На первый взгляд, безусловно, да. Возьмем наш пример. Фирма обладала потенциальной товарной массой в 120 000 руб., а показывает, согласно принятому принципу, только 100 000 руб. Разность в 20 000 руб. — это и есть резерв, который формируется бухгалтером фирмы.
Возьмем другой случай. Предположим, товары были уценены до 80 000 руб., и тем самым оценка активов фирмы оказалась заниженной на 20 000 руб. Однако на самом деле эта товарная масса может быть продана за 105 000 руб. Занизив стоимость активов, бухгалтер, в сущности, сформировал скрытый резерв в размере 25 000 руб.
И тут дело не просто в логике образования скрытых резервов. Тут дело в великой опасности возникновения возможности манипуляции финансовыми результатами: бухгалтер, составляя отчетность, вполне может, опираясь на поддержку руководства, образовать эти, так называемые оценочные, резервы и создать, уже не скрытые, а явные резервы. И вот тут-то самое время вспомнить конец ранее приведенного определения: «не допуская скрытых резервов». Кажется, что это и есть слова «от лукавого», но если начисленные резервы явно представлены в балансе, то это хорошо. Раз видно, то хорошо.
Однако весь смысл консерватизма в том и состоит, чтобы эти резервы образовать, но чтобы они при этом не считались скрытыми.
То есть говорим одно: есть резервы, но не скрытые, ибо их всегда можно видеть на специальных счетах, например, 14 «Резервы под снижение стоимости материальных ценностей», 42 «Торговая наценка», 59 «Резервы под обесценение вложений в ценные бумаги», 96 «Резервы предстоящих расходов».
Пока есть такие счета, резервы показываются открыто или, как теперь любят говорить — прозрачно. И тем самым все условия формулировки пункта 7 ПБУ 1/98 оказываются выполненными.