ЛОГИЧЕСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ

 

Если местом становления аналитического направления в фи- лософии по праву можно считать Англию (Кембридж), где ра- ботали Мур, Рассел и Витгенштейн, то позднее центр движе-

8*


ния переместился в Вену и Берлин (М. Шлик, Ф. Франк, О. Ней- ратп, Р. Карнап, К. Гедель, Г. Рейхенбах, К. Гемпель). Всех упо- мянутых философов объединял интерес к научному постижению мира, прежде всего на основе данных математики, логики и фи- зики. Много внимания уделялось «Логико-философскому трак- тату» Витгенштейна. Вторая мировая война вынудила абсолют- ное большинство философов эмигрировать в США, где они про- должали работать весьма продуктивно. Эмиграция способствова- ла тому, что аналитическая философия стала популярной в США, а в Англии она доминировала и до упомянутой эмиграции. Ана- литическая философия стала философией англоязычных стран. Потребовались годы для возвращения ее на европейский конти- нент.

Рассмотрим основные идеи логического позитивизма, т.е. положительного учения, ясного, научного. Его еще называют не- опозитивизмом (дело в том, что в XIX веке тоже был позити- визм, его представителями являлись О. Конт и Э. Мах).

Отрицание философии как учения о первых принципах. По мнению Карнапа, истинность философских предложений не- возможно обосновать. От философии следует отказаться в поль- зу науки, лиш ь она представляет собой обоснованное знание.

Аналитические и синтетические предложения. Это разли- чение имело важное значение в неопозитивистском понимании предложения, истинность которого определяется его собственным содержанием, чего нет в случае синтетического предложения. При- меры аналитических предложений: «В квадрате все углы пря- мые», «Тела протяженны». По определению в квадрате все уг- лы прямые, а тела представляют собой нечто протяженное. При- меры синтетических предложений: «На столе лежит книга»,

•Студенты смеются чаще, чем их преподаватели». По определе- нию стол не является чем-то таким, на чем непременно лежит книга. Истинность синтетических предложений устанавливает- ся эмпирическим путем.

Неопозитивисты считали, что все предложения науки явля- ются либо аналитическими, либо синтетическими. Аналитиче- ские предложения логически необходимы (если я утверждаю, что существуют тела, то я должен также утверждать, что эти тела обладают протяженностью), синтетические предложения — эм- пиричны, они отражают экспериментальные данные. В соот- ветствии с этим можно разделить все науки на эксперименталь- ные (физика, химия, психология, история, социология) и неэк-

 


спериментальные (логика и математика). А предложения фило- софии не аналитичны и не синтетичны, они бессмысленны. Это ясно уже из того, что философия толкует о реальных явлениях, но не имеет собственной экспериментальной базы.

Пройдут годы, прежде чем рассматриваемое воззрение будет подвергнуто аргументированной критике. Современный амери- канский философ Уильям Куайн обвинит неопозитивистов в том, что они слишком жестко отделили друг от друга аналитические и синтетические предложения. Следует учитывать их взаимосвязь. А это означает, что в эксперименте проявляется теория в целом, в том числе и правомерность аналитических, равно как и фило- софских предложений. Философские предложения не являются бессмысленными, они тоже научны.

Верификация (проверяемость). Согласно принципу верифика- ции, достоверность синтетических предложений выявляется в эксперименте. Проще говоря: не доверяй, а проверяй; проверяй каждое суждение. С этой целью сложный текст надо разложить на элементарные предложения (их также называли протоколь- ными предложениями, или предложениями наблюдения). Элемен- тарное предложение проверяется фактами. Допустим, мне надо удо- стовериться в истинности утверждения: «Все студенты группы "Эко номика" ростом выше 160 см». Это утверждение будет сведено к пред- ложениям: «Рост студента X группы "Экономика" выше 160 см». Вместо X надо будет подставлять имена из списочного состава груп- пы. Если в группе 22 человека, то мы получим 22 элементарных предложения, истинность которых легко установить в эксперимен- те, т.е. в нашем случае измеряя рост студентов.

Казалось, что найдена суть истины. Все просто, все ясно. Но вдруг гром среди ясного неба: самый главный призыв «Все проверяй фактами» нельзя проверить фактами. Что делать? Не отказывать- ся же от главного принципа, ибо ему не видно замены. Выход один — согласиться с тем, что в основе научного понимания ле- жат философские принципы («Все проверяй фактами» — типич- ный философский принцип, ибо он обладает универсальным со- держанием), которые невозможно проверить фактами непосред- ственно. Нельзя поставить эксперимент, который бы явился обоснованием философского принципа. Как уже не раз подчер- кивалось, философские принципы являются обобщениями все- го массива экспериментов.

История с принципом проверяемости показывает, что при всем желании от философии не избавиться. Стремление к ясности и про

 


стоте должно включать философские положения. Без философии так называемое простое и ясное объяснение сродни простовато- сти, научной поверхностности.

Физикализм. Физикализм — это убеждение, что в эмпири- ческих науках все предложения должны в конечном счете сво- диться к предложениям физики. В основе физикализма лежит все то же стремление к ясности. Что такое биологическое, жизнь, социальное, политическое? В конечном счете физическое, утверж- дали неопозитивисты.

На первый взгляд физикализм вполне состоятелен. Но после- довательно проводить этот принцип за пределами физики, напри- мер в биологии или политологии, еще никому не удавалось. Почему? Потому что физическое — это не само биологическое и со- циальное, а лишь его фундамент. Известно, например, что демо- кратия — это вполне реальное политическое состояние общест- ва. Но в свойствах элементарных частиц политическую демокра- тию не разглядеть. Либо потому, что само развитие материи вклю- чает необъяснимые переходы (например, от неживого к живому), либо в силу недостаточно высокого уровня современной науки. Пока у нас нет достаточных данных для выбора между двумя эти- ми «либо».

Добро это чувство, его нельзя обосновать фактами, счи- тали неопозитивисты, особенно четко защищал эту позицию ан- гличанин А. Айер. Моральные предложения, считал он, не мо- гут быть истинными или ложными, они являются выражения- ми эмоций. Этика, как и все гуманитарные дисциплины, чуж- да идеалам науки.

Итак, неопозитивизм, или логический позитивизм, сущест- венно прояснил содержание научного знания, вызвал к жизни многие новые проблемы, в том числе и философского порядка. Что касается философского знания, то оно было существенно ре- абилитировано уже в работах постпозитивистов (после неопози- тивистов), являющихся, как и неопозитивисты, сторонниками научного построения знания.

 

Постпозитивизм

 

Часть философов сохранили свою приверженность неопози- тивизму по настоящее время. Тем не менее начиная с середины XX века все большее число философских экспертов стали отда-

 


вать предпочтение постпозитивизму. Виднейшие из постпозити- вистов: англичане Поппер и Лакатос (приехал в Англию из Венгрии), американцы Фейерабенд и Кун.

Постпозитивисты согласны со своими предшественниками не- опозитивистами прежде всего в стремлении четко уяснить себе и другим содержание научного знания. При этом нео- и постпо- зитивисты критически относятся к феноменологическим и гер- меневтическим установкам. Вместе с тем постпозитивисты доста- точно резко отличаются от неопозитивистов.

Неопозитивисты считали, что человек способен на ясное, ис- тинное на века знание. Постпозитивисты же придают принци- пиальное значение тому факту, что человек существо ошибаю- щееся. Это означает, что ясное, вечное знание не может быть до- стигнуто: одна теория неминуемо сменяет другую. Надо обеспе- чить рост научного знания.

Неопозитивисты полагали, что достижение знания имеет оп- ределенный конечный пункт («все ясно, дальше идти некуда»). Постпозитивисты настаивают на развитии знания, причем посред- ством коренных преобразований, научных революций.

Неопозитивисты упорствовали в непризнании философии на- укой, постпозитивисты ставят проблему по-другому: между на- укой и философией нет жесткой границы, но философствовать надо научно.

А теперь более детально о постпозитивизме.

Теорию нельзя проверить на окончательную истинность, но ее можно опровергнуть, фальсифицировать, доказывал Карл Поп- пер. В этом состоит защищаемый им принцип фальсификации. По Попперу, мы не можем сказать, что теория верна, ибо, как сви- детельствует история, признававшиеся истинными теории рано или поздно проявляли свою недостаточность. Почти триста лет механику Ньютона считали истинной во всех отношениях, а по- том на смену ей пришли новые теории. Так обстоит дело с лю- бой теорией, она появляется, достигает стадии расцвета, а затем опровергается. Поппер считал, что в мире теорий идет «борьба за существование», схожая с известными представлениями Дареи- на о естественном отборе среди живых особей. Отсюда главные выводы Поппера: 1) в основании теории находятся гипотезы (т.е. предположения); научные гипотезы навсегда остаются гипо- тезами, ибо, как уже отмечалось, их истинность нельзя доказать;

2) из гипотез по законам дедукции выводят предложения, кото- рые можно сопоставить с фактами; 3) сопоставление с фактами

 


дает два результата: либо предложения не противоречат фактам, в таком случае теория продолжает жить, она признается работо- способной и правдоподобной, либо предложения теории опровер- гаются, фальсифицируются фактами, в таком случае теория счи- тается ложной, она отвергается и интенсифицируется поиск но- вой теории. Итак, по Попперу, теория имеет гипотетико-дедук- тивную структуру. Гипотезы выступают попытками разрешить про- блемы, дедукция позволяет провести очную ставку содержания гипотез с экспериментальными фактами. Факты экзаменуют те- орию на прочность (годится — не годится).

Научно-исследовательская программа имеет свое «твердое ядро». Имре Лакатос обратил внимание на то, что обычно уче- ный имеет дело не с одной, а с целым семейством теорий, обра- зующих научно-исследовательскую программу. У теорий данной программы есть «твердое ядро» и «защитный пояс». Теории со- поставляют друг с другом. Рост научного знания совершается так: сначала разрушается защитный слой твердого ядра, а затем на- ступает черед и самого твердого ядра. Только тогда, когда будет разрушено твердое ядро программы, необходимым окажется пе- реход от старой научно-исследовательской программы к новой.

Твердым ядром научно-исследовательской программы Нью- тона являются три закона механики и закон тяготения. На этой базе было развито множество теорий, относящихся к астрономии, учению о свете, сопромату, технике. Все они имели свои особен- ности, противоречия, недостатки, часть из которых не удавалось устранить, а раз так, защитный слой начинал трещать. Понадо- бились годы и десятилетия, прежде чем разрушению подверглось твердое ядро. К тому же ньютоновская научная программа жи- ва и по настоящее время ее изучают, ею пользуются.

В каждой науке есть свои научно-исследовательские про- граммы: программа дарвинизма или генетики в биологии, марк- сизма и неоклассики в экономике, позитивизма в философии и т.д.

Научный образец (парадигму) создает и преобразует, осо- бенно на стадии научных революций, научное сообщество. Так считает Томас Кун. Парадигма — это совокупность убежде- ний, ценностей, технических средств, принятых научным сооб- ществом и обеспечивающих научную традицию. У Куна наука понимается столь широко, что впору утверждать о выходе за пре- делы всякого позитивизма. Позитивизм, по определению, борет- ся за чистоту науки. Кун же фактически имеет в виду всю со- вокупность ценностей и убеждений научного сообщества.

 


 

Добро это принцип. В неопозитивизме добро считалось чув- ством, эмоцией, оно выводилось за пределы науки. Англичанин Ричард Хэар, философ наших дней, считает по-другому. Он об- наружил схожесть этики с признающимися образцовыми в на- учном смысле математикой и физикой. Этика начинается с пред- писаний («делай так, это добро», «не делаей этого, ибо оно есть зло»). Когда предписания даны, в силу вступают законы логи- ки: руководствуясь правилами логики, можно из одних предло- жений выводить другие. По последствиям действий судят о пра- вомерности исходных положений.

Критикуй, а то проиграешь. В этом абзаце мы отдадим должное критической силе постпозитивизма. Рост знания, счи- тал Поппер, достигается в процессе рациональной дискуссии, ко- торая неизменно выступает критикой (спокойной, обстоятельной, научнооправданной, уважительной) существующего знания. В этой связи Поппер критиковал врагов открытого, демократи- ческого общества, которых он увидел в сторонниках марксизма, прежде всего в самом Марксе. Поппер считал, что Маркс спра- ведливо критиковал капитализм, справедливо считал, что то или иное воззрение определяется историческими условиями, но напрасно абсолютизировал пролетарские науку и мораль. Он должен был их активнее критиковать, не устанавливать перспек- тивы на вечные времена, больше творить. Только в этом случае можно избежать тоталитаризма. Ни одно учение, считает Поп- пер, нельзя признать всесильным и верным, тем более на необоз- римое будущее.

 

ФИЛОСОФИЯ ЕСТЕСТВЕННОГО ЯЗЫКА:

поздний ВИТГЕНШТЕЙН

 

В аналитической философии есть два интереса к языку. В од- ном случае речь идет об искусственных языках, т.е. в основном о науке, ибо именно в ней используются искусственные языки. Во втором случае речь идет о естественных языках, т.е. о жиз- ни в целом. Ясно, что во втором случае значение и смысл не яв- ляются столь четко определенными, как считал Витгенштейн в своем «Логико-философском трактате».

В течение первого периода своего творчества Витгенштейн был настроен весьма позитивистски: все должно быть ясным, чет- ким, понятным. Ему казалось, что он решил эту задачу приме-

 


нительно к естественному языку. На некоторое время он даже потерял интерес к философии в целом и к философии языка в ча- стности. Когда в этот период его навещали выдающиеся фило- софы, то он неохотно обсуждал философские темы (Карнапу он предложил почитать вместе с ним стихи индийского поэта Р. Та- гора, чему великий логик немало удивился). Вскоре, однако, по- зиция Витгенштейна изменилась радикально. Теперь он недо- волен своими прежними изысканиями и ищет новые подходы к по- ниманию языка.

Значение слова есть его употребление. Напомним, что ран- ний Витгенштейн считал, что слова и предложения обладают значением, этими значениями являются либо отдельные пред- меты («этот стол» обозначает стол, на который обращается вни- мание), либо их расположение, со-бытие («на столе лежит ка- рандаш» обозначает, что взаиморасположение стола и каранда- ша именно такое, как сказано: карандаш лежит «на столе», а не где-то в другом месте). Витгенштейн пишет: «Когда мы гово- рим: "Каждое слово в языке что-то означает",— то этим еще сов- сем ничего не сказано...». Витгенштейн имеет в виду, что в прежних его работах слово и значение слова увязывались уж очень формально, по формуле «слово есть метка предмета». А между тем язык — это сама наша жизнь, в ней одно и то же слово может обладать многими сотнями значений. Приведем при- мер на этот счет.

«Кирпич!» — говорит строитель своему помощнику; тот при- носит кирпич. «Написал кирпич?» — спрашивает Иванова Си- доров. «Да нет еще,— отвечает Иванов,— не было времени сесть за диплом». «Ты видел Кирпича?» (имеется в виду Алексей Кирпичников, которого друзья называют Кирпичом). Слово не имеет раз и навсегда данного значения. Значение слова есть его употребление в языке и действии. Язык есть деятельность, форма жизненной игры. Как во всякой игре, здесь есть много воз- можностей.

«Семейное сходство» слов. Язык состоит из многих слов, а у слов много значений, но это не означает, что язык — это сплошной хаос. При характеристике спорных, равно как и не спорных, во- просов имеет смысл использовать слова, обладающие «семейным сходством», похожие друг на друга. Одним словом суть дела не исчерпать. Значение слова во многом становится понятным

в Рамках группы слов. Рассмотрим, например, семейное сходст-

во слов, поясняющих и проясняющих слово «любовь».

 


 

Любовь сродниблагосклонности, преклонению, привязаннос- ти, сердечному чувству, симпатии, внутреннему влечению, страстности, потребности любви, эро- тике, сексуальности, сексу, половому влечению, верности, пламенности, сердечности, уважению, жертвенности, любовному огню, доказательству любви, душевности, нежности, восхищению, влюбленности, обожествлению, страданию, супру- жескому чувству, отцовскому чувству, материн- скому чувству, заинтересованности и т.д.

 

Надеюсь, молодым людям из числа читателей этой книги ста- ло яснее, почему их подруги жаждут не односложного («Ты лю- бишь меня? — Угу-— И я угу»), а более пространного объяснения в любви: они интуитивно чувствуют достоинства концепции семей- ного сходства слов. Витгенштейн выразил концепцией семейно- го сходства слов одну из сторон нашей языковой практики.

Речевые акты. В аналитической философии, как правило, все богатство жизни хотят увидеть в языке . Возможно ли это? Ран- ний Витгенштейн видел в языке границу мышления. Поздний Витгенштейн переносит ударение на действия человека, его прак- тическую жизнь. Можно ли считать язык, речь границей наших поступков, действий? На этот вопрос утвердительно ответил сво- ими изысканиями англичанин Джон Остин.

Остин утверждал, что речь состоит из речевых актов, дей- ствий. Всякая речь — это не просто слова, а принятие решения и само действие, точнее, его смысл. На первый взгляд кажется, что некто обещает сделать нечто, назовем это нечто А, но дела- ет В. Однако при более детальном рассмотрении, учете того, как, в каких условиях, в каком контексте было обещано сделать А, мы разгадываем подлинный смысл обещания, а именно ис- полнить В.

Итак, пожалуй, аналитики правы в том, что язык позволя- ет выразить все богатство нашей жизни. Но оно содержится в языке в форме высказываний, а не как таковое. Язык — это богатейший символ нашей жизни, а не сама жизнь как таковая во всем ее многообразии.

Что такое философия? Согласно как ранним, так и поздним аналитикам, философия есть способ избавления человечества от характерных для него недугов посредством анализа языка и со- держащейся в ней логики. Витгенштейн выразил это образно:


цель философии — показать способ, «каким муха вылетает из мухоловки». Без философии человек остается в западне своих ка- жущихся неразрешимыми проблем.