается метафорически.
«Новичком, поистине варваром, пришлось mug побывать на «башне», у Вячеслава Иванова. Там собирались люди, в полной мере владеющие ключами от сокровищницы современной культуры.
Ночное бдение до зари, какая-то непередаваемая пряность и утонченность всех речей... И у меня было первое впечатление от этого мира, будто бы то, о чем мы таились даже перед самыми близкими, что нам казалось самым нашим глубинным достижением, является темой для остроумного и утонченного словесного турнира...
Сначала мне казалось, что это происходит оттого, что
сокровенное — еще не подлинное достижение, что люди, достигшие больших высот, смотрят на наши холмики с долей презрения, что их достижение нам просто недоступно...
А на «Башне» или на заседаниях религиозно-философского общества чувствовалось, что Кант, даже Платон, более того — все мыслители всех времен и народов — в известном отношении младенцы какие-то, ушедшие в свой переулок, не умеющие широко и всесторонне взглянуть на мир...
Тут же, у наших современных мыслителей, не только кан-товский или платоновский переулок, а весь город с птичьего полета виден» (Кузьмина-Караваева Е.А. Избранное. — М., 1991. — С. 193,194).
Приведем описание еще одной попытки жить в эстетическом мире. Это описание «вечера бумажных дам», в котором участвовали А.Блок, В.Мейерхольд, С.Городецкий, актеры Н.Волохова, В.Веригипа и др. Отметим, что переход в «иной мир» обозначался переменой одежды. Бумажные платья были символом эфемерности этого мира.
«Решили одеться в платья из гофрированной цветной бумаги и из той же бумаги сделали головные уборы. Вечер должен был называться вечером бумажных дам. Мужчинам было разрешено не надевать маскарадного костюма, их только обязывали надевать черные полумаски, которые предлагались при входе каждому...
Почти все дамы были в бумажных костюмах одного фасона. На Н.Н.Волоховой было длинное, со шлейфом светло-лиловое бумажное платье. Голову ее украшала диадема, которую Блок назвал в стихах «трехвенечной тиарой». Волохова в тот вечер была как-то призрачно красива. Впрочем, теперь и все остальные кажутся мне чудесными призраками... Я сама, одетая в красное, показалась себе незнакомой в большом зеркале. У меня тогда мелькнула мысль: не взмахи ли большого веера... вызвали нас к жизни?..
Условились говорить со всеми на «ты». В нашей литературно-артистической среде царила пеприьуж, ;енность, но все же мы были сдержанны и учтивы. Поэтому тах х> г<со было говорить «ты», несмотря на маску... Так... с вечера бумажм>-х дам мы вступили в волшебный круг игры, в котором закружилась наша юность. Центром нашего круга игры была блоковская «Снежная дева» (Веригина В.П. Воспоминания. — М., 1974. — С. 108,109, 110).
Второй — своего рода превращение стигмата (клейма отверженности) в добродетель: сделаться «ничем», чтобы стать «всем», обретая правило выносить суждения обо «всех». В этой группе имеет место процесс, на первый взгляд противоположный первому. Происходит маркирование через «близость к народу». Выражается это не только в том, что она говорит за народ и отличается повышенным на-
г
родолюбием. Реальная «близость к народу» (разночинцы, вышедшие из непривилегированных слоев общества) начинает претворяться в жизненный стиль, который специально культивируется. Особенности повседневной жизни тех слоев, из которых выходит разночинная интеллигенция, символически нагружаются, превращаясь в средство маркирования. Это были те черты, которые не позволяли этим людям прямо войти в круг так называемой дворянской интеллигенции. В их число входили «дурные манеры» (отсутствие светских манер), простая пища (ржавая селедка и полутухлая ветчина из мелочной лавочки, пресловутая редька с квасом), дешевая одежда, курение дешевых папирос. Разночинная интеллигенция принадлежала к классу образованному, однако не обладала властью, которая давалась богатством или официальным положением (т.е. культурным и социальным капиталом). Знаки унижения она превращала в символический капитал. «Вульгарное» становилось социально значимым, приемлемым, значительным, ценимым и желанным.
Следует подчеркнуть особую значимость символизации повседневности как условия преображения новым человеком и своего социального пространства, и себя самого, и общества в целом. В русской культуре одним из поразительных примеров такого рода служит роман Н.Г.Чернышевского «Что делать?». Этот роман способствовал рождению новых жизненных стилей не одного поколения русской молодежи через переосмысление старых культурных стереотипов и их перестройку. Через подражание героям романа люди меняли классификации мира, культивировали новые жизненные практики. Возникали новые знаковые формы в отношениях между полами, менялись реализации систем родства, испытывались новые формы общения (ритуалы адресации, маркирования и пр.). По-новому конструировалась собственная внешность.
И.Паперно, автор книги о Н.Г.Чернышевском, пишет: «Как утопический роман «Что делать?» предлагает модель идеального жизнеустройства. Так, роман учит, как уладить конфликт с деспотическими родителями, изгнать ревность из супружеских отношений, вылечить девушку, умирающую от любви, и перевоспитать проститутку, и как платить за квартиру при ограниченных средствах. Ничто не обходится вниманием, начиная от теоретических оснований нового общественного порядка вплоть до мелких практических подробностей, до расгюлох<ения комнат в коммуне и в частной квартире, до диеты, до стоимости и качества зонтиков в рационально организованном домашнем хозяйстве новых людей»".
Сущестпуют воспоминания замечательной русской женщины, шсстидеся'пшцы прошлого иска Е.Н.Водокозовой. Там ярко описывается складывание новых стилей жизни it тогдашнем русском городском образованном обществе:
1 Пшкрна If. Гемиотика поведения: Николай Чернышевский — 4ej -М, J9%. —С. 148.
(еловек эпохи реализмл.
«Опрощение во всем обиходе домашней жизни и в привычках считалось необходимым условием для людей прогрессивного лагеря, особенно для молодого поколения. Каждый должен был одеваться как можно проще, иметь простую обстановку; наиболее грязную работу, обыкновенно исполняемую прислугою, делать по возможности самому, — одним словом, порвать со всеми разорительными привычками, привитыми богатым чиновничеством и барством. Мужчины в это время начали усиленно отращивать бороду. Они не хотели походить, как выражались тогда, на «чиновалов» и «чинодралов», не хотели носить официального штемпеля. Женщины перестали затягиваться в корсеты, вместо пышных разноцветных платьев с оборками, лентами и кружевами одевали простое, без шлейфа, черное платье, лишенное каких бы то ни было украшений, с узкими белыми воротничками и рукавчиками, стригли волосы, — одним словом, делали все, чтобы только не походить, как говорили тогда, на разряженных кукол, на кисейных барышень... Гостей на вечеринках не рекомендовали. Этот обычай находили смешным, каждый должен был сам рекомендоваться. Молодежь называла друг друга только по фамилиям, случалось, даже каким-нибудь прозвищем, и лишь людей постарше величали по имени и отчеству» (Водовозова Е.Н. На заре жизни. Мемуарные очерки и портреты. Т. 2. — М., 1987. — С. 36, 37).
В той же книге есть целая глава, специально посвященная «формирующему» воздействию романа Н.Г.Чернышевского «Что делать?».
В России уже после революции, в 20-е годы группа авангардистской интеллигенции также культивировала новые стили жизни, как бы предлагая модель и для собственного (группового) потребления, и для «других».
5. «СВЕЖИЙ» ИНТЕЛЛИГЕНТ
В записках В.В.Шульгина, известного политика и литератора первой послереволюционной эмиграции, ссп> меткое наблюдение над обликом русского интеллигента: «.. в Госош была другая тонкость — не чертами лица. Тонкие чсогы лица указывают на старую культуру — это заслуги предков. Этого в России было мало. В России начинал образовываться порядочный слой тонкости приобретенной. Это интеллигентные лица, — тонкие своим выражением. Это люди одного, двух, трех поколений усиленной культуры. Черты лица у таких не могли сложиться в тонкость, это требует веков, но сложилась тонкость взгляда, улыбки. Эти русские лица легко выделяются и в эмиграции. Они именно и служат признаком русского лица. Русская эмиграция не принесла никакого определенного типа. Черты наших лиц подойдут под
всякое «неправильное» лицо всякой нации. Но выражение этого русского лица, «сложность» его, взгляд, который способен если не «все простить», то «все понять», резко выделяют русских из среды заграничных лиц, которые, поражая иногда благородством своих «вековых очертаний», все же, кроме себя самих, ничего понять не могут.
Русское интеллигентное лицо есть синтез быстро усвоенной культуры, и притом культуры многих народов. Оттого оно такое сложное и часто так мучительно противоречивое...» (Шульгин В.В. Три столицы. — М., 1991. — С. 71).
Действительно, интеллигент, с одной стороны, разночинец. Разночинец действительно был «новым человеком»: «без личного дворянства, и не приписанный ни к гильдии, ни к цеху» (В. Даль). Разночинцы были детьми купцов, священников, чиновников и низших офицеров. Но интеллигентом-интеллектуалом мог стать и дворянин. Особый случай — так называемый «свежий» интеллигент, интеллигент из низов. Когда говорят «интеллигент в первом поколении», имеют в виду именно таких людей.
Итак, человек, разорвавший путы традиционных социальных связей (или вырванный с корнем), чувствует себя свободным в том смысле, что ничто его вроде бы не связывает. Эта черта не является специфичной для интеллектуала-интеллигента. Об этом процессе говорилось выше (см. тему 6). Но свежий интеллигент то, что его связывало, объявляет предрассудком, приписывая себе качества рассудочности.
В.Зомбарт полагал, что рассудочность — ведущая черта пролетарской психологии. По Зомбарту, обстоятельства жизни пролетария требуют от него сообразительности, умения составить суждение. Частая смена мест пребывания как бы побуждает к сравнению и оценке. Однако новый городской житель уже пользуется всеми преимуществами городской анонимности и унификации. Он учится «работать» с нормой, отделенной от отдельного случая.
Коммивояжер — представитель такого типа мироотношения. Его работа вообще не требует от него особых умственных усилий, но требует рода рационального мышления. Здесь нет места наивному творчеству крестьянина или ремесленника.
Встает, естественно, вопрос: а кто, собственно, рассудочен, если иметь в виду, что пролетариат— продукт номинации? Вероятно, не «пролетарий» и не «человек массы». Вероятно, это те, кто попадал в орбиту разума, Просвещения как важного измерения обществ Модерна. Свежие интеллектуалы были и есть на Западе, так же как в России есть свежие интеллигенты.
Их жажда знания может поражать. Они стремятся к образованию, но под образованием достаточно часто понимается накопление сведений, которые выучиваются по книгам, т.е. уже прошли через фильтр рассудочного мышления. Их неудержимо влечет выработка рассудочных систем. Они легко оказываются в плену нового для них языка, и кажется, что не мир и не люди интересуют их, а 148
норм и проектов, власть, производство стилей жизни, «свежий» интеллигент.
Вопросы для самоконтроля:
1. Чем определяется габитус интеллектуала (интеллигента)?
2. Определите различие и сходство интеллектуалов и интеллигенции.
3. Назовите основные социальные функции людей, принадлежащих к данной социальной группе.
4. Почему интеллигенция так много говорит о народе?
5. Почему интеллектуалов (интеллигенцию) можно назвать доминируемыми среди доминирующих1?
6. Что мы имеем в виду, когда говорим о власти интеллектуалов?
7. Чем интеллектуалы (интеллигенты) маркируют себя самих и свое социальное пространство?
8. Охарактеризуйте два типа жизненных стилей интеллектуала.
Литература для дополнительного чтения:
1. Бурдье П. Назначение «народа»/Бурдье П. Начала. — М., 1994. — С. 222—250.
2. Бурдье П. Университетская докса и творчество: против схоластических делений//50СЮ-ШСО8'9б. — М., 1996.
3. Вебер М. Наука как призвание и как профессия/УВебер М. Избранные произведения. — М., 1990.
4. Интеллигенция. Власть. Народ: Антология. — М., 1993.
5. Пэнто Л. Докса интеллектуала//5ОСЮ-ШСО8'96. — М., 1996.
При изучении данной темы можно также использовать любые мемуары, переписку писателей, ученых, всех, кто представляет данный антропологический тип.
ТЕМА
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
ББК К... Рецензенты... доктор философских наук профессор В С Барулин кандидат социологических наук доцент Ю М Резник...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: ВОСПРОИЗВОДСТВО СЕБЯ И СОЗДАНИЕ СТИЛЕЙ ЖИЗНИ
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов