Идеальные герои литературы социалистического реализма

Идеальные герои литературы социалистического реализма. Учительная роль литературы социалистического реализма определяла отбор тем и персонажей художественных произведений. Героем большинства форм художественного творчества в стиле социалистического реализма был простой советский человек. Он прекрасно понимал любое решение партии и правительства и принимал его как руководство в своей жизни. Решения менялись, но восторженно-глубокомысленное одобрение оставалось неизменным.

Еще одним качеством этого героя было ощущение счастья только потому, что живет он при советской власти и под мудрым руководством партии во главе с вождем. Такому счастливому литературному герою по штату были положены враги, и они, как правило, находились. Они обладали, конечно, отрицательными качествами, символизирующими капиталистические пережитки, враждебное окружение, т. е. воспроизводили в сознании человека образ врага. Враг этот шпион, кулак, священник, бывший хозяин, заблуждающийся интеллигент из-за своей подлости или непонимания не мог смириться с выпавшим на долю положительного героя и его окружения счастьем и как мог вредил.

Отрицательные герои далеко не всегда были законченными тупицами. Чаще они были умны и коварны. Но герой положительный всегда был умнее и добрее, а главное, он точно знал, что борется за великие идеалы, которые его противникам не доступны. Даже такие лучшие образцы литературы этого времени, как Поднятая целина МА Шолохова обладали джентльменским набором типов положительных социалистических героев и отрицательных несоциалистических.

Новый мир олицетворяет Давыдов, старый - белогвардеец Половцев. Главный герой и стойкий коммунист выступают в одном лице. Но при общих чертах в раскрытии типов и характеров литература 30-х гг это еще процесс, движение, хотя и под жестким контролем власти. И все-таки реальные, живые люди и реальность стали уходить из литературных произведений. 26 июля 1939 г. литературный критик В.О. Перцов опубликовал в Литературной газете статью с характерным названием О лучшем.

Критик писал, что прочитал много литературных произведений. И лучшими среди них ему показались Сказка М.А. Светлова, Телеграмма А.П. Гайдара и Лисичкин хлеб М.М. Пришвина. Эти произведения удивили литературного критика тем, что были написаны без обыкновенных для его времени идеализации и героизации. Литературные герои этих произведений переживали обыкновенные человеческие события, решали мелкие житейские проблемы, из которых и состоит жизнь.

Но другие критики не хотели видеть в литературе реальность, которая приобретала значительность и поэтичность вне политического события и героического поступка. В.Б. Шкловский, блестящий, литературный критик, считал, что рассказ А.П. Гайдара Голубая чашка вообще не соответствует жанру рассказа, поскольку в нем присутствует второй план. Но критика смущал не второй план, а стремление автора рассказывать о простых человеческих чувствах без всякой воспитательной цели. Такие же возражения критика вызвали безыдейные рассказы К.Г. Паустовского.

Об одном из них Летние дни В.Б. Шкловский писал Нужно печатать рассказы о нашей стране, городе, колхозе. Интересно, что индивидуальные человеческие черты в литературе 30-х гг. сохранились большей частью в произведениях для детей. Здесь можно было найти то, чего не осталось во взрослых книгах разнообразие человеческих чувств и образов. Взрослая литература была поглощена соблюдением идеологических схем. Все указания были уже выполнены, образцы уже даны. Литературный процесс теперь, по существу, сводился к выполнению очередной идеологической установки.

В Постановлении ЦК ВКПб о журналах Звезда и Ленинград указывалось, что у советской литературы не может быть других интересов, кроме интересов народа, интересов государства И хотя в первое послевоенное десятилетие были опубликованы такие произведения, как Дом у дороги А.Т. Твардовского, В окопах Сталинграда В.П. Некрасова, За правое дело В.С. Гроссмана, это были исключения из общего правила.

И партия быстро поправила положение. Удостоенная в 1947 г. Сталинской премии повесть В.П. Некрасова уже через год подверглась массированной атаке за недостаток идейности. На страницах журнала Новый мир роман В.С. Гроссмана сразу обозначили как искажающий образы советских людей. Публикация рассказа А.П. Платонова вообще была названа грубой политической ошибкой. Эти произведения и их авторы, выпадавшие из общей обоймы единообразного множества, были похоронены под толщей других, соответствующих принципам социалистического реализма.

Долгом советского писателя по-прежнему оставался отбор лучших качеств и чувств советского человека и раскрытие перед ним перспектив его завтрашнего дня. Поэтому многие темы Великой Отечественной войны оказались под запретом, прежде всего тема человека на войне. Он мог обозначаться лишь как винтик огромного и совершенного механизма советского общества. В знаменитом тосте Сталина в честь участников парада Победы трижды советский человек был назван винтиком в общем деле. А.Н. Толстой выразил эту мысль более лаконично и афористично Личность является функцией эпохи.

Ясно поставленная задача требовала и в послевоенное время озарить оптимизмом, радостью участия в общем деле очеловечить механизм. Эта установка закреплялась уже в названиях произведений Свет над землей, Свет над полями, Счастье П.А. Павленко, Счастье К. Баялинов и т. п. Требовалось как можно больше весеннего чувства, широты, простора. И Содержание произведений соответствовало названию.

Для П.А. Павленко послевоенный Крым, где происходит действие его повести это край изобилия. Трудно поверить, что писатель, бывший в 1945 - 1951 гг. секретарем писательской организации в Крыму, не видел и не знал реальности. Но перед писателями была поставлена другая задача. Они были должны демонстрировать обществу героическую личность нашего времени. В литературе послевоенной поры пафос созидания передавался через тему производства.

Производственные отношения рассматривались как основа жизни и деятельности человека. В романе С.П. Бабаевского Свет над землей рассказывалось о трудностях в деле освоения новой техники. Критик пояснял, что писатель в этом произведении заостряет проблему овладения электромотором. Военная проза изобиловала героями с горящими глазами, политруками, говорящими исключительно правильные речи, и т. д. Таким образом, в произведениях социалистического реализма послевоенной поры понятие социалистический гуманизм, введенное в 30-е гг. А.М. Горьким, было доведено до совершенства.

Ему соответствовал образ героя культуры социалистического реализма. Кроме здоровья физического, он обладал самыми высокими нравственными характеристиками, глубоко любил свою родину, партию, вождя, ненавидел врагов и был примером для подражания для всех и везде. Человек - глыба-монолит. Рядом с героями высокой литературы соседствовали герои повседневности или легкой литературы в жанре комедийном, населенном типажами, которые обнаружились в советской кинокомедии 30-х гг. Но всех героев объединяло праздничное восприятие жизни и счастливый финал.

Сложившуюся иерархию героев нарушать было нельзя. В конце 40-х гг. литература социалистического реализма обладала не только стереотипами образов, но и рядом языковых штампов. Авторский язык нивелировался, терял привычную для русского языка красочность. Использование речевых и канцелярских штампов в литературном произведении свидетельствовало о том, что официальная культура практически заполнила все пространство.

Но при этом именно в конце 40-х гг. в литературе стали появляться имена, которые не укладывались в общие нормы и правила. Это были М.А. Шолохов, К.М. Симонов, В.С. Гроссман, А.Т. Твардовский. В их произведениях жили, умирали, ошибались, надеялись и разочаровывались живые люди. Эта литература все-таки не захотела подчиниться правилам социалистического реализма. В целом же литература послевоенного времени стала документальным свидетельством кризиса искусства художественного слова.

Социалистический реализм оказался мнимым реализмом, ибо имея слишком мало общего с жизнью и действительными чувствами людей. Исход из ложного состояния культуры был неизбежен.