Строгановская школа и «северные письма». Особенности, основные представители и их произведения.

Понятие о “строгановских письмах” было издавна одной из самых прочных традиций русских иконников и любителей. В литературу его ввели первыми И. Снегирев и И. Сахаров в 40-х годах минувшего века. Со всей полнотой традиционные представления о “строгановских письмах” были собраны и изложены Ровинским. В своем “Обозрении иконописания в России” он писал [Стр. 25. Издание 1903 г.]: “Исследователи производят Строгановские письма от Устюжских. К несчастью, до нас не дошло ни одной Устюжской иконы старее 16-го века, а в этом веке в истории северо-восточной России уже являются главными действователями именитые люди купцы Строгановы, a вместе с ними и Строгановская школа. Сперва Иоанникий, потом сыновья его Яков, Григорий и Семен и внуки: Максим Яковлевич и Никита Григорьевич Строгановы получают от московского государя разные права на свободную торговлю в этих краях. С 1558 года заводят селения в Перми. В 1574 году получают в собственность Большую Соль и участвуют в покорении Сибири. Независимо от этих предприятий Строгановы завели иконописную школу, из которой в продолжение одного века вышло огромное количество икон, замечательных по необыкновенной отделке и составляющих в наше время главную ценность в иконном собрании каждого любителя”.

Наименование этих “замечательных по необыкновенной отделке” икон строгановскими, как разъясняет далее Ровинский, основывается главным образом на том, что на обратной стороне их, иногда рядом с именем мастера, встречаются имена заказчиков, принадлежавших исключительно к семье Строгановых. Легко понять, что сам по себе этот признак показался недостаточно определенным позднейшим исследователям. После Ровинского в русской историко-художественной литературе установилось отрицательное отношение к принятой и поддержанной им традиции. Еще Г. Д. Филимонов писал в своей книге о Симоне Ушакове [Г. Д. Филимонов. “Симон Ушаков и современная ему эпоха русской живописи”. Москва. 1873.]. “Несколько десятков икон, намеченных на обороте, что они писаны для Строгановых, несколько икон с надписью, что они писаны людьми Строгановых, послужили поводом к изобретению целой школы строгановской иконописи. Но разве можно делать еще отсюда иные выводы, кроме тех, что Строгановы были благочестивы, что они были люди зажиточные”. К мнению Г. Д. Филимонова присоединились впоследствии H. В. Покровский [Н. В. Покровский. “Памятники Христианской иконографии и искусства”. Издание 2-е, стр. 388.], В. И. Успенский [В. И. Успенский. “Очерки по истории иконописания”. Спб. 1899. стр. 32—33.], В. Н. Щепкин [В. Н. Щепкин. “Московская иконопись. Москва в ее прошлом и настоящем”, ч. II, 2, стр. 241.]. Сторонником этого мнения явился и Н. П. Лихачев [Н. П. Лихачев. “Краткое описание икон собрания П. М. Третьякова”. М. 1905, стр. 12—13.], резюмировавший весь вопрос следующим образом. “На наилучших иконах последней четверти 16-го столетия и первой половины 17-го обычно встречаются надписи о том, что образ написан для кого-нибудь из рода Строгановых. Привозили такие иконы с севера, главным образом из Великого Устюга и Сольвычегодска. Постепенно составилась двойная фикция — “строгановские письма”, происшедшие из Устюжских. А на самом деле богачам Строгановым писали иконы лучшие государевы московские мастера. Строгановы, как исключительные богачи, имели возможность украсить исключительными иконами храмы в местах своего пребывания”.

Если бы старая традиция иконников и любителей основывалась только на одних записях о принадлежности икон Строгановым, можно было бы целиком и без возражений принять изложенное здесь мнение Н. П. Лихачева. Но Ровинский и иконники, чьим опытом он воспользовался, называли “строгановскими” не одни только те иконы, где стояло имя Строгановых. Они выделяли группу строгановских икон не только потому, что это были “наилучшие” иконы данной эпохи. Для них эта группа определялась стилистическими особенностями, и потому они считали себя вправе говорить об особенной иконописной школе. Имя Строгановых, часто встречавшееся на иконах этой школы, дало ей название. Обращаясь к исследованию тех стилистических признаков, которые по традиции составляют характеристику строгановской школы, мы должны заметить прежде всего, что среди икон, относящихся ко второй половине 16-го столетия, встречаются иконы, отличающиеся вполне определенно от обычной московской иконописи. Иконы собрания С. П. Рябушинского в Москве: преп. Антоний Римлянин