Бальный ритуал и церемониал

Бальный ритуал и церемониал. Танцы были важным структурным элементом дворянского быта. Их роль существенно отличалась как от функции танцев в народном быту того времени, так и от современной. В русском столичном дворянстве XVIII начала XIX века время разделялось на две половины: пребывание дома было посвящено семейным и хозяйственным заботам – здесь дворянин выступал как частное лицо; другую половину занимала служба – военная или статская, в которой дворянин выступал как верноподданный, государю и государству.

Таким образом, бал оказывался, с одной стороны, сферой, противоположной службе – областью непринужденного общения, светского отдыха, местом, где границы служенной иерархии ослаблялись. С другой стороны, бал был областью общественного представительства, формой социальной организации, одной из немногих форм дозволенного в России той поры коллективного быта. Со временем петровских ассамблей остро встал вопрос и об организационных формах светской жизни.

Формы отдыха, общения молодежи, календарного ритуала, бывшие в основном общими и для народной, и для боярско-дворянской среды, должны были уступить место специфически дворянской структуре быта. Внутренняя организация бала делалась задачей исключительной культурной важности, так как была призвана дать формы общению «кавалеров» и «дам», определить тип социального поведения внутри дворянской культуре.

Это повлекло за собой ритуализацию бала, создание строгой последовательности частей, выделение устойчивых и обязательных элементов. Возникла грамматика бала, а сам он складывался в некоторое целостное театрализованное представление, в котором каждому элементу соответствовали типовые эмоции, фиксированные значения, стили поведения. Однако строгий ритуал, приближавший бал к параду, делал тем более значимыми возможные отступления, «бальные вольности», которые композиционно возрастали к его финалу, строя бал как борение «порядка» и «свободы». Основным элементом бала как общественно – эстетического действия были танцы.

Они служили организующим стержнем вечера, задавали тип и стиль беседы. «Мазурочная болтовня» требовала поверхностных, неглубоких тем, но также занимательности и остроты разговора. Бальный разговор был далек от той игры интеллектуальных сил, «увлекательного разговора высшей образованности», который культивировался в литературных салонах Парижа в XVIII столетии и на отсутствие которого в России жаловался Пушкин.

Обучение танцам начиналось рано- с пяти- шести лет. Так, например, Пушкин начал учиться танцам уже в 1808 году. Ранее обучение танцам было мучительным и напоминало жесткую тренировку спортсмена или обучение рекрута. Составитель «Правил», изданных в 1825году, Л. Петровский, самый опытный танцмейстер, так описывает некоторые приемы первоначального обучения, осуждая при этом не сам метод, а лишь ее жесткое применение: «Учитель должен обращать внимание на то, чтобы учащиеся от сильного напряжения не потеряли здоровье»[2, 91]. Длительность тренировок придавала молодому человеку не только ловкость во время танцев, но и уверенность в движениях, свободу и непринужденность в постановке фигуры, что определенным образом влияло и на психический строй человека.

Бал в начале XIX века начинался польским (полонезом), который в торжественной функции первого танца сменил менуэт.

Менуэт отошел в прошлое вместе с королевской Францией. «Со времени перемен, последовавших у европейцев, как в одежде, так и в образе мыслей, явились новости и в танцах; и тогда польской, который имеет более свободы и танцуется неопределенным числом пар, а потому освобождает от излишней и строгой выдержки, свойственной менуэту, занял место первоначального танца». Эпитеты «однообразный и безумный» имеют не только эмоциональный смысл. «Однообразный»- поскольку, в отличие от мазурки, в которой в ту пору огромную роль играли сольные танцы и изобретение новых фигур, и уж тем более от танца-игры котильона, вальс состоял из одних и тех же постоянно повторяющихся движений.

Определение вальса как «безумного» имеет другой смысл: вальс, несмотря на всеобщее распространение. Л. Петровский считает, что «излишне было бы описывать, каким образом вальс танцуется, ибо нет почти ни одного человека, который бы сам не танцевал его или не видел, как танцуется», пользовался в 1820-е годы репутацией непристойного или, по крайней мере, излишне вольного танца. «Танец сей, в котором, как известно, поворачиваются и сближаются особы обоего пола, требует надлежащей осторожности, чтобы не танцевали слишком близко друг к другу, что оскорбляло бы приличие». Последовательность танцев во время бала образовывала динамическую композицию. Каждый танец, имеющий свои интонации и темп, задавал определенный стиль не только движений, но и разговора.

Для того чтобы понять сущность бала, надо иметь в виду, что танцы были в нем лишь организующим стержнем.

Цепь танцев организовывала и последовательность настроений. Каждый танец влек за собой приличные для него темы разговоров. Мазурка составляла центр бала и знаменовала собой его кульминацию. Мазурка танцевалась с многочисленными причудливыми фигурами и мужским соло, составляющий кульминацию танца. И солист, и распорядитель мазурки должны были проявлять изобретательность и способность импровизировать.

Но существовало и другое противопоставление. Старая «французская» манера исполнения мазурки требовала от кавалера легкости прыжков, так называемых антраша. Антраша-это «скачек, в котором нога об ногу ударяется три раза, в то время как тело бывает в воздухе». Французская, «светская» и «любезная» манера мазурки в 1820-е годы стала сменяться английской. Последняя требовала от кавалеров томных, ленивых движений, подчеркивавших, что ему скучно танцевать, и он это делает против воли. Кавалер отказывался от мазурочной болтовни и во время танца угрюмо молчал.

Котильон – вид кадрили, один из заключающих бал танцев – танцевался на мотив вальса и представлял собой танец-игру, самый непринужденный, разнообразный и шаловливый танец. Бал, как приличное и вполне светское времяпровождение, противопоставлялся этому разгулу, который, хотя и культивировался в определенных гвардейских кругах, а целом воспринимался как проявление «дурного тона», допустимое для молодого человека лишь в определенных, умеренных пределах.

Бал обладал стройной композицией. Это было как бы некоторое праздничное целое, подчиненное движению от строгой формы торжественного балета к вариативным формам хореографической игры. Однако и бал подчинялся твердым законам. Степень жесткости этого подчинения была различной: между многочисленными балами в Зимнем дворце, приуроченными к особо торжественным датам, и небольшими балами в домах провинциальных помещиков с танцами под крепостной оркестр или даже под скрипку, на которой играл немец-учитель, проходил долгий и многоступенчатый путь. Степень свободы была на разных степенях этого пути различной.

И все же то, что бал предполагал композицию и строгую внутреннюю организацию, ограничивало свободу внутри него. Это вызвало необходимость еще одного элемента, который сыграл бы в этой системе роль «организованной дезорганизации», запланированного и пересмотренного хаоса. Такую роль принял на себя маскарад. Маскарадное переодевание в принципе противоречило глубоким церковным традициям.

В православном сознании это был один из наиболее устойчивых праздников бесовства. Как форма дворянского празднества, маскарад был замкнутым и почти тайным весельем. Элементы кощунства и бунта проявились в двух характерных эпизодах: и Елизавета Петровна, и Екатерина II, совершая государственные перевороты, переряжались в мужские гвардейские мундиры и по-мужски садились на лошадь. Маскарад составлял блистательную раму картины, в центре которой располагался бал. Выводы Таким образом, бал был областью общественного представительства, формой социальной организации, одной из немногих форм дозволенного в России той поры коллективного быта. Однако истинного блеска великосветские балы в России достигают в эпоху Петра I и Екатерины II. С этого времени светские церемониалы, и балы заняли здесь не только подобающее место, но и стали превосходить по своей роскоши придворные церемонии лучших европейских дворов.

На всем протяжении своей истории балы составляли существенную часть жизни высшего общества.

Светские ритуалы, к числу которых относятся и балы, были своеобразным актом общественного представительства дворянина. А для молодого поколения бал это место, где учились любезничать, влюбляться. Умение танцевать считалось ценным достоинством и могло принести успех не только на паркете, но и на поприще служебной карьере.