Культурная эстафета. По Соловьеву, три кита, на которых покоится наша нравственность, это свойственные человеку от природы чувства стыда, жалости и благоговения. При этом под чувством стыда Соловьев понимал, прежде всего, человеческую совесть, которая стоит выше ума и делает человека венцом творения.
Несомненно, что совестливый человек человечнее умного, который может быть и злым и вредным, опасным для других людей. Первые два чувства хорошо известны и не требуют особых пояснений, хотя совестливость и жалость, кажется, сдают свои позиции в условиях современной цивилизации с ее культом прагматизма и гедонизма и изощренными орудиями массового уничтожения душегубки, разные формы геноцида.
Именно благоговение, под которым философ понимал наше преклонение перед духовным и материальным наследием предков, есть главное условие преемственности и существования любой национальной культуры. Я не могу не чувствовать благодарности и благоговения пишет он к тем людям, которые своими трудами и подвигами вывели мой народ из дикого состояния и довели его до той степени культуры, на которой он теперь находится. Иными словами, любой подлинно культурный человек не может не ощущать своего неоплатного долга перед предками за завещанные ими духовные и материальные богатства, обязан сохранять и приумножать их и, в свою очередь, передавать потомкам культурную эстафету, повинуясь тому внутреннему велению к добру, которое Кант называл категорическим императивом. Другим очень важным положением стала мысль Соловьева о том, что главнейшими сферами, где формируется человек как личность, являются семья, народ и все человечество, а не классы, сословия или другие более мелкие социальные общности.
Последователь и разработчик восходящей еще к античности философской теории всеединства, согласно которой единое должно существовать не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех, Соловьев выступал против любых видов национализма и считал, что под истинной Россией следует понимать не только великоросов, а широкую семью народов, объединенных не силой, а добровольно, на основе согласия и христианской любви.
Призывая, в духе библейской заповеди, любить все народы как свой собственный, Соловьев отвергал славянофильскую и панславистскую самодостаточность и противопоставление России Европе.
Больше того, ему были чужды державная имперская Россия и прислуживающая ей официальная церковь. Эти взгляды в той или иной степени нашли отражение у целой школы его последователей русских религиозных философов серебряного века, таких, как Н.А. Бердяев см С.Л. Франк и некоторые другие, представленные в сборнике Вехи см Понимание прогресса, как и философия всеединства в целом, носили у Соловьева религиозно мистический характер.
Человек, утверждал он, действительно движется от природного к духовному, от звероподобного существа к некоему идеалу, и этим идеалом является сам Бог. Первым богочеловеком был Христос, ставший живым ориентиром нашего восхождения к Абсолюту.
В.С. Соловьев называл такой процесс творческой эволюцией, конченая цель которой превращение человека только разумного в человека духовного, объединенного в богочеловечестве. Достигнуть, этого можно лишь борясь с биологизацией жизни, со звериным стремлением людей к удовлетворению только своих прихотей и прихотей, убивающих как человеческую душу, так и окружающую природу. Выступая против того, что в наши дни получило название потребительство, и, призывая к осознанному ограничению безмерно растущих человеческих потребностей, Соловьев утверждал, что цель христианского аскетизма, т.е. борьбы против всякого рода излишеств не ослабление плоти, а усиление духа для преображения плоти. В соответствии с этим и христианский универсализм имеет целью не уничтожение природных особенностей каждой нации, а, напротив, усиление национального духа через очищение его от всякой эгоистической закваски.