В СОВЕТСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ ПО СОЦИОЛОГИИ СЕМЬИ

(по данным М. С. Мацковского)⁸

 

№	Метод и процедура	Число работ	В % от общего числе
1.	Опрос без указания процедуры		13,7
2.	Интервьюирование		16.4
3.	Анкетирование		33,6
	Тестирование		3,1
5.	Экспертный опрос		0,8
6.	Анализ документов		13,3
	Наблюдение		8,6
8.	Эксперимент ,		1,2
9.	Не указано		9,3
10.	Итого		!00,0

Таким образом, в 23% числаработ вообше не указан метод сбора данных и читателям тем самым, предлагается поверить описаниям ре­зультатов со слов авторов. Здесь рассуждения об особенностях ОНв связис отсутствием описания УН бессмысленны и выдают обиходную веру ученых в наличие «объекта в себе», общежитейскую убежденность в «объективности данных».

М. С. Мацковский обнаружил, что в публикациях об итогах исследо­ваний, собственно о методиках крайне мало сообщений. Остаются не­известными процедуры разработки индикаторов и индексов разного рода, шкал и тестов, их валидности, обоснованности и устойчивости. Только в 3% публикаций аргументировался выбор методики и техники исследо­вания, и лишь в 2% давались сведения об апробации методов и процедур в пробном, пилотажном исследовании. Не удалось найти ни одной ра­боты, где приводилась бы оценка данных с точки зрения их надежности. Большинство исследований семьи проводилось в рабочее время по ме­сту работы, а не на дому, причем опрашивались только одни женщины.

В большинстве публикаций не указан тип выборки(77%), не при­ведены расчеты выборочнойсовокупности, в 14% работ нет вообше численности выборки, единичны упоминания о применении более сложных методов обработки и анализа, чем простые распределения дан­ных. В разных исследованиях для измерения однихи тех же перемен­ных каждый раз заново изобретаются методики и приемывзамен уже

Мацковский М. С Социология семьи. С. 16

апробированных, доказавших свою пригодность. Наконец, поскольку анализировались публикации, было замечено, что журнальные статьи часто не отвечают требованиям описания результатов социологичес­ких исследований, т. е. в них нет четкой структуры изложения: целей, теории, методов сбора и обработки данных, полученных результатов и интерпретации их⁹.

Таким образом, практика отечественных исследований семьи была и остается далекой от идеала воспроизводимости и сопоставимости данных. Сохраняющееся методологическое невнимание к контролю си­стемы взаимодействия УН — ОН оставляет место для произвольных интерпретаций. В сложившихся условиях мода на качественные мето­ды анализа семейных феноменов и пренебрежение количественными методами могут усилить интерпретационный произвол. Качественные методики, ориентированные на анализ глубинных механизмов поведе­ния, обычно противопоставляются накоплению статистических дан­ных в социологических исследованиях¹⁰.

Но именно претензии на анализ «причинно-следственных связей» и «процессуальных характеристик» изучаемых явлений требуют не толь­ко четкой фиксации УН, но и детального описания всех характеристик взаимодействия УН — ОН. В свою очередь это предполагает учет всех взаимодействий системы УН — ОН, даже неконтролируемых и необра­тимых. Принципиальная неполнота знаний делает это неосуществимым, и, значит, сохранение неконтролируемых взаимодействий УН — ОН ведет в принципе к невоспроизводимости всех «качественных исследо­ваний» вместе и каждого из них по отдельности.

Как отмечают И. С. Алексеев и Ф. М. Бородкин, «основным тре­бованием к любой теории, построенной на эмпирической основе, яв­ляется возможность получения такой же теории на основе наблюде­ния, проведенного в другое время и в другом месте»¹¹. Невоспроизво­димость системы УН—ОН [напомним, что в УН включен также соци­олог и что на самом деле речь идет о взаимодействиях (СН — УН) — (УН — ОН)] не дает надежды на сравнение данных двух и более иссле­дований, превращая любое из них в исключительное, «эксклюзивное». Поэтому финал очевиден: социолог, работающий с такой «качествен­ной» методикой, обречен на простой пересказ фактов и «пришивание» к ним выводов. Коли нет полного, статистического анализа УН — ОН, то нет и воспроизводимости исследований, сопоставимости данных и, следовательно, адекватности объяснения «причинных связей».

⁹ Там же. С. J4-19

¹⁰ Мел ьни ков О. Т. Качественные методы // Введение в практичес­
кую социальную психологию. М., 1994. С. 1S3.

¹¹ Алексеев И. С., Бородкин Ф М. ук соч. С. 46.

из

5Н$5

Теоретически есть путь разрешения этой ситуации посредством применения двух альтернативных теорий к информации, полученной без статистического описания всех деталей системы УН ~ ОН. Если, к примеру, тендерное исследование распределения семейных ролей между супругами с помощью качественных методов вышло на некий факт, отчего не применить для его объяснения не только феминис­тскую, но и противоположную, фамилистскую, интерпретацию? Толь­ко в этом случае компенсируется невоспроизводимость «качествен­ных» исследований, но, к сожалению, ничего похожего не встречает­ся в нынешней практике тех, кто радеет о качественных методах в социологии семьи.

Вместе с тем проблема неполноты описания системы УН — ОН решается, как это и положено в социологии, благодаря применению статистических методов, адаптированных к вероятностному поведению социальных систем. Отказ от количественного подхода, как указыва­лось выше, лишает социологию фундамента и, по сути, ликвидирует ее как самостоятельную науку. Собственно говоря, поэтому в социо­логии интерес к качественным методам сопровождался заботой о ста­тистической определенности «качественного» содержания. Так и воз­ник «контент-анализ», направленный на выявление частоты тех или иных смысловых единиц текста, на интерпретацию наиболее часто встречающихся единиц как значимых, репрезентирующих ценности разного рода, определенное «содержание».

Только статистический характер описания данных говорит о ста­тистической же их воспроизводимости, хотя в социологии к тому же сама вероятностная природа интеракций социальных систем требует адекватного этой природе объяснения. В связи с этим еще одна цитата из Алексеева и Бородкина: «Для того чтобы когда-либо социология стала наукой сугубо аналитической, вообще не связанной со статис­тикой, необходимо, чтобы все люди обладали совершенно полным зна­нием обо всем. Но такое время никогда не наступит. Именно поэтому мы имеем все основания утверждать, что социологическая теория дол­жна быть обязательно статистической...»'-,

Типы взаимодействия условий и объекта социологи­ческого исследования. Социолог не выбирает объект исследо­вания, его выбор всегда направлен на тип взаимодействия в системе СН — УН — ОН (социолог или наблюдатель — условия наблюдения — объект наблюдения). В принципе между всеми элементами системы есть обоюдные связи, но в разных типах взаимодействия связи элементов различаются.

 

Алексеев И С.. Бородкин Ф. М ук. соч. С. 46-47.

На этапе разработки программы исследования в разных видах СИ (социологических исследований) можно найти разные типы взаимо­действий. Создаваемая социологом программа исследования застав­ляет начать схематическое изображение с элемента СН, так как от него зависит все остальное: СН —•-<УН—ОН). Сравним типы взаи­модействия при анализе документов и опросе. Социолог не создает документы, например, письма солдата родителям и сестрам и их письма к нему, но он разрабатывает схему считывания, кодирова­ния текста. Поэтому он как бы приспосабливается к специфике до­кумента, в этом смысле текст сам влияет на него, на изощренность применяемых шифров и кодов. Это схематически изображается так: СН _^Г (УН —ОН) (1), т.е. ОН влияет на УН и СН.

Теперь возьмем изучение семейных отношений методом анкети­рования. Разработка инструментария для проверки гипотез — это не­прерывный процесс уточнений, когда приходится менять индикаторы и теорию, поэтому обратное воздействие на СН идет от всего блока, так как ОН еще не в контакте с анкетой: СН -^- (УН •" ОН) (2).

Создание схем наблюдения приближается к схеме (2), ибо будущее поведение ОН неизвестно, и хотя схема (как и анкета) «навязывает» уже направленность ситуаций (ответов), тем не менее нет еще ситуа­ции наблюдения (или опроса). Это делает программу наблюдения гиб­кой, как бы настроенной заранее на непредвиденные моменты ОН. Раз­работка схем наблюдения напоминает сочинение анкет: тут уже кон­струируется сама ситуация наблюдения, составляется ее сценарии, и от будущего акта наблюдения ожидается, как на сцене от актеров, сле­дование расписанным ролям. При подготовке к анализу документов со­циолог вступает в непосредственный контакт с документами, и в этой «игре» один игрок пытается раскрыть карты другого.

Взаимодействие (2) более удобно для социолога: он как бы творит все, что хочет, с инструментарием. Процесс разработки вопросников интервью, схем наблюдения, анкет тем интересен, что, выражаясь фут­больным языком, «игра идет в одни ворота». В этом процессе создава­емый социологом продукт абсолютно пассивен — тут нет того чуда, которое происходит с поленом в руках папы Карло, когда вырезаемое личико Буратино тут же начинает строить гримасы.

Социолог в рамках требований к разработке анкет думает лишь о переводе своей любимой теории на язык эмпирических индикаторов, его беспокоят операцией ал и зация терминов, верификация гипотез, объем необходимой информации для демонстрации правильности своих идей. В этом нет ничего плохого, социолог весь поглощен проникновением в суть изучаемого. Но беда в том, что конструируемый им объект не мо­жет оказать никакого сопротивления произволу творца.

Напротив, метод документов тем и хорош, что специфика матери­ала постоянно довлеет над социологом. Документ не просто сопротив­ляется желанию исследователя «объять необъятное». Он заставляет ис­следователя в процессе разработки сети по выуживанию «золотой рыб­ки» приспосабливать «на ходу» УН и рабочую теорию к языку ОН. Сле­довательно, уже на стадии разработки инструментария всегда не укла­дывающаяся в рамки «живая жизнь» врывается в проекты и упорно навязывает себя. Неконтролируемое и необратимое влияние социоло­га — создателя познавательных средств и ситуаций — на модель изуча­емого объекта (при опросе) получает при взаимодействии (1) отпор от документа, репрезентирующего социальную реальность.

Социолог при анализе документов неизбежно оказывается исследо­вателем на всех этапах проведения социологического исследования, в том числе и на рассматриваемом этапе разработки кодов по считыва­нию информации, тогда как при анкетировании и интервью он конст­руктор, творец инструмента, не связанный по рукам и ногам сопро­тивлением материала. Социолог волен тут сконструировать любое подобие ОН, поскольку нет противодействия. В этом секрет моды на опрос среди социологов, «анкетомании» — этого почти «коленного реф­лекса» всех собирателей мнений.

Популярность опроса в сравнении с анализом документов связана также и с трудоемкостью последнего, хотя экономически опросы на­селения — более дорогое удовольствие (так как созданная в регионах сеть интервьюеров постоянно требует «подпитки», все новых и новых опросов). Для наглядности можно сравнить социолога-«анкетомана» с художником-абстракционистом, создающим на полотне свое виде­ние реальности, а социолога-документалиста — с художником-авангар­дистом или модернистом, берущим материал прямо из жизни (окур­ки, банки, бутылки) и составляющим из него свои «натюрморты».

На этапе сбора данных появляется межличностный контакт меж­ду интервьюером (наблюдателем) и респондентами, причем СН как бы раздваивается, разработчик анкеты, как правило, уступает место раз­датчику — сборщику заполненных анкет. Здесь уже сам процесс опро­са, готовые вопросник и схема наблюдения воздействуют на респон­дента. Отступление от предусмотренных процедур недопустимо, тут царит стандарт, иначе данные анкет будут несопоставимы. УН прямо влияет на ОН, который в свою очередь из-за живого общения также оказывается связанным с неконтролируемым воздействием на собира­емую информацию. В схеме (2) к прямой связи УН—"-ОН добавляет­ся обратное влияние объекта (УН ^^~ОН).

А что происходит на этом этапе с методом документов? Здесь по-прежнему отсутствует живой контакт (что снимает груз деформаций,

неконтролируемых взаимодействий данного рода). Второе отличие: тот же самый социолог, придумавший систему кодирования документов, начинает сам извлекать требующуюся информацию (исключение со­ставляет сложившаяся практика контент-анализа газет, где жесткие ин­струкции стандартизируют для кодировщиков считывание данных, хотя, по мнению опытных социологов, в ряде случаев содержание текста ускользает от тех, кто не участвовал в разработке кодов). Но даже для профессионала высшего класса анализ документов связан, во-первых, с привнесением в текст того, чего там нет, и, во-вторых, с пропуском имеющегося там содержания. Подобные «отсебятина» и «зевки» осо­бенно часты при изучении семейных документов, ибо личный опыт ко­дировщика заставляет пропускать очевидное («семейная слепота») и приписывать «свое» чужому. Таким образом, схема (1) остается той же самой на этапе сбора документальных данных.

Живой контакт между социологом и членами семьи при опросе и наблюдении втягивает их в систему межличностных отношений со всеми вытекающими отсюда последствиями для результатов опроса. Это значит, что возможно неконтролируемое взаимодействие даже при наличии стандартизированных бланков наблюдения и вопросников формализованных интервью. Непосредственное общение способно привносить особый смысл в восприятие и трактовку вопросов, сказы­ваться на интерпретации ответов. К сожалению, это общение «лицом к лицу» трудно изобразить схематически, поэтому все вышеизложен­ное относительно сбора данных при опросе и наблюдении заставляет поменять местами УН и ОН в схеме (I), так что теперь взаимодействие выглядит следующим образом: СН ^~(ПН j^~VH) (3).

На этапе завершающего анализа данных по проверке гипотез исчеза­ет живой контакт во всех типах социологического исследования. Вновь, как и на первом этапе, актуализируется блок СН—УН, но только с той разницей, что теперь социологу нельзя изменять УН (инструментарий и процедуры). Если какие-либо изменения все же происходят, то это уже прямая подтасовка данных. Здесь задают тон лишь УН, вобравшие в себя информацию об ОН и переадресуюшие ее аналитику. Полученный раз­ными методами материал о подтверждении — опровержении рабочих ги­потез может влиять на установки ученых, заставлять пересматривать свои теории в выводах (что случается огорчительно редко). Итак, тип взаимо­действия становится совершенно другим из-за перестановки мест элемен­тов схемы и в связи с противоположной направленностью воздействий: (ОН -•— УН)~^~ СН (4). Таким образом, наиболее подверженными не­контролируемым влияниям оказались (2) и (3) типы взаимодействий, наи­менее — (1), что следует помнить при выборе методов реализации целей исследования. Анализ документов уменьшает потенциальное искажение

данных благодаря сопротивлению самого материала и отсутствию живо­го контакта между исследователем и исследуемыми. Напротив, 'метод опроса удваивает и даже утраивает деформацию результатов.

3.3. СПЕЦИФИКА ИЗУЧЕНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ

И ВЫРАЖЕНИЯ МНЕНИЙ ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ

ОПРОСА В ОБЛАСТИ СЕМЕЙНОГО ПОВЕДЕНИЯ

Распространенность опроса при повышенной его ненадежности может стать в социологии и демографии семьи лазейкой к просачива­нию обиходных интерпретаций. Поэтому на этапе теоретической раз­работки программ исследований следует четко оговорить все ожидае­мые погрешности данных в связи с отмеченными особенностями 2-й и 3-й схем взаимодействий в системе условий наблюдения.

Необходимо также рассмотреть в контексте этих особенностей ряд проблем, относящихся к сложности формирования, выражения и фик­сации мнений при опросах разного рода. Фамилистические мнения бы­вают трех видов: 1) Мнения об истории семьи, о своем семейном пове­дении, о семейных взаимоотношениях; 2) Мнения о положении семьи в стране и в мире либо о региональной ситуации; 3) Мнения о суще­ствующей или предлагаемой семейной политике государства, губернии, района или других стран, мнения о рекомендуемых респондентом мерах семейной политики.

Мнения могут выявляться у любых членов семьи: у родителей и детей, мужей и жен, братьев и сестер, а также у родственников по ли­нии жены и мужа. Опрос может проводиться одновременно всех чле­нов семьи или порознь. Наконец, мнения могут фиксироваться лишь у лидеров семейных мнений либо у индивидов, доминирующих в тех или иных семейных ситуациях, или у так называемых глав семьи (как это было прежде в ряде «всесоюзных» переписей населения). Чаще всего в опросах (социологических и демографических) обращаются к жен­щинам и крайне редко к мужчинам и детям.

Социальная ситуация опроса является разновидностью социального поведения людей и строится по всем законам диспозиционнои регуля­ции поведения (термин диспозиция означает предрасположенность к каким-либо ценностям, убеждениям, мнениям, действиям, поступ­кам)¹³. Диспозиции опосредуют взаимосвязь между возникающими си­туациями и иерархией потребностей личности, между ставшей актуаль-

^IJ Я д о в В А. О диспозиционнои регуляции социального поведения лич-ностя//Методологические проблемы социальной психологии. М , 1975.

ной в этой иерархии потребностью в связи с той или иной конкретной ситуацией. Схематически это выглядит так:

ПОТРЕБНОСТИ - ДИСПОЗИЦИИ - СИТУАЦИИ

При опросе активизируются те или иные потребности личности, связанные с самовыражением, желанием как-то подчеркнуть свою при­надлежность к каким-либо социальным группам, и т. д. Мотивы учас­тия в опросе могут быть разнообразными, сама ситуация опроса может интерпретироваться как угодно широко, и, разумеется, высказывание мнений будет зависеть не только от искренности или намерений рес­пондента, но и от возможностей, создаваемых социологом, использую­щим условия и средства исследования, микроситуации самого интервью­ирования или анкетирования. Центральным блоком является опреде­ление респондентом предлагаемых ему в анкете вопросов-ситуаций ис­ходя из актуализировавшихся мотивов, ценностных ориентации, пред­почтений своего Я. Схема 3.1 показывает процесс выработки и высказы­вания мнений, когда конечным результатом «респондентского поведе­ния» оказывается целый ряд ответов-мнений. Задача социолога состоит в том, чтобы установить достоверность мнений о каких-то аспектах се­мейного поведения респондента Важно, оказались ли эти мнения сфор­мированными в процессе опроса или они выражают давно сложившие­ся убеждения, либо в ответах содержатся уже измененные по сравне­нию с прошлым мнения. Схема также показывает, что в ходе опроса уже высказанные и зафиксированные в анкете мнения (как результаты по­ведения) оказывают в свою очередь воздействие на определение ситуа­ции опроса, на интерпретацию вновь задаваемых в анкете вопросов.

Схема 3.1.

ДИСПОЗИЦИОННАЯ РЕГУЛЯЦИЯ ПОВЕДЕНИЯ РЕСПОНДЕНТА

ПРИ ОПРОСЕ

Индивидуальные

потребности

и потребность

участия в опросе

Определение респон дентом ситуации опроса и формирова ние мнений

Социальные ситуации опроса

 

 

 

 

он- и зва-		Результаты поведения -высказывание мнений

В соответствии с данной схемой можно рассматривать не только поведение опрашиваемого, но и интервьюера, анкетера. Социолог ра­ботает в какой-либо организации, его мотивация профессиональна, он прямо заинтересован в проведении интервью. Мотивация респондента к участию в опросе не столь четкая, даже если это участие каким-либо образом оплачивается.

В теоретически ориентированных исследованиях обычно апеллируют к научной и социальной значимости выявляемых мнений, тем не менее полученное согласие на участие в опросе остается неясным по своим побуждениям Социолог, «уговорив» человека стать респондентом, при­ступает к делу в надежде, что по мере заполнения вопросника кое-что прояснится. Обычно считают, что инициируют сама семейная темати­ка, желание человека поделиться наболевшим, поговорить по душам, исповедаться Именно здесь возникает вопрос о месте проведения оп­роса: проходит он на дому или по месту работы. В советские времена по приказу начальства люди отрывались от работы и независимо от того, выгодно это было им лично или нет, приходилось участвовать в опро­сах Нужность этого мероприятия вышестоящим инстанциям опреде­ляла и ценность самого исследования, и отношение к ученым.

Опрос же на дому требовал от социологов большей изобретатель­ности в смысле уговаривания ведь отнималось много времени от до­машних дел, от заботы о детях (с которыми кто-то должен был зани­маться, если это дошкольники), от ухода за больными и т. д Но вме­сте с тем согласие участвовать в опросе в этих житейских обстоятель­ствах означало наличие мотивированности самих респондентов. Это подтверждается фактом более высокого процента заполнения и возврата оставлявшихся на дому анкет в сравнении с заполнявшимися на рабо­те Таким образом, решение об участии в опросе есть итог действия механизма определения ситуаций, когда просьба социологов и какие-либо личные побуждения делают ситуацию опроса приемлемой (по­скольку возможность отказа всегда имеется даже у тех, кто предпочи­тает подчиняться воле начальства).

В процессе заполнения анкеты диспозиционный блок принятия решений работает активно, так как не по каждому из задаваемых рес­понденту вопросов у него есть готовое, уже сложившееся мнение А поскольку в анкетах требуется отвечать на все вопросы без пропусков, то значит, приходится формировать некоторые мнения «на ходу» С этим связаны разного рода курьезы, когда респондентами начинают оце­ниваться несуществующие фильмы, книги, люди, товары и т. д. Вклю­чая подобные провокационные вопросы, социологи пытаются тем са­мым измерить степень осведомленности опрашиваемых К примеру, поместив в список методов контрацепции несуществующую «мерлиа-

цию» и мало кому известную вазектомию, можно получить примерно одинаковые ответы об «эффективности» этих способов, последний из которых означает стерилизацию. В итоге выясняется картина слабой информированности населения о насущных проблемах, дополняемая представлением о действительно имеющем место процессе формиро­вания мнений при заполнении анкеты

Любая анкета представляет собой больший или меньший по объе­му свод головоломок, кроссвордов и ребусов, приводящих в действие всю систему диспозиций, но прежде всего блок определения ситуаций, принятия решений о высказывании тех или иных мнений. Каждый воп­рос — новая задачка, каждый ответ — результат решения, каждое мне­ние — продукт активизации установок и ориентации личности. При опросе человек становится респондентом, т. е. исследователем экспе­риментальных ситуаций, «решателем» лабораторных задач. Исходя из сказанного, будем различать мнения, формируемые в ходе анкетиро­вания, и мнения, уже сложившиеся до опроса.

В связи с этим инструментарий опроса следует оценивать по соот­ношению этих двух типов мнений. Чем больше в анкете вопросов о том, личное отношение к чему отсутствует, тем менее профессиональ­ным является исследование. Если опрос направлен на выяснение мне­ний о демографической ситуации в стране и мире, о методах контра­цепции или лечения бесплодия, то надо позаботиться об уменьшении головоломок. Многие не имеют своего суждения о тенденциях изме­нения института семьи, о демографическом положении страны, о тре­бующихся действиях государства, поскольку это далеко от личного опыта или может даже противоречить ему. Если же изучается конкрет­ное семейное поведение, в котором участники разбираются хорошо, то важно уметь зафиксировать установки и убеждения людей, смешен­ные в сторону их семейной практики, связанные с невольной защитой привычного опыта семейной жизни.

В социологических опросах на семейные темы следует создавать все возможности для высказывания респондентами имеющихся у них мне­ний. Сужение зоны этих возможностей вследствие дилетантизма или элементарной предвзятости существенно искажает результаты. На схе­ме 3.5 показано, что на пути получения надежной информации имеет­ся много препятствий Социолог должен уметь контролировать все эта­пы достижения достоверности мнений по степени их адекватности, искренности, возможности выражения и точности фиксации.

Схема 3.5 ориентирована на выявление самого сложного вида мне­ний — о своем собственном поведении в семье, о семейных взаимоот­ношениях и о жизненной истории семьи и семейных поколений. (Мне­ния о семейной политике исключены как менее сложные, поскольку