Надо отметить, что совпадение итогов оборотов и остатков по Дебету и кредиту отнюдь не гарантировало правильности самой работы, как многие думали тогда, и как наивно кое-кто полагает теперь. В самом деле, достаточно в одинаковой, но неверной сумме отразить факт хозяйственной жизни, и ошибочная, а может быть и преступная, операция будет признана правильной; то же положение возникает, если факт будет пропущен и по дебету, и по кредиту.
Это обстоятельство дало повод некоторым бухгалтерам, начиная от англичанина С. Джонса (1766–1838), до нашего соотечественника Ф. Ф. Езерского (1836–1916) считать двойную бухгалтерию методом, позволяющим скрывать «постыднейшие обманы», а знаменитый русский профессор политэкономии Э. Р. Вреден (1835–1891) даже допускал, что вся двойная бухгалтерия придумана для того, чтобы в мутной воде ловить жирных карасей. Они были неправы. ибо двойная запись контролировала разноску фактов, а не их содержание.
Что оказалось? Прошло много лет, и бухгалтеры, а может быть их работодатели, а в те далекие времена предприниматели сплошь и рядом были сами себе бухгалтерами, догадались, что записи на чистом контрольном листе означают не что иное, как изменение величины капитала собственника.
Это открытие стало революцией в сознании деловых людей эпохи Возрождения. Суть революции оказалась в том, что сальдо этого контрольного счета стало показывать за отчетный период или увеличение (прибыль), или уменьшение (убыток) капитала. Это имело прямым следствием возможность выведения финансового результата, не прибегая к инвентаризации.
Так, впервые символы — данные бухгалтерского учета — освободили деловых людей от непосредственного общения с действительностью: «Теперь стало можно не отвлекаться на мелочи, на сантименты, соображения нравственности, на личность и прочее. Видишь только деньги»! Эти слова приписывают средневековому финансовому магнату Якобу Фуггеру (1459-1525).