Перечисленные выше открытия и принципы, составляющие черты новой научной картины мира, не разрешили, если не углубили, мировоззренческий и методологический кризис науки и философии. Философский климат определяло господство позитивизма, вульгарного материализма, психологизма. Возникает много школ и школок, призывающих возвратиться “назад к Канту” или другим немецким классикам. Классический рационализм модернизируется, приобретает новые черты с некоторым удержанием элементов диалектики.
Среди них можно выделить течение неорационализма, основным предметом которого является методология и философия науки. Неорационализм сложился в первой половине XX в. Его главные организации — “Союз рационалистов” (А. Роже, П. Ланжевен) и “Союз логики, методологии и философии науки” с печатным органом “Диалектика” (Г. Башляр, Ж. Детуш, Ж. Пиаже). Основной своей задачей неорационалисты считают формирование нового научного разума. “Новизна” этого разума связана с отказом от априорных предпосылок научного познания, свойственных классическому рационализму. Основу новой методологии представители неорационализма мыслят в виде исторически изменяющихся предпосылок познания, что свойственно диалектическому подходу. Центральной проблемой нового течения является развитие теоретического уровня научного познания, которое, в отличие от неопозитивистов, оценивается очень высоко. Подчеркивается его необходимость в интерпретации эмпирических данных. В целом это течение пытается модернизировать рационализм в русле диалектических идей, рассматривая философию и науку как часть культуры.
Одним из видных представителей неорационализма является французский философ Г. Башляр. Его исходная позиция во взглядах на философию науки состоит в отстаивании диалектического единства теории и практики. Взаимодействие теории и практики — принцип, который вполне
объясняет скачкообразное развитие науки, ее революционные преобразования. Историю науки философ представляет как поэтапное восхождение знания от эмпирического (донаучный уровень) через формирование рационально-абстрактного мышления (научный уровень) к неклассической науке. Для неклассической науки характерно: 1) отрицание каких-либо окончательных истин; 2) понимание истины как “исправление ошибок”; 3) развитие синтезирующей способности понятийного обобщения новых эмпирических данных, поиск и расширение связей между различными формами и областями научного знания. Синтетическая способность научного познания кроется, по Башляру, в едином источнике всех видов духовного творчества, непосредственно проявляющегося в активности обыденного сознания.
В западных методологических исследованиях длительное время доминировали традиции позитивизма, что, по сути, исключило из понятия методологии философскую метафизику. В первой половине XX в. в неопозитивизме остаются непризнанными главные вопросы, составляющие специфику философской мысли. Лишь в постпозитивизме была реабилитирована роль метафизики в разработке методологии науки. Вторая половина XX столетия дала ряд значимых учений, в определенном смысле “возвращающих” ряд принципиальных положений традиционной философии, необходимых для осмысления развития научного знания. Было снято жесткое разделение между философией и наукой. Речь идет о таких философах, как К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, Дж. Холтон и др.
Отличительные черты постпозитивизма можно представить следующим образом:
Восстанавливается значение мировоззренческих начал философии и историко-научных методов. Отстаивается мысль, что теоретическое понимание науки невозможно без построения динамической научной картины мира.
Переосмысливается вопрос о соотношении уровней научного познания — эмпирического и теоретического. Исходной выступает идея целостности научного знания.
Реабилитируется значение теории. Подчеркивается связь эмпирического и теоретического, вместе с тем признается их качественное различие. Так, критикуя логический
позитивизм с его принципом верификации, Карл Поппер указывает, что теории создаются не для реальных, а для идеальных объектов и соответствуют не опыту, а природе как таковой. Таким образом, подтверждается возможность несводимости теоретического к частному, конкретному опыту. Соответствие теории эксперименту означает только то, что она соответствует существенным свойствам, обнаруженным в эксперименте. Но теория претендует на объяснение также и будущих экспериментов.
Доказывая ограниченность принципа верификации, предполагающего сводимость теории к опыту, Поппер формирует принцип фальсифицируемости (возможности опровержения). Это методологическое правило, помогающее обозначить границу между научностью и ненаучностью теоретического знания. Суть его такова, что теория может быть опровергнута, но не отвергается, ибо существует вероятность ее научного характера. Если не существует даже возможности опровержения, что характерно, например, для утверждений всеобщего характера, теория, состоящая из таких утверждений, не относится к области науки, не является научной. Следует отметить, что данный демаркационный принцип, разделяющий философию и науку, был впоследствии пересмотрен Поппером. Он оценил его как нереалистичный и формальный. Отмечая важную роль философии в формировании нового научного знания, он подчеркивает, что именно философские идеи являются тем источником, из которого в будущем вырастают фундаментальные научные теории. То есть философии “возвращается” прогнозирующая и стимулирующая функция относительно развития научного знания.
Проблема истины, согласно Попперу, неразрешима. Можно лишь говорить о правдоподобии. Правдоподобными называются следствия какого-либо прогноза, которые подтверждены экспериментом.
В критическом рационализме Поппера акцент поставлен на исследовании развития научного познания, поэтому главной задачей является не поиск объективной истины, а разрешение проблемы роста знания. Источником и способом разрешения данной проблемы являются рациональные дискуссии, сопровождающие процесс развития науки и со-
ставляющие суть динамики научного знания (отсюда название “критический рационализм”).
Поппер строит “бессубъектную” теорию научного познания (“Эпистемология без познающего субъекта”), в основу которой положена концепция “трех миров”. 1-й мир — объективно существующая реальность, 2-й составляют идеальные. конструкции сознания, 3-й — мир объективного содержания мышления, результат человеческой деятельности. Этот третий мир ведет самостоятельную жизнь, не ограничен актуальной данностью и обладает потенцией развития. Его определяющим фактором является специфический язык науки. Таким образом, один из видных представителей постпозитивизма, используя ряд идей диалектики, создает свой вариант философии науки.
Критически по отношению к неопозитивистской и поп-перовской концепциям развития науки выступил Томас Кун. В своей “Структуре научных революций” он обосновывает историко-эволюционистский подход, идею о социально-культурной обусловленности научного познания, о глубокой связи науки и философии.
Куну принадлежит разработка представлений о научном сообществе как логическом субъекте научной деятельности. Понятие научного сообщества сразу подчеркивает различие взглядов Куна и Поппера на природу научного творчества. Это видно из следующих заявлений Поппера, разъясняющих его позицию на примере взглядов Гегеля и гегельянцев: “Гегель и гегельянцы являются коллективистами. Они утверждают, что, поскольку мы обязаны своим разумом “обществу” (или определенной общественной группе, например нации), общество — это все, а индивид — ничто. Другими словами, все ценное, чем обладает индивид, наследуется им от коллектива, подлинного носителя всех ценностей. В отличие от этой позиции, концепция, представленная в этой книге, не предполагает существование коллективов. Если я, к примеру, говорю, что мы обязаны определенным индивидам, многие из которых, возможно, нам неизвестны, и нашему интеллектуальному взаимодействию с ними, поэтому, говоря о “социальной” теории разума (или научном методе), я имею в виду, если быть более конкретным, теорию интерперсональную, или межличностную, но ни в коем случае не коллективистскую”.27
Научное сообщество, по Куну, отличает единая система стандартов — парадигма, которую исследователь может принять без доказательств. Под парадигмой Кун подразумевает научные достижения, признанные всеми членами научного сообщества. Они длительное время служат ему моделью постановки проблем и их решений. Парадигмы включают все атрибуты научного познания — закон, теорию, технологию применения, необходимое оборудование. Дисциплинарной основой, формальными признаками сообщества выступают символические обобщения, концептуальные модели, общие утверждения, ценностные установки, образцы решений конкретных задач и проблем.
Разработка данных понятий означает подход к науке как традиции. Основной формой существования науки, по Куну, является нормальная наука. Здесь ученые работают в русле одной парадигмы. Они не ставят себе задачей создание новых теорий — они занимаются углублением и расширением знания, наведением порядка в рамках принятых канонов. Но в условиях развития мысль волей-неволей приводит к некоторым аномалиям, которые указывают на кризисную ситуацию, требующую пересмотра парадигмы. Для преодоления этой ситуации нормальная наука порождает экстраординарную, в процессе которой происходит переосмысление парадигмальных канонов. Переход к новой парадигме социально обусловлен и происходит на основе веры научных сообществ в потенциальную эффективность избираемой парадигмы.
Т. Кун, исследуя историю научных революций, разработав концептуальные понятия, помогающие выразить сущность этого процесса, не раскрыл механизм формирования новых теорий и взаимодействия нормальной и экстраординарной науки. Вместе с тем его концепция раскрывает глубокие связи философии и науки в их историческом развитии.
Историческое направление в философии науки продолжает.ученик Поппера и оппонент Куна Имре Лакатос (“История науки и ее рационалистические реконструкции”). Целью своих исследований он считал логико-нормативную реконструкцию процессов изменения знания. Его основным замыслом было построение логики развития научных теорий на основе глубокого изучения реальной истории науки.
Ему принадлежит концепция научно-исследовательских программ, которая явилась результатом философского осмысления рациональных оснований науки, ее основных методов.
Научно-исследовательская программа (НИП) содержит прежде всего жесткое ядро, в состав которого включаются философские принципы, и они могут быть рассмотрены в качестве эвристического основания. Ядро признается неопровержимым. Программа имеет своеобразный защитный пояс, состоящий из вспомогательных гипотез, выдвинутых для обоснования самой НИП, и соответствующих действий ученых. Кроме того, она снабжена сводом методологических исследовательских правил (положительных и отрицательных), которые указывают на перспективность или неперспективность дальнейших путей научного поиска. Оценивая эффективность НИП, Лакатос подчеркивает ее способность пополнять знания, предсказывать новые факты. Рост знания он понимал так же, как и Поппер, с той только разницей, что у Поппера в дискуссиях старая теория отбрасывается, а у Лакатоса рост знания осуществляется в форме критического диалога конкурирующих программ. НИП учитывает личность исследователя. Подчеркивается важность “кодекса научной честности”, необходимость сравнительного анализа программ, их методов и критериев. Значимо, к какой программе ученый относится.
На основе НИП появилась возможность объяснить непрерывность в развитии теоретического знания, его относительную независимость от эмпирического процесса развития науки. Лакатос обратился к объективной логике этого процесса и предложил объективный критерий — прогрессивный сдвиг проблем, сопровождающийся ростом их эмпирического базиса. Ядро концепции НИП образует критический конвенциализм: оценки в науке есть особая форма соглашений, основания которых задаются элитой.